Варрэн-Лин: Узы Стаи

Убежище

— А почему вы говорили, что у Ущелья красным нас не догнать? — припомнила она слова Штороса.

— Варрэны стараются держаться подальше от Ущелья, — пояснил Шторос. — Это что-то вроде суеверного страха.

— Страх от того, что сюда бросают преступников? — удивилась Динка. Насколько она помнила, в человеческом мире место казни не только не вызывало у людей страха, но и обладало для них неясным притяжением. Достаточно было вспомнить с каким возбуждением трактирщик рассказывал ей о предстоящей казни «демонов».

— Не совсем, — уклончиво ответил Шторос. — Это какая-то неясная тревога, которая начинает терзать, едва приближаешься к Ущелью. И… неприятные ощущения в теле. Как будто под кожу впиваются шипы. Ты разве не чувствуешь подобного?

— Чувствую! — воскликнула Динка, радуясь, что может говорить слова ртом и выражать свои эмоции интонацией голоса. — Это признаки того, что вот сейчас можно изменить облик по своему желанию!

Шторос с сомнением покачал головой, но ничего не ответил. Беседа сама собой оборвалась, и каждый погрузился в свои размышления.

Они продолжали бежать вдоль Ущелья, с опаской поглядывая на его край. Скоро равнина сменилась каменными ступенями — снова начинались горы. Пришлось Динке и Хоегарду снова превращаться в животных, чтобы карабкаться по отвесным скалам, не отставая от остальных.

Забравшись на достаточную высоту над равниной, Дайм несколько раз обошел скалу, вставшую у них на пути, и, наконец, нашел нужную расщелину. Чтобы ему протиснуться пришлось расширить ее когтями. Видимо, когда он ранее ночевал здесь, он был потоньше.

Динка снова стала человеком и уселась на холодный камень, вытянув усталые ноги и положив себе на колени голову Хоегарда, тоже обратившегося в человека и обессиленно лежащего на камнях. Последние сажени по отвесной скале ему пришлось карабкаться самостоятельно, и теперь он тяжело дышал, прикрыв глаза.

Остальные мужчины, расширив проход, подхватили вещи и один за другим нырнули в черноту пещеры.

— Динка, иди сюда, — услышала она в своей голове голос Тирсвада. И тут же из жерла пещеры вылезли Дайм и Шторос.

— Динка, Шторос и Хоегард остаетесь здесь. Шторос найди дрова, Динка разожги костер. Тирсвад бери котелок и принеси в пещеру воды из сосуда вон за тем камнем. Я ушел на охоту, — раздал указания Дайм.

— Жди меня, — окликнул его тоже вылезающий из пещеры Тирсвад. — Я принесу воды и пойду с тобой. Не уходи один.

Дайм склонил голову в знак согласия.

— Хватит уже нежничать, — проворчал недовольно Шторос, приближаясь к Динке и лежащему на ее коленях Хоегарду. — Вставай, лежебока!

Хоегард лежал с закрытыми глазами, уткнувшись лицом в ладонь Динки, а Динка нежно поглаживала его спутанные волосы.

Шторос просунул свою морду под безвольное тело товарища, бесцеремонно вздергивая Хоегарда над землей. Динка помогала ему с другой стороны. Вдвоем они завели Хоегарда в пещеру и уложили на расстеленную мужчинами большую шкуру. Шторос тут же вышел обратно, а Динка улеглась под бок Хоегарду и закрыла глаза. Он обнял ее, зарывшись ладонью в волосы и прижавшись губами к ее лбу.

— Я скучал, — прошептал он, сжимая Динку в объятиях. Динка фыркнула, представляя нелепость этой ситуации. Ведь они ни на миг не расставались. Но она чувствовала то же самое. Она скучала по Хоегарду. Именно по такому.

Шторос вернулся уже в виде человека и возился в центре пещеры, складывая заготовку для будущего костра из кривых стволов местных низкорослых деревьев. Динка осторожно отодвинулась от уснувшего Хоегарда и украдкой наблюдала за ним в полумраке пещеры. Длинные волосы, отливающие медью, рассыпались по обнаженным плечам. Под белой кожей, которая в тусклом освещении будто светилась изнутри, перекатывались мышцы. Даже в человеческом облике движения Штороса сохраняли неповторимую хищную грацию, свойственную варрэнам. Он беззвучно выскользнул из расщелины за следующей охапкой хвороста, а Динка обвела взглядом их укрытие.

Это тоже была пещера, но она казалась гораздо уютнее, чем та, из которой они недавно выбрались. Гладкие сухие стены полукругом смыкались над головой в сводчатый низкий потолок. Пол мужчины застелили оставшимися шкурами. Вход был немного под углом и создавал ощущение закрытой двери, но в то же время сквозь узкие щели в потолке в пещеру проникало достаточно света, чтобы тьма не была густой и вязкой.

— Зажги костер, а я сейчас принесу воду, — попросил Шторос, бросая охапку хвороста на пол, и снова вышел из пещеры. Сейчас он тоже предпочитал человеческое обличье. В зверином было неудобно собирать дрова и складывать основу для костра. Динка коснулась рукой торчащего из аккуратно сложенного деревянного «домика» сучка, и огонь заплясал по дровам, наполняя пещеру теплом и уютным светом. Некоторое время Динка сидела у костра, представляя, что они все еще в пещере на острове в мире людей, портал все еще закрыт и никогда не откроется.

