Князь: Попал по самые помидоры 18+

Глава 34 Моя власть

Мы вынырнули на поверхность как призраки из-под земли. Люк винного погреба, который Вротмнехеровна указала с пугающей точностью, оказался прямо в заброшенном амбаре на окраине Скального Венца. Воздух, пахнущий дымом, людской жизнью и холодным камнем, ударил в нос после спертой атмосферы пещер.

И сразу же до нас донесся оглушительный хохот. Громкий, презрительный, разносившийся эхом по каменным стенам цитадели.

— Смотрите-ка на него! Ахахаха! — орал какой-то эрнгардский часовой с парапета. — Он что, серьезно⁈ Опять пошел!

— Эй, увалень! — подхватил другой, его голос звенел от смеха. — Ты уже третью песню про свою кошку запел! У нас тут лимит на фольклор!

— Штурмовать нас пытается пьяными балладами! — заливисто хохотал третий. — Давай, жиробас, спой еще! Может, у нас от тошноты щиты выпадут!

Я рискнул выглянуть из-за угла амбара. Внизу, у главных ворот, Годфрик с красным от натуги лицом и парой десятков наших «штурмовиков» разыгрывали настоящее представление. Они били мечами в щиты, орали нестройными голосами и периодически делали ложные выпады к воротам, сразу же откатываясь под град насмешек. Годфрик, стоя на повозке, орал что-то совершенно непристойное про мать коменданта крепости, размахивая своим рогом. Это выглядело настолько идиотски, что это было гениально. Все внимание врага было приковано к этому цирку.

— Идут, — тихо прошипел Тыгтыгович, его уши повели себя, улавливая шаги патруля.

Мы прижались к стенам, растворившись в тенях. Патруль из двух заспанных эрнгардцев прошел в паре ярдов от нас, даже не повернув головы, слишком занятых наблюдением за клоунадой у ворот.

— Весело, — прошептала Вротмнехеровна, ее глаза блестели в темноте. — Можно я потом с ним поиграю? Он такой… энергичный.

— Помолчи, — огрызнулся я, давая знак двигаться.

Мы поползли вдоль стен, как тени. Наши цели были ясны: массивный механизм подъема ворот в ближайшей башне и боковая калитка для вылазок. Кошколюды Тыгтыговича бесшумно скользили по камням, их темные шкуры делали их невидимыми. Я шел за ними, сжимая эфес меча, каждую секунду ожидая окрика.

Мы достигли подножия башни. Двое часовых у входа в механическую логово лениво перебрасывались шутками, глядя в сторону Годфрика.

— Слышал, говорят, их князь — псих, — лениво говорил один, точа кинжал о камень.

— Да уж, видно по подбору кадров, — хмыкнул второй.

Больше они ничего не успели сказать. Из теней над ними материализовались две темные фигуры. Быстро, эффективно, без лишнего звука. Один кошколюд зажал рот первому часовому, а второй провел когтем по горлу. Второго часового взял на себя Тыгтыгович — мощный рывок, хруст, и тело бесшумно осело на землю. Их оттащили в темноту.

Дверь в башню была не заперта. Внутри, у огромного деревянного колеса механизма, сидел еще один воин и клевал носом.

— Проспал свою смену, дружок, — прошептал я, входя.

Он открыл глаза слишком поздно. Мой клинок тихо вошел в щель между пластинами его кирасы. Он лишь ахнул и обмяк.

— Калитка, — кивнул я Тыгтыговичу.

Его группа так же бесшумно растворилась у бокового входа, и через мгновение послышался едва уловимый звук — щелчок отодвигаемого засова и два тихих, влажных хлюпа.

Тыгтыгович выглянул и сделал рукой знак: «Готово».

Вротмнехеровна, наблюдавшая за всем этим, облизнулась.

— Эффектно. А я думала, вы только жжете и крушите. Можно я хоть трупы… приберу?

— Позже, — бросил я, подходя к механизму. — Если хорошо себя поведешь.

Я взялся за рычаг огромного колеса. Оно с скрипом подалось. Цепной механизм загремел, и массивные дубовые ворота Скального Венца, перед которыми так комично плясал Годфрик, начали медленно, со скрежетом, опускаться.

А на стенах смех внезапно оборвался, сменившись на крики недоумения и паники. Цирк только что закончился. Начинался штурм.

