Победитель получает

ГЛАВА 48. Лесовики и оборотни

— Ты должна нам помочь! — неожиданно заявил Мудр.

Маша даже с ответом не нашлась. Только смотрела на него широко раскрытыми изумлёнными глазами.

— Но чем?.. — пролепетала она наконец. — Чем я могу вам помочь?

— Не знаю, — честно ответил Мудр. — Но мне кажется, что ты и Куся не зря здесь оказались именно сейчас, когда нам надо уже на что-то решиться, но мы не знаем на что. Наша нора упёрлась в камень — копать дальше так, как до этого, невозможно. Нужно искать другие пути.

— Ты говоришь, что раньше не видела оборотней, — и я верю тебе. Мне кажется, что ты правдива. И Копыш тоже так думает… — Мудр помолчал. — Копыш думает медленно, но он ещё никогда не ошибался. И ему тоже не нравится яма, — лесовик отвёл глаза в сторону. — Она никому из нас не нравится. Даже Буру. Никто из нас не хочет их мучить, чем бы или кем бы они ни были. Но что же нам делать? Как от них избавиться… — пробормотал Мудр себе под нос.

Плечи его поникли, сейчас он выглядел очень старым и измученным.

— А чем они вам мешают? — робко спросила Маша.

Мудр тяжело вздохнул и повёл лапой, предлагая сесть. Маша послушно уселась, подогнув ноги. Мудр сел напротив. Куся устроился у неё под боком. Тишка уже привычно спрятался за спиной, благо, теперь это было совсем нетрудно.

— Ты не видела оборотней раньше, но сразу поняла то, для понимания чего нам понадобилось очень много времени. Я думаю, это потому, что ты не ослеплена страхом и, оказавшись в чужом для тебя мире, готова к встрече с незнакомым и непонятным. И ещё… у тебя мудрые чувства… Добрые… и потому — мудрые. Вот почему я думаю, что ты можешь нам помочь, — Мудр немного помолчал то ли ожидая от Маши какой-то реакции, то ли просто давая ей время воспринять и обдумать ответ на её первый вопрос, и перешёл к обстоятельному ответу на второй:

— Восемь урожаев тому назад на холмах за нашим Лесом вырос Мёртвый Лес. За время одного листопада вырос. Зелёной порой его не было, а к холодам — уже стоял! Может урожайной порой расти начал… Мы всегда очень заняты урожайной-то порой, что в конце зелёного сезона, — пояснил Мудр. — Могли и не заметить. А вот как собрали урожай-то, загрузили кладовки да занялись предзимними делами, так и заметили…

— Появилось на холмах непонятное что-то… Растёт вверх. Раз растёт, значит лес? Небывалый лес… Ни один лесовик такого никогда не видел… Маленький, конечно, но всё же… Листопадной порой следопытов туда посылали… — Мудр покачал головой очень печально, так что Маша, уже давно подозревавшая, что Мёртвым Лесом лесовики называют те подозрительные постройки на холмах, а теперь убедившаяся в этом окончательно, сочувственно спросила:

— Они вернулись?

— Не все… — выдохнул Мудр. — Из наших — Бур вернулся, а брат его сгинул в Мёртвом Лесу. Из других нор с ними ходили лесовики — двое вернулись, а трое… нет. Страшен Мёртвый Лес, полон опасностей, нам неведомых, непонятных… Бур и рассказать как следует о нём не может… Как рассказать о невиданном, неслыханном? Раньше ведь Бур познающим был, а после того не смог более… Теперь он во всём видит злое, потому что зло Мёртвого Леса осталось в его глазах, в его мыслях… Ты не держи на него зла за то, что он вчера сказал… Сильно горюет Бур по брату, себя винит, что не уберёг его…

— Я понимаю, — горячо закивала до слёз тронутая этим рассказом Маша. — А что дальше было?

