Когда мы были осколками

Глава 30. Луна

Луна, 15 лет – Лиам, 17 лет

Два месяца назад у Лиама появилась девушка по имени Навсикая. Да, прям так и зовут. Темноволосая, богатая и популярная. Она из тех девчонок, за которыми по всей школе таскается свита и которые думают, что конверсы – это для бедных. Мы с Кэм прозвали ее Тошнотикая, потому что меня буквально тошнит, когда я вижу их вместе. А когда она его целует, мне хочется вырвать себе глаза. Но сейчас Навсикая орет на Лиама под трибунами. Скрестив руки на груди, она так раздувает ноздри, будто сейчас в обморок рухнет. Сегодня мне не настолько везет.

– Лиам! Сколько раз тебе говорить, что я ненавижу тащиться за тобой через всю школу?

От ее визгливых воплей у меня начинается нервная чесотка и понос. С тех пор как я перешла в старшую школу, мы с Лиамом, пообедав с Кэм и Трэвисом в столовой, всегда забираемся вдвоем на верх трибуны вокруг футбольного поля, чтобы поболтать. Послушать музыку, поделиться тем, как прошло утро. Провести немного времени вместе. Совсем немного, потому что Тошнотикая всегда находит повод припереться.

Лиам забрасывает в рот «Скитлс», прежде чем ответить.

– А сколько раз тебе говорить, что меня не надо отводить на уроки за ручку?

Ее тяжелый вздох слышно даже отсюда.

– Мы опоздаем, – рычит она, как бойцовская собака.

Он бросает взгляд на экран телефона, чтобы проверить время.

– У меня еще… четыре минуты.

Прячу улыбку. Лиам никогда не заканчивает наши встречи раньше времени. Если подумать, в старшей школе мы стали еще ближе. Мы всегда пересекаемся на переменах, даже если успеваем провести вместе всего минутку или только улыбнуться друг другу в забитых коридорах. Чтобы убедиться, что другой рядом. А если вдруг один из нас оказывается слишком занят, в ход идут сообщения. Иногда меня пугает то, насколько мы друг от друга зависимы. И это же одна из тех причин, по которым Тошнотикая меня ненавидит. Ничего, это абсолютно взаимно. Другие ученики тоже обращают внимание на то, как мы ведем себя, и это порождает бесконечные слухи. Каждый день я узнаю про наши отношения что-нибудь новенькое. Но это общий бич для всей старшей школы. Люди раздувают слона из мухи и устраивают драму на ровном месте, чтобы забыть о собственных неприятностях. Так что я научилась не обращать внимания на перешептывания в коридорах. Хотя это наверняка из-за них я вынужденно держу целибат: никто не хочет конкурировать с Лиамом. Точнее, никто не может конкурировать с Лиамом. Если я найду себе парня до выпуска, это будет просто чудом. Или объявится какой-нибудь избранный, который все же сможет переступить через труп Лиама. Честно говоря, меня не беспокоит то, что он никого ко мне не подпускает, потому что мне нравится думать, что на самом деле я ему нравлюсь.

– Так что тебе поставили за рисунок? – продолжает он наш разговор так, будто Тошнотикая не закипает прямо сейчас в нескольких метрах от него.

– Пять с плюсом. Это становится слишком просто. Мне кажется, что ничему новому я там уже не научусь.

– А нафига нам тогда этот курс, Лу? Потому что ты явно шаришь больше, чем преподша. По-моему, ты только зря время теряешь.

«Нам». Мне приятно, что он говорит о нас как об одном человеке.

– Зато средний балл вытягивает. Позови ее сюда, – говорю я, бросая взгляд на Тошнотикаю. – Она же сгорит на солнце.

– Я знаю, что она тебе не нравится, и не буду заставлять тебя проводить с ней время.

– Не то чтобы она мне не нравится, – уточняю я, – просто если однажды ее собьет автобус, скорее всего, за рулем буду я.

– Господи, Лу! – театрально ужасается он.

Лиам хватает меня за лодыжку и подтягивает к себе. Мы безудержно хохочем, как последние дураки.

– Малыш, нам не пора? – надрывая горло, орет Тошнотикая.

И тут звенит звонок. С тяжелым вздохом он собирает свои вещи, встает и протягивает мне руку, чтобы помочь подняться.

– Ты со мной?

«Со мной». Не «с нами».

– Нет, у меня сейчас окно, так что просто посижу в кабинете информатики, – вру я, надеясь, что он поверит.

