Победитель получает

ГЛАВА 38. За гранью

Где-то далеко, за гранью не только известного людям материального мира, но и материи как таковой, за гранью пространства, но всё же в некоторой зависимости от времени, так как его узам совершенно неподвластен лишь Творец, — разговаривали игроки, как могли бы беседовать шахматисты, глядя на доску, стоящую между ними.

Их разговор, разумеется, не был доступен обычному слуху и, возможно, вовсе не выражался в словах, хотя бы и мысленно произносимых. Кроме того, весь он уложился бы в каких-нибудь две-три секунды — в то время, которое у Маши заняло перемещение из одного раунда и мира — в другой.

Но если бы некто всё же попытался переложить его на человеческую речь, то получилось бы примерно следующее:

— С этой человечкой с самого начала всё пошло не так, — возмущённо шипел Первый. — Это всё твоя школа, ты научил того модуля во чтобы то ни стало тащить в сеть каждую игрушку, оказавшуюся поблизости и зацепившуюся хоть краем.

Его собеседник, вначале слушавший равнодушно-скептически, тоже слегка разгорячился:

— И вовсе не так уж плох был тот модуль. Он делал успехи и мог бы принести ещё немало удовольствия и доставить много новых интересных и полезных игрушек. А ты привёл его в полную негодность. Всё твой раздражительный и мнительный характер. Все мы любим их помучить время от времени, но модули с такими знаниями и опытом в бездне не валяются. Там сколько угодно жалких обезумевших клочков, из которых уже ничего не собрать. И теперь стало одним безумным обрывком души больше, а одним хитроумным орудием — меньше. Вот чего ты добился!

— Повторяю: ты сам виноват! — огрызнулся Первый. — Да, модуль был неплох, я это признаю. Но ты испортил его, натаскивая так, чтобы он вцеплялся в любую добычу, как Цербер в грешника. В любую. Никакой избирательности. А нам нужна — подходящая. Неужели непонятно?

— Игрушки, которые ты именуешь подходящими, предсказуемы и скучны. Они все ведут себя одинаково. Неужели не надоело? Только не говори, что тебе не хочется разнообразия. Наше существование — бесконечная скука. Что могут нам дать совершенно одинаковые жалкие сущности, чья предсказуемость вгоняет в тоску с первого же хода?!

Интересные игрушки — редкость, и заполучить их непросто, а ты уничтожил модуль, который умел это делать! Как там он назвал себя в этот, последний, раз… Таисия Петровна, кажется… А какие превращения, какая фантазия… Ни за что не позволил бы тебе развлекаться с ним, если бы знал, что ты запытаешь его до безумия. В конце концов, это был МОЙ модуль!

— Успокойся. Можешь забрать кого-нибудь из моих и сделать с ним, что захочешь. Даже два! — Первый щедро дополнил своё предложение, видя недовольство собеседника и не без оснований предполагая, что тот сочтёт обмен один к одному неравноценным.

— И три твоих нудных модуля, начисто лишённых фантазии и изобретательности, не стоят этого одного, — пробурчал Второй, но его ворчание означало, что он согласен на предложение и готов закрыть эту тему.

В конце концов, необратимо искалеченного модуля не вернуть.

— Лучше подумай о том, что нам теперь делать с этой твоей "интересной" игрушкой! — снова пошёл в наступление Первый.

— Да ничего с ней не нужно делать, — отмахнулся Второй. — Всё само собой сделается, как и всегда.

— Неужели? — язвительно возмутился Первый. — С ней всё происходит не так, как всегда, и я не вижу оснований для предположения, что в дальнейшем процесс вернётся в привычную колею.

— Привычную! — фыркнул Второй. — Вот и я о том же — всегда одно и то же…

— Ну что же, ты получил столь ценимое тобой разнообразие, — зло зашипел Первый. — Может объяснишь мне, что в нём приятного? Тебе нравится, что она вмешалась в процесс поглощения этого мира — как там его называют… Пирамидии? Всего одна жалкая девчонка. А теперь из-за неё жизни мятежников продлились, вера в непогрешимость и могущество служащего нам жреца подорвана, даже вера в НАШЕ могущество — и та поколебалась. Бунтовщики снова окажутся на свободе, и огонь мятежа продолжит тлеть, а то и разгорится ещё… не дай Бездна!

