Когда мы были осколками

Глава 8. Луна

♪ Hate Me — Ellie Goulding & Juice WRLD

Я и забыла, насколько люблю жизнь в Нью-Йорке. Постоянный шум и гам, слепящие глаза огни, безумные наряды… В три часа ночи здесь можно достать хоть роллы, хоть девочек по вызову. А еда! Кусок пиццы за доллар занимает первую строчку в моем топе. На втором месте – вечеринки. По работе я получаю приглашения отовсюду. Концерты, открытые микрофоны, выставки… Я валюсь с ног, но счастлива как никогда. Если я всегда буду встречать знаменитостей, то согласна совсем отказаться от сна. Когда в коридорах «MEM Рекордс» меня задел плечом Джон Ледженд[12], я чуть сознание от счастья не потеряла. Он, как нормальный человек, со мной поздоровался, а я, естественно, забыла собственное имя. Лиам долго не мог перестать ржать. Гарен по-шакальи заснял этот момент на камеру, и на следующий день в чате лейбла появился мем, как я, вытаращив глаза, что-то мямлю. И все же мои коллеги тоже есть в этом топе – на почетном третьем месте. В Лос-Анджелесе конкуренция не щадила никого. А в «Большом яблоке» никто не вставляет тебе палки в колеса. Конечно, каждый хочет сорвать звезду с неба, но уважение друг к другу здесь важнее жажды наживы.

Далеко внизу топа находятся наши рабочие отношения с Лиамом.

«Что ж, радость моя, да начнется игра».

Он явно хотел напугать меня, но его близость, его дыхание на моей коже, его дикий запах и то, как он произнес мою фамилию с чертовым британским акцентом, закоротило нейроны у меня в мозгу. Жажда вонзить ногти в эту бронзовую кожу и сделать с ним то, от чего его внутренний садист пришел бы в восторг, была невыносимой. Я чувствую взгляд Лиама на себе, как только сама отвожу глаза. Он как комариный укус – зудит, мучает, но не чесать невозможно, потому что это приносит чистый кайф.

Кроме того, он привел свою угрозу в исполнение. Началось это незаметно. Три дня я не могла попасть в собственный кабинет, потому что там травили каких-то крыс. Поэтому мне пришлось работать в кабинете Бренды, после знакомства с которой стало ясно, что выбор Лиама пал на нее отнюдь не случайно. Она много болтает. Даже больше, чем я. И слово «болтает» – слишком мягкое для того, чтобы описать все то, что вылетает из этого рта. Я бы, скорее, назвала это словесным поносом. За три дня я узнала о ее жизни все. Черт, да я о собственном отце знаю меньше. В последний день нашего вынужденного соседства она спросила:

– Луна, а какой марки у тебя грудь?

Я чуть не взвыла. От ужаса? От смеха? Этот вопрос поверг меня в такой шок, что неловкая пауза затянулась надолго. Для меня – на целую вечность.

– «Натрелль» или «Ментор»?.. Для «Себбин»[13] она выглядит слишком хорошо…

– Что?..

«Наверняка на моем лице застыло какое-то тупое выражение. Логика у Бренды железная, – подумала я, наконец рассмеявшись. – Она не поверит, если я скажу, что у меня все свое». Еще бы, эта грудь росла так медленно, что просто обязана была стать выдающейся.

Потом Лиам стал пересылать мне самые ужасные демозаписи. Такие, что мои уши вяли и сворачивались в трубочку. От обилия недорэперов, музыкантов, застрявших в веке Просвещения, и двойников Дуа Липы меня чуть инсульт не хватил. Потом кто-то «слил» мой личный аккаунт в «Инстаграм»[14], и теперь меня каждый день накрывает лавина предложений от начинающих артистов послушать их музыку. Я ошибаюсь или нынче все заделались певцами?.. Виновник всего этого, естественно, всегда был где-то неподалеку. И он наслаждается своими мелкими пакостями. Я стоически их терплю. Взорваться, чтобы у него наконец появился повод меня уволить? Такого удовольствия я ему не доставлю.