Грохот поднимающихся ворот потонул в оглушительном, яростном рыке. Рёв исходил не от Годфрика и его горстки «шутов» — он рванул со стороны главных ворот, где ждала основная часть моих сил, до поры скрытая в складках местности.

— ЗА ДРАКОНХЕЙМ! УРАААА!

Смех на стенах смолк, сменившись сначала недоуменным гулом, а потом переходя в отчаянные крики командующего офицера:

— Тревога! ШТУРМ! На стены! Луки! Копья! Готовить кипяток!

Но было уже поздно. Могучие ворота, приподнятые всего на полтора метра, открыли дорогу в ад. Из-под них, словно демоны из преисподней, хлынули рыцари Драконхейма. Их было не тридцать, как показывал Годфрик, а все двести. И они были свежи, злы и рвались в бой.

Годфрик сбросил с себя маску пьяного шута. Его лицо исказила боевая ярость. Он смахнул свой рог, схватил огромный боевой топор и с рёвом первым бросился подниматься по приставным лестницам к бойницам, которые теперь осыпали его не насмешками, а стрелами.

А внутри цитадели начался настоящий хаос.

С криком «Измена!» и «Они уже здесь!» эрнгардские солдаты метались, не понимая, откуда ждать удара. Одни бросились к главным воротам, чтобы попытаться опустить их или встретить основной натиск. Другие услышали крики боя у боковой калитки, которую мы открыли, и ринулись туда.

И именно в этот момент мы ударили изнутри.

Тыгтыгович, я и его кошколюды высыпали из башни механизма и из тени бокового прохода. Мы не кричали. Мы просто резали.

Это было жуткое зрелище. Из тишины, из-за углов, из самых неожиданных мест появлялись тени с горящими глазами и блестящими когтями. Солдаты Эрнгарда, бегущие по узким дворикам крепости, падали с перерезанными глотками, даже не успев понять, что происходит. Кошколюды работали молча, эффективно и с пугающей жестокостью, используя суматоху и панику.

Я шел в центре этого безумия, выжигая пламенем целые группы солдат, пытавшихся организовать оборону. Один офицер попытался построить щитовую стену в узком проходе. Столп огня превратил ее в погребальный костер.

— Они везде! — орал кто-то в панике. — Нас атакуют сзади!

Суета и неразбериха достигли апогея. Эрнгардцы стреляли друг в друга в дыму и хаосе, команды тонули в общем гвалте. А снаружи всё громче звучали боевые кличи моей армии и звон стали — Годфрик уже вскарабкался на стену и завязал там яростную схватку.

Вротмнехеровна, следуя за мной, словно на прогулке, лишь время от времени ласково проводила пальцем по щеке какого-нибудь умирающего солдата, забирая его последние мгновения жизни с томным вздохом.

— Какая пустая трата… — шептала она. — Столько энергии… могла бы пригодиться.

Цитадель Скальный Венец, неприступная твердыня, пала не от долгой осады, а от хаоса и ярости Дракона. И теперь ее камни дрожали от топота ног, криков умирающих и победного рева моих солдат.

Пыль и дым над Скальным Венцом начали понемногу оседать, уступая место горьковатому запаху победы. Последние очаги сопротивления были подавлены. Над цитаделью уже развевалось мое знамя — алый дракон на черном поле. Мои солдаты, уставшие, окровавленные, но ликующие, занимались привычным делом: разоружали пленных, тушили пожары и вытаскивали своих раненых с братской заботой.

И вот в главные, теперь настежь распахнутые ворота, вкатилась роскошная карета, запряженная парой нетерпеливых гнедых коней. Ее дверцы распахнулись еще до полной остановки.

Из нее, словно вихрь, вынеслись они. Мои девочки.

Лира — первой, с грацией дикой кошки, ее розовые волосы развевались, а в зеленых глазах плясали отблески пожарищ и бешеная тревога. Ирис — следом, бледная, с поджатыми губами, но в ее синих глазах читалось такое облегчение, что даже привычная маска ядовитого сарказма дала трещину. Элиана — последней, высокая, статная, ее лицо было серьезно, но в нем читалась глубокая, выстраданная преданность.

Они, не обращая внимания на окружающих солдат, на трупы и разруху, ринулись ко мне через двор цитадели.

— Артур! — это вырвалось у всех троих почти одновременно.

