Князь: Попал по самые помидоры 18+

Арка 1 Тотальная война. Начало

Темнота. Густая, липкая, пахнущая пылью, солеными огурцами и… похмельным отчаянием. Я сидел на чем-то деревянном и неудобном, спиной упираясь в прохладный камень стены. В голове — вихрь из обрывков: розовый хвост, ухмылка тетки, вкус медовухи, униженные глаза Ирис, безумные пляски…

— Ммм… значит, это массовый трип, — задумчиво бухтел я в слух, моя голова моталась в такт пульсирующим вискам. Кивал, будто соглашаясь с гениальностью вывода. Да, точно. Коллективное помешательство. Другого объяснения нет.

Рядом что-то тяжелое и теплое зашевелилось, издав стон, больше похожий на предсмертный хрип.

— Ах… батя?.. Князь? — прошептал голос, который я знал как свои пять… ну, вы поняли. Это был Годфрик.

Я повернулся, в темноте с трудом различая его расплывчатые очертания. Мой верный капитан, мой «сын» по воле «хитрого Раджи», выглядел так, будто его не просто перепили, а прокатили в бочке с гвоздями по каменной лестнице. До самого низа.

— Князь, что стряслось? — простонал он, и в его голосе была такая тоска, что мне стало почти его жаль.

— Мы в полной жопе, друг, — продолжая методично кивать, сообщил я ему. Констатация факта. — В самой что ни на есть глубокой и беспросветной.

— А почему мы сидим в кладовке? — вдруг удивился Годфрик, и в его тоне пробилась первая искорка чего-то, кроме животной боли. Он попытался осмотреть помещение, задел головой полку, и что-то с грохотом полетело вниз.

— Мы в засаде, — без тени иронии ответил я. — Ты, кстати, очень тяжелый. Но ты мне нужен. Для моральной поддержки. И чтобы в тестя было кого кинуть первым, если найдет.

— Что⁈ — Годфрик попытался резко встать и снова грохнулся, задев меня плечом. — Мы охотимся? На кого?

— Не-е, — я покачал головой, хотя в темноте это было бесполезно. — Мы прячемся. От моего тестя. Но не могу же я один тут сидеть? Верно? Скучно.

— Наверное, — неуверенно пробормотал Годфрик, и снова воцарилась тишина, нарушаемая только нашим тяжелым дыханием.

— Годфрик, — нарушил я молчание голосом, в котором старался передать всю серьезность момента. — У меня для тебя плохие новости.

— Что⁈ — он снова дернулся. — Какие… только не говорите, что моя…

— У нас война, — выдохнул я.

— … моя анальная… — сказал Годфрик одновременно со мной, и в его голосе послышались самые настоящие слезы. Потом он резко закашлялся, будто подавился собственным предчувствием. — Да… война… враги…

— Очнись уже! — я ткнул его в бок, нащупав что-то мягкое и, судя по всему, болезненное. — Этот «хитрый Раджа»… тьфу ты! Этот Вильгельм! Король Эрнгарда! Он пошел на нас войной, пока мы тут в говне валялись! Нам нужен план, разведка, собрать все силы, что остались!

— Дааа… — протянул Годфрик, и я почувствовал, как он медленно проваливается обратно в трясину отчаяния. — А как Вы узнали?

— Я не знаю, — честно признался я. — Это лишь догадка. Логичная. Иначе, откуда бы мы… — я махнул рукой, обозначая темноту, тесноту и общее ощущение надвигающегося конца.

Годфрик потупился. Слышно было, как он шмыгает носом. А потом… тишину разорвал его низкий, полный чистого, неподдельного ужаса стон.

— Ох ты епты… Я все вспомнил. Еббаааааа… Слушайте, князь… Ебааа… Нам пизда! Нам полная, окончательная, бесповоротная пизда!

— Годфрик, возьми себя в руки! — приказал я, пытаясь звучать как лидер. — Мы выкручивались и не из таких передряг!