Этим утром я опаздываю на собрание по «прослушиванию музыки». Подбежав к турникету на входе, судорожно прикладываю пропуск. Не срабатывает. Прикладываю снова. Снова ничего. Со стоном отправляюсь к охраннику Тони, чтобы он пропустил меня, вот только вместо Тони я натыкаюсь на какого-то Джеймса, приветливого, как дверь тюрьмы.

– Здравствуйте, похоже, с моим пропуском что-то не так.

Улыбаюсь во все тридцать два, протягивая ему карточку. После проверки он возвращает его мне.

– Нет, мисс Коллинз, все верно. Ваш пропуск аннулирован.

– Простите? – слабым голосом переспрашиваю я. – Если вы не в курсе, я здесь работаю, так что здесь явно какая-то ошибка.

– Я вас в первый раз вижу.

– Как и я вас.

Я бы посмеялась – так глупо звучит этот диалог.

– Доступ на этаж вам может дать только мистер Дэвис.

– Так позвоните ему, – приказываю я на грани срыва.

– Он на совещании.

– Я знаю, потому что я тоже должна там быть! – рычу я.

Когда рядом появляется стажерка из пресс-службы, во мне загорается надежда, что моим мучениям пришел конец.

– Саша, скажи ему, пожалуйста, что я здесь работаю.

– Она здесь работает, – заторможенно повторяет она.

– Как я уже объяснил этой мисс, ее пропуск аннулирован. И босс отдельно сказал мне держать ухо востро со всякими дамочками, которые вьются у входа и пытаются запудрить мне мозги, чтобы попасть внутрь. Может, вы певичка какая-нибудь, которая мечтает о контракте? А этот бейдж и вовсе подделка? Луна? – спрашивает он, рассматривая его. – Это вообще настоящее имя?

– Это что, шутка какая-то? – повышаю я голос. – Разве я похожа на певичку?

Джеймс наклоняет голову. Его сальный взгляд скользит по моей фигуре. Формально – чтобы прикинуть, похожа ли я на сотрудницу лейбла. Фактически – чтобы внаглую на меня попялиться. Когда его глаза останавливаются на груди марки «Матушка-природа», обтянутой черной блузкой, я выразительно кашляю.

– Могу и покружиться, если хотите.

Нисколько не смутившись, он возвращается к моему лицу. Я вот на столечко близка к тому, чтобы ударить его кулаком в кадык, когда он пропускает девчонок, которые, я точно знаю, здесь не работают. От гнева начинает шуметь в ушах.

– Прости, Луна, мне надо идти, – говорит Саша.

Я кастрирую Лиама.

– Передай мистеру Дэвису, что он мерзкий ублюдок! – кричу я ей вслед.

Игнорируя направленные на меня возмущенные взгляды, снова поворачиваюсь к Джеймсу, который ни на каплю не сочувствует моему затруднительному положению.

– Вы действительно охранник или он нанял вас, чтобы портить мне жизнь?

Вопрос остается без ответа. Взбешенно шмыгаю носом и замечаю, что официально опоздала на полчаса. Глаза наполняются гневными слезами, и я решаю успокоиться в ближайшем кафе. А вернувшись сорок пять минут спустя, обнаруживаю и то, что собрание давным-давно кончилось, и перемены в поведении Джеймса, улыбающегося мне так, будто он впервые меня видит. Прикладываю пропуск, и загорается зеленая лампочка.

– Хорошего вам дня, мисс Коллинз! – слащаво тянет он.

Вот же мразь.

Показываю ему средний палец, и он начинает смеяться. По дороге к кабинету строю грандиозный план по убийству некоего Лиама Дэвиса. Вариант облить кислотой это смазливое лицо кажется очень заманчивым. Ни с кем не здороваясь, захожу к себе и не встаю с рабочего места до самого вечера. На обед сгрызаю шоколадный батончик, который нахожу в ящике. Бедолага явно был старше меня. Всем своим существом пытаюсь забыть о том, что меня и Лиама сейчас разделяет всего несколько метров. Он остался в офисе, потому что я слышу, как он орет на несчастную ассистентку, Флору, которая, кстати, заслуживает медаль за то, что еще не отравила его.

