Когда мы были осколками

Глава 10. Луна

Этим субботним вечером я, развалившись на диване с криминальной документалкой на Netflix, думаю об Орхидее. От волнения крутит живот, но по мере того, как я читаю ее обнадеживающее сообщение, тревога утихает. Вчера, после того как я несколько часов расписывала ей все преимущества сотрудничества с нашим лейблом, она уходила с легкой улыбкой – уже не такая напряженная и нерешительная, – так что теперь я наконец могу что-нибудь съесть. Я играю по-крупному. Если не подпишу с ней контракт после того, как билась за нее, Лиам с удовольствием примется портить мне жизнь с удвоенной силой. А смысл его жизни, видит бог, заключается как раз в моих страданиях.

Запив вином полный рот конфет «Скитлс», вспоминаю татуировку Лиама. Помню, как нарисовала ее. Землю, объятую пламенем. Она отражала те чувства, что я втайне питала к нему. То, как я медленно плавилась в их огне. Каждое прикосновение к его коже опаляло меня. То, как он смотрел на меня, будто не мог поверить, что я и впрямь существую. Мне нужно было как-то выразить свои чувства. Поэтому я излила их на бумагу. Лиам пришел в такой восторг, что захотел, чтобы мы оба набили ее: так на моей коже навсегда останется кусочек тебя. Я была без ума от этой идеи. Увы, отец ее не одобрил. Зачем было набивать ее после всего, что произошло между нами?

Мучительные размышления прерывает сигнал пришедшего сообщения. Увидев всплывшее имя, сжимаю зубы.

Ни тебе «привет», ни «как дела». Является без приглашения и требует, чтобы ЭТО Я ей позвонила. Эмма такая Эмма. Пальцы так быстро набирают ответ, что экран едва не трескается под их напором.

Кладу телефон обратно, не дожидаясь ответа. Зная ее, реакцию на мои провокации она сочтет ниже своего достоинства.

– Лулу, тут какая-то посылка для тебя.

Камилла и Трэвис входят и по очереди целуют меня в лоб. Едва я успеваю ответить Трэвису, как он, смешно семеня, выбегает из гостиной.

– Что с ним?

– Писать захотел, – поясняет Кэм.

Мы подкалываем его так громко, что он слышит нас в другом конце коридора. В отличие от других парней, Трэвиса ничто и никогда не заставит помочиться на улице. Все дело в скромности его мочевого пузыря. И это не мои слова. Его ругань едва доносится до нас, от чего наш смех становится еще громче. Придя в себя, мы устраиваемся на диване, и Кэм кладет посылку мне на колени.

От Круэллы. Потрясающий тайминг.

– Оставь у себя, – ною я.

– Опять снежный шар?

– Сто процентов.

– Я думала, у нее нет твоего адреса. Тебя отец сдал? Нам что, нужно расставить ловушки на отстойных матерей?

Ну как тут не рассмеяться? Отвечаю «да» на оба вопроса.

– Не хочешь узнать, где она была последние два месяца?

– Не-а. Меня больше другое волнует: раз она вернулась, кто тогда теперь главный в аду?

Кэм хохочет.

– Вечно она так, – бешусь я. – Исчезает куда-то, вспоминает обо мне, пока едет из одного города в другой, и отправляет дебильную фигню, чтобы не мучиться угрызениями совести. Как будто мне должно быть дело до того, как славно она провела время в Праге.

И вот так, по щелчку пальцев, моя родительница, или Круэлла, как мы с Лиамом когда-то прозвали ее, портит мне настроение. Как и всякий раз, когда она мелькает в моих мыслях, ярость резко затапливает меня. Поэтому я открываю холодильник, чтобы заесть эмоции. Если повезет, подавлюсь и умру прямо в процессе.

– А-а-аргх. Ты слопала все мороженое.

– Я? Это ты проглотила три банки два дня назад во время сеанса «я не выношу босса, но его шпиону дала бы проникнуть в свою крепость». Кстати, как там у вас дела?

– Просто СУПЕР! Он меня игнорирует, но это не мешает ему пакостить, чтобы я вдруг не забыла о его существовании.

– Но ты отомстишь?

– О, поверь, это будет эпично. Но подготовка занимает больше времени, чем я ожидала.

– Я бы все отдала, чтобы это увидеть, – ухмыляется она.

– Может, и на камеру это сниму. Ладно, я в магазин!

– Угу, – мычит она, набив рот конфетами.

Время близится к полуночи. Я влезаю в черные конверсы и, засунув в карман телефон и кошелек, набрасываю сверху свитшот такого же цвета.

– Ты в этом пойдешь?

Опускаю взгляд на свои спортивки. В этом я, конечно, больше похожа на студентку с разбитым сердцем, чем на молодую женщину, ведущую активный образ жизни, но до супермаркета топать меньше пяти минут. Так что вместо ответа просто показываю ей средний палец. Если обычно я неукоснительно следую завету Коко Шанель, гласящему: «Одевайтесь так, будто сегодня собираетесь встретить любовь всей своей жизни, своего бывшего и своего злейшего врага», то сейчас мне хочется просто раствориться в толпе. Да и вряд ли в этот час я встречу кого-то, кроме парочки подвыпивших студентов.

