Князь: Попал по самые помидоры 18+

Глава 17 Ну что за день. А⁈

Я сидел в своем кабинете, чувствуя себя так, будто меня переехал обоз, запряженный троллями. Каждая кость ныла, веки налились свинцом, а в голове гудело, как в улье после землетрясения. Напротив, с видом человека, присутствующего на похоронах собственного терпения, сидел Годфрик. Он смотрел на меня сухо, без тени былого залихватского веселья.

— То есть, — пробубнил я, с трудом вытаскивая слова — давались тяжело. — Я так сильно вырубился… что уже сегодня свадьба?

Годфрик тяжело, как мехи кузнечные, вздохнул. Его палец нервно постукивал по рукояти кинжала.

— Князь, — начал он с подчеркнутой почтительностью, которая звучала как насмешка. — Вы, конечно, личность великая и могучая, но столько трахаться… даже для драконьей крови…

Я поднял руку — тяжелую, как чугунная гиря. Жест был красноречивее слов: Заткнись. Сейчас.

— Пу-пу-пу, — процедил я сквозь зубы, отмахиваясь от нравоучений. — А где… мои?

— Они занимаются свадьбой, — ответил Годфрик безо всяких эмоций. — В городе. Украшают площадь, проверяют павильоны, терроризируют пекарей и портных. Стандартно.

— Все три? — У меня в голове с трудом укладывалась картина: Лира, Ирис и Элиана — вместе? Без попыток друг друга придушить? Ради его свадьбы с Лирой?

— Да, — кивнул Годфрик, и в его глазах мелькнуло что-то похожее на кратковременное изумление перед лицом женской логики. — Все три. Кажется, это зрелище даже местных пьяниц в стойло загнало.

— И… во сколько начало свадьбы? — Спросил я, уже предчувствуя ответ.

— Через десять часов, господин, — прозвучал приговор. — Ровно в полдень. Колокола, фанфары, толпа, королевская процессия… вся эта мишура.

— Мне пиздец, — констатировал я, ощущая, как холодная волна паники поднимается от копчика к затылку. Десять часов! Чтобы прийти в себя после этого! После оргии, погони и ночи, которая закончилась его полным физическим коллапсом под телом Элианы?

— Вам пиздец, — безжалостно подтвердил Годфрик. — Барон Отто уже тут, юлит у конюшни, боится даже тени вашей. Аристократы со всего Эрнгарда съехались — графы, бароны, какие-то герцоги дальние. Даже… — он сделал паузу для драматизма, — … даже Ваша тетушка, королева Марицель Аскаронская, войну прекратила. Специально. Ради Вашей свадьбы. Вас, — он скривился, — восхваляют. Как символ мира и прочую клюкву. Но…

— Но? — спросил я, уже зная, что ничего хорошего после этого «но» не будет.

— Но Ваш вид, князь, — Годфрик оценивающе окинул меня взглядом, от моих запавших глаз до дрожащих рук, — … он просит не фанфар, а куриного супа. Горячего. И много-много еды. Потому что свадьба, — он поднял три пальца, — расписана на три дня. Пиршества, турниры, бал, охота… И вам, — он снова посмотрел на меня с безрадостной прямотой, — будет очень. Очень. Тяжело.

Я попытался переключиться на дела. Хоть какая-то отдушина.

— А что с регионом? Бертрам не сдох еще от паники?

— Бертрам, — кивнул Годфрик, — все выполняет согласно Вашим инструкциям. Шахты работают, поля колосятся, купцы платят. Мы… процветаем. Ах, да, еще кое-что… — Он замолчал, явно собираясь с мыслями, как донести самую сочную новость.

— Что такое? — спросил я, чувствуя, как в животе холодеет. Опять что-то. Обязательно что-то.

— Его Свирепейшее Высочество, Лорд-Защитник Эрмхаусских Скал, Непоколебимый Клык Аскарона, Отец Первой Мурлыки… — Годфрик перечислил титулы с явным почтением, смешанным с опаской, — … прибыл. На свадьбу. Лиры. Вашей невесты.

Я тяжело, как кузнец перед горном, вздохнул. Воздух свистел в пересохшем горле.

— Надеюсь, — выдавил я, — он… не узнает. Про то, что я тут творил. С его дочкой… и другими… и в источниках… — Мысли о том, что рассказывать о ночи наказания категорически нельзя, даже не возникали. Это было выше всяких сомнений.

— Будем надеяться, — без особой веры в успех пробормотал Годфрик. — Но, князь… я слышал краем уха… Он… — Годфрик понизил голос, хотя в кабинете кроме нас никого не было, — … очень жестокий воин. Легендарный. Суров. И… традиционных ценностей.

— В смысле? — спросил я, хотя интуиция уже подсказывала направление, в котором дует ветер.

