Победитель получает

ГЛАВА 52. На подступах

Спустя несколько часов Маша шагала по полю вслед за Буром, разрезавшим высокую траву, как катер волны. Рядом уверенно семенил Куся, гордо подняв голову. Сплошная стена Леса осталась позади, а впереди перекатывались пологие холмы, изуродованные коробками, цилиндрами и полушариями Мёртвого Леса.

Остальные лесовики тоже были где-то поблизости, но Маша сейчас не видела их, слишком озабоченная тем, чтобы не споткнуться о какую-нибудь кочку, притаившуюся в траве или еще обо что…

С ними шли Копыш, Верхолаз и Быстрый. Верхолаз, как сказали Маше, был очень ловок, о чём легко было догадаться по его более стройной, чем у остальных, фигуре. Гибкий, с кошачьей пластикой и большими любопытными глазами, Верхолаз казался юным и наивным. Таким он и был.

Быстрый — тоже молодой, немногим старше Верхолаза, относился к числу Познающих, то есть являлся кем-то вроде разведчика-следопыта и одновременно исследователя, не только ищущего пути и способы наилучшего устройства жизни, защиты от невзгод и опасностей, но и вообще — изучающего окружающий мир всеми доступными способами.

Познающие рвались в этот поход все как один, но пришлось выбирать не только по уму, опыту и решимости, но и по силе, быстроте, ловкости и выносливости. Особенно теперь, когда к ним присоединилась Маша, весьма далёкая от лесных стандартов по всем четырём качествам.

По лесу её пришлось тащить в сетке, которую лесовики растянули наподобие гамака. Маше было ужасно неудобно — не в прямом смысле, а в переносном. Лесовики тащили её легко, быстро, деловито, будто каждый день только и занимались переноской странных пришелиц из других миров — и нелёгких притом!

А Маша, вцепившись в сетку, в чём, впрочем, особой надобности не было, в очередной раз страдала из-за своей неприспособленности и только под конец путешествия нашла-таки повод для радости: как хорошо, что она не надела юбку с топиком или платье, как хотела вначале — в тот день, что, судя по всему, стал её последним днём в привычном мире.

Сейчас он казался далёким, как полузабытый сон. Даже не верилось, что где-то там стоят панельные многоэтажки, в одной из которых она прожила все свои тридцать лет, ходят автобусы, по утрам плотные хмурые потоки заспанных людей, кажущиеся серыми независимо от цвета одежды, вливаются в метро…

Где-то там Роза Геннадьевна, должно быть, уволила Машу за прогулы. А может, и нет, может, забеспокоилась и написала какое-нибудь бесполезное заявление в милицию о пропаже человека. Или их только у родственников принимают? А если нет родственников, то и пусть себе пропадает, что ли? Нет, наверное, могут принять… три дня прошли.

Маша очень ярко — в красках и лицах — представила, как начальница с упоением снова и снова рассказывает всем и каждому об их последнем телефонном разговоре, находит в нём всё новые странности, пугающие намёки и мистические предзнаменования, с торжеством сообщая слушателям, что сразу поняла — "что-то тут не так!" Маша даже порадовалась за неё.

И всё равно, несмотря на отчётливую образность этих картин и воспоминаний, тот мир оставался для неё далёким и… нереальным.

Вот дедушкин дом, деревня, сам дед, кот Тишка и пёс со смешным именем Баранкин; соседка тётя Таня, всё время по Машиным воспоминаниям находящаяся в поисках своих вечно разбредающихся по округе кур или укоряющая воинственного петуха, снова напугавшего городских детей, приехавших на лето к бабушкам и дедушкам; Маришка с детьми, — все они были абсолютно реальными, настоящими и странным образом легко соотносились с миром лесовиков и Куси.

Но не с миром серых и механов, не с мёртвым городом первого раунда, где люди размножаются в инкубаторах и бесследно исчезают в лабораториях. А в той городской жизни, что и прежде не очень-то нравилась Маше, всё-таки немало от бездушия серых и механов. И хотя города Земли пока свободны от них, люди, как вдруг ясно осознала Маша, сами увлечённо перерабатывают себя в "биомассу"…

Мёртвый Лес приближался, надвигаясь на них, словно накрывая своей тенью, хотя никакой видимой тени пока не было. Лесовики собирались выступить вечером, чтобы приближаться к логову врага и пытаться проникнуть в него уже в темноте, но Маша убедила их, что в этом нет никакого смысла.

Мёртвые слуги отлично видят в темноте, тогда как сами лесовики обладают хорошим сумеречным зрением, но не более того.

Наконец они поднялись по пологому склону холма и подошли совсем близко. Покров густой травы обрывался резко, остановленный гладкими квадратными плитами серого цвета из неизвестного материала, больше всего напоминающего пластик. Стыки между ними были едва заметны. Замощённая территория охватывала строения полосой примерно в сорок или пятьдесят метров.

За ней вздымались те самые цилиндры, полушария и вытянутые вверх параллелепипеды, что были видны от самого леса. Вблизи они оказались не так уж и велики — на Машин взгляд. Самое внушительное прямоугольное строение походило на башню-девятиэтажку, которую лет пять назад построили рядом с Машиным домом — уплотнили застройку.

