Князь: Попал по самые помидоры 18+

Глава 6 Душниловка, что-то еще и розовый хвостик

Седло било по пятой точке с ритмом дешевого техно, а ветер свистел в ушах, пытаясь выдуть последние мозги. Я скакал во главе отряда моих двадцати «орлов», каждый из которых сверкал латами так, будто собирался не на бой, а на парад мод для средневековых метросексуалов. Цель — форт Мероу. Миссия — разъебать барона Отто фон Кракенфельда, этого карлика с комплексом Наполеона и клиновидной бородкой, которая, наверное, колется как ёж в постели. И главное — привезти его башку в качестве помолвочного подарка для моей будущей кошачьей жены, Лиры, которую я даже в глаза не видел. Потому что так решила моя тетка-оргиастка из вражеского королевства. Логика? А хуй её знает, где она тут! Я — Папа Разврата и Гроза Королей, я действую по вдохновению!

Пытался сосредоточиться на предстоящей битве. Репетировал речь в голове:

«Воины Драконхейма! Сегодня мы…» — всплыл образ Ирис в терме, мокрые черные кружева, прилипшие к… — «…разорвем этих ублюдков! В клочья! Потому что…» — А как, собственно, голову упаковать? В мешок? Неэстетично. В шкатулку? Где взять шкатулку на голову барона в поле? Может, заказать у местных ремесленников наскоро? «Здравствуйте, срочно нужен подарочный футляр для черепа средних размеров, желательно с бантиком». Или просто на пику насадить? Классика, но… кошкодева оценит? Тетка писала про царапины… Может, ей когти точить?

— ВАША СВЕТЛОСТЬ! — истошный вопль конюха справа выдернул меня из размышлений о кошачьих предпочтениях. Оглянулся. У бедолаги дымился плащ. Не фигурально, а реально шел легкий сизый дымок от плеча. «Ох, бля…» — мелькнуло в голове. Видимо, пока я думал о подарке для Лиры и кружевах Ирис, моя драконья магия решила проявить инициативу. Небольшой, чисто символический, неконтролируемый выброс пиромании. Настроение-то боевое!

— Не паникуй! — гаркнул я, стараясь звучать властно, а не как поджигатель. — Это… эээ… благословение Драконов! Знак нашей будущей победы! Огонь в сердцах и… немного на плащах! Потуши и радуйся!

Конюх посмотрел на меня так, будто я предложил ему радоваться чуме, но начал лихорадочно бить по тлеющей ткани рукавицей. Мои рыцари переглянулись. Сэр Годфрик (да, я взял его с собой, для боевого духа и, возможно, песни про булочки в атаке) крякнул:

— Горит — значит, правда благословение, господин! У Роксаны, помнится, тоже однажды загорелся шлейф на празднике… Эх, веселуха была!

Боже, дай мне сил не спалить всю кавалерию до подхода к форту, — помолился я про себя какому-то древнему дракону, которого, возможно, придумал наш «мудрец».

Мы мчались дальше. Абсурд ситуации накрывал меня волной:

Я, блядь, Артур Бывший-Офисный-Планктон, скачу во главе отряда металлических мужиков, чтобы убить другого мужика из-за политических интриг и оскорбленной кошачьей чести (нет, не Лиры, Элианы!), и подарить его голову в качестве приветственного презента от моей тетки, которая правит вражеским королевством и мечтает об оргии после свержения короля-кастрата. И все это под аккомпанемент возможного случайного самосожжения окружающих. Сука, я должен был писать квартальные отчеты, а не это!

Но черт возьми, адреналин — штука хорошая. И ощущение драконьей силы, пульсирующей где-то под ребрами, тоже. Как минимум, я уже не чувствовал себя «навозным жуком». Скорее… жуком-богомолом перед прыжком. Опасным, но хрупким.

Форт Мероу возник на горизонте — угрюмая каменная глыба на холме. Мои резервы, поднятые по тревоге, уже ждали у ворот, слившись с гарнизоном в одну блестящую (и слегка нервную) массу. Увидев мой штандарт — золотой дракон на багровом поле — они загрохотали копьями о щиты. Звук был обнадеживающе-грозным. Никаких песен про булочки!

Въехали во двор. Соскочил с коня, стараясь не запнуться о стремя (проклятие неловкости не дремлет!). Солдаты выстроились, глаза горят ожиданием кровавого спектакля. Пора вдохновлять!

