Варрэн-Лин: Узы Стаи

Выжившие

Вся шерсть выгорела, кончики ушей свернулись и обуглились, кожа превратилась в черную обугленную корку. Он не отзывался. И о том, что он жив, можно было догадаться только по подрагивающему в такт дыхания животу.

Хоегард подошел к нему и лизнул в плечо.

— Это, наверное, ужасно больно, — всхлипнула Динка, обнюхивая бесчувственное тело своего мужчины.

— Выкарабкается, — уверенно сказал Хоегард. — Будем его облизывать. Динкина сила ускорит восстановление, а наша слюна растворит обгорелую кожу и защитит его от воспаления.

И Хоегард принялся старательно вылизывать обожженное тело друга языком, подавая пример. Все остальные, забыв про усталость и собственные раны, тут же присоединились.

Динка сплюнула изо рта шерсть и кровь руогов, в мыслях пожалев о том, что не догадалась прополоскать рот, пока была в реке, и осторожно лизнула трескающуюся и осыпающуюся хлопьями сгоревшую кожу Штороса. На вкус и запах это было отвратительно, но Динка почти не замечала неприятных ощущений, старательно вылизывая дорогого ей варрэна и чутко прислушиваясь к малейшему отголоску его мыслей. Тревога тисками сжимала ее сердце, но она не допускала ее в свое сознание.

— Шторос! Шторос! — она беспрерывно звала его, но он не отзывался. Ужас, заполнявший ее мысли, начал выплескиваться через край, как дождевая вода из переполненной бочки. По шерсти заплясали язычки пламени и, когда она прикрыла рот, чтобы смочить язык, из носа вырвался клубок пара.

— Динка, отойди! — Хоегард боком оттеснил ее от Штороса. — Пока ты не успокоишься, ты можешь навредить ему еще больше. Иди в сторонку, попробуй справиться со своей силой самостоятельно.

— Он ведь не умрет? — чуть не плача, спросила она Хоегарда. От страха за жизнь Штороса сила выходила из-под контроля, и огонь дорожками разбегался по земле от ее лап.

— Мы сделаем все, чтобы он выжил, — размыто проговорил Хоегард, не прекращая вылизывать его. — Отойди, пожалуйста!

Динка вскочила и бессмысленно заметалась по берегу огненной реки, в попытках хоть как-то справиться с нестерпимой болью в груди. Он не может умереть! Не сейчас! После всего, что они пережили, вот так глупо и бессмысленно. Уже оказавшись у себя дома, но так и не успев порадоваться этому. Хоть он и говорил, что его здесь не ждут… Хоть и был уверен, что здесь его убьют собственные дети… Все равно он радовался этому миру, как ребенок, вернувшийся домой. Кажется, радовался больше всех остальных.

Варрэны искоса наблюдали за ней, не прекращая вылизывать товарища. А она даже этим ему помочь не могла! Динка приоткрыла рот и зло выплюнула клубок огня в реку, в которой нельзя искупаться. Глаза наполнились слезами.

Динка окинула мутным взглядом вокруг себя. Ее окружала красная безжизненная равнина, на которой не видно мгновенно впитавшейся в землю крови, две неподвижные луны в небе и вечный полмрак. Проклятый мир Варра, преисподняя, навечно запечатанная Яхве...

— Ненавижу! — заорала Динка, выпуская из души свою боль на свободу. Над равниной раздался ее долгий заунывный вой.

— Будь ты проклят, мир Варра! — она хотела бы плакать, захлебываясь рыданиями, но из горла выходили только завывания. Динка упала на землю и с воем покатилась по ней, царапая когтями сухую землю.

— Уау-у-у-а-у-а, — но стенания не приносили облегчения, распаляя пожар в груди еще больше. Огонь, полыхающий вокруг ее тела, сжигал воздух и слепил глаза. Если Шторос не очнется... Если не откроет глаза... Если никогда больше никто не назовет ее козочкой, то как она будет жить дальше?

Жуткие мысли раскаленными иглами врывались в ее сознание, причиняя невыносимую боль, и она выла от этой боли.

Тяжелое тело опустилось на нее сверху, придавив к земле и затруднив дыхание. Черная длинная грива укрыла ее, как покрывало. Широкий мокрый язык заскользил по ее морде. Огонь тут же опал и скорчился внутри пульсирующим комком.

— Уйди, отпусти меня, — Динка слабо барахталась под тяжестью Дайма, но даже ее звериных сил было недостаточно, чтобы сдвинуть его с места.

— Тш-ш-ш, — услышала она в мыслях его голос. — Тихо, Динка, тихо.

Дайм прижал ее к земле, почти полностью обездвижив, обхватил лапами ее голову и грубовато вылизывал ее морду и шею.