— Мы… — он заглотнул воздух. — Мы заказали! Из чистого золота! Статую! Вашей мошонки! Под пять метров! Чтобы на центральной площади поставить! В честь победы над… над кем-то там! Аванс внесли! Все деньги из казны! Все!

Я замер. Мозг отказался обрабатывать информацию.

— Вы… больные? — прошептал я. — Вы вообще с какой планеты?

— Князь… — его голос дрожал. — Вы еще не знаете о фанклубе? «Лапа Дракона»? Они… они скидывались! Добровольно! И не только деньги! Они… они еще и… эскизы присылали! Очень… детальные!

— Нее, моему правлению точно конец! — процедил я сквозь зубы, пошатываясь от осознания масштабов идиотизма. Золотая статуя мошонки. Пять метров. Фанклуб. Это был приговор. — Ладно. Пора собирать людей. И отбить наши земли. Хотя бы ради того, чтобы спрятать этот… памятник.

Я толкнул дверь кладовки. Она с скрипом открылась, впуская тусклый свет и… проносящегося мимо волшебника из городской башни. Его длинная борода дымилась, а задница пылала ярким алым пламенем.

— Вубубубубу! — издавал он панические заклинания, меся в воздухе обугленными рукавами и оставляя за собой шлейф паленой магии и гари.

— Запахло жаренным, — философски заключил я, наблюдая, как он скрывается за углом. — Дело серьезнее некуда.

Мы с Годфриком осмотрелись. Коридор был пуст, если не считать пары храпящих в углу служанок и разбитой амфоры с чем-то кислым.

— Годфрик, собери людей. Всех, кто еще может держать оружие, а не собственную голову. Пусть офицеры соберут хоть кого-то, похожего на рыцарей. Отправь весточку разведчикам… если они еще не сбежали, решив, что мы все сошли с ума. Мы должны узнать, что творится на самом деле. И как все это произошло. И кто, — я посмотрел на него пристально, — разорил мою казну на…

— Я же говорил, Ваш фанклуб… — начал он виновато.

— Годфрик! — голос мой прозвучал, как удар хлыста. — Иди. Не нужно лишних слов. Иди и готовься к славным битвам и походам.

— Но у нас нет денег на это! — прошипел он, озираясь. — Знаете, сколько стоит один нормальный поход? Амуниция, провиант, подковы для «Колченогого»…

— Не ссы, нам задонатили, — я похлопал его по плечу с наигранной бравадой. — Один славный муж дал нам щедрую награду. Так что мы сможем позволить себе небольшой, но победоносный поход.

— Ммм… славный муж, — закивал Годфрик, в глазах его читалось смятение. — А кто он?

— Не знаю… Читатель, — пожал я плечами.

— Читатель? — Годфрик посмотрел на меня так, будто я предложил ему жениться на гигантской мыши. — Вы еще бредите? После того зелья?

— Видимо, да, — вздохнул я. — Ладно. Собирай поход. А я… пойду поищу своих девочек. Надо понять, кто еще в строю.

— Вы опять за свое⁈ — ахнул Годфрик. — Князь! Ну епты… Война на носу!

— Да не за этим! — отмахнулся я. — Успокойся. Надо же с кем-то совет держать. Или ты хочешь, чтобы этим советником был пьяный Отто?

Мы кивнули друг другу и разошлись. Я поплелся обратно в сторону пиршественного зала. Чем ближе я подходил, тем громче становились звуки хаоса: грохот, крики, пьяное мычание, звон разбитого стекла. Сердце сжалось. Ну все, думал я, там сейчас ад кромешный. Кошковоины режут друг друга, тетка устроила оргию на руинах, а Ирис повесилась на собственных чулках.

Я с силой распахнул массивную дверь.

Тишина.

