Джеймс замер, не веря своим ушам, а потом повернулся и увидел ее.
Он бросился к ней. Как мальчишка. Как влюбленный. Спотыкаясь, едва ли не падая.
Лили бросилась сквозь туман к нему.
Они обнялись так, будто боялись, что мир снова разлучит их. Я видела, как дрожит рука Джеймса, обнимающая Лили. Как она доверчиво прижалась к нему, положив голову ему на грудь.
— А я не мог не прийти… — шептал Джеймс Миллиган. — Не мог. Я… Я честно пытался жить без тебя.
Он сделал глубокий вдох.
— Но не получилось… Как видишь…
Они целовались — не страстно, не жадно, а… нежно. С болью, с облегчением, с вечностью в каждом прикосновении. Плакали — не от горя, а от того, что боль наконец-то закончилась.— Пойдем, — прошептала Лили, ведя его к двери.
Я должна была попытаться остановить его, но не могла.Я стояла в стороне. И впервые за всё это время я не хотела вмешиваться.
Потому что это было не про боль. Это было про счастье.
Счастье, которое слезами катилось по моим щекам, когда осталась одна в тумане.
Слёзы катились по щекам — горячие, живые. Словно я впервые коснулась настоящей любви. Той, ради которой стоит жить.
Я смотрела, как дверь закрывается… и понимала: я не могу их остановить.И не имею права.Развернувшись и всхлипывая, я отправилась обратно.Я вернулась в своё тело резко — как будто меня вырвало из воды.
Задохнулась слезами.Сердце колотилось, будто пыталось наверстать упущенное.Я лежала на полу палаты, сжимая холодную руку Джеймса — уже не живую, не тёплую.Просто — мёртвую.Доктор молча смотрел на меня.
Потом он вздохнул и медленно подошёл к окну.Плечи его дрожали.Он не плакал вслух.Но я видела, как он вытирает слезы украдкой, глядя куда-то в ночную осень, в свет фонаря.Я бережно положила руку Джеймса ему на грудь, как вдруг увидела улыбку на его губах.При виде этой улыбки я зарыдала еще сильнее.— Иди спать, — сказал хриплым голосом доктор. — Я позову могильщиков. Они унесут тела. Я оплачу похороны Джеймса.
Я кивнула, чувствуя, как внутри разрывается слезами чужое счастье. Выстранное. Вымученное.
Поборов тошноту, я поднялась в комнату и посмотрела на портрет Лили.
Я не могла уснуть.
Я сидела на краю своей кровати, обхватив колени руками, и смотрела в темноту.В комнате Лили.
В её платье.С воспоминаниями о ее счастье.
Слёзы не кончались. Не от жалости к себе.
А от боли за тех, кто ушёл… и за тех, кто остался.«Он счастлив», — повторяла я про себя. — «Он счастлив… Это ведь намного лучше, чем вернуть его несчастным? Не так ли? Он счастлив. Они вместе. Всё хорошо…»
Но почему тогда в груди так пусто?Почему я чувствую себя преданной — не им, а самой жизнью?Я не хотела мести. Не хотела власти.
Я просто хотела… чтобы кто-то пришёл и сказал:«Я честно пытался жить без тебя, но не смог. Потому что моя жизнь без тебя ничего не стоит!».
И в этот момент — запах роз, пепла и озона после грозы ворвался в комнату, будто сама вечность вдохнула рядом.
Я не обернулась.
Не хотела, чтобы он видел мои слёзы. Поэтому старательно вытирала их, стараясь делать вид, что всё в порядке.Но Смерть уже стоял надо мной, пока я отчаянно шмыгала носом.— Ты плачешь за тех, кто обрёл покой? — прошептал он, а в его голосе слышалось удивление.