Князь: Попал по самые помидоры 18+

Глава 43 Столица

Карета была не просто большой. Она была чудовищной.

Пришлось в срочном порядке сколачивать нечто среднее между королевским экипажем и передвижным зверинцем, чтобы вместить всю мою свиту. Шестерня скрипела под невероятной тяжестью — не столько наших тел, сколько наших амбиций, обид и сексуального напряжения.

Я сидел, втиснутый между Лирой, которая вцепилась в мою руку с видом полноправной владелицы, и окном. Напротив, заняв целое сиденье, восседал Годфрик с необычайно серьёзным, почти скорбным лицом. Рядом с ним притулилась Мурка, её рыжий хвост нервно подрагивал. В остальных углах разместились Ирис, смотревшая на всех с выражением, будто в карете лежит дохлая рыба, и Элиана, прижавшаяся к своему окну, словно пытаясь стать как можно меньше и незаметнее.

А по центру этого передвижного сумасшедшего дома носилась, как ураган, Оксана.

— Смотрите! Смотрите! Люди! Много людей! — она прилипла к своему окну, её нос оставлял жирные пятна на стекле. — Они все такие… несчастные! И голодные! Идеальная аудитория! Можно я выйду? Ненадолго? Обещаю, только одного-двух… ну, максимум десять… я же должна поддерживать силы!

— Сядь и не двигайся, — сквозь зубы процедила Ирис, не глядя на неё. — Иначе прикажу Годфрику привязать тебя к багажнику.

— Ооо, жёстко! — взвизгнула Оксана с явным удовольствием. — Мне нравится! А можно потом?

Рыцари Драконхейма на своих мощных скакунах окружали карету плотным кольцом, но я был уверен, что они слышали каждый наш возглас. Стыд — уже давно незнакомое мне чувство.

Карета с грохотом въехала под сводчатые ворота Штельхайма. Город встретил нас не звоном колоколов, а гробовой тишиной, пахнущей гарью, страхом и разложением. На опустевших улицах виднелись следы недавних боёв, а из окон на нас смотрели испуганные лица.

— Наконец-то, — со стоном произнес я, чувствуя, как тяжесть предстоящего свидания с тётушкой наваливается с новой силой.

— О, столица! — прошептала Элиана, глядя на родные, но теперь чужие улицы. В её глазах была грусть. (Элиана рыцарь короны, она очень часто была в столицы, считайте ее вторым домом)

— Ничего, ничего, — бодро сказала Лира, поглаживая мою руку. — Скоро мы всё тут приберём к рукам. Главное — держаться уверенно. И помнить, что ты — Дракон.

— А магазины… — вдруг задумчиво произнесла Ирис, её взгляд скользнул по заколоченным лавкам. — Интересно, ювелирные работают? Или бутики с парфюмерией? Падение королевства — не повод опускаться до деревенского шика.

— Да-да-да-да! Магазины! — подхватила Оксана, подпрыгивая на сиденье. — Мне нужно новое платье! Или десять! Или вообще не платье, а что-то кожаное, с цепями! Для настроения!

— А Мурка хочет хоспошных тканей, — тихо мурлыкнула Мурка, прижимаясь к Годфрику. — Для маленьких одеял. Для нашего будущего гнёздышка.

Годфрик, до этого хранивший молчание, тяжело вздохнул.

— Я бы пока не о гнёздышке подумал, а о том, как бы нам всем из этого «гнёздышка» живыми выбраться. От королевы Марицель пахнет бедой за версту. Сильнее, чем от твоего рассола, господин.

— Не портите мне и моему мужу настроение, капитан, — огрызнулась Лира. — Всё будет прекрасно. Мы приедем, произведём фурор, Артур блеснёт остроумием, а я… я буду сиять рядом с ним, затмив всех. И, возможно, куплю себе новую диадему. Вон, кажется, тот магазин уцелел.

Я закрыл глаза, слушая этот абсурдный хор. Они планировали шоппинг, пока за окном лежала поверженная империя. Но, чёрт возьми, именно это и давало мне силы. В этом хаосе была жизнь. Моя жизнь.

Карета с грохотом подкатила к королевскому дворцу, над которым уже развевался штандарт Аскарона. Представление начиналось.

Я выдохнул и открыл дверь. Первым делом на меня обрушилась неестественная тишина, висящая над дворцовой площадью, и пронзительный взгляд десятков пар глаз.

«Церемония начинается», — с тоской подумал я и, надев маску безразличного величия, начал отработанный ритуал. Я подал руку Лире. Она вышла с грацией хищницы, её алое платье вспыхнуло на фоне серых стен, а взгляд скользнул по встречающим с вызывающим пренебрежением. Затем — Ирис. Её пальцы холодно легли на мою ладонь, она выпорхнула из кареты, как тень, и сразу же отступила на шаг, демонстрируя свою роль «всего лишь служанки», но осанка у неё была королевской. Потом — Элиана. Она оперлась на мою руку дрожащей рукой, её взгляд был полон трепета и старой боли. Мурка, пародировала Лиру. И, наконец, Оксана. Она чуть не выпрыгнула сама, но мой предупредительный взгляд заставил её принять помощь. Её рука была горячей и беспокойной, а глаза уже искали в толпе первую жертву для своих магических ласк.

