Варрэн-Лин: Узы Стаи

Силус

Скоро пещера еще больше расширилась, светящейся плесени стало больше, и глаза уже различали не только туманные очертания предметов. Динка уже видела идущих рядом самцов почти также ясно, как на поверхности под светом двух лун.

Ириэйт был размером с нее, короткие рожки едва возвышались над большими круглыми ушами, а черная грива была коротковата и неопрятна, свисая с боков грязными колтунами. Желто-зеленые глаза цепко обшаривали пещеру в поисках опасности. Но пока все было тихо. Запах, о котором говорил Ириэйт, Динка почувствовала издалека. Резкий, сладковатый, проникающий в самое нутро и вызывающий головную боль.

— Вот она, смотрите, — Ириэйт отбежал к стене и поворошил лапой пучки травы, которые от прикосновения к ним стали пахнуть еще противнее. — И теперь, сколько не принюхивайся, непонятно куда идти.

— Какого черта они это делают? — Шторос помотал головой и несколько раз чихнул. Но Ириэйт не знал ответа.

Черный варрэн подошел к развилке и покрутил головой. Шторос и Динка встали рядом с ним, но из обоих ходов одинаково удушливо тянуло сладким дурманящим и сбивающим нюх запахом.

— Я поворачивал сюда, — Ириэйт указал на левый ход. — Значит нам, скорее всего, в другую сторону.

Шторос молча двинулся в указанном направлении, но Динка заметила, что он ощутимо нервничает. Он морщил нос, дергал ушами и раздраженно помахивал хвостом. Можно было представить его неприятные ощущения, если даже Динке с ее слабым нюхом тошно было находится в этой пещере, то ему, с его чувствительным носом, должно быть было особенно тяжело.

— Давай я выжгу эту чертову траву, — предложила Динка, когда он в растерянности остановился перед очередной развилкой. — Куда ты планируешь повернуть?

— Давай сюда, — Шторос кивнул в правый коридор. Динка шагнула выбранный коридор и приоткрыла пасть, чтобы легче было управлять потоком огня. И покосилась на Ириэйта. Тот взирал на нее с нескрываемым восторгом, и Динка смутилась. Даже здесь ее способности вызывали в других трепет.

Она приоткрыла ограждение, сдерживающее силу, и дыхнула огнем. В этот раз она не стала закрывать глаза, наблюдая за тем, как огонь, словно поток воды из прорвавшейся плотины, затопил пещеру насколько хватало глаз. Вспыхнули пучки трав на полу, вспыхнула плесень на стенах, но в тот же миг пещеру заволокло сизым удушливым дымом, который поднимался от горящей травы и был еще более зловонным, чем она сама. Динка, захлопнув пасть, отпрянула от ударившего ей в нос запаха, но недостаточно быстро.

Дым окутал ее плотным покрывалом и сознание стало стремительно тускнеть. Последнее, что она услышала — рык Штороса и его мысленный голос, звавший ее по имени. Потом наступила темнота. Страшная и непроглядная. В которой Динка была совершенно одна. Она не чувствовала своего тела и не могла пошевелиться. Нос не чувствовал ничего, кроме удушливого запаха сгоревшей травы. Уши заложило. А мысли с трудом ворочались в голове.

«Шторос!» — в панике взмолилась Динка, но в ответ ей была глухая тишина. Не может быть! Шторос ее бы не бросил! Это просто… просто сон? Да, страшный сон, навеянный травой! Надо проснуться скорее!

Динка обратилась к своему телу. Надо открыть глаза. Надо ущипнуть себя. Хотя бы укусить себя за щеку! Но тело не отвечало на ее призывы, как будто его и не было. Сознание беспомощно металось в клетке, в которой не было решеток. Мысли появлялись из ниоткуда и исчезали в никуда. Где она? Кто она? Сколько прошло времени?

Внезапно опора, которую она все еще чувствовала под собой растворилась, как растворяется в воде кусочек сахара, и Динка полетела вниз.

«Шторос!» — завизжала она, но мысль ее потонула в пустоте, в которой она оказалась. Не было света, не было звуков, не было движения воздуха, лишь страшное и неотвратимое ощущение падения в неизвестность, которое усиливалось с каждым мгновением. Страх нарастал, но вокруг по-прежнему ничего не происходило. Какой бы глубокой не была пропасть, в которую она падала, и у нее должно было быть дно. Но падение не прекращалось, превратившись в вечность.

Вне пространства и вне времени Динка все звала и звала на помощь Штороса, пока не осознала, что это имя для нее ничего не значит. Кто такой этот Шторос? В этом имени было что-то знакомое, близкое и обжигающее горячее. Но вспомнить кто это, она не могла. Динка в страхе начала перебирать свои воспоминания, но они осыпались, как облупленная штукатурка под пальцами. Шторос был не один. Был еще кто-то. Навевающий ужас или… нет… окутывающий нежностью.