— Ну… — Годфрик потер переносицу. — Одна жена. Пожизненно. Никаких гаремов, наложниц или даже намеков. Чистота крови и семейных уз. Что, — он добавил сочувственно, — как Вы понимаете, немного… противоречит кошачьей натуре его дочери… и…

— И? — подстегнул я, чувствуя, как под ложечкой начинает сосать.

— И, князь, — Годфрик посмотрел мне прямо в глаза, — говорят, он категорически не одобряет браки межрасами. Считает это… неестественным. Осквернением. Вообщем… — Он развел руками. — Полная жопа.

Я вздохнул. Последний вздох перед падением в бездну. Потом просто рухнул лицом на прохладный деревянный стол. Лоб приятно охладился, но это не принесло облегчения. В голове стучала одна мысль, отбивая такт на барабане из черепа:

Ну что за напасть-то, а?

Годфрик вздохнул, сжав кулаки так, что костяшки побелели. Его обычно добродушное лицо было напряжено до предела.

— И еще, князь… — он замялся, — … у меня есть просьба. Небольшая.

Я устало потер виски, предчувствуя подвох.

— Какая? И она не может подождать? Хотя бы до завтра? Мне бы в ванну окунуться, поесть…

— Пока есть возможность, — загадочно проговорил Годфрик, избегая моего взгляда. — Князь, прошу. Потом… потом будет трудно поймать момент. И объяснить.

Я застонал, но кивнул. Что еще оставалось?

— Ладно, черт с тобой. Говори.

Вместо слов Годфрик встал, его доспехи звякнули.

— Нам нужно пройти… до моих покоев. Там все поймете. Быстрее.

Я с неохотой поднялся, чувствуя, как каждая мышца вопит от протеста. Поплелся за своим капитаном по знакомым коридорам. Годфрик нервничал — это было видно по его скованным движениям, по тому, как он озирался. Почему? — мысленно вопрошал я, но догадок не было. Разве что спрятал в комнате украденный пирог? Хотя Годфрик был не из мелких воришек.

Когда мы зашли в его скромные, но опрятные покои (пахло кожей, маслом для доспехов и… чем-то сладковатым?), картинка начала проясняться. Медленно. Как сквозь туман похмелья.

На кровати, уютно устроившись среди грубых солдатских подушек, сидела… кошколюдка. Мурка. Рыжешерстная, с яркими изумрудными глазами и парой игриво подрагивающих рыжих ушек. Она была одета в нежное, почти воздушное платье цвета весенней листвы, которое странно контрастировало с аскетичной обстановкой. В пушистых лапках (нет, руках, но с мягкими подушечками) она держала книжку, видимо, с картинками.

Как только мы вошли, она вскочила с кровати с кошачьей грацией. Ее лицо озарила радостная улыбка, обнажив маленькие острые клыки. Прежде чем я успел что-либо сообразить, она стремительно подбежала и… пала на колени прямо передо мной.

— О, это такая честь, Ваша Светлость! — ее голосок звенел, как колокольчик. — Я знала, что Вы нам не откажете! Это будет так славно! Так… правильно!

И прежде чем мой затуманенный разум успел сформировать мысль «Какого черта творится⁈», ее ловкие пальчики с мягкими подушечками щелкнули пряжкой моих кюлотов. Следом полетели вниз и тонкие льняные трусы. Холодный воздух кабинета ударил по оголенной коже. А потом… Теплота. Влажность. Невероятная нежность и умение. Моя утренняя усталость и «пиздец» куда-то испарились, уступив место мгновенному, мощному пробуждению. Мурка взяла мой внезапно оживший ствол в рот. И не просто взяла — она погрузилась на него с глубоким, довольным глотком, ее изумрудные глаза смотрели на меня снизу вверх с чистосердечным восторгом.

Я остолбенел. Физическое ощущение было настолько ярким, настолько неожиданным, что мозг просто завис.

— Годфрик⁈ — выдавил я, отрывая взгляд от рыжей головы, усердно работающей у меня между ног, и глядя на своего капитана. — Ты… ты не видишь⁈ Она мне… при тебе… сосет!

Годфрик стоял рядом, его лицо было серьезным, почти торжественным. Ни тени смущения или ревности.

— Князь, — сказал он твердо. — Я хочу жениться на Мурке. На ней. Вот на этой. — Он указал на девушку, чьи губы в этот момент сладко сжимались вокруг моей головки. — Я хочу, чтобы Вы оценили мой выбор. Чтобы Вы убедились, какая она… достойная. Чтобы Вы… были счастливы за нас. — Он запнулся. — Да и… Мурка хотела… ну… тройничок. Чтобы и Вы ее… попробовали. Одобрили. А она так сладко говорит, как я мог ей отказать?

