Варрэн-Лин: Узы Стаи

Положись на меня

Едва она скрылась за поворотом коридора, и ветер перестал доносить до носа ее запах, Шторос с воем бросился на скалу, окружающую площадку, и яростно ударил камень когтями, дробя его в мелкую крошку. Он кидался на каменную стену, словно она была его личным врагом, которого он поклялся уничтожить. Полосовал ее когтями, вырывал зубами целые куски камня, бодал безрогим лбом…

Динка бросилась было к нему, но Хоегард опять удержал ее, и она с трудом отвела взгляд от беснующегося Штороса. Сложно было сказать, что лучше — его пассивная обреченность, в которой он пребывал последние несколько эреше, или такая вот разрушительная ярость. Глядя на него, Динка не находила себе места, и сердце ее разрывалось от жалости. Как же тяжело дался ему этот выбор! Но Хоегард опять был прав. Нужно было дать ему время побыть в одиночестве и смириться с тем, от чего он отказался.

— Эй, Динка, — мысленно окликнул ее Хоегард, — я тебе мясо поджарил. Будешь?

Но Динка, погруженная в свои раздумья, лишь рассеяно покачала головой и, скользнув по нему невидящим взглядом, прошла мимо. Ей тоже хотелось побыть одной и подумать. Она вошла в пещеру, растянулась на шкуре и прикрыла глаза. Шторосу сейчас очень больно, но эта боль нужна ему, чтобы исцелиться.

— Динка, ты здорова? — она не заметила, как в пещеру вошел Дайм и встревоженно обнюхал ее.

— Все в порядке, — подняла она на него глаза. — Просто взгрустнулось.

Дайм сочувственно посмотрел на нее и вытянулся рядом. Некоторое время они молча лежали бок о бок. Но потом Динка не выдержала и, уткнувшись Дайму в бок, расплакалась от обуревавших ее чувств.

— Тш-ш-ш, — Дайм обхватил ее лапами и прижал к своей груди. — Расскажи мне, что тебя тревожит. Я все пойму.

— Мне так жалко Штороса, — всхлипнула Динка. — Но я не хочу здесь оставаться. Мне страшно. Я хочу скорее оказаться в том месте, которое смогу назвать своим домом.

— Мы не останемся здесь, — тихо шепнул в мыслях он. — Совсем скоро у тебя будет самый лучший дом в этом мире.

— Но как? — жалобно воскликнула Динка. — Ведь ты уже пообещал Райосту, что оставишь нас здесь.

— Просто подожди немного. Скоро все встанет на свои места, — Дайм перебирал зубами шерсть на ее шее, приглаживая ее языком. — Ты доверяешь мне?

— Да… — выдохнула Динка. — А вот ты до сих пор не доверяешь мне и остальным.

— Не говори так! — заурчал Дайм. — Ты — самое дорогое, что у меня есть. А наша стая — те, кому я доверяю больше, чем самому себе.

— Тогда почему ты все держишь от нас в секрете?

— Потому, что ты слишком много думаешь. Я не хочу тебя лишний раз тревожить. Просто положись на меня, и ты не пожалеешь, — он выпустил ее из своих объятий и, не разрывая контакт с ее телом, обошел ее и прижался к ней сзади.

— Не говоришь мне потому, что я не умею скрывать свои мысли, — догадалась Динка. Его близость волновала, его запах окутывал ее, и ей совсем не хотелось больше о чем-либо думать. Хотелось закрыть глаза и забыть обо всем…

— Тш-ш-ш, — она почувствовала прикосновение его большого горячего тела к своей спине, его дыхание, щекочущее ухо, запах его желания. Ей отчаянно захотелось спрятаться от всего мира в его объятиях, утонуть в удовольствии, которое может доставить только он, довериться ему, как доверилась ему когда-то.

— Обещай мне, что все будет хорошо, — попросила она, прижимаясь спиной к его груди.

— Все будет хорошо, — пообещал он, нежно покусывая ее между лопатками и все сильнее прижимая ее к полу.