Гробовая, давящая тишина. В зале, среди гор мусора и опрокинутой мебели, стояли человек тридцать. Все — самые знатные, самые влиятельные (или самые везучие, что выжили). Аскаронские лорды, мои местные бароны, несколько капитанов стражи. Все они смотрели на меня. Десятки пар глаз, полки шока, страха, похмелья и немого вопроса.

Я выпрямил спину, откашлялся.

— Война, дамы и господа, — важно заявил я, стараясь выглядеть князем, а не жертвой массового психоза. — Мы…

ШЛЕП!

Пощечина была настолько резкой и звонкой, что эхо разнеслось по залу. Это была Лира. Ее розовые волосы растрепались, глаза пылали зеленым огнем ярости и унижения. Щека у меня загорелась.

Я, не говоря ни слова, медленно развернулся и со всей дури отвесил такую же пощечину ближайшему шуту-кошколюду, который как раз неудачно проходил мимо.

— Ай! — взвизгнул он, шлепнувшись на пол. — Князь… это потому что я кошколюд?

— Ты! Ты! Ты! — Лира была в бешенстве, тыча пальцем то в меня, то в шута.

Я повернулся к шуту. Тот поднял лапы в защитном жесте.

— Это точно не я! Ей-богу! Я просто шел за еще одной бочкой! Я ни в чем не виноват!

Я повернулся обратно к Лире.

— Милая, успокойся. Я все помню. И это был пиздец. Причем ты сама творила хрень. Так что не шипи на меня.

— Ты… при всех… меня… — она задыхалась от гнева.

— Это была твоя больная идея! И моей тетки! — парировал я. — «Акт глубокого уважения»! «Очищение» под столом! Что мне оставалось делать⁈ Отказать королеве Аскарона и собственной ревнивой жене⁈

— Мой отец не должен был узнать, что я разрешаю тебе трахать кого-то кроме меня! — прошипела она так, что даже некоторые бароны попятились.

— А как он должен был не узнать⁈ — завопил я, разводя руками. — Мое «достоинство» везде! О моих подвигах слагают легенды! Знаешь, сколько я их услышал за этот пир⁈ Сотни! Кто-то даже рассказывал, что я был вскормлен соском великанши! А ты видела их соски⁈ Эм… я тоже нет… Другие говорят, что у меня божественный член, и когда я умру, надо из него сделать мощи! А еще…

— Хватит! — ее крик перекрыл меня. — Ты видел королеву? И моего отца?

— Видел, когда очнулся. Но сейчас точно не хотелось бы их встретить, — честно признался я. — Но, видимо, надо бы… ибо мы можем оказаться в полной заднице. Буквально.

— А кто тебе сказал, что у нас война? — удивилась Лира, ее гнев сменился настороженностью.

— Твой отец.

На ее лице появилось выражение глубочайшего презрения и усталости.

— Да у него всегда на все война! Когда у него прокисло молоко в кружке, он объявил войну крысолюдам! Подумал, что они решили его отравить!

— Ничего, — попытался я сохранить остатки оптимизма. — Мои разведчики…

— Твои разведчики, как и вся твоя армия, до сих пор бухают! — резко оборвала она. — Нам ответа не дождаться от них еще сутки! Мы слепы и глухи!

И тут мой взгляд упал на одну знакомую, жалкую фигуру, пытавшуюся спрятаться за огромной опрокинутой жаровней.

— И что тогда будем делать? — спросил я, громко и четко, обращаясь ко всему залу, но глядя прямо на него. — ОТТО! Вылезай! Твой выход! Ты же наш главный специалист по выживанию в условиях тотального пиздеца!

Я втащил за шиворот дрожащего Отто в центр зала. Он походил на мокрого и крайне несчастного котенка.

— Ну⁈ — тряхнул я его. — Говори, барон! Ты всегда умел выкрутиться! Что делать⁈

Отто отряхнулся, пытаясь придать себе вида хоть каплю достоинства.

— Обычно в такие моменты, милорд, я… э-э-э… прибегаю к магии! — выпалил он, явно не зная, что сказать.

