Когда мы были осколками

Глава 22. Луна

♪ Maybe It was Me – Sody

– Вставай, Лулу.

Просыпаюсь рывком и не сразу вспоминаю, что я у себя в нью-йоркской квартире, а не дома, в Каролина-Бич. Под встревоженным взглядом Камиллы, сидящей на краешке кровати, тыльной стороной ладони стираю выступивший на лбу пот.

– Ты плакала во сне, – обеспокоенно говорит она.

Трогаю руками лицо – оно мокрое от слез.

– Все хорошо, Лулу? Тебе лучше остаться дома сегодня.

Морщусь, опуская ноги на пол.

– Все нормально, Кэм, – успокаиваю ее я. – И вообще, мне надо сегодня успеть кучу дел, пока мы не начали записывать альбом Орхидеи… Например, позвонить ее адвокату, который уже достал меня пересмотром пунктов договора. Я не могу остаться в постели из-за простого кошмара.

– Она скоро приезжает, да? – угадывает Кэм, не обращая внимания на мои жалкие оправдания.

К горлу поднимается комок.

– Это не имеет к Эмме никакого отношения. Я скорее переживаю из-за женщины, которая вчера была в кабинете Лиама.

– Он рассказал тебе, что это за тетка?

Качаю головой.

– Он избегал меня до самого вечера, но, судя по шепоту в коридоре, это его крестная. Кто-то видел, как она вылетела из здания в отвратительном расположении духа. Ладно, мне пора на работу. Если у меня, конечно, все еще есть работа, – фыркаю я.

– Звони, если надо будет избавиться от тела.

– Или двух, – откликаюсь я.

Так все утро и проходит. За работой. С головой ухожу в бумажки, чтобы не думать ни о скором приезде собственной матери, ни о дамокловом мече над моей головой. Вот только не думать не получается. Не знаю, почему мне постоянно снится день, когда она уехала. Я больше не маленькая девочка, и детство у меня было прекрасным, несмотря на ее отсутствие. Но когда она пытается сблизиться со мной, я начинаю возводить баррикады. Это защитный механизм. Я отталкиваю ее, пока она не успела пробраться мне в душу. Рычу и кусаюсь, чтобы не дать ей ни шанса снова обмануть мои надежды. Мне часто хотелось спросить у нее, стоил ли того ее отъезд. Не пожалела ли она о том, что пожертвовала семьей ради сомнительной карьеры, которая так и не принесла ей ни славы, ни успеха. Я знаю, что не у всех женщин есть материнский инстинкт, но она даже не попыталась. Я была нежеланным ребенком, и она сделала все, чтобы я это поняла.

Какое-то время я просто смотрю на себя в зеркале уборной. И как папе удалось не разлюбить меня? Ненавижу быть на нее похожей. Ненавижу тишину, которую она оставила после себя. Все в прошлом, Луна. Она просто матка, в которой ты росла до поры до времени. Приказываю себе отставить слезы, которые уже стоят в глазах с самого пробуждения. Это больше не должно меня задевать.

Решив пойти обедать с Трэвисом, возвращаюсь в кабинет за сумкой, когда меня окликает Бенджи, парень из отдела продаж.

– Хей, Луна!

– Хей! – откликаюсь я в том же тоне.

Его широкая улыбка поневоле заражает хорошим настроением.

– Я хотел спросить, может, сходим на обед вместе?

У него заметный французский акцент, и это мило. Он нервно проводит рукой по светлым кудрям в ожидании ответа. Я уже готовлюсь мягко ему отказать, когда низкий голос отрезает:

– Она занята.

Мне не нужно оборачиваться, чтобы понять, кому он принадлежит. Лиам, взявшийся из ниоткуда, позволяет себе отвечать за меня, и моя внутренняя феминистка, видимо, не знает, как на это реагировать. Он возвышается рядом как статуя, даже не касаясь меня, но я чувствую тепло, исходящее от него. Ощущение такое, будто вместо крови в его венах течет лава. Он кипит изнутри.

– Тогда завтра? – пробует Бенджи.

Атмосфера накаляется. Я почти готова ему поаплодировать за то, что он не сдается под грозным взглядом начальника.

– Она будет все так же занята.

– Она будет признательна, если о ней не будут говорить так, будто ее здесь нет, – выпаливаю я. – Спасибо за приглашение, Бенджи, но сегодня у меня действительно нет времени.

Бенджи с секунду не сводит с меня глаз, а потом отступает.

– О’кей… Эм-м… Еще увидимся, Луна. Прости, что побеспокоил.

