Победитель получает

ГЛАВА 71. Цена прозрения

Плита плыла вниз — поразительно мягко и плавно. А там — внизу — была абсолютная темнота, непроницаемая, густая. И путники уже с прощальной тоской провожали взглядами освещённый зал, остававшийся наверху. Погрузились по пояс, по грудь, ниже, ещё ниже…

Когда они опустились полностью, квадратный проём над их головами закрыла другая плита, выдвинувшаяся из боковой прорези. Свет, проникавший сюда из зала, погас.

Казалось, что вокруг нет ничего, и они стоят на своей плите не только в темноте, но и в пустоте. А потом в этой пустоте вспыхнули подвижные искры, и оказалось, что так еще хуже, еще страшнее. До этого можно было предполагать, что пустота им только мерещится, но оказалось, что она реальна. Жёлтые и красные огоньки, похожие на крупных светляков, порхали рядом, летали поодаль, собирались в какие-то фигуры.

И в этом слабом, трепещущем свете непрошеные гости Великой Пирамиды увидели, что они стоят на плите, парящей над пропастью, казавшейся бездонной.

Свет больше не струился через их руки, Куся убрал свои лапки, и остальные нехотя разъединили ладони, Алана быстро взяла амулет и снова надела его на шею.

Возвышение с надписью и камнями начало опускаться, словно оно складывалось гармошкой, убираясь в ту плиту, на которой они все находились. И через минуту она уже была гладкой — каменный плот, лежащий на поверхности моря пустоты, удерживаемый неведомыми силами.

Маше казалось, что она наверняка упала бы, если бы не была практически зажата между Видящей и Лиреном, обхватившим её за талию. Куся вспорхнул с возвышения, когда оно начало опускаться, и сидел теперь у Лирена на плече.

Наверное, каждому из них хотелось если уж не заорать от ужаса, то хотя бы спросить: "Что дальше?" Но они молчали. Кого спрашивать? Алана знает об этом больше всех. Надо дать ей время осмотреться. Если сможет — она сама объяснит им… что-нибудь.

Маша чувствовала, как тяжело дышит Видящая, осматриваясь вокруг. Алана будто чего-то ждала. И дождалась.

Низкий вибрирующий гул заставил содрогнуться и людей, и даже саму Пирамиду. У первых заломило зубы, вторая отозвалась глухим рокотом. Маша всем телом ощущала, как под ними происходит какое-то мощное неспешное движение. Мрачное багровое свечение полилось снизу. Там — на невообразимой глубине — раскрылись гигантские каменные створки, и под ними обнаружилось тяжко волнующееся море багровой лавы.

Может, это была и не лава, но выглядело именно так. Жутко выглядело. И жар оттуда поднимался вполне ощутимый. Над этим густым и багровым с алыми отсветами была еще паутинка голубоватых молний, словно тонкие молнии непрерывно прорезали пространство между плитой-плотиком и лавовой массой.

— Что это? — прошептала Маша, не в силах больше молчать.

— Это смерть, — очень спокойно ответила Видящая. — Может быть, то, что мы видим, иллюзия, но в одном можно не сомневаться — там ждёт смерть. Здесь нельзя верить зрению. Мы во Мраке. Он показывает кое-что, но не глазам нашим, а разуму. И не полную картину, а лишь её части. Смотрите!

Вокруг стало немного светлее. Светляки собрались в извилистые линии. Рядом с плитой, на которой находились люди и кото-мышь, оказалась другая, подобная ей, плита. За ней — сбоку, с правой стороны, ещё одна. За той другая, но уже с левой стороны и дальше, дальше… Парящие в пустоте плиты, образующие дорожку, изгибавшуюся то плавно, то резко, поворачивавшую в разные стороны, ведущую над смертоносной багровой бездной, среди паутины молний…

Огоньки высветили её, показали, — уходящую вдаль, настолько ненадёжную на вид, насколько это можно представить, но всё же дарящую надежду на спасение… И всё погасло. Светляки-огоньки разом исчезли, будто невидимый великан задул свечи.

Только отсвет багрового огня, мрачно пылающего внизу и слепящие голубоватые нити разрядов. Плит больше не видно. Или они исчезли? Ведь полной темноты не наступило. Скорее это был мертвенный сумрак, подсвеченный багровым.

Куся выгнулся на плече Лирена и зашипел, встопорщив усы и сяжки.

— Ты что-то видишь, Летучий Кот? — с едва уловимой надеждой спросила Алана.