♪ В рабочей рутине моя жажда убивать постепенно утихает. Когда стрелки подползают к восьми вечера и я заканчиваю рыться в SoundCloud[15] и соцсетях в поисках нового любимого музыканта, слушать демки и отвечать на письма, единственное, на что я еще остаюсь способна, – это выйти отсюда и вытянуться на диване, чтобы с Трэвисом и Кэм смотреть «Тру Крайм Дэйли».

Собрав вещи, слышу, как дверь в мой кабинет резко открывается и закрывается. Приходится напрячь все тело, чтобы не подпрыгнуть на месте. От неожиданности сердце едва не выскакивает из груди, но я всеми силами пытаюсь стоять прямо.

– Надеюсь, отсутствовала ты на собрании утром по веской причине.

Слышу улыбку в его голосе. Полную коварства, как и он сам.

Шаги приближаются. Древесный парфюм заполняет пространство, и я задерживаю дыхание так, будто рискую отравиться, вдохнув его. Боковым зрением вижу, как он расстегивает пуговицу черного пиджака и опускается в кресло. Откинувшись на спинку, закидывает ногу на колено и наклоняет голову.

– Спешу уведомить, что тебе выпала честь познакомиться с нашим новым талантом. Отправляйся по этому адресу, – продолжает он, протягивая мне стикер, зажатый между указательным и средним пальцами. – Он еще в раздумьях, так что сделай все, чтобы он захотел подписать контракт именно с нами.

Я все еще никак не реагирую, поэтому он приклеивает стикер на экран монитора. Игнорируя его, чувствую мелочную радость. О, в каком гневе он должен быть. В детстве когда я на него злилась, то наказывала молчанием. Это сводило его с ума. Однажды он принялся меня щекотать, только чтобы услышать мой смех. Но я держалась стойко и рассмеялась беззвучно. Да, это возможно. Он разозлился и стал угрожать, что порвет рисунки – держал их прямо у меня перед лицом, готовясь привести угрозу в исполнение. Мы оба знали, что он этого не сделает. Ни один из нас не уступил.

– Ты и впрямь хочешь поиграть в это, Луна?

От его низкого голоса по спине бегут мурашки. Когда он злится, его британский акцент – а я обожаю его – звучит еще отчетливее. Он словно медом льется на кожу.

Хотя все нужное я уже собрала, упрямо продолжаю делать вид, будто занята сборами домой. По сути, мне осталось лишь снять телефон с зарядки и сунуть его в сумку. Прекрасно понимая, что это лишь уловка, Лиам поднимается с места и торсом прижимается к моей спине. Я успеваю сдержать удивленный вскрик, или скорее жалкий стон, что грозит сорваться с губ. Его ногти впиваются в талию, а затем он грубо разворачивает меня, чтобы мы оказались лицом к лицу. Взгляд холодных глаз прожигает, будто живьем снимает кожу. Я гордо вскидываю подбородок, притворяясь, что наша близость меня не волнует. Резким движения колена он втискивается между моих ног и раздвигает их, задирая юбку и касаясь промежности. Лишь его теплое дыхание на шее напоминает о том, что нужно дышать.

– Ты с ума меня сведешь, – бормочет он.

Я хватаю ртом воздух, когда он наматывает на кулак хвост, открывая себе вид на мое горло. Затем тянет ниже, заставляя меня выгибаться еще больше. Его жадный рот, не касаясь кожи, скользит вдоль шеи, а потом приникает к впадинке за ухом, где бьет пульс. Я знаю – он слышит, как бешено колотится мое сердце. Нужно сказать что-нибудь, прервать это глупое заигрывание, но я никак не могу найти в себе силы. Когда мне уже кажется, что сейчас его руки сожмут меня в объятиях, он упирается ими в стол по обе стороны от моих бедер. Единственная точка, в которой мы соприкасаемся, это его бедро, которое он так правильно ввел, что мне хочется скулить.