♪ Француз уходит, а я стою, ошарашенная собственническим поведением Лиама, который тем временем, не говоря больше ни слова, уходит обратно в кабинет. Мать, которая решила приехать, крестная Лиама, а теперь еще и эти повадки пещерного человека – я не выдерживаю и срываюсь. Мне надоели его игры в «холодно-горячо» и все эти люди, которые позволяют себе решать за меня.

Без стука влетаю в его кабинет. Дверь за спиной захлопывается с оглушительным грохотом. Он знает, что это я, но даже не поднимает глаз от экрана компьютера. Нет, такому гордецу не пристало проявлять эмоции. Олимпийское спокойствие, которое он излучает, сталкивается с моим внутренним хаосом, и я взрываюсь:

– Не смей больше говорить за меня.

Тишина.

– На меня смотри, когда я с тобой разговариваю, – повышаю я голос.

Он наконец поднимает голову. Так медленно, что у меня волоски на коже встают дыбом. У него потускневшее лицо, черные круги под глазами, а волосы слегка растрепаны, будто он только что проснулся. Его глаза находят мои, но в них нет ничего, только холод, не похожий на тот, с которым он обычно смотрит. Губительный. Нездоровый.

– Почему ты тут, Луна? – спокойно спрашивает он. – Я имею в виду, здесь. Это просто совпадение, что ты работаешь на меня?

Когда он не в себе, его английский акцент становится еще слышнее. Сейчас его было так много, что я не сразу поняла вопрос. Мозг обрабатывал каждое слово по отдельности, но не мог соединить их в одно целое. Не выдержав молчания, он резко встает и с раздувающимися ноздрями подходит ко мне.

– Почему?

– Я не понимаю вопроса. Что происходит, Лиам?

Он несколько раз проводит рукой по волосам, меряя шагами кабинет. Его что-то мучает, и я ненавижу себя за желание помочь.

– Ты уволена, – бросает он вдруг.

Сердце уходит в пятки.

– Что?

– Не заставляй меня повторять.

Гнев и паника превращают мою кровь в адреналиновый коктейль.

– Это из-за твоей крестной? Она потребовала, чтобы ты меня уволил? Лиам, чтоб тебя, и ты решил ее послушать?

Он застывает.

– Я перестал в тебе нуждаться гораздо раньше.

Ауч.

– Запись альбома Орхидеи начинается через два дня. Ты сказал, что доверяешь мне. Тут является она, и ты все готов пустить псу под хвост. Да в чем она, черт возьми, меня обвиняет?

– Ты серьезно спрашиваешь? – взрывается он так, будто я задала глупый вопрос. – Она все знает, Луна.

Это был удар под дых. Как я устала раз за разом к этому возвращаться.

– У каждого своя правда, Лиам.

Он разворачивается ко мне лицом.

– И какая же у тебя, а? Я слушаю, Луна. Просвети меня, – гремит он. – Расскажи мне, что я упустил. Расскажи, почему ты не ответила на мое записанное в слезах голосовое, чтобы явиться через неделю как ни в чем не бывало.

Наши версии этой истории путаются у меня в голове, создавая невыносимую какофонию. Его грудь вздымается и опускается, пока он умоляюще смотрит на меня. Мой некогда лучший друг дает шанс положить конец нашим мучениям. Но правда застревает у меня в горле. В легких заканчивается воздух.

– Ясно. Я так и знал, – разочарованно фыркает он.

Затем подходит к мини-бару и наливает выпить.

– Одесса хочет отправить своих адвокатов, чтобы те нашли лазейки в твоем контракте. Если она хочет от тебя избавиться, то рано или поздно это произойдет, – отрешенно бросает он.

– Так борись за меня, – рявкаю я, толкая его в плечо. – Я думала, что наши отношения налаживаются. Что мы наконец сможем вести себя профессионально.

Он залпом опустошает бокал. От его мрачного смешка внутри все холодеет.

– Налаживаются? И с чего ты это взяла? С того, что мы пару раз вели задушевные разговоры? С того, что ты терлась о мой член в душе?

В его взгляде мелькает какая-то страшная тень. Я впиваюсь ногтями себе в ладони, чтобы не ударить его. С его лица все еще не сходит пошлая ухмылка, но я нахожу в себе силы поднять подбородок.

– Ты увольняешь меня не потому, что она хочет от меня избавиться, – с вызовом шиплю я ему в лицо. – Это ты хочешь от меня избавиться, потому что тебе не дает покоя наше прошлое, я права? Ты трус, Лиам.

Он обхватывает лицо руками, прежде чем угрожающе рассмеяться.