Перед глазами калейдоскопом проносились видения, которые, казалось, не имели ничего общего с ее жизнью. Скалистый обрыв с фиолетовым огнем на дне ущелья, бескрайняя красная равнина, дикий запущенный лес с огромными листьями и разноцветными птицами, палуба корабля в свете молний, оживленный невольничий рынок, таверны и постоялые дворы, большая лодка на веслах и костер в густом хвойном лесу.

Далее картинки замелькали еще быстрее, словно разматывая клубок воспоминаний. Недостроенный эшафот и серая в яблоках лошадь, дорога, вьющаяся лентой под копытами, две клетки на больших телегах, запряженных лошадьми-тяжеловозами, фонтаны крови, мечи и ножи, разящие беззащитных людей, боль, страх, потеря. Чувства захлестнули Динку, но остановить поток воспоминаний было не в ее силах. Здесь и сейчас не было ничего, кроме этих воспоминаний, которые все раскручивались и раскручивались.

Агнесс, таскающая ее за косу. Пьяный Ливей, хватающийся за кочергу. Зеркало в медной оправе с трещиной посредине. Клубок ниток с воткнутой иголкой. Огонь… Пожирающий все, что она любила: горящие занавески на окнах, пылающие половички, вышитые покрывала, съедаемые огнем, мама, окутанная пламенем, словно шалью.

Динка завыла от душевной боли, но воспоминания продолжали сменяться одно другим. Теплый солнечный день, мама кружится в новом платье под кленом, а большие желтые листья медленно кружатся в воздухе. Папа сидит на крыльце и смотрит на нее теплым ласковым взглядом, а глаза его пронзительно синие, как небо в ясный полдень. Домик из песка никак не хочет строиться, стены рассыпаются. Но тут рядом присаживается мама и, смеясь, проводит по развалившемуся домику рукой. И песок вдруг оживает под ее пальцами, песчинка складывается к песчинке, и вот уже не просто домик, целые хоромы из песка. С крошечными башенками, террасками, балкончиками и арками. А внутри домика в волшебном танце кружатся настоящие песчаные принцы и принцессы…

— Динка! — до сознания долетает далекая невнятная мысль. Динка? Это кто?

Ей не хочется оборачиваться, и она игнорирует голос. Папа, смеясь, кружит ее на руках, и солнце играет в его длинных русых волосах, обрамляющих изогнутые бугристые рога. Рога? Но воспоминание вновь меняется.

— Динка! Очнись! Динка, козочка моя! — назойливый голос не сдается и теребит ее сознание, отвлекая, мешая.

Она сидит на коленях у отца, а он протягивает ей на ладони цветок из огня. Цветок будто живой, лепестки, состоящие из пламени, шевелятся, тянуться к ней. Подходит мама. Она чем-то недовольна и ласково журит отца. На что он отвечает с улыбкой. Мама прекращает сердиться и обнимает их обоих, притягивая к своей груди…

— Динка! Грязная человеческая шлюха! Очнись, твою мать! — голос в голове беснуется, мечется в ее пустой клетке без стен и решеток.

— Динка, открой глаза, или я за себя не отвечаю! — шипит знакомый голос разъяренным зверем. — Только посмей еще меня игнорировать! Ты у меня поплатишься!

Она мысленно нащупывает веки и неохотно открывает глаза. Вокруг темно, в тусклом потустороннем свечении прямо перед ее глазами страшная оскаленная морда, с длиннющими клыками и светящимися зелеными глазами.

От страха она снова зажмуривается и сжимается в комок.

— Не закрывай глаза! Слышишь меня? — не унимается голос в ее голове. — Ответь мне! Открой глаза!

Вот раскомандовался! Ты кто такой вообще? Где я?

Внезапно все стихло. Динка осторожно открыла глаза, но оскаленной морды больше не было. Зато справа донеслось страшное раскатистое рычание. В ужасе она попыталась вскочить на ноги, но пошатнулась и упала. В двух шагах от нее один огромный зверь придавил к полу другого.

— Что это за трава, твою мать! — он бранился так грязно, что половину слов она не понимала. — Что с ней, я тебя спрашиваю?

— Я не знаю, чужак! — мысленно взвыл поверженный. — Я правда не-зна-ю!

— Динка? — более сильный зверь обернулся к ней и одновременно в голове зазвучал его голос.

Динка посмотрела его оскаленную морду, на свои лапы, обвела взглядом пещеру, в которой они все находились. И память обрушилась на нее, придавливая к земле.

— Шторос! — мысленно взвыла она, вся дрожа от пережитого.

— Козочка! — Шторос бросился к ней, позабыв про опрокинутого на спину второго варрэна.

Динка с облегчением уткнулась носом в его густую гриву, чувствуя, как он до боли вцепился зубами в ее загривок.

— Ты в порядке? Как ты себя чувствуешь? — с тревогой спросил он, не выпуская ее из зубов.