— Я вижу, что всё вокруг — обман. Всё не так. Но увидеть, как всё на самом деле, я не могу. Может, мы стоим на ровной земле и нет никакой пропасти внизу… Но это не так важно, потому что…

— Что, Кусь? — не выдержала затянувшейся паузы Маша.

— Вокруг нас всё равно смерть, — прошептал кото-мышь. — На самом деле она может выглядеть по-другому и быть другой, но она рядом. Внизу, вверху, со всех сторон… Наверное, есть путь, чтобы пройти через неё, но я… не могу его отыскать. Вокруг слишком много смерти. Нельзя по запаху найти дорогу среди толпы моргов — везде будет пахнуть моргами. Простите… Я не могу найти путь…

— Тебе не за что просить прощения, Летучий Кот, — твёрдо сказала Алана. — Это мы в долгу перед тобой. — Время пришло, — произнесла она еще более спокойным голосом чем раньше. И от этого обречённого спокойствия Маше стало еще страшнее.

Вита издала какой-то звук, похожий на всхлип, но ничего не сказала.

— Ты готова, Вита. Значит, такова Высшая Воля. Ты будешь Видящей. — Алана начала доставать повязки из сумки.

— Что ты собираешься делать? — чуть дрогнувшим голосом спросил Верес.

— Ничего особенного. Просто исполню свой долг. То, для чего сюда пришла. Проведу вас через Мрак. — Алана надела повязку, где была два открытых человеческих глаза и один закрытый между ними, но не остановилась на этом, а достала ту, где было то единственное око, которое уводило Видящую во Мрак, и начала закреплять её сверху.

Но сначала по очереди взглянула на всех своих спутников, а напоследок пристально посмотрела на Вереса. Снова… Маша помнила этот будто запоминающий взгляд Видящей.

— Что… почему ты говоришь о том, что Видящей будет Вита? — Верес схватил Алану за локоть, но она молчала.

Она даже помедлила, прежде чем плотно приложить вторую повязку ко лбу. Но потом всё же сделала это и решительно завязала шнурки. На миг её тело выгнулось, будто его прошило острой болью, но Видящая тут же снова выпрямила спину, и только тяжёлое дыхание говорило о том, что с ней только что что-то произошло.

— Потому что нельзя соединять две повязки, — прошептала Вита. — Нельзя соединять Вечное Око и смертные глаза в одно. Глаза этого не вынесут. Если мы останемся живы… Видящая станет… Прозревшей.

— Что это значит? — выдохнул Верес. — Она…

— Я буду жить, — тихо отозвалась Алана. — Если, конечно, меня не убьёт что-то другое. Прозревшей называют Видящую, чьи человеческие глаза закрылись навсегда.

— Нет…

— У нас нет другого пути, нет иного способа пройти этой дорогой. Только посвящённые жрецы Пирамид могли это сделать. Я — тоже могу. Но мне придётся заплатить.

— Но почему ты должна платить? — возмутился Верес. — Ты ни в чём не виновата!

— Разве? — Алана горько усмехнулась. — Ты уже забыл, как обвинял Холмы в том, что мы не помогли вам? Ваша последняя битва — кто знает, чем бы она закончилась, если бы к вам присоединились воины Холмов. Я не отговаривала вождей, но не сделала ничего, чтобы поднять их против служителей Безликих.

— Заглянув во Мрак, я увидела сотни убитых людей Холмов. Не сказала об этом прямо, но вожди поняли, что жертвы будут велики, и отказали вам. Возможно, я была не права. Теперь это уже неважно. Видящая всегда платит за свой дар. Так или иначе.

— Я не смогла увидеть, что будет с Холмами, если мы не поможем вам, и я даже не пыталась увидеть, что будет с Равнинами. Но я ощущала… тьму. И всё же видения сотен мёртвых, которые погибли бы завтра, заслонили от меня тех, кто был бы погублен позже. Я… не захотела смотреть так далеко. Я испугалась. И я плачу за это — Прозрением. Теперь я всегда буду смотреть вдаль. Только вдаль.

Верес ничего не сказал, но из его горла вырвался приглушённый звук, напоминающий то ли стон, то ли вой.

— Тебе не нужна слепая? — понимающе кивнула Алана. — А я было подумала, что у Прозревшей есть свои преимущества… В отличие от Видящей, для неё нет запретов, она может выйти замуж и жить в относительном покое, — Алана повернулась к Вересу, и горькая усмешка зародилась в уголках её губ, глаза же смотрели слепо, мимо него.

— Ты… ты будешь нужна мне любой! — он вдруг порывисто прижал её к груди, и Алана не воспротивилась, провела рукой по его щеке, — неуверенно, осторожно.

Она уже не видела ничего. Кроме Пути во Мраке.