Как по заказу, мимо нас с диким визгом пронесся тот самый волшебник из башни, его задница все еще тлела, а за ним тянулся шлейф дыма и паники.

— Горю-у-у! Тушите! Спасайте! Роксана, прости! — он носился между гостями, сея хаос.

Я, не долго думая, метнулся к нему и схватил его за шкирку, как котенка. Он завизжал пуще прежнего.

— Ты горишь! — рявкнул я ему в лицо. — Прекрати!

Мой взгляд упал на шута-кошколюда, который как раз нес на плече маленькую, но полную бочку с водой, вероятно, чтобы запить свое горе. Я выхватил бочку у него из рук.

— Это расизм! — заныл кошколюд, но было уже поздно.

Я с размаху выплеснул всю воду на волшебника. Раздалось шипение, пар окутал его, и он, наконец, затих, стоя по колено в луже и кашляя.

— Волшебник! Очнись! Ты нам нужен! — я потряс его.

— Роксана… — он бредил, беспомощно водя по воздуху руками. — Я вижу ее… Она зовет меня в страну вечных булок…

— Роксана подождет! — я грубо поднял его на ноги. — Говори! Что нам делать? Кто за всем этим стоит? Кто отравил город? Кто…

— Читатели… — загадочно и хрипло прошептал волшебник, его глаза закатились.

— Мать твою! — Отто с такой силой хлопнул себя по лбу, что звук эхом разнесся по залу. — Читатели! Это все они! Я же говорил! Твоя тетка послала их на хуй! И я ее тогда пнул! Теперь ясно! Они мстят!

Я почувствовал, как у меня подкашиваются ноги. Неужели это правда? Этот бред?

— Волшебник… — я привлек его ближе, чтобы никто не услышал. — Кто такие читатели?

— Ооо, — глаза волшебника засветились мистическим блеском, хотя, возможно, это был блеск безумия. — Они… вершители судеб. Боги нашего мира, что были забыты. Но их имена… их имена в золотых списках донатеров у наград! Они направляют нас, словно марионеток!

— Я нихрена не понимаю, — честно признался я, чувствуя, как реальность окончательно уплывает.

— Это не каждому дано понять, князь, — с умным, прозревшим видом ответил волшебник. — Позволь, я расскажу тебе историю! Историю о том, как один донат может изменить…

— Волшебник! Плевать на твою историю! — я снова тряхнул его. — Ближе к сути! Что нам делать⁈ Как избавиться от этого ужаса и узнать, что задумал Вильгельм? И каким образом в нашем бреду замешаны эти… читатели⁈

— Тшшшш! — загадочно и пьяно прошипел волшебник, прикладывая палец к губам. — Они не должны догадаться, что мы знаем о них! Ибо они вездесущи! Так… я вижу… вижу… — он вгляделся в пустоту. — Они кайфуют от твоих развратов, князь! Это им нравится!

— Ты заебал! Скажи по делу.

— Это Вильгельм!

Я в ярости отшвырнул его. Волшебник с криком «Аай!» улетел на пару метров и упал на шута кошколюда. Я обернулся к замершей публике.

— Я так и знал! Это Вильгельм! И эта… эта проклятая игра читателей! Мы должны его остановить! И остановить это безумие!

— Да, милый! — поддержала меня Лира, ее глаза горели решимостью. — И восстановить нашу репутацию! — Она окинула взглядом разрушенный зал и его жалких обитателей. Потом ее взгляд стал искать. — А где, кстати, Элиана⁈

Смена кадра.

На границе Драконхейма. Холодный ветер гнал по небу рваные тучи. На холме, стройными, безмолвными рядами, стояло войско. Не толпа ополченцев, а настоящая, железная армия. Стальные доспехи, острые пики, развевающиеся знамена с гербами Штормгарда и… гербами других влиятельных графств и баронов Эрнгарда. А в центре, на огромном боевом коне, под знаменем с королевской горностаевой мантией — королевские рыцари. Личные войска короля Вильгельма.