Цепляюсь пальцами за край стола, чтобы не потянуться к нему, не поцеловать и не раствориться во вкусе его губ, так хорошо мне знакомом.

– Я больше не тот мальчишка, которого ты знала. Теперь я знаю и другие способы заставить тебя подать голосок.

Лиам провоцирует меня, сильнее надавливая бедром на мой чувствительный клитор. Я проглатываю стон и проклинаю себя за то, что не могу устоять перед этим потрясающим мерзавцем. Мне казалось, что в этом танце веду я, но его довольная улыбка говорит об обратном. Обхватив мою шею, он хрипло говорит:

– Давай, обругай меня, тебе же так хочется.

Подонок.

Мое упрямство забавляет его, но я не отдам ему даже эту маленькую победу. Внутри борются противоречивые чувства. Если я заговорю – он выиграет. Если не помешаю ему прикасаться ко мне – тоже выиграет. Внутренности скручивает от желания послать все к черту и взорваться.

– Говори же, Луна.

Он прижимается своим лбом к моему. Наше тяжелое дыхание смешивается. Господи, как же я его ненавижу.

– Может, язык ты и контролируешь, но вот тело тебя выдает, – бросает он с довольной ухмылкой на губах.

Когда он отстраняется, я опускаю взгляд: ткань его брюк, там, где он касался меня, стала влажной. Румянец тут же заливает щеки. Наглая улыбка делает его черты еще более хищными. Очнись, дурочка. Уперевшись ладонями ему в грудь, с силой толкаю его, но он не двигается с места.

– Да пошел ты, Лиам, – выплевываю я. – Если ты продолжишь мешать мне работать, я пожалуюсь в отдел кадров на преследование на рабочем месте.

Презрительно фыркнув, он смахивает несуществующую пылинку с пиджака и приглаживает черные волосы, прежде чем направиться к двери.

– Вернешься завтра с пустыми руками, и я уволю тебя за несоблюдение контракта.

– Ты омерзителен.

– Пятно на моих брюках с тобой не согласится, крошка Луна.

– Киска?

Жду такси перед офисом лейбла и, в красках представляя, как отомщу Лиаму, не сразу замечаю приближающегося Стэна, бариста из кафе.

– Как ты? – спрашивает он, приобнимая за плечи.

На пару секунд замираю. Он впервые проявляет такую тактильность.

– Нормально. С работы возвращаюсь.

– Ты мне не позвонила, – прямо говорит он.

– В лейбле дурдом. И потом, ты знаешь…

– Да-да, в курсе, ты не веришь в любовь, – веселится он.

Я улыбаюсь, не зная, что сказать ему, кроме как: «Я не верю в любовь с кем-то нормальным вроде тебя. Мое сердце, похоже, как последний предатель хочет страдать и нырять в разрушительную страсть. Что угодно, лишь бы чувствовать себя живой». А потом демон в облике Камиллы коварно нашептывает мне, что в жизни есть место не только серьезным отношениям, но и сексу на одну ночь, а у меня его, кстати, давно не было. Воспоминание о том, как я терлась о Лиама, почти всплывает перед глазами, но я мысленными пинками загоняю его обратно в чертоги разума, чтобы не отвлекаться от милого мальчика перед собой. И потом, обаятельная улыбка Стэна все еще при нем.

– Как ты смотришь на то, чтобы съездить со мной в один бар? Мне нужно туда по работе, но ничто не мешает нам заодно выпить и поболтать.

Прочитав адрес, который я ему показала, он морщится.

– Ты уже бывал в «Хэллс Кэт»? – озадаченно спрашиваю я у него.

– Ты уверена, что это тот адрес? Какой босс отправит свою сотрудницу одну в такое место?

Лиам Дэвис. Святой покровитель подонков, день которого отмечается десятого апреля.

– Мне нужно съездить туда и убедить одного чувака работать с нами. Но если у тебя другие планы на вечер, я пойму.