Динка прикрыла глаза, прислушиваясь к тому, что он делает. Его лапы нежно скользили по ее спине, мягко надавливая подушечками и по очереди выпуская когти, которые едва ощутимо щекотали кожу, придавая ощущениям особую остроту. Динка вздохнула от удовольствия и почувствовала, как в глубине ее горла нарастает блаженная дрожь, слышимая ушами и напоминающая мурлыканье кошки.

Дайм приподнялся на задних лапах, обхватив ее бедра передними, и Динка улеглась на живот под тяжестью его тела. Его зубы вцепились в загривок, вынуждая ее прогнуться в спине. Она больше не пыталась убежать в мир своих фантазий, представляя, что ее ласкают человеческие руки и человеческие губы. Всем своим существом она ощущала тяжесть его тела, хватку его зубов, сомкнувшихся на ее шее, нетерпеливую дрожь, пробегающую по его телу, его возбужденное урчание, ласкающее ее слух. И тело неожиданно отозвалось закипевшим в крови желанием.

Дайм не торопился, едва ощутимо касаясь ее своим естеством, и ждал, когда она отзовется на его призыв. А Динка чувствовала, как учащается дыхание, как жар влечения разливается по телу, концентрируясь в паху. Она чуть приподняла заднюю часть тела над полом и, отведя хвост в сторону, потерлась промежностью о его напряженный член и тут же судорожно втянула в себя воздух от нахлынувших ощущений. Терпкий запах его возбуждения ударил в ноздри и закружил голову. Не было больше Динки, и Вожака. Была только любящая женщина и мужчина, которого она выбрала.

— Да, моя девочка, — застонал Дайм и начал медленно осторожно погружаться, как будто делал это в первый раз.

— О-у-у-у... — Динка взвыла от нетерпения и захлестывающего ее желания. Все членораздельные мысли вылетели из головы. Она чувствовала, как он все сильнее сжимает зубами загривок, выгибая ее тело, как тетива сгибает тугой лук, и толкалась бедрами навстречу его упругому большому члену, нежно раздвигающему стенки ее лона и проникающему внутрь все глубже.

— Агр-р-р, — он тоже забыл о вразумительной речи, толкаясь во влажную тесноту ее лона все сильнее. От его рыка Динку закружило в чувственном водовороте.

— У! У! А-а-а, — она стонала все громче по яростным напором его толчков. Извивалась от нестерпимого желания под весом его большого сильного тела, хотела его так сильно, как, казалось, не хотела никогда раньше. А он, отвечая ее желанию, врывался в ее тело все быстрее и быстрее, сжимая ее в своих мощных объятиях, обжигая затылок своим горячим дыханием, овладевая ею без остатка и подчиняя ее себе.

— Оу-у-у… — Динка зашлась в крике, содрогаясь в обжигающем наслаждении, пронзившим каждую клеточку ее тела.

— Моя… моя… моя малышка, — взвыл Дайм, выплескивая в ее пульсирующее наслаждением чрево струю горячего семени.

На некоторое время они застыли, словно странное изваяние, продлевая мгновения близости и удовольствия. А затем Динка ощутила, как он разжал зубы и рухнул рядом с ней. Динка обессиленно прижалась к нему, чувствуя, как расслабляется каждая мышца тела и тревога покидает ее.

– Все равно я одного тебя не отпущу, — проворчала Динка, поглядывая на растянувшегося рядом с ней мужчину. — Мы пойдем все вместе или не пойдем вообще.

— Знаешь, Динка, — начал он задумчиво. — Давай обсудим это позже.

— Как ты не понимаешь? Красному Вожаку нужно добиться своих целей. А у нашей стаи цели свои собственные. Мы должны восстановить справедливость. И ты достоин того, чтобы снова стать во главе племени. Но помощь Красного нам не нужна. Особенно, если потом он потребует отплатить ему.

— Ты каждый раз меня удивляешь, — проворчал он, блаженно прикрывая глаза. — То ведешь себя, как капризный ребенок, то говоришь разумные вещи.

— Если я говорю разумные вещи, тогда почему ты не прислушиваешься ко мне?

— Я не могу прислушиваться, когда рядом находится такая соблазнительная Варрэн-Лин, — увильнул он от ответа, приподнимая голову и проводя носом по Динкиной спине. — Может повторим еще раз?