И во главе всего этого железного леса, в сверкающих, но практичных доспехах, с ледяным и непроницаемым лицом, сидела на коне Элиана фон Штормгард. Ее некогда сломленный взгляд теперь был тверд и решителен. В нем не осталось и следа той униженной девушки, что предлагала себя в моей спальне. Только холодный расчет и воля.

Она смотрела в сторону моих земель, на дымок, поднимавшийся над еще не очнувшимся от пьяного угара Драконспрау.

— Прости, милый, — тихо прошептала она, слова терялись в свисте ветра. — Но это ради моего будущего. И ради моего Штормгарда. Ты проиграл, даже не начав.

Она подняла руку в стальной перчатке. Десятки знаменосцев повторили жест. Армия замерла в ожидании приказа. Приказа на вторжение.

Пространство. Не комната, не зал, не измерение, понятное смертным. Космический Зал. Бесконечная чернота, усеянная сверкающими точками не звезд, а бесчисленных глаз, наблюдающих за игрой. В центре этой бесконечности парил единственный объект — массивная золотая чаша с идеально черной, неподвижной водой, похожей на жидкий обсидиан.

В ее зеркальной поверхности, без единой ряби, сменяли друг друга картины, будто прокручиваемые неведомой рукой:

*Элиана на холме, ее холодное, решительное лицо, поднятая рука, отдающая приказ железной армии.

*Я, униженно стоящий на алтаре, а передо мной на коленях — Ирис, с губами, блестящими от…

*Безумные пляски на пиршественном столе, летящая посуда, хмельные рожи.

*Тетка Марицель, ее хищная улыбка в полусвете балкона, ее пальцы, впивающиеся в мои плечи…

*Ночь наказания. Глаза Ирис, полные слез и стыда. Лира, утверждающая свой статус… самым извращенным образом.

Вся грязь, вся страсть, вся моя слабость и мое тщеславие — все это мелькало в чаше, как укор.

Вокруг этой чаши, изящно извиваясь в воздухе, летала Роксана. Та самая, что была придумана прошлым мной до моего попадания в тело князя. Ее форма была соблазнительной и непостоянной — то женщина невероятной красоты с крыльями из струящегося дыма, то просто сгусток сияющей, игривой энергии. Она смотрела на видения в чаше и звонко смеялся, ее смех был похож на перезвон хрустальных колокольчиков, заставляющий трепетать душу.

— Ой-йой-йой! — она пропела, кувыркнувшись в воздухе и указывая на меня в чаше. — Кто-то тут близок к тому, чтобы потерять свой трон! И не только трон, кажется! Хы-хы-хы!

Она подлетела ближе к поверхности воды, ее пальчик коснулся изображения Элианы, и от прикосновения по воде пошли круги, искажая картину.

— Одна уже сделала свой выбор! Холодный, расчетливый, скучноватый… но эффективный! — Роксана скривила носик. — Слишком мало страсти. Одно сплошное бряцание железками.

Затем ее взгляд упал на другие сцены, на оргии, на безумие. И ее лицо озарила хитрая, бесконечно порочная улыбка.

— Зато тут… тут весело! — она прошептала, и ее голос стал сладким, как мед с ядом. — Так много… возможностей для игры. Интересно, интересно… кто же из них первым сорвется и упадет в объятия моих булочек? Кто променяет корону, долг и честь на миг забвения со мной? Хмыыы…

Она снова засмеялась, и этот смех эхом разнесся по космическому залу, долетая до самых темных его уголков, где прятались тени былых грехов и будущих предательств.

— Скорее бы уже началось самое интересное… — томно вздохнула Роксана и растворилась в воздухе, оставив лишь шлейф аромата спелых ягод и опасного соблазна.

А в чаше, черной и бездонной, продолжали плясать отражения надвигающейся войны и чьих-то последних, отчаянных наслаждений.