– Нет-нет, поехали. Некоторых, в отличие от твоего босса, хорошо воспитывали.

– Стэн, ты пугаешь меня.

Через два часа становится ясно, что я не ошиблась. Задыхаясь от смеха, выбегаю из этого ужасного места. За мной по пятам следует Стэн. О, Лайм, моя месть будет страшна. Оказавшись в окружении сомнительной публики, воняющей потом, я почувствовала себя на слете байкерской банды. А рэпер Хот Дамп, по мнению Лиама подающий какие-то там надежды, закончил свое похабное выступление, засунув голову между ног какой-то девки в зале. Как он мог отправить меня туда? Неужели гнев застил ему глаза настолько, что он готов поступиться моей безопасностью? С каждой минутой я все больше убеждалась, что это очередная подлянка. Не хочет же он и впрямь подписать с ним контракт?

Мы со Стэном с минуту молча смотрим друг на друга, прежде чем расхохотаться. Этот вечер вышел таким абсурдным, что гогочем мы как безумные. Даже в такси мы садимся, все еще хихикая. Стэн считает, что Хот Дамп зайдет женской аудитории на ура.

– Как думаешь, куннилингус прилагается к каждому скачиванию?

Подъезжая к моему дому, пытаемся отдышаться. А потом он кладет одну руку мне на колено, другую – на затылок и взглядом просит разрешения на большее. После такого ужасного дня я точно заслуживаю парочки оргазмов, так что не задумываясь целую его. Он начинает искать своим языком мой, и я без колебаний отвечаю. А потом нас прерывает чье-то покашливание. Стэн протягивает водителю купюру и бросает на меня голодный взгляд.

Глухой стук об пол вырывает меня из сна. Набросив халат, спускаюсь по лестнице. С каждым шагом ко мне возвращается все больше воспоминаний о минувшей ночи. Стэн меня ужасно разочаровал, так что сбросить напряжение так и не удалось: долгожданный оргазм пришлось симулировать. Все было так странно и неловко, будто наши тела боролись, вместо того чтобы настроиться на одну волну. Ему казалось, что я задыхаюсь от удовольствия, пока я кусала губы, чтобы не рассмеяться. Это была какая-то пародия на секс. Между «ах», «ох» и «боже, да» пару раз мелькнуло «м-да». Я мычала, как корова, и надеялась, что инсульт избавит меня от мучений.

– Стэн? Все хорошо?

Мой гость застывает как подросток, застуканный за просмотром порно. Он уже надел и джинсы, и обувь.

– Не хотел тебя будить, – натягивая футболку, говорит он.

– Хотел уйти по-английски посреди ночи?

И сама не знаю, зачем устраиваю такой допрос, будто мне есть дело до его странного поведения. Мне не хотелось оставлять его у себя до утра, чтобы ему не взбрело в голову повторить. Вообще-то я планировала мягко его выпроводить из уважения к нашей дружбе.

Он что-то бормочет, и я, проследив за его взглядом, замечаю сложенный вдвое листок бумаги на кухонной столешнице. Тут же читаю написанное, борясь с желанием то ли расхохотаться, то ли подвесить его за мерзкий язык, которым он не умеет пользоваться. Ощущение было такое, будто меня трахал слизняк.

«Спасибо».

– Так за что ты меня благодаришь?

– Послушай, киска… Мне казалось, все всё поняли. Это всего лишь секс. Обычно я вообще ничего не пишу.

– Это должно было мне польстить? И перестань меня так называть, – шиплю я. – Что это вообще значит?

– Киска.

– Надеюсь, ты имеешь в виду животное.

Кретин ухмыляется. Я убью его.

– Ты классная, правда, хоть и долго мариновала меня, – посмеивается он. – Ну мне пора. Не переживай, киска, за кофе все еще можешь заходить вне очереди.

– Еще раз назовешь меня киской, и зубов у тебя останется на порядок меньше.

Смех этого придурка ударяет по перепонкам. Неужели он всегда был таким мерзким?