Взобрался на ближайшее возвышение — повозку с бочками солонины (аромат добавил речи особого шарма). Раскинул руки, почувствовав, как драконья мощь забурлила в крови, окрашивая голос в металл:

— Воины Драконхейма! Просранный пигмей по имени Отто фон Кракенфельд осмелился топтать НАШИ земли! Они думают, что мы — те же раздолбаи, что пели про булочки и падали в хмельном угаре! — (Рыцари Годфрика слегка поежились). — ОНИ ОШИБАЮТСЯ! Сегодня мы покажем этим ущербным карликам, что значит гнев Драконьей Крови! Мы не просто разобьем их! Мы — РАСХРЕНАЧИМ! В пыль! В фарш! В кровавое месиво, которое даже свиньи есть не станут! — (Энтузиазм в толпе нарастал. Слышалось рычание). — За что⁈ За мою честь? Черт с ней! За ваши дома? Конечно! Но главное — ЗА ПОДАРОК МОЕЙ НЕВЕСТЕ! Я обещал ей голову их жалкого барона на блюде! И я сдержу слово! Так что, орлы мои стальные, ВПЕРЕД! РУБИ ИХ! КОЛИ! ДАВИ КОНЯМИ! И ПУСТЬ ИХ КРОВЬ ОМОЕТ НАШИ МЕЧИ И… ЭЭЭ… ПОДАРОЧНУЮ УПАКОВКУ! ЗА РОКСАНУ! ЗА ДРАКОНХЕЙМ! ЗА ЛИРУ И ЕЁ ЦАРАПИНЫ! УРРРААААА!

Речь вышла не совсем шекспировской, но зато искренней и с понятными солдату ценностями: разъебать врага, кровь и подарок начальника. «Уррааа!» прогремело так, что, кажется, дрогнули стены форта. Даже бочки солонины закачались. Я был доволен. Эпичный вход обеспечен.

Ворота форта с грохотом распахнулись. Моя армия — сливки Драконьей Стражи плюс гарнизон форта — выкатилась на равнину перед Мероу. Стали в боевые порядки. Щиты сомкнулись. Копья опустились. Я на коне впереди, чувствуя себя этаким Леонидом, если бы Леонид думал не о Фермопилах, а о кошачьей невесте и упаковке трофея. Готов был дать сигнал к атаке. Глаза искали вдалеке вражеский строй. Сердце колотилось в такт копыт моего коня. Сейчас начнется кровавая жатва! Сейчас я…

…увидел армию барона Отто.

Она стояла лагерем.

Лагерем, Карл!

Не в боевом порядке. Не с копьями наперевес. Не с криками «Ура!» или хотя бы «Булочки!». Они… разбили палатки. Дымили костры. Кто-то чистил коней. Кто-то варил кашу. Один дядька даже… вышивал крестиком на бревнышке! Серьезно! У входа в самую большую палатку развевался флаг барона — черный кракен на синем поле. И всё. Никакого намерения атаковать или хотя бы обороняться. Полный фэн-шуй и релакс на лоне природы у границ враждебного княжества.

Я остолбенел. Моя эффектная поза на коне застыла в нелепом полувыпаде. Моя драконья ярость схлопнулась, как проколотый шарик. Мои воины переглядывались в явном недоумении. Слышалось сдавленное хихиканье сэра Годфрика.

ЧТО ЗА ХУЙНЯ⁈ — заорал я мысленно. — Где моя эпичная битва⁈ Где кровавая баня⁈ Где хренов подарок для Лиры⁈ Они что, приехали на пикник⁈

И тут из вражеского лагеря выехал одинокий всадник. Со скоростью неспешной прогулки. И держал он в руке не меч, а… белый флаг. Кусок простыни на палке. Он подъехал на расстояние окрика, остановился и, приложив руку ко рту рупором, гаркнул голосом, в котором явно слышались нотки скуки и легкой досады:

— Эй, в Драконхейме! Его Сиятельство Барон Отто фон Кракенфельд, Владыка Морских Пучин (ну, в мечтах), приветствует Его Светлость Князя Артура фон Драконхейма! Сиятельство приносит свои глубочайшие извинения за возможное… эээ… недоразумение с расположением нашего скромного воинства у ваших границ! Сиятельство вовсе не планирует никаких враждебных действий! Напротив! Он приглашает Вашу Светлость в свой шатер для… переговоров! О капитуляции! И условиях нашего вассалитета! Вам удобно сейчас? Или часика через два? У нас как раз похлебка поспевает!

