Победитель получает

ГЛАВА 35. О своих и чужих

Они снова вернулись в отведённую им роскошную камеру: Куся сидел на кровати и казалось, что он зябко кутается в свои крылья; а Маша стояла перед ним на коленях на пушистом ковре, заглядывала в глаза — виновато и вопросительно.

— Ну чего ты… — тихо сказал Куся. — Чего ты ещё придумала — из-за меня переживать. Если уж ты без этого не можешь никак — переживай за этого твоего… Лирена. А за меня-то что?

— Он не мой, — отказалась Маша, — он сам по себе. А вот ты — мой. И я буду за тебя переживать! — упрямо заявила она. — А как же иначе? Я тебя втравила в этот кошмар. А теперь… из-за этого Лирена, снова сдам раунд. А что будет с тобой, — она шмыгнула носом, едва сдерживая подступающие слёзы. — Что с тобой будет, если я проиграю?!

— Твой? — прошептал Куся. — Я твой?

Похоже, он вообще не услышал всего остального и сейчас, вытянувшись в струнку, ждал ответа, глядя на Машу огромными влажными глазами.

— Конечно, мой! — Маша сгребла его обеими руками и прижала к себе. — Мой… — шептала она в тёплый затылок, нежные пёрышки шевелились от её дыхания, — мой… Но как же мне спасти тебя… как уберечь?.. Не надо мне было… может, можно еще отказаться…

— Не смей, слышишь! — Куся вырвался из её объятий, в которых ещё секунду назад так очевидно блаженствовал. — Не думай даже! Ты всё сделала правильно. Они не должны умирать для развлечения этих тварей! Не должны становиться жертвами мерзким тёмным духам! Они отважно боролись и заслужили право достойно уйти. Я бы никогда не простил себе, если бы мы не сделали для этого всё, что могли…

— И не думай больше о том, что со мной будет. Если станет совсем плохо — я тоже уйду. Это не страшно. Главное… — он лукаво посмотрел на Машу.

— Что? — спросила она.

— Главное, что у меня снова есть семья — здесь, а не только в Небесном Гнезде. Мне теперь и здесь хорошо, и там хорошо будет… Ведь если я твой, то ты — моя, правда?

— Конечно… Конечно, твоя, — закивала Маша и, не в силах больше сдерживаться, разрыдалась.

Куся не останавливал её, только вытирал мягкими лапками мокрые щёки и ластился, как обычный котёнок. Он чувствовал, что это правильные, нужные слёзы — слёзы освобождения и… обретения. Маша так и заснула в слезах, прижимая к себе Кусю.

Наутро ей показалось, что она только-только закрыла глаза, как её разбудил почтительный, но настойчивый стук в дверь. На самом деле им дали выспаться, ведь для исполнения отведённой ей роли Маша должна была выглядеть как можно лучше.

Почётные пленники быстро поели, потом явились жрицы с ритуальными одеждами, но Маша снова категорически отказалась их надевать. Вслед за жрицами явился Алкан, кланялся, лебезил, выражал восхищение и восторг и ни словом не обмолвился о том, что Маша не так одета.

Он лично сопроводил "Тёмную Владычицу" и "Стража-Проводника" в пышно убранную ложу огромного амфитеатра, расположенного неподалёку от Великой Пирамиды. Её громада нависала и давила так, что Маша даже спиной ощущала это давление.

А прямо перед ней высилась жуткая уменьшенная копия пирамиды. Сейчас она выглядела относительно безобидно, но у Маши так и звучал в ушах равнодушный рассказ Ядвы об этом кошмарном порождении союза изощрённой фантазии садиста и технического гения.

Амфитеатр казался почти пустым, небольшие группки знати в сопровождении доверенных слуг выглядели детьми, заблудившимися в руинах города великанов и сиротливо жмущимися друг к другу. Пирамиду Испытаний, как назвал Алкан это зловещее сооружение для Игр, окружали три ряда воинов. Жрецы и жрицы широким полукругом расположились вокруг Маши и Куси.

Охраны здесь не было, но в воздухе парили странные слабо светящиеся шары, напоминавшие те, что освещали внутренности Великой Пирамиды. Но в этих временами вспыхивали миниатюрные молнии, сменявшиеся клубящимся дымом, и Маша заметила, что прислужницы, сновавшие вокруг безмолвными тенями, стараются держаться от них подальше. Да и ближайшие представители знати, похоже, поглядывали на подозрительные шары со страхом.

Поначалу Маша решила, что жаждущие крови и зрелищ зрители только начали собираться, хотя ей и показалось странным, что это она должна ждать их, а не наоборот. Но выяснилось, что все уже собрались… Огромный амфитеатр явно был рассчитан на куда большее стечение народа, а светловолосая знать, даже при наличии немалого количества темноволосых и смуглых слуг не могла заполнить собой и двадцатую его часть.

Алкан подвёл к Маше престарелого разодетого правителя, за которым, явно стараясь спрятаться за его спину, маячила столь же престарелая жена. Этот старик не мог вызвать ничего, кроме жалости… Он так явно боялся Алкана и "Тёмную Владычицу",так очевидно был давно и надёжно запуган, что Маше сразу же стало ясно — Пирамидией правят жрецы.

А над жрецами добивается единоличной и безраздельной власти Алкан. И весьма успешно. Эти Игры должны еще больше упрочить его положение. В змеином гнезде жречества Пирамидии шла постоянная борьба за власть. И даже сейчас чувствовалось, что Алкан еще не успел или не сумел добиться полного подчинения. Жрецы и жрицы отчётливо понимали, что он установит диктатуру. О прежнем, хотя бы относительном, равноправии можно будет забыть.