Уже с порога Стэн добавляет:

– Я взял у тебя в сумочке сорок баксов. Ну… за пиво и такси. Позвони, если захочешь покувыркаться еще раз. Ты оседлала меня как богиня, – говорит он, щелкнув языком.

От его слов меня начинает тошнить. Прежде чем он выходит за дверь, я хватаю первое, что попадается мне под руку, чтобы швырнуть ему прямо в башку. И это оказывается долбаный буклет весом в тонну. Он падает сантиметрах в тридцати от моих ног, делая ситуацию еще нелепее. Этот козел, заржав, захлопывает за собой дверь. Я в таком шоке, что с минуту просто стою на месте, проигрывая в голове кадры совместной ночи. Подумать только – я позволила его грязным лапам себя трогать. Вздрогнув от отвращения, ныряю к дивану в поисках телефона, надеясь, что он его не спер, и отправляю Кэм голосовое сообщение.

– Ты где?

Уже за полночь. Не проходит и секунды, как я вываливаю все:

– Меня только что бросил чувак, с которым я симулировала оргазм. Такая теперь у меня жизнь? Я симулировала, чтобы ему было приятно, а он в благодарность стащил у меня бабло.

Из груди рвется безумный смех, полный отчаяния.

– Погоди, перемотай назад, – говорит приглушенный голос Камиллы.

Она, должно быть, у Трэвиса. Она ведь спит только в его постели.

– Я переспала со Стэном. Он сосал мою грудь, как щенок. Я уж не говорю о куни, который он делал кончиком своего мерзкого языка. А потом он вылизал меня всю. С меня буквально стекала слюна!

– Твоей первой ошибкой было симулировать оргазм, чтобы сделать мужику приятно. И почему ты его не остановила? – прыскает она.

– Я не хотела его обидеть. И потом, после поцелуев я реально завелась. Это потом все скатилось куда-то не туда.

– А пото-о-ом?

– Он поставил меня на четвереньки и начал трахать. В кавычках, потому что он, по ходу, боялся войти в меня и достать до дна, понимаешь? Вошел на полшишечки. Мне хотелось умереть. А потом он стал ласкать мой клитор долбаным ногтем. Чесал его, как комариный укус. Мог совсем оторвать, – заливаюсь я смехом. – Пришлось упасть на живот, чтобы остановить эту пытку и взять дело в свои руки.

– Я сейчас умру от смеха, – вопит она в трубку. – Ну он хотя бы знает, где клитор находится. Получает балл за участие.

– Погоди, это еще не все, – говорю я, направляясь к холодильнику за бутылкой воды, которую выпиваю чуть ли не одним глотком. – Пока я на нем скакала, он голосил, как раненый лось. Ему как будто было больно. Орал что-то на русском, а потом стал рычать: «Ты грязная девка, да, ты сучка». Это стало последней каплей, и я симулировала оргазм, достойный мыльной оперы.

– Если я перестану отвечать, значит, я задохнулась от смеха, о’кей? – рыдает в трубку Камилла.

– У меня теперь будет посттравматическое расстройство, сто процентов.

– У тебя слишком доброе сердце, Луна. Я бы выставила его сразу после того, как он высунул язык.

– Потому что у тебя нет сердца.

– Да, но у меня есть киска. И она живет свою лучшую жизнь, ведь, пока я болтаю с тобой, Трэвис шепчет ей невообразимые вещи.

– Черт, может, хватит уже? – ворчит Трэвис где-то на фоне. – Луна-парк, я люблю тебя, ты знаешь, но это что, не может подождать до завтра?

– Прости, Трэвис, – смеюсь я в ответ.

– До завтра, Лулу. Люблю тебя.

– И я тебя.

Да, моя сексуальная жизнь – полное дерьмо.

Утыкаюсь лицом в подушку, чтобы прокричаться от неудовлетворенности, пока горло не заболит. И успокаиваюсь, только когда получаю на рабочую почту письмо, которое возвращает мне желание жить. Хотя бы в этой сфере судьба мне улыбается.