Когда все девушки, поправляя платья и бросая друг на друга сокрушительные взгляды, выстроились позади меня, в карете остался только Годфрик. Он сидел, красный как рак и, с протянутой рукой смотрел на меня умоляющим взглядом. Я встретился с ним глазами, поднял бровь, и с грохотом захлопнул дверцу кареты прямо перед его носом.

— Князь! — донёсся из-за дерева и стекла его жалобный, обиженный писк. — Я же Ваш капитан! Как же я…

Его голос оборвался. Пусть посидит и подумает о бренности бытия и о том, что негоже капитану краснеть, как девица.

В этот момент к нам шагнул вперед рыцарь Аскарона в сияющих стальных латах, украшенных гербом с хищным грифоном. Рядом с ним встала кошколюдка-офицер в изящной, но практичной кожаной кирасе — «кошковоины», элита тётушки. Рыцарь склонил голову в почтительном, но не рабском поклоне. Его голос, громкий и поставленный, разнёсся по площади:

— Его Величество Князь Артур фон Драконхейм! Владыка Огня и Наследник Древней Крови! Аскарон с величайшим уважением и почтением приветствует вас в столице обновлённого мира! — он сделал паузу, его взгляд скользнул по моим спутницам. — Мы рады видеть Вашу супругу, леди Лиру фон Китилэнд, чья верность и доблесть стали легендой. И Ваших… очаровательных фавориток, чья прелесть затмевает само солнце.

В его голосе не было и тени насмешки. Только подобострастие, отточенное годами службы у моей тётушки, которая наверняка приказала встретить нас со всем мыслимым пафосом.

— Да славится мощь Аскарона, обретшая новые земли! — продолжил он, воздевая руку к небу. — И да славится мудрость Драконхейма, чей союз с нами знаменует новую эру! Вместе наши королевства непобедимы!

«Ну конечно, вместе», — подумал я. — «Пока она не решит, что мои яйца слишком велики для её вселенной и не прикажет их отрубить».

— Её Величество, Королева Марицель, ожидает вас в тронном зале, — рыцарь закончил свою речь и жестом указал на зияющие главные врата дворца. — Пожалуйте. Падший король Вильгельм будет счастлив лицезреть тех, кому он обязан своим… новым положением.

Кошковоины и рыцари расступились, образовав живой коридор, ведущий в пасть дворца. Я кивнул, взял под руку Лиру и сделал первый шаг вперёд, в сердце логова моей тётушки. Девушки двинулись за мной, а сзади донёсся приглушённый стук — это Годфрик, наконец, выбрался из кареты и, пылая стыдом, бежал догонять нашу процессию.

Мы шли по бесконечно длинному, богато украшенному коридору дворца Штельхайма. Стены из тёмного полированного дерева были увешаны гобеленами невероятной тонкости работы, под ногами лежали шкуры экзотических зверей, а с потолка свисали массивные серебряные канделябры. Воздух пах воском, старыми деньгами и едва уловимым страхом.

Я свистнул, окидывая взглядом это великолепие.

— Ну что ж… Неплохо так король поживал. Прямо скажем, очень неплохо.

— О, да, — мурлыкнула Лира, поглаживая мою руку, заложенную под её локоть. — Много дерева, много золота… Немного безвкусно, конечно. Слишком много единорогов. Но в качестве запасной резиденции для летнего отдыха… сгодится.

Ирис, шедшая чуть позади, скривила свои идеальные губы.

— Пахнет затхлостью и чужой славой. И, кажется, дешёвым одеколоном. Надеюсь, наша королева-мать первым делом прикажет всё это проветрить и продезинфицировать. С огнём.

Элиана шла, опустив голову, её пальцы нервно теребили складки платья.

— Это… это фамильная галерея аристократов великих домов, — тихо прошептала она. — Портрет моего прадеда… — она указала на одно из полотен, изображавшего сурового мужчину с единорогом на поводке.

— А мне нравится! — выдохнула Оксана, вертя головой во все стороны. — Здесь такие высокие потолки! И столько укромных уголков! Можно столько людей одновременно в углу прижать! Мечта!

Мурка, шедшая рядом, лишь тихо мурлыкала, разглядывая узоры на ковре.

— Мягкий… Хошется поточить об него когти…

Годфрик, наконец-то догнавший нас и всё ещё пунцовый, флегматично осмотрел обстановку и изрёк:

— Ничего удивительного, Ваша светлость. Конечно, он хорошо жил. Он же своих бедных жителей грабил, как липку. Каждый этот гобелен — чья-то разорённая семья, каждый канделябр — чей-то невыплаченный налог. Классика.