— Дальше… — Мудр снова вздохнул. — Ещё зимой показалось нам, что пильщиков стало больше, но тогда никто не догадался, что это может быть из-за Мёртвого Леса. Пришло тепло, снег сошёл, и деревья стали гибнуть одно за другим. Почти все наши древесные поля, — Мудр повёл лапой вокруг и указал вверх, где находился следующий этаж мшистой равнины, держащейся на переплетённых ветвях, — оказались разрушены, подточены. Чтобы возвести новые, нужно много, очень много сезонов! Про труды я и не говорю, мы готовы трудиться столько, сколько нужно, но наш живой Лес не может расти так быстро, как тот — Мёртвый…

— Нас тогда спасли от голода другие Норы, хоть они и думали, что пильщики расплодились из-за нашей небрежности. Мы искали гнёзда пильщиков — искали без устали, забыв о Мёртвом Лесе, но гнёзд было немного. Их было столько же, сколько и всегда, сколько нужно для здоровья Леса. Но многие лесовики видели пильщиков чаще, чем обычно, и мы уничтожали гнёзда, думая, что где-то есть другие, что пильщики нашли новые укрывища для своих гнёзд, которые мы пока не можем отыскать.

— А на другой год оказалось, что пильщиков осталось слишком мало, и из-за этого Лес стал болеть… Мы потеряли часть Леса, ведь прежде он доходил до самых Холмов. Две наших норы оказались разрушены полностью, — и вот эту, уже третью — нам пришлось оставить. Поля здесь погублены пильщиками, которых снова стало слишком много. Но как только мы начинаем уничтожать их, они исчезают вовсе…

— Мы долго не могли понять, как такое возможно, но наконец поняли… Я не буду рассказывать, как мы узнали то, что знаем теперь, и как догадались о том, о чём теперь догадываемся. Слишком долго, да и ни к чему вам это… — Мудр помолчал немного.

— Всё это время нас донимали не только бедствия, но и страхи перед непонятными существами, которых позже мы назвали оборотнями, а потом — бездушными. Поначалу многие думали, что это духи, ведь они могут принимать любой вид и форму, думали, что мы прогневали Лесного Духа, но потом решили, что Дух Холмов, взрастив Мёртвый Лес, напал на Духа Леса.

— После мы поняли, что существа, принимающие любой вид, не духи. Они состоят из плоти, как и мы, но плоть эта не имеет своей формы, как предначертано от века Великими Духами всем, обитающим на нашей земле, под землёй, на деревьях и в воздухе, на холмах и в реках.

— Мы решили, что у оборотней нет души, потому и тела их неустойчивы, как дуновение ветра, ведь душа сообщает телу, кем ему быть. Это оборотни обращались пильщиками и губили наш Лес, а потом, когда мы разоряли гнёзда настоящих пильщиков, они уходили или обращались кем-то другим, и тогда Лес страдал от болезней, ведь пильщики ему необходимы. И даже мы, лесовики, не можем их заменить…

— Бездушные приходят из Мёртвого Леса, и мы не знаем, что нам с ними делать… Потому мы и начали сбрасывать их в ямы, когда нам удаётся их поймать. Мы держимся от ям подальше, иначе бездушные обращаются в тех, о ком нам случится подумать или вспомнить.

— Уже были случаи, когда они обращались в смертов и набрасывались на лесовиков. Несколько лесовиков были тяжело ранены… Смерты — очень опасные хищники, но их немного и, благодарение Духу Леса, нам удаётся обходить их стороной, да и они обычно предпочитают более лёгкую добычу, но тут…

— Больше никто из нас не чувствует себя в безопасности — даже днём, когда все смерты спят. В Извилистой Норе — к северу отсюда, ребёнок подобрал маленького синехвостого летуна. Это было как раз тогда, когда синехвостые учатся летать и, случается, падают. Когда летуна увидели взрослые, что-то показалось им подозрительным, и он начал меняться. Тогда лесовики вспомнили о бездушных оборотнях, а потом, в недобрую минуту, и о смертах, и оборотень стал смертом и кинулся на детей…

— К счастью, охотники были рядом и вовремя поймали его сетью, иначе могла приключиться большая беда… А однажды молодой лесовик из Глубокой Норы со страху представил что-то невиданное — огромное и жуткое — и оборотень стал таким и едва не затоптал его…

— Мы не знаем, что нам дальше делать, ведь становится всё хуже. Оборотней непросто поймать, и мы теперь только и делаем, что ищем и ловим их, охраняем детей сильнее, чем прежде, строим новые норы, устраиваем новые мшистые поля, взамен погубленных.