Даже по тому, где они останавливались, кого и как приветствовали, видна была расстановка сил. Схема простая, классическая: два фланга и нейтралы между ними, выжидающие, когда окончательно выявится победитель.

Впрочем, тонкое искусство нейтралитета заключается в том, чтобы принять верное решение хоть немного раньше, чем победа одной из сторон станет очевидной для всех.

И вот теперь клан Алкана радостно группировался вокруг своего лидера, а соперничающая группа имела потерянный и чуть ли не жалкий вид. И именно с той стороны, за спинами других жриц, на миг промелькнула угрюмо-сосредоточенная Ядва, всё еще очень бледная, но решительная.

Значит, именно она возглавляет вторую группу. А её сторонники, хоть и деморализованы, но наверняка видят, что предводительница не сдалась и на что-то рассчитывает, поэтому переметнуться к Алкану прямо сейчас не решаются, косятся настороженно, пытаясь сохранить достоинство.

Алкан вряд ли высоко оценит их немедленную капитуляцию…

А Ядва, если ей удастся остаться на плаву и изменить расстановку сил, точно не простит.

Нейтралы, не обременённые прочными связями, уверенно мигрировали в сторону Высшего Жреца. Церемониал не позволял им приближаться к "Тёмной Владычице", и они с некоторого расстояния отвешивали ей ритуальные поклоны и испуганно таращились исподтишка; а затем устремляли напоказ восхищённо-восторженные взоры на Алкана, старались пробраться к нему поближе, поздравить с невиданной милостью богов!

Его давние сторонники норовили сомкнуться потеснее, смотрели презрительно. Ну точно, как в какой-нибудь наэлектризованной очереди за чем-то необходимым, — подумала Маша. — Морда кирпичом и "вас здесь не стояло!" Вот как окажется Ядва на коне, так всем припомнит, кто где стоял… — Маша невесело усмехнулась.

А ведь если рассматривать её и Кусино появление как милость богов, то Алкановой заслуги тут нет ни на грош! Он просто явился и всё присвоил себе. А вот и Жард, который сначала запугивал Машу, а потом первым, да и единственным, в общем-то, из числа Высших Жрецов признал в ней Тёмную Владычицу.

Ядва ещё назвала его дураком или как-то в этом роде. Права была. Она-то умная, и если бы не нечеловеческая сущность Алкана, в два счёта всех тут построила бы. И вряд ли от этого стало бы хуже.

Жард ранее, судя по всему, держал нейтралитет. Положение у него более чем выигрышное: алтарь Служителей, как разъяснил Маше еще вчера наблюдательный Куся, — это алтарь серых. Они и есть Служители в местной иерархии богов — Служители Безликих.

Куся прекрасно ориентировался в местной настенной живописи, так как говорящие тоже изображали свою жизнь в картинах, и он читал по ним с той же лёгкостью, с какой Маша могла бы читать текст, напечатанный на родном языке.

Благодаря талантам кото-мыша, да еще мелким деталям, там и тут оброненным словам, Маша поняла, что серые здесь частые гости и именно они и советом, и делом помогают местному жречеству удерживать власть. Вот эти странные шары — наверняка от них. И много чего ещё.

Жард встречается с ними, и их данайские дары проходят через его руки. Соответственно именно он мог бы занять главенствующее положение. Но серым не нужен умный и проницательный "контактёр" с самостоятельным мышлением. Он должен быть глуповат и даже где-то наивен. Потому Жард и не сумел использовать преимущества своего положения. Да и хотел ли?

Похоже, он настоящий фанатик, и его интересует не столько собственное положение, сколько расположение "богов". Если исходить из этого, то к Алкану он относится с искренним пиететом. Он единственный производит впечатление человека, не принимающего участие в постоянной борьбе за власть и выживание в банке с пауками.

Жард просто занят своим делом и, кажется, даже не подозревает, что нейтралы избрали его если уж не лидером, то, как минимум, прикрытием. В его тени они в относительной безопасности. А еще в этой тени наверняка скрывается кто-то, кто влияет на Жарда и манипулирует им.

Фанатиками управлять легко, достаточно убедить их, что "такова воля богов", и они сделают что угодно. И действительно — вон тот человек в облачении младшего жреца (а Маша уже начала немного разбираться в их знаках отличия) — повсюду следует за Жардом, то и дело что-то ему нашёптывает, посверкивая хитрыми масляными глазками…

От наблюдений Машу отвлекло появление весьма озабоченного жреца. Он выглядел всерьёз напуганным, когда направлялся к Алкану, — бледный до синевы мужчина оглядывался по сторонам, словно надеялся отыскать кого-нибудь, кто взял бы на себя его неприятную и опасную миссию. От него все шарахались, как от прокажённого: ясно, что вестники, приносящие добрые новости, выглядят иначе, а недобрых вестей не любит никто…

Началось… — с ужасом, болью и невыносимо горькой надеждой подумала Маша.

Куся легонько тронул её лапкой за руку и одними глазами указал в сторону "лагеря Ядвы". Оттуда к Маше приближалась, расталкивая жрецов и жриц, такая же бледная и перепуганная Роса. Она закусила губу, опустила глаза и шла с упорством ледокола, разрезая недовольные ряды служителей тёмных культов.

Маша развернулась и пошла ей навстречу. Окружающие ахали и расступались перед ней. Росу послала Ядва. И Маша немедленно должна узнать — зачем.