Тишина воцарилась такая, что слышно было, как где-то вдалеке чирикала птичка. Мои рыцари смотрели то на меня, то на гонца с белым флагом, то на лагерь мирно варящих похлебку врагов. Сэр Годфрик прошептал своему соседу:

— Капитуляция? Без боя? Бля… а я так настроился… И похлебка у них, видать, ничего…

Я сидел в седле, ощущая, как мои грандиозные планы, моя ярость, моя необходимость отмыть позор в крови — все это превращается в один большой, жирный, ироничный КУКУХУЙ. Барон Отто, вместо того чтобы героически погибнуть и стать подарком для кошачьей принцессы, предлагал… сдаться. Мирно. За похлебку. Это был не просто удар ниже пояса. Это был удар ниже пояса тухлой селедкой.

— Капитуляция? — выдавил я наконец, глядя на гонца так, будто хотел испепелить его взглядом. И, судя по тому, как он попятился, моя драконья магия слегка шевельнулась, и от кончика его белого флага пошел дымок. — Вассалитет⁈ БЕЗ БОЯ⁈ ДА ВЫ СОВСЕМ ОХРЕНЕЛИ⁈

Гонец испуганно помахал дымящимся флагом:

— Ваша Светлость! Сиятельство считает, что кровопролитие — это варварство! И… эээ… он получил новые сведения! Весьма отрезвляющие! Так что он готов признать ваше главенство! Сразу! Без лишних телодвижений! Ну, кроме подписания бумаг и, возможно, ритуала вассальной клятвы! Без поцелуя ноги, конечно, если вы против, но с коленопреклонением! И похлебка — наша фирменная, с трюфелями! — Он умолк, видя, как мое лицо перекашивается от ярости и дикого непонимания.

Я обвел взглядом свое войско. Сотни глаз смотрели на меня с вопросом: «Ну чо, князь? Резать будем или хлебать?» Эпичный момент для героического рывка испарился. Осталась… бюрократия и похлебка. И кошкодева Лира останется без подарка. Пиздец.

— Переговоры… — проскрипел я, чувствуя, как моя мечта о кровавой славе и эффектном жесте утекает сквозь пальцы. — Ладно. Пусть ваш «Сиятельство» готовит пергамент и чернила. И… похлебку побольше. И скажи ему… — я сделал паузу, стараясь вложить в голос всю накопившуюся досаду и обещание будущих проблем, — … что если это ловушка, я лично использую его клиновидную бородку как зубочистку после того, как оторву ему голову. Даже если она теперь моему вассалу не положена в качестве подарка невесте! Понял?

Гонец кивнул так часто, что чуть не слетел с седла, и помчался обратно в лагерь, дымящийся флаг развиваясь за ним, как знамя моей украденной эпичности.

Я тяжело вздохнул и повернулся к своей армии, которая уже начала потихоньку расслабляться и поглядывать в сторону вражеских костров с явным гастрономическим интересом.

— Расслабиться! — скомандовал я без особого энтузиазма. — Но не расслабляться! Безоружными к ним не ходить! И… — добавил я, глядя на сэра Годфрика, который уже облизывался, — … за булочками следите! Мало ли что у них в этой похлебке! Это ж барон-то… с комплексом.

Вот так. Вместо славной битвы — сраные переговоры о вассалитете. И никакого подарка для Лиры. Ох, тетка Марицель точно оценит мой дипломатический триумф. Особенно с дымящимся флагом и угрозами насчет бородки. Главное — не спалить шатер во время подписания бумаг. А то опять подарок не выйдет.

Лагерь барона Отто пах не порохом и боевым духом, а дымком костров, тушеной дичью с трюфелями (черт бы побрал этого гонца, я теперь знал, что они там есть!) и… лошадиным навозом. Мои двадцать «орлов» встали стеной позади меня, сверкая латами и явно разочарованные отсутствием резни. Я же, в сопровождении сэра Годфрика (для представительности и, возможно, на случай, если потребуется спеть) и троих моих самых угрюмых и молчаливых элитных стражников (чтобы Отто не забывал, кто тут главный дракон), направился к центральной палатке. Шаги гулко отдавались по утоптанной земле. Вокруг солдаты Отто косились на нас с любопытством, но без враждебности. Один даже попытался неуклюже отдать честь, уронив ложку в котелок.