Только "девятиэтажка" Мёртвого Леса не имела окон, но зато вся была полупрозрачной, будто из матового стекла, и с внутренней стороны по нему временами пробегали тени, словно там проходили гиганты и перемещались непонятные, тоже гигантские предметы.

— И где же они могут прятать кристалл? — угрюмо спросил Бур, покосившись на Машу.

— Где угодно, — честно ответила она, всматриваясь в запутанную паутину антенн, в которой, как пауки, притаились тарелочки, похожие на спутниковые антенны.

Издалека всё это оснащение было незаметно, как и тонкий, словно игла, шпиль, поднимавшийся из центра "города".

Мёртвый Лес оказался небольшим: пара-тройка десятков разнородных строений, из которых лишь пять-шесть были действительно крупными. Ни одного живого существа или хотя бы механа не было видно, ни звука, ни шевеления. Даже ветерок, обдувавший их по дороге сюда, исчез, затаился.

Ассоциация с заброшенным городом, оставленным жителями, умерла, не успев родиться. Даже там было бы что-то дышащее, бегающее, растущее. А уж в самом крайнем случае, если всё живое уничтожено каким-то страшным оружием, там хоть ветер гулял бы. Уж он-то ничего не боится, проникая повсюду. Но здесь не было и его. Полная неподвижность, если не считать жутких теней на стенах мёртвого "дома" без окон.

Этот город не умер, он таким и появился на свет: холодным, застывшим, чуждым всему живому, мёртвым — с первого дня своего существования.

— Ты видела подобные места раньше? — спросил Быстрый.

— Нет, — Маша вздохнула. — То есть… немного похожие видела, но не такие.

— Под этими плитами ловушки, — угрюмо пояснил Бур, видя, как Маша с недоумением и интересом наблюдает за непонятными приготовлениями.

К толстым прочным палкам, с которыми лесовики не расставались, они прикрепляли тяжёлые камни, увязанные в сетку. Быстрый руководил, подсказывая товарищам, что и как делать.

— Это познающие придумали, — уважительно заметил Верхолаз. — В прошлый раз пытались простукивать палками или бросать камни, чтобы проверить дорогу… — он замолчал, быстро скосив глаза на Бура.

— Это не помогло, — выдохнул тот, сильно сжав мощные лапы. — Моему брату не помогло. Он упал в ловушку, и мы не успели его вытащить. Там были острые зубы и клыки в огромных движущихся челюстях. Под этой мёртвой землёй, — Бур стукнул палкой по ближайшей плите, — обитают мёртвые чудовища. Они пережевали моего брата быстрее, чем мы успели скинуть ему верёвки, чтобы вытянуть… Я видел его глаза. Я слышал его последний вскрик. Он старался не кричать…

— Хватит, Бур, не надо, — тихо сказал Копыш и положил лапу ему на плечо. — Не надо.

Бур медленно, с видимым усилием разжал лапы, стискивавшие палку, встряхнул головой и занялся работой.

— Я могу полететь туда и всё разведать, — сказал Куся. — Мне не нужно наступать на мёртвую землю.

— Нет! — вскинулась Маша. — Одного я тебя туда не отпущу! — "и как же ты это сделаешь?" — ехидно отозвался внутренний голос.

Но Куся, как ни странно, даже не возразил.

Он ощущает всё намного острее, — догадалась Маша. Это место одно из тех, где говорящие в одиночку находиться не могут. Однако Куся не был бы Кусей, если бы так быстро сдался.

— Лесовики не умеют летать, — заметил он через минуту, когда Бур уже стучал сеткой с камнями по ближайшей плите.

— Не умеем, — согласился Быстрый, заинтересованно ожидая результата действий Бура и продолжения Кусиной мысли.

— Значит, все ловушки здесь — на ходящих по земле, а не на летающих, — уверенно заявил Куся.

Быстрый потёр ухо.

— Эта мысль идёт по ровной дороге и кажется верной, но что если к цели ведёт одна из боковых тропок?

— Каких ещё тропок? — тряхнул сяжками Куся.

— Знают ли хозяева Мёртвого Леса, что мы не умеем летать?

— Знают, можешь не сомневаться, — фыркнул Куся.

— Хорошо, — покладисто согласился Быстрый. — Но они могли сделать ловушки не только для нас. В лесу, у реки и на равнине живут летуны — и маленькие, как ты, и большие, — Быстрый широко развёл лапы, показывая, какие большие летуны тут обитают.

Куся насупился. Может, ему не понравились предположения лесовика, а может, обиделся, что его отнесли к маленьким летунам. Скорее всего, и то, и другое.

— Им нет дела до летунов, — угрюмо сказал кото-мышь. — Ни до больших, ни до маленьких.

— Почему ты так думаешь? — заинтересованно спросил Быстрый.

— Потому что глупые у вас тут летуны — и большие, и маленькие. Их такие не интересуют, и вреда им такие причинить не могут.

— Как будто мы можем, — вздохнула Маша.