Лира вцепилась в меня с такой силой, что я едва устоял на ногах, прижимаясь всем телом и мурлыча что-то радостное и неразборчивое прямо в мою кольчугу. Ирис обняла меня с другой стороны, ее объятие было порывистым и неожиданно крепким, а лицо она уткнула мне в плечо, чтобы никто не видел, как дрожат ее губы. Элиана, сдержанная, но не менее эмоциональная, обняла всех нас, прижавшись щекой к моей спине, ее мощные руки сжали нас в единый, дрожащий от напряжения и счастья ком.

Целовали все сразу, наперебой, перебивая друг друга вопросами:

— Жив? Цел? Ранен? Я чуть с ума не сошла! — причитала Лира.

— Идиот! Дракон! Безмозглый герой! — шипела Ирис, но в ее словах не было ни капли злобы, одно лишь спасенное отчаяние.

— Слава богам… — выдохнула Элиана, и ее голос дрожал.

Я смеялся, обнимая их всех троих, пытаясь успокоить, чувствуя, как нарастающее за время боя напряжение наконец-то начинает отпускать. Они пахли дорогими духами, пылью дороги и страхом за меня. Это был лучший запах победы.

И в этот идеальный момент их взоры, синхронно, упали на фигуру, стоявшую позади меня в почтительной, но вызывающе соблазнительной позе.

Вротмнехеровна смотрела на эту трогательную сцену с легкой, игривой улыбкой, ее ангельское личико сияло неподдельным интересом. Мой плащ она накинула на себя так, что он лишь подчеркивал все ее достоинства, а не скрывал их. Да… она где-то добыла второй плащ. Запасной.

Три пары глаз — изумрудные, синие и голубые — сузились одновременно. Общая тревога мгновенно испарилась, сменившись настороженным, холодным любопытством хищниц, учуявших на своей территории новую, странную добычу.

Лира отстранилась от меня первой. Ее кошачьи уши настороженно наклонились вперед, а хвост замер в неестественной позе.

— Артур, — ее голос потерял всю свою нежность и стал низким, властным. — А это… кто такая?

За ней последовали и остальные. Объятие распалось. Ирис скрестила руки на груди, ее взгляд стал острым, как бритва. Элиана выпрямилась во весь свой внушительный рост, смотря на суккуба с холодной оценкой воительницы.

Воздух снова наэлектризовался, но на этот раз угроза исходила не от вражеских армий, а изнутри моего собственного, только что воссоединившегося гарема. И Вротмнехеровна, кажется, получала от этого невероятное удовольствие.

— Эмм… тут такая ситуация… — начал я, чувствуя, как по спине бегут предательские мурашки. Три пары глаз, полных гнева, буравили меня.

— Какая ситуация? — сладким, как сироп, голосом спросила Лира, хлопая длинными ресницами. Ее хвост начал нервно подергиваться. — Голая девушка. Под твоим плащом. Сразу после боя. Очень… интересная ситуация.

— Я… короче, это суккуб, — выпалил я, пытаясь сохранить остатки достоинства. — Она хотела нас всех убить, но я ее остановил и… она показала нам путь сюда. В обмен на жизнь.

— А почему она голая? — встряла Ирис, ее голос был острым, как отточенный кинжал. Ее взгляд скользнул по фигуре суккуба с убийственным презрением. — Так яростно бился, что она осталась без одежды? Или это был особый… стиль ведения переговоров?

— А она и была без одежды! — возразил я, пытаясь звучать важно и убедительно. — С самого начала! И чуть нас всех не угробила своими чарами. Но я ее остановил. Обезвредил.

— Какой молодец, — прошипела Лира без тени одобрения. Ее уши прижались к голове. — Справился он. С голой демонессой. Один. В пещере.

— Вам мало нас? — тихо, с искренней болью в голосе спросила Элиана. В ее голубых глазах читалось настоящее смятение и уязвимость.

— Так! Стоп! — взорвался я, чувствуя, что ситуация катится в тартарары. — Я ее не трахал! Она просто… инструмент! Военный трофей!

— Он был со мной очень груб, — сладострастно пропела Вротмнехеровна, облизывая губы и с наслаждением наблюдая за разгорающимся скандалом. — Мне… ой, понравилось.

Мои девочки синхронно сузили глаза. Атмосфера стала такой густой, что, казалось, можно было резать ножом. Я почувствовал, как по спине струится холодный пот.

— Лучше бы я ее правда трахнул, — мрачно пробормотал я себе под нос. — Не так обидно было бы слушать эти взгляды.

— Это можно устроить! — тут же оживилась суккуб, сделав шаг вперед.