– Я тебя увольняю, потому что мне надоело играть с тобой.

– Играть? Моя карьера – игра для тебя? С каких пор ты стал таким мерзким?

Тут же жалею о своем вопросе, когда он неторопливо поднимает глаза и взглядом прибивает меня к полу.

– С тех пор как совершил ошибку, влюбившись в эгоистку. И эгоистка – это еще мягко сказано, так и знай.

Лиам выплевывает слово «влюбившись» с таким отвращением, что у меня на глаза наворачиваются слезы. Значит, так он обо мне думает. Что я эгоистка?..

– Я совершила ошибку, Лиам. Одну ошибку. И до сих пор об этом жалею. Я должна была быть рядом. И с тобой, и с ней. Но я уже не та девчонка, и ты с тех пор изменился тоже. Мы могли бы оставаться друзьями на благо лейбла.

– Замолчи, Луна! Заткнись! Я не хочу быть твоим другом. Никогда, слышишь? Твои слова больше ничего не стоят. Ты повсюду. Я вижу тебя, и у меня крышу срывает. Твоя улыбка. Запах твоих духов. Твой смех, который я слышу постоянно, стоит мне явиться в мою, черт побери, компанию.

Повисает оглушительная тишина.

– Хорошо, – спокойно говорю я. – Раз ты меня увольняешь, я забираю Орхидею с собой. И она пойдет за мной, ты и сам это понимаешь. В конце концов, ее карьере пойдет на пользу, если такой урод, как ты, не будет ею командовать.

С тяжелым сердцем разворачиваюсь, чтобы выйти из душащего меня кабинета. Но когда протягиваю руку к двери, Лиам вжимает меня в стену, и я морщусь, больно ударившись спиной. Его сильные пальцы обвиваются вокруг моей шеи, чтобы я не двинулась с места.

– Как ты меня назвала? – цедит он мне в лицо.

– Сожми сильнее. Я люблю боль.

Он подчиняется: давит сильнее и – точно знаю – чувствует, как пульс трепещет под его большим пальцем.

Поэтому я улыбаюсь.

– Ты урод, – повторяю я. – Тебе нравится делать мне больно? Попробуй, но, предупреждаю, у меня толстая кожа. Не ты первый, не ты последний. Я встану и пойду дальше.

Он ослабляет хватку так резко, что мое тело по инерции слегка отскакивает от стены. Он начинает метаться по кабинету и еле слышно что-то бормотать себе под нос, а потом снова встает передо мной, сжав кулаки.

– Ты ушла, Луна! – орет он. – Исчезла, когда была так нужна мне.

– И вернулась, как только смогла! – кричу я еще громче.

Его лицо искажает ярость, а вена на шее так напрягается, будто вот-вот лопнет.

– Не раньше, чем я начал умолять тебя об этом, как жалкий пес, валяясь у тебя в ногах, – выплевывает он. – Если бы ты сдержала обещание, которое дала нам с Чарли, ничего бы этого не произошло. И раз я, видимо, последний дебил, то доверяю тебе на работе, но за ее пределами – никогда. Никогда больше я не дам тебе подобраться ко мне так близко, чтобы ты могла…

Могла разбить мне сердце.

Крик боли застревает у меня в горле, а из глаз, отражая ту бурю, что разыгрывается внутри, уже неудержимо катятся слезы. Лиам несколько секунд стоически это выносит, а потом делает ко мне неуверенный шаг, чтобы в следующее мгновение отойти еще дальше, будто боясь прикоснуться.

– Черт, не плачь, – умоляет он сквозь зубы.

А после наконец пересекает разделяющее нас расстояние и, обхватив руками мое лицо, прижимается ко мне лбом.

– Я не выношу, когда ты плачешь. Пожалуйста, перестань, – шепчет он.

Но я не перестаю. Слезы, которые я сдерживала с самого его появления в лейбле, все льются и льются. Сердце грозит остановиться, но то, что Лиам делает, разбивает его окончательно, а потом склеивает осколки. Он заставляет меня поднять голову, чтобы заглянуть в глаза, а потом губами начинает стирать влажные дорожки на моих щеках. Одну за другой. Как раньше.

– Лу…

– Ты говорил, что любишь меня, и уехал, даже не дав мне объясниться, – всхлипываю я.

Его хватка усиливается, но губы продолжают все так же нежно касаться кожи.

– Но сейчас я здесь, – добавляет он так тихо, что я не уверена, действительно ли он это произнес, или мне послышалось.

Делаю глубокий вдох и шепчу:

– Я тоже.