Снаружи кипит жизнь. У баров толпятся компании, в ресторанах ужинают парочки, остальные просто гуляют. Не успеваю я пройти и половины пути, как под кожу заползает неприятное ощущение. Будто по моему следу, как по следу животного, идет охотник. Будто я главная героиня тру-крайма, в котором и не думала оказаться. Сердце начинает лихорадочно биться о ребра, словно птица о решетки клетки. Я резко разворачиваюсь в надежде что-нибудь заметить. Что угодно. Тень. Или какого-нибудь психа. Но вокруг только незнакомые лица. Дыши. Пульс учащается, когда на телефон приходит сообщение.

Черт, я совсем забыла про Кельвина. Убираю телефон обратно в карман, пообещав себе, что отвечу ему потом, взвесив все за и против. Войдя в магазин, сразу направляюсь к холодильнику с мороженым. Беру сначала одну банку, потом еще две. Какого черта, раз уж мне суждено умереть, пусть это произойдет с банкой ванильного пломбира с пеканом в руках. Это будет тихая и сладкая смерть.

Крепко держа улов, прогуливаюсь по магазину в поисках кулинарного вдохновения, когда на меня кто-то налетает. Как в замедленной съемке, я смотрю, как моя компания на вечер летит на пол.

– Не-е-ет…

Рука с идеальным маникюром помогает мне собрать покупки.

– Простите, – просит она. – Я не смотрела, куда иду.

Ее ослепительная улыбка и неземная красота заставляют меня застыть на месте. Длинные черные волосы дивно сочетаются с загорелой кожей, а темные миндалевидные глаза придают ей опасный вид.

– Я принесу вам другую банку, эта помялась, – говорит она с легким испанским акцентом.

И эта атомная бомба уходит, не дожидаясь ответа. Когда она возвращается, я всматриваюсь в ее наряд, и у меня чуть челюсть не падает.

– Реа?

– Estoy aquí[16], – отзывается она.

Трудно не узнать этот хриплый голос, от которого по моим венам каждый раз разливается яд. К нам подходит Лиам, красивый как бог, в темных джинсах и обтягивающем мощный торс черном пуловере. Стоя рядом, они похожи на парочку из модного журнала. Долбаная Коко Шанель была права.

Он вздрагивает, заметив меня в компании своей подружки, а потом ожидаемо натягивает бесстрастную маску. Черт, они вместе. Лиам встречается с этой атомной бомбой, которая покорила и меня тоже и которую я теперь из принципа ненавижу.

– Я снова стала виновницей происшествия, – хихикает брюнетка и виснет на его локте.

– Коллинз.

– Дэвис.

Мы смеряем друг друга взглядами. Его неожиданное появление обезоруживает меня, но все же, игнорируя трепыхание в животе и не желая показывать, что умираю от ревности, я надеваю ту же маску холодности, что и он.

– Вы знакомы?

– Это моя сотрудница.

Позабавленная его ответом, я слегка наклоняю голову. Сотрудница? А почему не бывшая? Или не «девушка, которой я каждый вечер перед сном говорил, как люблю ее»? Или не бывшая лучшая подруга, которая… ладно. Значит, теперь я просто его сотрудница.

– У вас много общего, – добавляет он с ехидной улыбкой. – Вы обе ужасно неловкие. В прошлый раз мои брюки вымокли насквозь из-за стаканчика, который она на меня опрокинула. Пятно несколько дней не сходило.

Боже! Как он посмел? Ну хорошо.

– Будете знать, как проявлять такую твердость со своими сотрудниками. – Я смотрю на девушку. – Он настоящий тиран. И все же я надеюсь, что кофе вас не обжег, а то я люблю погорячее.

– О, я сразу почувствовал, как он был горяч. А вообще, знаете, хотелось бы его попробовать. Я обожаю сладкое. Правда, Реа?

– Ты такой сладкоежка, – щебечет она.

Да чтоб их всех, мне нужно бежать, пока я не придушила ее шнурками своих конверсов. А потом мой взгляд падает на покупки в его руках, и я выгибаю бровь. Хлеб, чеддер, острые читос.

– Сырные сэндвичи на гриле с острыми читос? – спрашиваю я глумливо.

– Как вы угадали? По-моему, это ужас какой-то, но он жить без них не может. Будь его воля, только их и ел бы целыми днями.

Даже то, как хорошо она знает его привычки, не стирает улыбку с моего лица. Тем более что он явно бесится. Теперь Лиам испепеляет меня взглядом, а я ликую, зная, что он не бросил старые привычки. Каждый укус напоминает ему обо мне.

– Ой, у вас тут что-то.

Реа пальцем показывает на мою макушку. Дальше события развиваются со скоростью улитки. Я запускаю руку в волосы и вытаскиваю из них что-то похожее на кусочек красного драже «Скитлс», а потом кладу это в рот. КЛАДУ. ЭТО. В РОТ. И осознаю, что только что сделала, когда она недоуменно хмурится, а Лиам подавляет смешок.

– Мы опаздываем, радость моя. А у Коллинз еще масса дел. Помыться, например.

Радость моя. Это обращение. Этот тон. В ушах снова начинает пульсировать. Этот козел прекрасно знает, что делает. Не сводя с меня глаз, он нежно целует ее в висок. Реа желает мне приятного вечера, и они уходят под ручку. Дрожа от гнева и стыда, я наконец отмираю.

– За что ты так меня ненавидишь? – вопрошаю я у неба.

Проходящая мимо женщина косится на меня с ужасом.

– Да, я говорю с потолком.

Она поспешно исчезает за стеллажом. Прихватив бутылку водки в надежде сделать так, чтобы сердце в груди билось не так больно, а в идеале и вовсе остановилось, отправляю сообщение Кельвину.