И вот, из развевающихся полотнищ палатки, словно черт из табакерки, вынырнул сам Барон Отто фон Кракенфельд.

Я ожидал увидеть гнома с комплексом величия. Передо мной же стоял… ну, человек. Невысокий, да. Но плотный, крепко сбитый. Его знаменитая клиновидная бородка действительно торчала вперед, как таран. Но не это бросилось в глаза. Бросился взгляд. Неглупый, быстрый, оценивающий. И одет он был не в латы, а в дорогой, но практичный камзол, больше подходящий для охоты или аудиенции, чем для поля боя. Он важно выпрямился, расправил плечи (пытаясь визуально прибавить сантиметров пять) и широко улыбнулся, демонстрируя не самые белые зубы.

— Ваша Светлость! — его голос был густым, бархатистым, как хороший портвейн. Он сделал низкий, театральный поклон, чуть ли не касаясь бородкой земли. — Какая честь! Какая неожиданная и приятная честь видеть Вас в моем… скромном военном лагере! Прошу прощения за столь непарадный прием, но мы, знаете ли, не ожидали столь… оперативного визита с Вашей стороны. Генрих! — он обернулся к щуплому оруженосцу, — Вина Его Светлости! Самого старого, из подвалов Кракенфельда! И для рыцарей князя!

Сэр Годфрик одобрительно крякнул. Я кивнул с максимально княжеским видом, стараясь не смотреть на его бородку — мне вдруг дико захотелось узнать, колется ли она на самом деле.

— Представь нас, Годфрик, — процедил я, не сводя глаз с Отто.

Сэр Годфрик выкашлялся, выпрямился во весь свой немалый рост (отчего его латы весело брякнули) и бухнул как из пушки:

— Его Несравненное Светлейшество, Князь Артур фон Драконхейм, Лорд Западных Марков, Хранитель Железных Рудников, Покровитель Семи Рек, Потомок Драконов и… эээ… Папа Разврата и Гроза Королей! — последнее он добавил шепотом, но в тишине лагеря это прозвучало как удар гонга.

Отто лишь чуть приподнял бровь, но его улыбка стала еще шире.

— О, титулы! Какие титулы! — воскликнул он с искренним, казалось, восторгом. — Потомок Драконов! Это же… это же просто дух захватывает! Прошу, Ваша Светлость, сюда! В мою скромную обитель! Ваши рыцари — тоже прошу, прошу! Места хватит всем! Генрих, пододвиньте бочку для рыцарей Его Светлости! И налейте им! Не мелочитесь!

Он жестом, полным показного гостеприимства, пригласил нас внутрь. Палатка оказалась просторной. Ковры, походный стол, карты, пара сундуков. И запах — старых книг, кожи и все тех же трюфелей. Мы уселись: я на единственное кресло (явно припасенное для меня), Отто напротив на складном стуле, мои рыцари и Годфрик — на бочках и сундуках по периметру. Генрих разлил вино — густое, темное, пахнущее дубом и ягодами. Отто поднял свой кубок.

— За Ваше здоровье, Ваша Светлость! И за новую страницу в истории наших земель!

Мы чокнулись. Вино было действительно отменным. Отто отхлебнул, поставил кубок и сложил руки на столе, его бородка нацелилась на меня как стрела.

— Ваша Светлость, — начал он, и в его голосе появились нотки искреннего (или мастерски сыгранного) восхищения. — Я должен признаться. Я следил за Вашими действиями. После… эээ… некоторых событий в Вашем замке, — он тактично опустил «ванный инцидент», — многие ожидали краха. Распада. Но Вы! Вы — гений! Финансы в порядок привели! Армию подтянули! Идеи! Какие идеи! Этот Ваш… «День Роксаны»! Гениально! Освежает кровь, поднимает боевой дух! Наше королевство задыхается в тисках устаревших догм и лицемерной морали! А Вы — как глоток свежего ветра! Как дракон, прорывающийся сквозь толщу вековой плесени!

Он говорил страстно, жестикулируя. Мои рыцари переглядывались. Годфрик согласно кивал, попивая вино.

— А уж эта… Элиана фон Штормгард! — Отто яростно махнул рукой, будто отгоняя муху. — Ледяная карга! Воительница? Ха! Мужик в юбке! С комплексом богини! Ей бы косу да серп, а не меч! Она Вас не оценила? Ее потеря! Глупая баба! А Вы… — он привстал, опершись руками о стол, и его глаза загорелись фанатичным огнем, — … Вы — идеал современного правителя! Прагматичный! С чувством юмора! Не боитесь бросить вызов условностям! Я понял: будущее — за Вами! За Драконьей Кровью! За… за Роксаной! — Он чуть не сбился, но быстро восстановился.

