Победитель получает

ГЛАВА 50. Прозрение

— Они превратят нас в неживых слуг или бездушных оборотней? — наконец серьёзно спросил Копыш.

Маша посмотрела на него, едва сдержав горькую улыбку, и вдруг подумала: а может он в своей чистой первозданной наивности, со своим сказочно-мифологическим восприятием реальности куда ближе к истине, чем это может показаться образованным скептикам, воображающим себя многознающими, тогда как их отрывочные знания зачастую лишь сбивают их с толку, закрывая целостную картину мира.

В "неживых слуг" лесовиков, конечно, вряд ли превратят. А вот оборотни… Кто и откуда они? Жители какого-то другого мира, завезённые сюда и используемые с недобрыми целями или… в них действительно кого-то… превратили?

Как и серые, они сопровождают её из раунда в раунд, из мира в мир. Хотя… почему она так решила? О перевёртышах ей рассказал Куся. В первом мире ничего такого не было, кажется…

И вдруг она отчётливо вспомнила слова тех двоих обитателей свалки, что хотели спасти её от механов.

"А может, она вообще — конструктор?" — с ужасом сказал тот, что был более осторожным и всё пытался отговорить своего самоотверженного товарища от участия в Машиной судьбе. А второй, кажется, ответил, что "их не бывает", но чувствовалось, что он не вполне в этом уверен и слово "конструктор" его напугало.

Что имелось в виду? Вряд ли технический специалист-инженер. Вряд ли какие-то жуткие специалисты, наводящие на всех ужас, разгуливают по помойкам, вряд ли её даже в бреду можно было принять за кого-то в этом роде.

Конструктор… У неё в детстве был конструктор — такие кирпичики с пупырышками, удобно крепящиеся друг к другу, и она строила из них домики, собирала массивные самолёты, угловатых собачек и еще какие-то конструкции, которые подсказывала ей инструкция с картинками и собственное воображение.

Кирпичики… детали, из которых можно собрать что угодно. Конструктор — перевёртыш — оборотень. Вот о чём они говорили.

А Пирамидия? Там-то, кажется, ничего такого не было? Или… Боль воспоминания воткнулась в сердце тупой иглой, Маша подтянула колени к груди, обхватила их руками, стараясь унять дрожь, зажмурилась крепко.

Но и перед закрытыми глазами стояли жуткие росписи, тоже похожие на своего рода инструкции — инструкции по формированию из людей душераздирающе несчастных страдающих монстров. Вот они — перевёртыши Пирамидии. Их лепят из людей, кромсая по живому, калеча и мучая.

Маша вдруг развернулась и, одним движением ухватив Тишку, затащила его на колени, прижала к себе.

— Их нельзя мучить, — прошептала она под внимательными взглядами лесовиков. — Они не виноваты… Им больно…

Тишка как-то странно дрожал в её руках — не так, как перед потерей формы, а… Нет, она не знала, почему на неё снизошла уверенность, что наконец-то понято ею нечто очень важное и что перевёртыш в её руках дрожит, потому что тоже понимает это и испытывает облегчение, и чувствует надежду.

Это хорошо, хорошо, если она сможет помочь хоть кому-то, ведь себе ей, похоже, не помочь…

"Вы сможете превратиться в кого угодно…" — голос Таисии Петровны, её лицо — изменчивое… изменчивое… Сон с перевёртышем…

Таисия Петровна была перевёртышем, потому она и менялась так легко…

"Проиграть невозможно…" Невозможно…

"Вы обязательно выиграете…"

"И сможете…"

"Вы сможете стать кем угодно…"

"… кем угодно".

Маша не заметила, как слёзы потоком хлынули из глаз, она только всё сильнее прижимала к себе "Тишку", но он не вырывался, он и сам, казалось, хотел как можно плотнее вжаться в неё. Несчастная жертва, которую все принимают за преступника.

Может, он и виноват в чём-то. Как минимум — в глупости, как и она сама, в нежелании принять свою жизнь и судьбу и терпеливо трудиться — над жизнью, над собой.

Но настоящие злодеи — кто они? Их никто не видит. Всегда за кулисами… Безликие. Они пользуются нашими слабостями, нашими страхами и пороками и стравливают нас друг с другом. Это их игры, их развлечение и их пища.

"Стать кем угодно…"

Кому угодно?!

"Вы обязательно выиграете… Проиграть невозможно…"

А почему она, собственно, решила, что проигрывает?

"Я желаю тебе проиграть!" — голос Мастера.

Эту фразу тогда вымело у неё из памяти. А теперь она вернулась, наверное потому, что теперь Маша и сама поняла, что проигрыш — её единственная надежда.

Жизнь — самое меньшее, что можно потерять в Игре. Она была уверена, что проигрывает… Но она же не знает правил! А правила могут быть любыми…

В последний раз голос, объявлявший счёт, поменял цифры местами. Да, ни к чему прятать голову в песок. Она выигрывает.

Какой ужас… Какой беспросветный ужас… Как же ей проиграть? Как?!

Она подняла голову, сквозь слёзы посмотрела на застывших напряжённых лесовиков.

— Я пойду с вами — в Мёртвый Лес, — сказала вдруг, как о чём-то давно решённом, без тени сомнений.