Но она не успела сказать больше. Три голоса слились в едином, оглушительном, яростном хоре:

— ЗАТКНИСЬ!

Лира, Ирис и Элиана гаркнули это с такой силой, что даже Вротмнехеровна попятилась, на мгновение сбросив маску уверенности. По площади замерли даже самые отчаянные мародеры. Казалось, сама победа затаила дыхание, наблюдая за настоящей битвой, которая вот-вот должна была разразиться.

Я обнял Лиру за талию, притянул к себе и наклонился к ее уху, чтобы только она одна услышала:

— Я говорю правду. Успокой уже девушек, а? — мои губы почти коснулись ее чувствительного кошачьего ушка. — А то тут сейчас кровь польется, и не вражеская.

— С чего бы мне это делать? — она попыталась вырваться, но ее тело уже податливо прильнуло к моему.

Я нежно, почти игриво укусил ее за мочку уха, позволив зубам слегка задержаться на нежной коже. По телу Лиры пробежала мелкая дрожь, ее колени подкосились, и она вся «поплыла», обмякнув в моих объятиях с тихим, блаженным вздохом.

Вот же черт, как же классно манипулировать ею через это, — пронеслось у меня в голове с ухмылкой. — Повезло мне с главной женой. Хищница вся из себя, а стоит тронуть за ушко — тает как снег на солнце.

— Дааа… — выдохнула она, ее голос стал густым и мурлыкающим. — Ладно… Девичник! Девчачий совет!

Она, пошатываясь, отлипла от меня и поманила за собой Ирис и Элиану. Те трое отошли в сторонку, образовав свой тесный, шепчущий круг. Я видел, как Лира что-то убедительно говорила, жестикулируя, Ирис язвительно ухмылялась, а Элиана скептически хмурилась. Через пару минут они вернулись.

— Мы посовещались и решили, — заявила Ирис, скрестив руки на груди. Ее взгляд был острым, как бритва.

— Что этой бомжихе, — с ледяным презрением в голосе вставила Элиана, кивнув в сторону суккуба.

— Можно раз в месяц! — гордо объявила Лира, подбоченившись, как будто только что подарила мне королевство.

— Что раз в месяц? — я искренне удивился.

— Быть с тобой, — пояснила Лира, как о чем-то само собой разумеющемся. — Только ради тебя. И то… под большим вопросом.

И, фыркнув в унисон, как три разъяренные кошки(Лира не как), они развернулись и пошли прочь, осматривать захваченную крепость, оставив меня в легком ступоре.

— Чего? Я как бы и не хотел вообще-то… — пробормотал я им вслед, но они уже не слушали.

Из-за моей спины, словно из-под земли, выросла Вротмнехеровна.

— Ой-йой, — прошептала она сладким, ядовитым голоском. — А месяц-то только начался… А значит, уже можно… — Два ее холодных пальчика, словно паучки, начали свой марш по моей нагрудной пластине, уверенно устремляясь вниз, к поясу.

— Так! Милочка! — я резко поймал ее запястье, останавливая продвижение. Она надула губки.

Я окинул взглядом ее тело. Она тут же, демонстративно, распахнула мой плащ, показав все свои «прелести» во всей красе.

— Сначала, — сказал я, заставляя себя смотреть ей в глаза, а не ниже, — надо найти тебе одежду.

— Мне и так хорошо, — возмутилась она, пытаясь высвободить руку.

— И надо что-то делать с твоим именем. Оно слишком… странное. — я сморщился. — Ладно. Будешь Оксаной. Почти как Роксана… но без того, чтобы меня предавать.

Я произнес это просто так, сгоряча, не ожидая никакого эффекта.

Но произошло нечто. Воздух вокруг ее шеи сгустился и затрепетал. Светящиеся сиреневые руны сложились в тонкий, почти невесомый магический ошейник, мягко обвив ее шею. Он слабо светился, затем потускнел, став почти невидимым.

Суккуб замерла. Ее глаза расширились от неподдельного шока. Она потрогала пальцами свою шею, ощупала невидимую нить энергии.

— Чего? — прошептала она. — Как⁈ Что это⁈ Не может быть… Как⁈

Ее уверенность вдруг испарилась. В ее голосе впервые прозвучала не наигранная, а самая настоящая растерянность и даже страх. Похоже, в этом мире имена действительно имели силу. И я, сам того не желая, только что установил над ней свою власть.