Я сидел, слегка ошеломленный этим потоком лести. Это было… слишком. Слишком сладко. Слишком громко. Как будто он репетировал эту речь перед зеркалом. Или его кто-то научил. Моя драконья интуиция (или просто цинизм попаданца) тихо шептала: «Подвох».

— Вы льстите, барон, — сухо заметил я, отхлебывая вина.

— Ни капли! Искреннее восхищение! — парировал Отто. — И доказательством тому служит вот это! — Он ловким движением достал из-под стола свернутый в трубку пергамент с тяжелой печатью. Развернул его с театральным шуршанием и положил передо мной. — Официальный акт о моем безоговорочном вассалитете Вам, Ваша Светлость, и Дому фон Драконхейм! Мои земли, мой титул, мое воинство — отныне к Вашим услугам! Знамя Кракенфельда будет реять рядом с Драконьим! Мы прибудем по первому Вашему зову, куда угодно и когда угодно! Просто поставьте Вашу подпись и печать… и примите мою клятву!

Он смотрел на меня с таким ожиданием, как щенок на хозяина с куском мяса. Пергамент выглядел внушительно. Текст был написан четким почерком, условия стандартные для вассальной присяги: обязательство верности, военная помощь, выплата дани. Печать Отто — черный кракен — уже красовалась внизу. Оставалось только мое согласие.

Перо было тяжелым, как грех. Я уже почти поставил его к пергаменту, мысленно проклиная судьбу, лишившую меня эффектного подарка для Лиры в виде бароньей башки… как вдруг мир взорвался.

Снаружи — не лязг стали о сталь, а дикий, нечеловеческий ВОПЛЬ. Потом — грохот опрокидываемых котлов, треск ломающихся копий (или скамеек?) и… мяуканье. Не одно. Не два. А словно сотни разъяренных, перепуганных или просто очень громких кошек загнали в один мешок и начали его пинать. Хор кошачьих голосов, сливающийся в леденящий душу диссонанс.

— МЯЯЯУУУ! МРРРРААААА! КХХХСССС! ШШШШИИИ!

Я замер, перо застыло в миллиметре от пергамента. Отто вскочил, лицо побелело, клиновидная бородка задрожала. Мои рыцари схватились за рукояти мечей, Годфрик чуть не уронил кубок.

Дверь палатки распахнулась с такой силой, что полотнища задрожали. Ворвался мой перекошенный от ужаса стражник, который стоял снаружи.

— В-Ваша Светлость! — захлебнулся он. — Кошковоины! Они… они ЗДЕСЬ! Сейчас! Тут!

Прежде чем я успел осмыслить «ЗДЕСЬ» и «СЕЙЧАС», в проеме возникла фигура. И все поняли, почему стражник был так напуган.

Лира фон Китилэнд.

Тетка Марицель не врала. «Энергична» — это было мягко сказано. Она стояла там, словно розовый смерч, только что пронесшийся через лагерь. Розовые, чуть растрепанные ветром волосы, обрамляли лицо с острыми, милыми скулами и большими, миндалевидными глазами — сейчас они горели холодным аметистовым огнем. Над волосами — два нежных, пушистых розовых уха, настороженно подрагивающих. Из-под короткого, практичного, но явно дорогого плаща цвета спелой сливы вился игривый розовый хвостик с белым кончиком, который нервно бил по воздуху, как хлыст. Она была невысокой, стройной, но в ее позе, в каждом мускуле чувствовалась пружинистая, хищная сила. И от нее… пахло. Не кровью или порохом. Пахло теплым парным молоком и чем-то диким, степным.

— Как⁈ — пронеслось у меня в голове. — Замок — полдня скачки! Она только письмо получила! Как она…?

Мои мысли прервались. Лира не стала стоять в дверях. Она вошла. Не просто вошла — она вплыла в палатку с грацией императрицы, которой принадлежит все, на что падает ее взгляд. Ее аметистовые глаза метнули молниеносную оценку: я за столом, Отто напротив, документ, перо в моей руке.

И тут она действовала.