— В этом году будет плохой урожай — некому ухаживать за мшистыми полями, некому собирать плоды и орехи. Скоро пильщики начнут вить гнёзда на зиму, но мы не знаем, что с ними делать. Будет ли их снова слишком много или слишком мало? Что бы мы ни делали, становится только хуже…

— Уже во многих Норах говорят, что надо уничтожать оборотней огнём, как уничтожают ветки, поражённые сухой гнилью, чтобы болезнь не погубила других деревьев. Говорят, что оборотни бездушны, и значит Великий Дух Жизни не прогневается на нас за это… Они считают, что тогда другие оборотни испугаются и не пойдут к нам.

— Но как могут они испугаться, если они действительно бездушны? — Мудр сокрушённо покачал головой. — Если бы знать наверняка… Если у них есть страх, значит они ощущают боль, хотят жить, как все живые существа, созданные Духом Жизни. А если не стремятся они сохранить свою жизнь и не чувствуют боли, тогда мы напугаем только самих себя и нанесём урон нашим душам, потому что не знаем мы точно — бездушны они или нет.

— И ещё… мне кажется, что не по своей воле идут они к нам и не дают нам покоя… — Мудр опустил голову, словно ему было неудобно за это последнее предположение и он ожидал, что его поднимут на смех.

— И ничего не кажется! — фыркнул Куся. — Конечно, не по своей!

Мудр вздрогнул, посмотрел на Кусю, на Машу.

— Он говорит, что вам не кажется, они и правда не по своей воле идут, — перевела Маша.

— А по чьей? — оживлённо спросил лесовик.

Куся потряс головой и отвернулся.

— Он не знает, — вздохнула Маша. — Просто чувствует, а раз чувствует, значит так и есть, — добавила она, подумав.

Куся благодарно покосился на неё одним глазом.

— Ими повелевает Дух Мёртвого Леса, — прошептал Мудр. — Что нам делать? Можно ли его задобрить?

— Вряд ли, — пробормотала Маша.

— Я тоже так думаю, — сказал Мудр задумчиво, — ведь он ненавидит даже своих детей…

— Не дети они ему, а жертвы! — вдруг вскинулась Маша.

Вообще-то она собиралась сказать, что ничего не знает — ведь это было правдой. Но слова сами собой вырвались, и в тот миг она была твёрдо уверена в своей правоте. Но миг прошёл, и уверенность растаяла вместе с ним.

— Ты многое знаешь, — удовлетворённо констатировал Мудр, а Маша удручённо подумала, что слово — не синехвостый летун: вылетело, и ничего уже не докажешь.

Теперь Мудр уверен, что она не то что многое, а вообще чуть ли не всё знает! Маша всё же открыла рот, намереваясь честно объявить о своём незнании, и… снова закрыла.

Во-первых, теперь в это никто не поверит; а во-вторых, в глубине души в это не верит даже она сама, потому что в этой самой глубине Маша была убеждена, что и здесь за всем стоят Безликие, а "Мёртвый Лес" наверняка по их воле "вырастили" серые, и они же управляют оборотнями.

Игра, в которую она, по дурости своей, влезла, — досужее развлечение Безликих или кого-то из их слуг. И все миры, в которые её забрасывают, так или иначе связаны с ними.

Первый — порабощён полностью, если не считать несчастных, обитающих под свалкой. Во втором они прельстили вождя говорящих и уже начали свои мерзкие эксперименты. Третий мир готов пасть к их ногам — мятеж подавлен…

И сюда, к этим добрым, трудолюбивым барсукам-лесовикам, наверняка они же протянули свои липкие лапы… Донимают, не дают им покоя, пакостят и пугают. Но зачем? Зачем им это нужно? Для чего такие сложности?.. Может быть… Догадка вспыхнула, словно фейерверк, рассыпавшись в темноте неведения яркими жалящими искрами…