— Я не обещаю, что спасу тебя в следующий раз. Но… Я приду.
Он подошёл к стене, где висели старинные часы с золотым узором на старом дереве. Стекло треснуло, стрелки застыли на трёх минутах до полуночи. Я знала, что эти часы уже не идут.
Смерть взял их в руки. Не чтобы завести. Просто… подержать.
— Время навсегда остановилось для той, кто жила в этой комнате до тебя, — сказал он тихо.
Он положил часы обратно.
— Не заставляй меня останавливать твоё.
И только тогда он исчез. Не как дым. Как вздох, который ты чувствуешь, но не слышишь.
Остались лишь призрачное, волнующее прикосновение к моей щеке и букет мёртвых цветов в вазе.
Утро пришло тихо.
Не с громом, не с криками, не с запахом крови и страха.А с тонким лучом солнца, пробившимся сквозь тучи, и запахом свежезаваренного чая на кухне.Я проснулась от шума — не громкого, а дрожащего.
Как будто кто-то стоял у двери и плакал без слёз, только дрожью.Быстро оделась, выглянула в коридор.
Там, у самой двери палаты, стояла мать Лиама с узелочком.
В том же сером платье, что и вчера. Волосы растрёпаны, глаза красные, руки сжаты в кулаки, будто она всё ещё держала что-то, что ускользнуло.— Он умер… — шептала она, глядя в пол. — Я видела… во сне… Он лежал… и не дышал…
Она подняла на меня глаза — полные ужаса, отчаяния, безумия.— Он умер, правда? Вы просто не хотите говорить… Вы жалеете меня…Сердце сжалось от ее рыданий.
Я подошла, положила руку на её плечо. Оно дрожало, как лист на ветру.
— Нет, что вы! — сказала я твёрдо. И улыбнулась. — Он жив. Ваш сын жив!
В этот момент из кабинета вышел доктор.
Он нёс чашку чая, но, увидев меня, замер.Его взгляд скользнул по моему лицу — не с облегчением.
С изумлением. И я понимала, почему он так смотрит на меня.— Он жив. И даже пришёл в себя. Просил воды. Спросил, где его мать.
Женщина ахнула, не веря своим ушам.
— Не может быть… Я же видела… Я же чувствовала… Я видела, как он уходит… Мой сын уходит от меня…— Иногда души так близки, что сны становятся пророчествами, — тихо сказал доктор. — Но иногда… это просто страх. А страх — самый громкий лжец на свете.— Можно… можно мне его увидеть? — с замиранием сердца спросила мать.
— Конечно, — кивнул доктор. — Но не больше пяти минут. Он слаб. Ему нужно спать.
— Спасибо… спасибо… — прошептала она и вдруг упала на колени. — Спасибо вам! Это чудо! Это настоящее чудо!Она схватила руки доктора и прижала их к губам, как будто он — святой, сошедший с иконы.
— Мадам, прекратите! Я вас умоляю! — нахмурился доктор. — Не надо устраивать это представление! Мадам! Я кому сказал! Встаньте с колен!