– У тебя же вроде математика по расписанию?

– Учитель заболел.

Если он нахмурится, мне капец. Если подожмет губы – не совсем капец. Но он просто целует меня в запястье.

– Ладно. Пиши мне. А то я рискую помереть со скуки на истории.

Я киваю и смотрю, как парень, которого я люблю, удаляется вместе с мисс Блевонтиной.

На часах без пятнадцати шесть. Я только что вышла на остановке в пяти минутах от дома Лиама, с самого обеда проторчав в очереди за билетами на баскетбольный матч между «Рысями» и «Патриотами», который пройдет на следующих выходных. Лиам сокрушался, что не сможет их купить, потому что ему нужно было починить в машине какую-то штуку, которая защищала двигатель от чего-то там. В общем, я перестала слушать и решила устроить ему сюрприз. Реакцию уже предвижу. Сначала он нахмурится, потому что терпеть не может, когда я трачу деньги, чтобы его порадовать. А потом я заставлю его передумать, приведя железные аргументы: буду игнорировать его и дуться, пока он не сдастся.

Шагая по улице к нашему кварталу, включаю телефон. Выключала я его, чтобы Лиам точно не увидел, где меня носит. На загоревшемся экране тут же всплывает куча сообщений от Кэм, Трэвиса и Лиама. Сначала отвечаю первым двум, а потом читаю все, что Лиам успел прислать мне с половины третьего.

Пять минут спустя.

Ржу как ненормальная. А дойдя до его дома, слышу голоса Лиама и Тошнотикаи. Не считая подслушивание чем-то зазорным, прижимаюсь ухом к двери, чтобы немного за ними пошпионить. Тема разговора даже не удивляет. Эта девчонка может только обо мне и говорить.

– Лиам, ты с ней встречаешься или со мной?

– Что за глупый вопрос, рыбка моя?

Рыбка? Фу.

– Перестань. Ты просто не знаешь, что болтают в школе. Говорят, что ты мне с ней изменяешь, что я дура, если верю в вашу «дружбу» и что вы спите с тех пор, как ей стукнуло тринадцать. Это правда, малыш? Ты изменяешь мне с этой девчонкой, Лиам? Имей в виду, я не позволю вам и дальше выставлять меня идиоткой. Ее отец – всего лишь какой-то хирург, а моему принадлежит весь город. Я в сто раз лучше нее. И вообще, я не понимаю, зачем ты с ней таскаешься. Она же такая странная, сам видишь. Болтает, не затыкаясь, еще и улыбается чему-то все время. О’кей, ладно, я не хочу выколоть себе глаза, когда вижу эти ее шмотки, но все знают, что она популярна только потому, что не отлипает от тебя.

Папа всегда учил меня обращать внимание на слова только тех людей, кто мне дорог.

«Многие будут говорить о тебе гадости всем вокруг, потому что у них нет привилегии говорить с тобой».

И он прав. Мне стоило бы наплевать на то, что она обо мне думает, но ее слова почему-то чертовски сильно меня задевают. Неужели все в школе думают так же? Что я – просто тень Лиама?

А мой лучший друг в это время начинает задыхаться от смеха. Заглянув в приоткрытую дверь, замечаю, как бесится Тошнотикая.

Он ржет, вместо того чтобы вступиться за меня? Я уже готовлюсь ворваться, чтобы поквитаться с этой стервой, когда внезапно раздается его серьезный голос.

– Эта девчонка, как ты ее называешь, – моя лучшая подруга, и это был последний раз, когда я позволил тебе проявить к ней неуважение.

Он говорит спокойно, но время замирает. Ему никогда не было нужды повышать голос, чтобы его услышали.

– Во-первых, когда мы начинали встречаться, ты знала, что она идет в комплекте со мной. Что мы с ней – одно целое. Я ни под кого не планирую подстраиваться. Ты согласилась на эти условия. Луна будет в моей жизни до тех пор, пока не поймет, что достойна лучшего, чем я. Во-вторых, мы ведь проводим время только вдвоем? И я так же провожу время с Лу, вот только она не устраивает мне сцен ревности, когда я не могу с ней увидеться, потому что встречаюсь с тобой. Так что давай проясним, Навсикая: если бы мне пришлось выбирать между вами, я выбрал бы ее. Я всегда буду выбирать Луну. Если хочешь сохранить наши отношения, научись ее уважать. В противном случае тебя никто не держит. В-третьих, мы с Луной друзья, и я в последний раз тебе это повторяю. Если я услышу еще хоть одну гадость о ней, то выйду из себя, а это никому не понравится. Ясно?