— Он мой, — заскулила Динка. — Я его никому не отдам, даже смерти.

— Он еще жив. Он выберется, вот увидишь! Ради тебя он вернется даже из объятий смерти, — мягко увещевал ее Дайм, и Динка постепенно успокаивалась от его спокойных разумных мыслей, от тяжести его тела, от ласковых прикосновений его языка.

Навалилась немыслимая усталость. Ей снова хотелось сбежать в мир снов. Туда, где все спокойно. Где нет этой красной равнины, залитой кровью, и обгорелого безжизненного тела на ней.

— Спи, девочка. Спи, маленькая. Тш-ш-ш, — урчал Дайм, сменив вылизывания на нежное почесывание зубами по шее и за ухом. Динка последний раз рыкнула и затихла.

Проснулась она от шепота и приглушенного смеха, не сразу сообразив, где и кто она. Шепот был слышен в голове, но так неразборчиво, что слов понять она не могла. Динка приоткрыла тяжелые веки и осмотрелась. Вечный полумрак, красная равнина, огненная река… Увиденное напоминало кошмарный сон, в котором вот-вот произойдет что-то непоправимое…

— … в таком виде, — услышала обрывок мысли, произнесенной до боли знакомым голосом, а следом сдерживаемые смешки на разные голоса.

— Шторос! — подскочила Динка, как ужаленная, и беспорядочно закрутилась на месте, пытаясь понять, где же варрэны. Они оказались прямо у нее позади. Лежали все вчетвером, тесно сплетаясь телами и укрывая от взгляда лежащего в середине клубка Штороса.

— Шторос! — Динка одним прыжком преодолела разделяющее их расстояние и, распихав носом серый и белый бока, сунулась вглубь клубка.

— Эй-эй, козочка, полегче! Не трогай меня! — раздался в голове насмешливый голос, когда Хоегард и Тирсвад посторонились, и Динка с разбегу чуть не рухнула на лежащего в центре Штороса. Затормозив в последний момент, она осторожно протянула к нему нос.

Он выглядел по-прежнему ужасно, но гораздо лучше, чем в прошлый раз. Черная обугленная кожа почти сошла с тела. Тирсвад как раз слизывал последний обугленный лоскут у Штороса на затылке. Все его тело было покрыто тонюсенькой полупрозрачной бледно-розовой кожицей без намека на шерсть. Выгорели даже рога, и на совершенно лысой голове выделялся каждый бугор черепа и, словно изумруды, горели по-прежнему яркие глаза. Он лежал на брюхе, поджав под себя все четыре лапы и приподняв над землей голову.

— Ну как? — осклабился он, заметив, что Динка его пристально разглядывает. — Красавец?

— Живой… — облегченно выдохнула Динка.

— Лучше бы сдох, чем стать таким, — недовольно фыркнул Шторос. — Как я теперь в таком виде покажусь в племени? Меня же засмеют! Даже убивать никто не станет из жалости.

— Это единственное, что волнует тебя в такой момент? — поразилась Динка. — Твой внешний вид?

— А что меня еще должно волновать? — буркнул он. Видно было, что с приходом Динки его приподнятое настроение стремительно портилось. — Даже рогов теперь нет… Ты не представляешь, какой это позор среди варрэнов, лишиться рогов.

Остальные тактично молчали, зализывая собственные раны.

— Скажи мне почему всегда ты оказываешься в опасности? — напустилась Динка на Штороса. — Как будто специально ищешь смерти!

— А как мне еще привлечь твое внимание? — злобно зарычал Шторос.

Динка осеклась, растерявшись от такого заявления. Он внимательно наблюдал за ее реакцией, не отводя своих зеленых глаз.

— Никогда не подойдешь ко мне сама, поиметь тебя не позволяешь, — безжалостно продолжал он. — Что мне еще сделать, чтобы ты выделила меня из толпы твоих обожателей?

Со стороны Хоегарда послышался сдавленный смешок. Но Шторос не шутил, и в ответ на смех друга оскалился и зарычал. Несмотря на плачевное состояние, рык получился угрожающий.

— Ну все, хватит, — вступил вдруг в разговор Дайм, спасая Динку от необходимости отвечать. — Нам надо уходить. Скоро сюда нагрянет патруль красных.

— После светового представления, что устроил Шторос, и воя, который устроила Динка, они, наверное, уже на полпути, — вставил Хоегард.

— Бесполезно, — безнадежно проговорил Шторос, втянув носом воздух. — Они уже почти здесь. Нам не уйти…

Динка тоже понюхала воздух, но ничего особенного не учуяла, кроме запаха своих мужчин. Но в чутье Штороса никто не сомневался, нос у него был самый чуткий из всех.