— Я… у меня были видения. Я видела прошлое и… там кое-что было странное, — Динка испытывала острую потребность рассказать, что именно ее тревожило в том видении. Потому что оно стремительно забывалось, растворялось, как утренний сон. — Там было что-то важное…

— Динка, козочка моя, — Шторос неохотно разжал зубы и, отстранившись, ощупал ее придирчивым взглядом. — Нам надо бежать. Тут очень опасно. Давай, ты расскажешь мне по дороге. Или лучше потом, когда все будет позади.

— Опасно? — Динка испуганно огляделась, но увидела лишь стены пещеры и неловко переминающегося с лапы на лапу Ириэйта. Запахов она никаких не чувствовала, кроме отвратительно воняющей травы, которая и здесь была разбросана на каждом шагу.

— Да, в боковых коридорах мы видели черных. Их было двое, но кто знает, сколько их там поблизости. Кажется, мы добрались до обитаемой части пещеры.

— Меня тошнит, — прошептала Динка, не чувствуя в себе сил подняться и куда-то идти. Несмотря на то, что память постепенно возвращалась, разум все еще туманился. Она пыталась вспомнить то, что видела во сне, но подробности видения становились все более размытыми и нечеткими.

— Так, — задумался Шторос. — Сжигать эту проклятую траву нельзя. Надо как-то выбираться отсюда. Динка, у тебя в сумке есть веревка?

— Нет, — растерялась Динка, пытаясь вернуться в настоящий момент из своих туманных видений. — Она вроде бы осталась у Тирсвада.

Шторос стянул со спины свою дорожную сумку и сунул нос внутрь. Не найдя там ничего интересного, он принялся потрошить Динкину сумку. На пол посыпалась одежда, ложки, гребни, нож… Ириэйт провожал изумленным взглядом каждый новый предмет вываливающийся из сумки.

— Вот! — Динка торжествующе подхватила зубами клубок ниток, откатившийся ей под нос. Шторос скептически хмыкнул. Ириэйт смотрел с опаской, как на умалишенную, но благоразумно молчал.

— Помоги-ка мне, — Динка бросила клубок ниток на землю и языком освободила конец нити. Агнесс говорила, что у девушки всегда должны быть нитки с иголкой. На всякий случайный случай.

Шторос уже стоял рядом и нетерпеливо поглядывал на нее.

— Мы придавим конец камнем, и будем катить клубочек. Если заблудимся, то по нитке всегда сможем вернуться сюда, — пояснила Динка свою задумку. — И нитка в этом клубке гораздо длиннее, чем любая из наших веревок.

— А ты соображаешь! — насмешливо поддел Шторос, переворачивая тяжелый камень, чтобы придавить хвостик нитки.

— Пф-ф, — фыркнула Динка, несмело поднялась на ноги, которые все еще плохо слушались, и принялась сгребать свою добро обратно в мешок. Шторос поддел нитки лапой, как большой играющий кот, разматывая перед собой клубочек.

Динка, закинув сумку на спину, поплелась следом за ним, а Ириэйт шел слева и чуть позади. Тошнота не проходила, от резкого запаха травы кружилась голова и подгибались ноги, но Динка упорно брела за Шторосом, не сводя глаз с его пушистого хвоста, мелькающего перед носом

Теперь они брели совершенно наугад, с чутьем, сбитым душистой травой. Несколько раз они забредали в тупики, но нитка позволяла не плутать, а вернуться на нужную развилку и выбрать другой путь. Клубочек стал уже совсем маленьким, когда они подошли к развилке, у которой трава лежала особенно густо.

— Там кто-то есть, — мысленно шепнул Ириэйт, подергивая ушами и указывая на тонущую в темноте каверну, вход в которую открывался справа от развилки. Шторос остановился и тоже прислушался.

— Помогите! Кто здесь? Помогите, прошу вас! — в их голове зазвенел умоляющий голос, и шорох в темном подземном зале усилился.

— Что тут, черт возьми, происходит? — мысленно рявкнул Шторос и добавил витиеватое нецензурное ругательство, решительно направляясь к темному входу.

— Постой! — Динка прыгнула вперед, перегородив ему дорогу. — Вдруг это ловушка?

— Кто-то зовет на помощь, чтобы заманить в ловушку? — с сомнением переспросил Шторос. Но пока они спорили, Ириэйт проскользнул мимо них и сломя голову бросился в темную нору.

— Ириэйт! Стой! — крикнула ему вслед Динка.

— Тут моя мама! Я нашел их! — отозвался он взволнованно.

— Там ничерта не видно, и этот дурацкий запах… — с досадой подумал Шторос, с опаской заглядывая в темноту.

— У меня есть свет! — обрадовалась Динка. Не зря она прихватила из пещеры с кристаллами камешек. Он где-то был в сумке. Она видела его, когда Шторос вытряхивал все на землю. Динка снова распустила завязки на дорожном мешке и зубами извлекла оттуда кусок светящегося кристалла.

— Дай сюда! — Шторос выхватил камень прямо из ее рта и поспешно шагнул за Ириэйтом.

Увиденное потрясло их.