Я не мог поверить своим ушам. И своим… ощущениям. Мурка работала ртом с феноменальным мастерством и энтузиазмом, ее язык выписывал немыслимые фигуры, а одна рука уже опустилась ниже, нежно поглаживая, перебирая мои яйца.

— Годфрик! — зашипел я, пытаясь сохранить остатки княжеского достоинства, но моя рука предательски потянулась и запуталась в ее мягких рыжих волосах, поглаживая основание теплых ушек. Они подрагивали под моими пальцами. — У меня СВАДЬБА через несколько часов! Куча проблем! Отец Лиры! Брачная ночь, которую я еле переживу! Сс… Мурка, да, яичками тоже займись, хорошая девочка… Годфрик, ну что за разврат⁈ — Мое возмущение на генерала звучало все менее убедительно, так как мои бедра сами начали едва заметно двигаться навстречу ее горячему рту. Тело, черт возьми, восстановилось мгновенно и требовало продолжения. Блин… да что за авантюра⁈

— Не беспокойтесь, князь! — поспешно заверил меня Годфрик, его глаза загорелись. Он подбежал к Мурке, которая усердно сосала, играя моими яйцами, и начал расстегивать завязки ее платья. — Я вам помогу со всеми делами! С тестем разберусь! С аристократами! Организую все! Вы только… наслаждайтесь. И одобрите!

Платье сползло с Мурки, открыв ее тело. Оно было… идеальным воплощением кошачьей грации и сладострастия. Стройное, гибкое, с тонкой талией и плавными изгибами бедер. Кожа — бархатистая, золотисто-персикового оттенка, казалось, светилась изнутри теплом. Грудь — небольшая, аккуратная, с нежно-розовыми, будто набухшими ягодками сосками, которые уже твердели от возбуждения. На бедрах, чуть ниже тонкой талии, виднелись чуть более темные, тигриные полоски, добавлявшие дикой пикантности. Ее спина была изящной, а ниже спины начинался пышный, рыжий хвост, который сейчас нервно подрагивал в такт ее движениям. Она пахла диким медом и теплым солнцем.

Я смотрел, как Годфрик сбрасывает с нее последние лоскуты ткани, обнажая аккуратную, светлую киску, уже влажную и призывно приоткрытую, а Мурка тем временем заглатывала мой член все глубже, ее горло нежно сжималось вокруг ствола. Мое возмущение таяло под натиском ее мастерства и этого невероятного зрелища. Годфрик, раздев невесту, встал рядом, с гордостью наблюдая, как она обслуживает своего князя.

— Годфрик… — прохрипел я, чувствуя, как волна удовольствия накатывает, несмотря на весь абсурд и ужас предстоящего дня. — … Ебанный ты в рот… Действительно… ебанный в рот… — Но протест уже тонул в теплой волне нарастающего оргазма, а пальцы все крепче впивались в ее рыжие волосы, прижимая ее горячий рот к себе. — Годфрик, — процедил я сквозь стиснутые зубы, чувствуя, как Мурка сладострастно извивается под моими руками, — ну, это… чисто ради тебя. Только ради тебя, понял? Не потому что она божественна, а ты — ебанутый.

Я поднял Мурку, ее легкое, гибкое тело послушно повисло у меня в руках. Развернул ее ко мне спиной. В лунном свете, пробивавшемся сквозь ставни, ее спина с тигриными полосками казалась еще соблазнительнее. Без лишних прелюдий, пользуясь ее готовностью и обильной влагой, я пристроил свой твердый, как дуб, ствол к ее аккуратной, уже приоткрытой киске и одним мощным толчком вошел в нее до самого основания.

— Мяу-у-уррр! — вырвалось у Мурки, но это был стон чистого, безудержного удовольствия. Ее хвост завился в тугую спираль, ушки прижались к голове. Она тут же начала двигать бедрами навстречу моим толчкам, ее тело пружинило с кошачьей энергией. Я трахал ее грубо, по-княжески, чувствуя, как ее внутренние мышцы обжимают меня горячими, бархатистыми волнами. Каждый шлепок наших тел отдавался гулким эхом в скромной комнате капитана. Мурка стонала непрерывно — высоко, звонко, почти мурлыкая от наслаждения, ее пальцы впились в грубое покрывало кровати.

Годфрик, видя, что его невеста в надежных руках (и членах), не стал терять времени. Он расстегнул штаны, вытащил свой внушительный, уже набухший агрегат и поднес его к лицу Мурки. Та, не прерывая стонов и ритмичных движений бедер на моем члене, тут же охотно открыла ротик, усеянный мелкими острыми зубками. Она взяла член Годфрика глубоко в глотку, ее щеки втянулись, а горло работало с удивительной ловкостью, чередуя глубокие заглатывания с быстрыми, мокрыми движениями языка по его головке. Она сосала его с таким же энтузиазмом, с каким принимала меня снизу, ее тело выгибалось в немыслимой дуге между двумя мужчинами, становясь мостом наслаждения.