— Что это вы собрались повторять? — донесся от входа в пещеру насмешливый голос Штороса. Динка удивленно подняла глаза. Они втроем с Тирсвадом и Хоегардом входили в пещеру. Шторос снова был прежним, улыбаясь приоткрытой пастью, и лишь ободранные губы и подушечки лап напоминали о его недавнем буйстве. Она с тревогой посмотрела ему в глаза, но ни от подавленного настроения, ни от разрушительной ярости не осталось и следа. Шторос, глядя на нее, игриво сверкнул глазами, и перевел взгляд на Дайма.

— Пошли вон отсюда! — Дайм мгновенно преобразился, вскакивая на ноги и загораживая от них расслабленно вытянувшуюся Динку. — Она моя!

— Эй, Дайм! Она не только твоя… — отозвался Хоегард. Трое варрэнов медленной крадущейся походкой обступали Дайма с разных сторон.

Вожак вздыбил шерсть, оскалился и прижал уши, всем своим видом демонстрируя враждебность. Динка отползла подальше и с интересом наблюдала за разворачивающимся зрелищем.

— Она… выбрала… меня! — Дайм с рычанием бросался то в одну сторону, то в другую, заставляя пятится обступающих его варрэнов. Но их было трое против одного, пусть и самого сильного.

— Видели мы, как она тебя выбрала, — фыркнул Шторос. — Воспользовался небось тем, что она расстроилась, и сразу поспешил утешить.

Он стоял по центру и внезапными бросками отвлекал внимание Дайма, в то время, как Хоегард и Тирсвад пытались добраться до Динки, обойдя Вожака с двух сторон. Но Дайм был быстр и по очереди успевал отшвырнуть от себя и своей добычи всех троих.

Через некоторое время Динке надоело смотреть на их шутливый поединок. Поднявшись на ноги и оттолкнувшись от пола всеми четырьмя лапами, она прыгнула и приземлилась прямо на спину Дайму. Дайм охнул от неожиданности, и его лапы подогнулись.

Воспользовавшись его замешательством, трое других варрэнов прыгнули на него с трех сторон и тоже повисли на его спине, придавливая его к полу. Впятером они с визгом и хохотом покатились по каменному полу пещеры, наслаждаясь близостью друг друга, пока, расцепившись, не растянулись вокруг Динки.

— Что, Дайм снял с тебя запрет на близость? — поинтересовался Хоегард, принюхиваясь к Динке.

— Не было никакого запрета, — смущенно пробормотала Динка.

— Если не было, то… — Шторос был уже позади нее, прижимая к полу.

— М-м, — Динка уткнулась мордой в лежащего под ней и недовольно ворчащего Дайма, прислушиваясь к прикосновениям Штороса. Он склонился к ее шее, чтобы тоже ухватить зубами складку кожи пониже затылка, но Динка вдруг извернулась, перекинулась на спину, обхватила его всеми четырьмя лапами и притянула к себе.

— Спасибо! — подумала она с острым чувством благодарности и облегчения, легонько покусывая его за ухо.

— Это еще за что? — Шторос слабо барахтался в ее объятиях, но всерьез вырываться не пытался.

— За то, что выбрал остаться с нами, — прошептала Динка, сжимая его шею передними лапами изо всех сил. Так приятно было ощущать в своих объятиях его крепкое мускулистое тело, вдыхать его запах, такой любимый и родной, чувствовать на шее его дыхание. Как же страшно было бы все это потерять навсегда... — В какой-то момент я подумала, что ты откажешься от меня и останешься здесь.

В ее голове раздался его тихий смех.

— Как ты могла подумать такое? — фыркнул он, но несмотря на усмешку в его мыслях, Динка знала, что ему приятно то, что она сказала. — Разве я смогу жить без своей козочки?

— А разве не сможешь? Ты теперь свободен… — волнуясь, подумала Динка.

— Ох, Динка, — выдохнул он, высвобождаясь из ее объятий и переворачивая ее на живот лапой. — Надеюсь, мне причитается что-нибудь сладкое за правильно сделанный выбор?

В эту ночь Динка, как будто, заново открывала для себя плотские удовольствия, вновь сгорая от страсти в объятиях своих мужчин.

Уснули они вконец обессиленные, сбившись в разноцветный клубок на полу пещеры.