— В любом случае, хотя бы встретим их на ногах, — проговорил Дайм, поднимаясь. — Шторос, идти можешь?

Шторос попытался встать. Тонкая кожица, обтянув напрягшиеся мышцы, начала трескаться и расползаться, как ветхая ткань. Из мест, где она лопнула, сочилась кровь. Даже смотреть на это было больно, и Динка смущенно отвернулась, не в силах видеть такое.

— Нет, идите без меня, — часто и поверхностно дыша, Шторос рухнул обратно на живот. Было видно, что он едва сдерживается, чтобы не заскулить от боли.

— Еще чего! — возмутилась Динка. — Куда это мы без тебя пойдем?

— Залезай мне на спину, я понесу тебя, — проговорил Дайм, укладываясь перед мордой Штороса.

— Оу? Ничего себе! Сам Вожак потащит мою тушку на своем горбу! — ерничал Шторос, но никто не обратил на это внимание.

— Давай-давай, — Тирсвад ткнулся носом ему в бок под передние лапы, подталкивая к Дайму. Динка тоже просунула морду ему под лысый хвост между задними лапами, чтобы подсадить его. С третьей стороны под брюхо его подталкивал Хоегард. Втроем им удалось закинуть постанывающего бедолагу на спину Дайма.

— Ох не зря я тащил тебя из тюрьмы! — развлекался остроумными замечаниями Шторос. Но Дайм старательно игнорировал его. Динка подумала о том, что можно «сказать» так, чтобы лишние не услышали. А можно ли сделать так, чтобы не «слышать» того, кого слушать не хочется? Динка подхватила узлы со своими вещами в зубы. Удобно. Можно нести что-то в зубах и разговаривать при этом.

Пошатываясь и прихрамывая, компания двинулась вдоль реки в обратном направлении. Динка тоже спотыкалась, каждый шаг давался с трудом. Лапы были все искусаны, а на левом заднем бедре и вовсе был вырван клок кожи вместе мышцами.

— Давай я тоже тебя понесу, — предложил Тирсвад, кося карим глазом на то, как Динка ковыляет. Динка отрицательно помотала головой, сосредоточившись на том, чтобы не упасть. Тирсваду тоже досталось от руогов. Белоснежная шерсть вся слиплась от крови и свалялась, из-под проплешин выглядывали рваные раны. Хоегард плелся позади всех. Динка оглянулась на него и вздрогнула. Пока он лежал, было незаметно, но сейчас было ясно видно, что все его четыре лапы обгорели до самого живота также, как обгорел Шторос.

Динку кольнуло угрызение совести. Все внимание было приковано к едва не погибшему Шторосу. В то время, как Хоегарду тоже досталось — он первый вошел в огненную «воду», и через боль перераспределил силу по контуру пентаграммы. В том, что это сделал именно Хоегард, Динка не сомневалась. Сама она на такое управление силой была не способна и послужила лишь проводником, как и все остальные.

— Хоегард, может мы с Тирсвадом тебя понесем? — Динка поравнялась с серым варрэном и заглянула ему в глаза.

— Не надо, я справлюсь, — с трудом пробормотал Хоегард. С его почерневших лап осыпалась обгорелая кожа, а розовая и нежная кожица под ней трескалась и кровила. За ним на красной земле оставались влажные отпечатки лап.

— Куда мы идем? — спросила Динка у Вожака.

— Навстречу красному патрулю, — угрюмо вставил Шторос.

— Нам надо добраться до гор и найти укромную пещеру с сосудом поблизости, чтобы мы могли отлежаться и зализать раны, — ответил Дайм. — А после того, как восстановимся, продолжим путь к черным. Не гарантирую, что там нас ждет теплый прием, но уверен, что я там я смогу защитить вас всех и обеспечить регулярной едой и комфортным жильем.

— Понятно, — пробормотала Динка, размышляя про себя, что в понимании варрэнов комфортное жилье, и в глубине души все еще скучая по мягкой постели, жаркой бане, наваристому супу и удобной одежде. Погрузившись в свои мысли, она, не заметив, что остановились остальные, прошла еще несколько шагов, пока Тирсвад ее не нагнал и не ухватил зубами за лодыжку. Динка испуганно вскинула глаза и увидела в десяти шагах перед собой незнакомых варрэнов.

Она оторопело разглядывала чужаков, забыв об опасности. Перед ней стояли пятеро рыжих варрэнов. Похожих на Штороса и непохожих на него одновременно. Все пятеро были молодыми, крепкими, полными сил. Увидев их стаю, рыжие пригнулись к земле в позицию для броска, обнажили зубы и вздыбили шерсть вокруг витых, как у Штороса, рогов и на загривке.

— Динка назад! Шторос помалкивай! — скомандовал Дайм, выступая вперед и оттесняя Динку себе за спину.