В пещеру вернулись Дайм, Шторос и Тирсвад. Нанизали на прутики куски мяса и расположились у огня, а Динке сунули под нос котелок, полный «воды», из которого она долго и с наслаждением пила. Потом разбудила Хоегарда и осторожно, чтобы он не обжегся, по каплям поила его. А после этого помогла подняться и пересесть поближе к костру.

— И все-таки стоило сходить в мир людей. Хотя бы для того, чтобы научиться жарить мясо, — пошутил Шторос, вгрызаясь в жирный, истекающий аппетитным соком кусок. Голые мужчины, сидящие кружком у костра громко загоготали, и на душе у Динки стало тепло. Все испытания остались позади. И сейчас можно просто быть. Отдыхать, смеяться, наслаждаться вкусной едой и обществом друг друга.

— Эй, а как же я? — возмутилась Динка. — Ради меня разве не стоило?

Мужчины снова засмеялись, и сидящий рядом Дайм, притянул ее к себе на колени.

— Ради тебя мы не только в мир людей, даже в царство мертвых спустились бы, — нежно проурчал он ей на ухо, тут же покрывая его поцелуями. Динка склонила на противоположную сторону голову, подставляя его губам ухо и шею. Но сил на что-то большее, чем просто поцелуи, ни у него, ни у нее не было. Едва был доеден последний кусок мяса, Динка с Даймом, не расплетая объятий, растянулись на шкуре у костра. И остальные мужчины по одному подползали к ним и устраивались вокруг Динки, прижимаясь к ней и друг другу обнаженными телами. В этот раз они даже дежурство не выставили. Сон сморил всех пятерых одновременно.

Она проснулась с чувством того, что выспалась на неделю вперед. Рядом, как всегда, был только Тирсвад. Динка сладко потянулась в его объятиях, и его руки тут же заскользили по ее телу, лаская и нежно разминая ноющие мышцы. Динка повернулась к нему и взяла в ладони его сияющее счастьем лицо.

— Привет, — прошептала она, легко касаясь губами его губ.

— Привет, моя Варрэн-Лин. Как тебе спалось? — шепнул он ей в губы, глядя на нее стремительно краснеющими от возбуждения глазами. Динка с интересом разглядывала вспыхивающие красные искорки в его радужке. Она никогда об этом не задумывалась, но это действительно была очень интересная и необычная особенность. Ни у кого, кроме Тирсвада, глаза не меняли свой цвет.

— Я говорила тебе, что ты безумно красивый? — произнесла она, любуясь от алыми вспышками в его черных глазах. Как будто уже прогоревшие в костре дрова все еще светились жаром изнутри.

— Ох, Динка! — восхищенно пробормотал он, жадно и нетерпеливо завладевая ее губами. Динка приоткрыла губы, позволяя его языку беспрепятственно проникать в ее рот и ласкать его.

— А помнишь, как ты первый раз целовал меня? — спросила она, отстраняясь, чтобы вдохнуть воздух после глубокого жаркого поцелуя.

— Не помню… Это было у реки? Когда мы кололи дрова и чуть не прирезали того ублюдка, что напал на меня со спины? — видно было, что он и не пытается вспомнить. Сейчас его гораздо больше занимала близость обнаженного женского тела. Его руки сжимали ягодицы, а губы спускались поцелуями к груди. Мужчина жадно втягивал носом запах ее тела, и после каждого вдоха по его мышцам пробегала нетерпеливая дрожь.

Динка засмеялась.

— Нет, это было тогда, когда ты обещал снимать с меня кожу и слушать мои крики.

— Какая ты злопамятная, — пробубнил он ей в грудь, изрядно смутившись. — Я же тогда не знал, что ты Варрэн-Лин…

— Я тоже не знала. И мне было очень страшно, — вздохнула Динка. — А если бы я оказалась обычным человеком? Ты никогда не полюбил бы меня?

Тирсвад оторвался от груди и поднял на нее недоумевающий взгляд.

— Зачем ты сейчас думаешь о том, что никогда бы не случилось? Я тоже тебе совсем не сразу стал казаться безумно красивым... И что? Сознайся, когда ты впервые увидела меня таким какой я есть, ты тоже была не в восторге.

Динка рассмеялась, вспоминая свой ужас от первой встречи с клыкастым монстром со светящимися глазами. Вернуться бы туда и сказать самой себе, что ей нечего бояться.

Но Тирсвад продолжал внимательно на нее смотреть, словно чего-то ждал.

— Я люблю тебя! — с горячностью выдохнула Динка. Он прав. Действительно неважно то, что было когда-то. Важно только, что они вместе. Здесь и сейчас.

— Динка… — Тирсвад сгреб ее в охапку и, прижав к себе так крепко, что у нее затрещали косточки, зарылся лицом ей в волосы. — Ты говорила это всем, кроме меня…

— Не может быть, — прошептала она, покрывая поцелуями его ключицу. — Я люблю тебя по-особенному. Так, как могу любить только тебя.

— Теперь я это знаю, — сдавленно проговорил он. — Я тоже люблю тебя больше всего на свете. Я не знаю, когда это началось, но это так. Сейчас ты — самое дорогое, что у меня есть.