— Ты, как всегда, преувеличиваешь, — легкомысленно отозвался Второй. — Какая-то горстка мятежников… ну, проживут они чуть дольше… Конечно, было бы совсем недурно насладиться их мучениями… но в том мире в нашу честь ещё прольют реки крови. Пусть Серые используют другие миры — они и так много получили. Мне кажется, что для рабов у них слишком большие аппетиты. А Пирамидия станет деликатесом для нас…

Первый слушал, не скрывая сомнений:

— Ты так уверен, что Пирамидия уже наша?

— Неужели, горстка мятежников заставляет тебя сомневаться?

— Горстка?! Ты слишком беспечен! Это лишь главари. В их руках нити управления очагами сопротивления. А сколько там тех, кто разделяет их взгляды и до сих пор не присоединился лишь из-за страха?! Сколько сомневающихся?! Этот мир давно был бы нашим, если бы всё было так просто, а непокорных нашей воле — так мало. Если ты забыл, нам пришлось нарушить Закон, чтобы обезглавить мятеж! Мы вмешались сверх того, на что нам давала право воля… этих жалких существ!

— Как унизительно… — пробормотал Второй. — Закон… — выговорил он с явным отвращением. — Давала право воля… Это у них-то воля?! Они плодятся только для того, чтобы быть рабами последних из наших рабов. Они — пища, еда. И ничего больше.

— Но для того, чтобы Законом всех миров стала наша воля, и помимо неё не осталось никаких других законов, мы и должны постараться, — оживлённо отозвался Первый. — Ты слишком увлекаешься своими Играми и забываешь о главном. Хотя я не отрицаю, что обычно Игры и модули приносят нам пользу, — прибавил он примирительно, ощутив нарастающее возмущение собеседника. — Обычно — да. Но не на этот раз!

— Ну так давай… упростим и сократим Игру, — ухмыльнулся Второй. — Она быстренько дойдёт до края Игрового Поля, если её… направить на нужные клетки…

— Ты утверждаешь, что Игра тебя интересует, но почему-то следить за всем происходящим приходится именно мне! — рявкнул Первый. — Ты вообще в курсе того, что там происходит?! Эта человечка умудрилась еще до начала Игры пробиться к Мастеру и даже получить от него в личное пользование переносную пространственную аномалию — мобильный портал! — и протащила его вслед за собой в Игру! А теперь, с помощью этого портала, она ещё и компаньоном обзавелась!

— Всё это я знаю, — отмахнулся Второй. — Мастеру пришлось заплатить за вмешательство… но лишить игрушку портала не удалось, ведь она самостоятельно добралась до Мастера и купила у него портал. За жалкие гроши купила вещь, которой цена — золотые копи средней планеты! Только и утешает, что его функциональность ограничена… иначе он бы тоже подпадал под запрет Закона. А Мастер — безумен! Так использовать свои возможности… Если бы он согласился продавать свои изделия нашим рабам…

— То мог бы прикупить несколько Галактик. Мы не раз говорили об этом, — перебил Первый, — нет смысла в повторах. Он безумен, но сделка заключена, и нам её не аннулировать. Да и не это главное!

— А что же? — удивился Второй.

— Вот! — возликовал Первый. — Я так и знал, что ты не в курсе, иначе не делал бы таких нелепых предложений! Главное — Мастер добился особого надзора за Игрой! И теперь за ней следят Стражи, а у нас — связаны руки! Мы не можем вмешаться и прекратить этот фарс, пока Игра не закончится в соответствии с Утверждёнными Правилами!

— И всё равно — мне непонятно, что тебя так беспокоит… Ну хорошо, я признаю, что с третьим раундом вышла накладка. Кто мог представить, что игровая фишка окажется способна на столь серьёзное вмешательство?!

— Но ведь, кажется, именно это тебе так нравится — непредсказуемость, — не удержался от шпильки Первый. — Вот она — во всей красе! И результаты этой непредсказуемости нам еще долго икаться будут — попомни мои слова!

— Но теперь-то что тебя тревожит? — гнул своё Второй. — С оставшимися раундами никаких проблем возникнуть не должно…

— Не должно?! — едва ли не завизжал Первый. — А ты посмотри! Полюбуйся только, что творится! Теперь её модуль вышел из-под нашего контроля и тянет её совсем не туда, куда было запланировано!

— Что?! — изумился Второй. — Но это же невозможно! Игровой модуль не может выйти из-под контроля — у него нет своей воли! Ты что — не можешь его заставить?!

На краткий миг воцарилась тишина, сменившаяся удивлённо-разочарованным выдохом.