Время будто застывает, и я начинаю гадать, не сон ли это. И понимаю, что это реальность, когда чувствую его губы на шее. Большим пальцем он проводит по моей скуле, потом – по губам. Стук в груди усиливается, а я дрожу от желания, пока он явно борется с какой-то невидимой силой.

– Больше никогда не плачь из-за меня, Луна.

«Мне жаль, что меня не было рядом», – хочется мне сказать в тысячный раз, но вместо этого я говорю:

– Поцелуй меня.

Опять прижавшись ко мне лбом так, будто его тянет магнитом, Лиам закрывает глаза. Похоже, эти слова ударили его в самое сердце. И то, что я читаю на его лице, бьет по мне тоже. Боль.

– Мне нужно знать, ты нена…

– Все так же сильно, – заканчивает он.

– Ясно…

– Не проси меня об этом, – шепчет он, открывая глаза.

В зеленых озерах бушует отчаяние и подавляемое желание. Животное. Всепоглощающее. Смертоносное.

– Не могу, Луна. Я не смогу остановиться, если начну. Я знаю это. Просто знаю. Мне не нужно целовать тебя, чтобы знать, что я сойду с ума после этого.

– Я никуда не денусь, Лиам, – говорю я, убирая прядку с его лба. – Я не исчезну.

Содрогнувшись, он в ту же секунду целует меня. Завладевает губами, и я мягко и медленно взрываюсь. Он возвращает себе права на них и властвует безраздельно. Меня пробирает до самого нутра от силы и страсти, с которой он целует. С похожим ощущением слушаешь музыку, которая уносит тебя в другое измерение. Кажется, мое сердце все же в какой-то момент вырвалось из груди, но он вернул его на место. И теперь оно бьется в такт с его сердцем. Я будто отрываюсь от земли. Пусть это никогда не заканчивается. Наши языки переплетаются, и мы одновременно стонем. Этот звук стоит тысячи слов. Я так и слышу: «Мне тебя не хватало, я хочу еще, не останавливайся». Лиам углубляет поцелуй, и я, ощутив тяжелую ладонь на своем затылке, обвиваю ногами его бедра. Он подхватывает меня, ругнувшись, когда я начинаю посасывать его нижнюю губу, и одной рукой обхватывает меня за талию. Сжимает так сильно, что я растворяюсь в нем и оказываюсь там, где мне самое место.

– Крошка Луна…

– Еще…

Я начинаю умолять, когда его пальцы нажимают на пирсинг в моем соске через ткань блузки. Несмотря на то что мы оба в джинсах, я начинаю тереться о него. Снова и снова, ощущая пульсацию в клиторе, не в силах сделать вдох. Он покусывает линию челюсти, а потом проводит языком по шее. Сжав в кулак его волосы, вырываю глухой рык у него из груди.

– Лиам, – задыхаюсь я, будучи уже на грани.

Стеклянный шар в животе словно дает трещину, и я с удивлением понимаю, что кончу вот так. Так легко. Какое же это невероятное, восхитительное чувство. Желая заглушить крик, зарываюсь лицом ему в шею. Но он вдруг замирает.

Магия момента исчезает.

Запыхавшийся Лиам прижимается лбом к стене рядом с моей головой. В комнате, которую секунды назад наполняли наши стоны, теперь невыносимо тихо. И все же я слышу то, что он не осмеливается произнести вслух: он жалеет.

– Лиам…

– Тебе лучше уйти. У меня много работы, – перебивает он, пока я неверяще смотрю на него. – Что касается работы, ты можешь отработать две недели до конца месяца. И, если захочешь, я напишу тебе рекомендательное письмо.

Когда он убирает руки и я снова чувствую пол под ногами, сердце, которое он только что вложил мне в грудь, трескается вновь. Мой бывший лучший друг возвращается за стол, не глядя на меня, и внутренняя пустота начинает расти. Глаза жжет от слез, но я нахожу силы сказать:

– Мне не нужна твоя помощь в поиске работы. Я так хороша, что лейблы сами приходят ко мне с предложениями. А теперь хоть раз в жизни найди в себе храбрость и скажи мне, почему на самом деле увольняешь свою лучшую сотрудницу.

Вцепившись в дверную ручку, борюсь с желанием разнести этот кабинет. На миг в его глазах мне чудится печаль. Но она исчезает так же быстро, как появляется. Так и не дождавшись ответа, я разворачиваюсь. На сердце так тяжело, что к горлу подступает тошнота. А потом Лиам открывает рот и своими словами откалывает еще кусочек от моего сердца:

– Мне легче ненавидеть тебя, когда ты далеко.