Рыцари и кошковоины, сопровождавшие нас, шли абсолютно бесстрастно, но я видел, как у одного дёрнулся ус, а у другой задёргался кончик хвоста.

— Главное, — сказал я, понизив голос, обращаясь к своей свите, — что мы не забыли тот самый… дипломатический груз. Надеюсь, слуги уже несут его королеве.

— О, та самая бочка! — всплеснула ладошками Мурка. — Она такая ароматная!

— Да, — с мрачным торжеством подтвердил я. — Лучший тридевятилетний рассол, что можно было найти на развалинах Кракенфельда. Уверен, тётя оценит этот тонкий намёк на наше с ней… общее дело.

— Она или оценит, или прикажет нас всех утопить в этой бочке, — философски заметила Ирис.

— А в бочке можно? — тут же встрепенулась Оксана. — Это же тесно, жарко, скользко… О, это звучит ещё лучше!

Лира фыркнула, но её глаза блеснули азартом.

— По крайней мере, это будет оригинальная смерть. Лучше, чем от скуки, разглядывая этих единорогов.

Мы продолжили шествие по бесконечному коридору.

Мы подошли к грандиозным двустворчатым дверям из черного дерева, инкрустированным золотом и перламутром. Два рыцаря-великана, не меняя каменных выражений лиц, толкнули их, и створки с глухим гулом распахнулись.

Тронный зал был поистине исполинским. Высоченные своды терялись в полумраке, где поблескивали фрески с батальными сценами. Ряды полированных мраморных колонн уходили вдаль, к возвышению, на котором стоял трон — не просто кресло, а монументальное сооружение из слоновой кости, черного дерева и золота, увенчанное фигурами вздыбленных грифонов. И на этом троне, вальяжно развалившись, как хищница на своём ложе, сидела она.

Королева Марицель.

Она была облачена в платье цвета запёкшейся крови, с таким декольте, что оно бросало вызов законам физики и приличиям. Её огненно-рыжие волосы с седыми прядями были убраны в сложную конструкцию, напоминающую корону. В одной руке она держала бокал с рубиновым вином, другой лениво подпирала щёку. Её лицо, ослепительно красивое и опасное, озаряла улыбка, полная хищного торжества.

Наша делегация вошла, растянувшись в причудливую процессию. Я вёл Лиру, за нами — Ирис, Элиана, Оксана (которая тут же начала жадно облизываться), Мурка и, наконец, оправившийся Годфрик.

Воцарилась тишина, нарушаемая лишь эхом наших шагов. И тут её голос, сладкий, как сироп, и острый, как бритва, разрезал пространство:

— Ну наконец-то! — она с преувеличенной обидой поставила бокал на подлокотник. — Я тут уже два часа сижу, милый племянник. Всю свою королевскую, идеальной формы попку отсидела в ожидании. Надеюсь, ты привёз мне что-то стоящее, чтобы компенсировать мои моральные и физические страдания.

Я сделал несколько шагов вперёд, отпустив руку Лиры, и склонил голову в почтительном, но не рабском поклоне.

— Ваше Величество. Тётя. Простите наше опоздание. Дороги были… переполнены последствиями Вашего триумфа. — Я распрямился и встретился с её взглядом. — Вы выглядите ослепительно, как всегда. Поздравляю с победой.

И тут с трона сорвалась не королева, а ураган. Марицель стремительно сбежала по ступеням, её платье развевалось, как крылья. Она подбежала ко мне, схватила за лицо своими длинными, изящными пальцами с острыми ногтями и принялась осыпать мое лицо быстрыми, громкими, влажными поцелуями.

— Ах ты мой хороший! Мой единственный! Мой противный, непутёвый племянничек! — причитала она между поцелуями. — Так долго не писал! Так долго не приезжал! Думала, ты совсем забыл свою старую тётку!

От неё пахло дорогим вином, специями и безудержной, немного безумной радостью. Я стоял, терпеливо принимая этот шквал фамильной «нежности», и чувствовал нутром, как мои спутницы реагируют на это зрелище.

Лира скрестила руки на груди, и её хвост начал медленно, угрожающе хлестать по воздуху. Ирис смотрела на это с таким выражением, будто наблюдала за противоестественным актом каннибализма. Элиана застыла в почтительном, но шокированном поклоне. Оксана, не скрывая интереса, изучала тётку, словно оценивая её энергетический потенциал. А Годфрик просто покраснел и отвёл взгляд к Мурке.

Марицель наконец отпустила моё лицо, оставив его мокрым и, возможно, слегка поцарапанным.

— Ну, — выдохнула она, отступая на шаг и окидывая меня оценивающим взглядом. — Теперь показывай, что привёз. И представляй свою… красочную свиту. Не терпится познакомиться с теми, кто отвлекает тебя от семейных обязанностей.

— Меня покажи! Меня покажи! — сразу же закричала Оксана.