Мы драли ее одновременно: я — в ее узкую, горячую киску, которая сжималась вокруг меня как бархатная перчатка, Годфрик — в ее жадный, умелый рот. Комната наполнилась хором звуков: мои хриплые вздохи, грубое пыхтение Годфрика, звонкие, мурлыкающие стоны Мурки, влажные чмоки и хлюпанье ее рта на члене капитана, шлепки моих бедер о ее упругую попку. Возбуждение зашкаливало, нарастало неумолимо. Я чувствовал, как подкатывает волна.

— Годф… держи ее! — выдохнул я, ускоряясь.

Капитан крепче вцепился пальцами в рыжие волосы Мурки, направляя ее движения. Я вытащил свой мокрый, пульсирующий член из ее киски. Мурка ахнула от неожиданности и легкого разочарования. Но лишь на миг. Я направил ствол на ее спину, на бархатистую кожу с тигриными полосками, и обрушил на нее горячие, густые струи. Сперма забрызгала ее лопатки, закапала по позвоночнику, окрасила рыжий хвост белыми каплями. В тот же миг Годфрик, почувствовав спазмы, глухо застонал и кончил ей прямо в глотку. Мурка сглотнула раз, другой, ее гортань судорожно двигалась, принимая дар капитана. Капли моей спермы стекали по ее спине.

Она обмякла между нами, тяжело дыша, ее тело покрывала легкая испарина и блестящие капли. Я отступил, чувствуя приятную пустоту в ногах. Годфрик вытащил свой член из ее покрасневших губ. Мурка облизнулась, ее изумрудные глаза сияли удовлетворением.

— Ладно… — вытер я лоб тыльной стороной руки, глядя на эту картину разврата и довольства. — Одобряю. Ваш брак. Чертовски одобряю. Будьте счастливы. И… плодовиты. — добавил я, глядя на то, как Мурка лениво вылизывает капли с собственного запястья.

Дверь в покои Годфрика внезапно распахнулась. На пороге стоял Дворецкий. В его руке была старая, потрепанная книга в кожаном переплете. Его безупречно невозмутимое лицо на мгновение замерло, сканируя сцену: князь, стоящий с расстегнутыми кюлотами; капитан, прячущий еще не убранный член; кошколюдка на коленях, вся в сперме, счастливо вылизывающаяся; запах секса и пота в воздухе.

Дворецкий медленно опустил взгляд на книгу в своей руке. Его веки дрогнули почти незаметно.

— Мурра, — произнес он своим ровным, безэмоциональным голосом, — я нашел Вам книгу. Которую Вы просили. «Трактат о садовых целебных травах Аскаронского нагорья».

Он сделал паузу, его взгляд вновь скользнул по нам.

— Нет. — Он покачал головой. — Я ошибся. Эта… — он взвесил книгу на руке, — … будет Вам скучна. Пойду поищу другую. Более… увлекательную. Или просто пойду. Да. Пойду.

Он развернулся с королевской чопорностью и вышел, аккуратно захлопнув дверь за собой. Тишина повисла густая, как суп.

Я медленно повернулся к Годфрику, поправляя кюлоты. Каждая мышца вновь напомнила о себе.

— Годфрик…

— Да, милорд? — Капитан поспешно застегивался, пытаясь сохранить подобие достоинства. Мурка тем временем устроилась на кровати и начала вылизывать сперму со своей спины, как котенок.

— Тебе… — я ткнул пальцем ему в грудь, — … предстоит страдать. Со мной. Все эти три дня свадьбы! Каждую минуту! Каждое пыльное рукопожатие, каждый идиотский тост, каждую улыбку этому ебу… отцу Лиры! Потому что… — Я искал слова. — … Потому что… да ну тебя в сраку, Годфрик! Вот почему!

— Но, милорд… — Годфрик попытался улыбнуться, но получилось жалко. — Все будет… круто? Весело? Мы же команда!

Мурка, все еще давясь остатками спермы Годфрика, но сияя от счастья, подняла руку с торчащим вверх большим пальцем. Она пыталась что-то сказать, но вместо слов получилось только довольное, приглушенное:

— Мммффф… Ггггг… Хорофо! Да, господин! Все будет хорофо! Мы комфанта!

Я просто застонал. Впереди был ад. Но по крайней мере, я не был в нем один. С ебанутым капитаном и его сладкой кошкой. «Хорофо». Охренеть. Комфанта! Не хватает еще рыжего апа!