Быстро. Невероятно быстро. Один миг — она у входа. Следующий — она уже сзади меня. Ее руки обвили мою шею и грудь сзади в объятии, которое было одновременно страстным и властным. Ее щека прижалась к моей, кожа удивительно мягкая и теплая. Пахло молоком еще сильнее.

— Мой будущий супруг, — ее голос был низким, бархатистым, как мурлыканье, но с ледяной сталью внутри. Она говорила прямо мне в ухо, губы почти касались мочки. — Уже заключает союзы… без меня?

Я сидел, превратившись в соляной столб. Мозг отказывался обрабатывать информацию. Тепло ее тела, запах молока, нежные волосы, щекочущие шею… и абсолютная, хищная опасность, исходившая от нее. Я был в ахуе. Полном, абсолютном, космическом ахуе.

Но это было еще не все.

Правая рука Лиры, обнимавшая меня спереди, скользнула вниз. Легко, как будто так и было задумано. Минуя пояс, она юркнула ПРЯМО КО МНЕ В ШТАНЫ. Теплые, цепкие пальцы нашли то, что искали, и… мягко обхватили мои яйца.

Я ахнул. Не от боли. От шока. Ее ладонь была теплой, движения — почти нежными, но в них была абсолютная уверенность и… предупреждение. Она просто держала их. Играючи перебирала пальцами. Как мячики. Как свою собственность.

— Ммм… — она тихонько мурлыкнула мне в ухо, и от этого звука по спине пробежали мурашки. — Не волнуйся, любимый. Я просто… проверяю твою лояльность. И твои… активы.

А ее взгляд? Ее взгляд был прикован к Отто. И в этих огромных, красивых аметистовых глазах не было ни капли тепла. Только лед. И обещание медленной, мучительной смерти. Она не говорила ни слова. Ее взгляд кричал: «Посмотри на него. Это МОЙ. Тронь. Попробуй обмануть. И я вырву твои кишки когтями и поиграюсь с ними, прежде чем ты умрешь».

Отто замер. Весь его пафос, его бархатный голос, его важная бородка — все испарилось. Он сидел, вжавшись в спинку стула, глаза вылезли на лоб, скулы побледнели под легкой щетиной. Он смотрел на руку Лиры, скрытую у меня в штанах, потом на ее лицо, и по его лицу было видно — он ВСЕ понял. И ему было до жути страшно. Его собственная рука дрожала, когда он попытался отодвинуть кубок.

Сэр Годфрик, напротив, смотрел на Лиру с открытым восхищением. Его глаза блестели.

— Ох, кошечка… — прошептал он с благоговейным придыханием, забыв про вино. — Какая… энергичная…

Я же сидел. Тепло Лиры сзади. Ее рука, играющая с моим достоинством спереди. Запах молока в носу. Ледяной взгляд моей «невесты», пригвождающий барона к месту. И полная, абсолютная невозможность пошевелиться или что-либо сказать. Мой разум лихорадочно пытался найти выход:

Вариант А: Рывнуться. Риск: остаться без яиц.

Вариант Б: Заорать. Риск: спровоцировать кошкодевицу.

Вариант В: Обосраться. Риск: уронить авторитет перед новой женой и вассалом.

Выбор был невелик. Я выбрал Вариант Г: Сидеть и охуевать. Проклятие неловких моментов накрыло меня с головой, но на этот раз… с розовыми ушками и теплой лапкой в штанах. И черт возьми, от ее прикосновений и этого мурлыканья в ухо у меня начало вставать. Что, учитывая ситуацию и присутствие Отто, было верхом сюрреализма.

Лира почувствовала это. Ее пальцы слегка сжались, вызывая волну странного удовольствия и дикого ужаса одновременно. Она тихо хихикнула, ее дыхание стало горячим у меня на шее.

— Ох, какой ты скорый, мой князь, — прошептала она так, что слышал только я. — Но деловые вопросы… сначала деловые вопросы. — Она подняла голос, обращаясь к Отто, но не отводя от него своего хищного взгляда. — Так что там у Вас, барончик? Какой бумажкой ты пытаешься моего дракончика обвести вокруг пальца? Покажи-ка тетке Лире.

Ее рука внутри моих штанов слегка пошевелилась, напоминая, кто тут главный в переговорах. И кто держит ключ к моей… лояльности. Я сидел, боясь дышать, и молился, чтобы моя драконья магия не решила проявить себя именно сейчас и именно в паху. Это был бы эпик-фейл космического масштаба.