Молчание так затягивается, что в ушах начинает гудеть.

– Но она же влюблена в тебя, малыш, это любому дураку понятно!

– Поверь, Луна в меня не влюблена.

– Поклянись, что ты в нее – тоже, – настаивает она.

– Она моя лучшая подруга. А теперь иди сюда и обними меня.

– Я люблю тебя, малыш, – выдыхает она.

– Взаимно.

Кажется, в этот момент его рука, сорвав кожу, вонзается мне в грудь, чтобы вырвать сердце и поджечь его. В тот вечер я в слезах убежала домой. В тот вечер я поняла, что ему не интересна. Он меня не любит. Поняла, что объятия, поцелуи и все остальные знаки внимания, от которых у меня перехватывало дыхание, были всего лишь дружескими. Слезы текли без остановки.

Лиам меня не любит.

После того как я узнала суровую правду о том, что Лиам на самом деле ко мне чувствует, и неделю поливала слезами все наволочки в доме, я решила отдалиться от него. Первым делом нужно было наконец обзавестись парнем. На фоне всех выделялся Дэниел Джонс – высокий брюнет из выпускного класса с темными глазами и обольстительной улыбкой. Мы встречались после школы, а потом шли в торговый центр или к нему домой. Дэниел оказался умным и воспитанным. Наш первый поцелуй, который, честно говоря, был для меня первым в принципе, стал полной неожиданностью. Он наклонился, чтобы поцеловать меня, но я невольно отшатнулась. Мне было грустно, что это не губы Лиама. Мне хотелось, чтобы он стал первым, но потом я напомнила себе, что он любит другую – более красивую, более обеспеченную, не такую «странную».

Лиам тем временем не переставал мне названивать. Я отдала билеты на матч миссис Дэвис и попросила ее не рассказывать ему, от кого они, а потом сосредоточилась на своих отношениях. Перестала сидеть с ним на трибунах после обеда и прокрадываться к нему в ночи. Начала избегать его в коридорах и изобретать отговорки, чтобы побыстрее заканчивать разговоры. И всякий раз на его лице проступала та же боль, что поселилась и у меня в груди.

Довольной и счастливой теперь выглядела только Навсикая. Я скучала по нему, но пыталась убедить себя, что все это к лучшему. Мы должны были узнать, кто мы друг без друга. Поначалу, когда он проходил мимо моего дома, я или не откликалась, или просила папу сказать, что я у Дэниела. Даже Трэвис и Кэм не знали, как объяснить ему мое поведение. Сложнее всего было игнорировать сообщения. Каждое слово било под дых. Мне хотелось бежать к нему и просто всю жизнь быть его подругой. Я понимала, что поступаю с ним жестоко. Ему было больно, он ничего не понимал, но быть рядом с ним я не могла.

Два дня спустя.

Тогда он впервые назвал меня «своей радостью». И впервые послал меня. Но уже не впервые мне захотелось, чтобы мое сердце перестало биться, потому что любить его и молчать об этом было невыносимо.

Вот уже три недели, как мы с Дэниелом официально встречаемся, а мы с Лиамом стали друг другу никем.

Сегодня мисс Тошнотикая устраивает грандиозную вечеринку, чтобы отметить победу команды Лиама в баскетбольном матче.

Два часа я стирала ноги на танцполе, а потом ускользнула на поиски туалета. Коридоры в этом огромном доме просто бесконечные. Когда на глаза наконец попадается лестница, ведущая к узкому коридору, решаю попытать счастья там, несмотря на то что вокруг темно хоть глаз выколи. Поднимаясь выше, представляю, как зрители кричат: «Не ходи туда, дура!» Сердце начинает бешено колотиться. А потом чьи-то руки обхватывают мою талию. От испуга я кричу так, словно меня режут, и начинаю отбиваться, но, открыв глаза, вижу его. Лиама.

Господи, какой же он красивый.

Сердце, грозившее разорваться, начинает понемногу успокаиваться. Я почему-то прижата к стене коридора, и от соприкосновения с холодной поверхностью кожа на спине покрывается мурашками. Лиам отходит, чтобы прислониться к стене напротив.

– Господи, Лиам! Я от страха чуть не обмочилась, – возмущаюсь я, скрещивая руки на груди.

– Что ты устроила, Коллинз? Какого черта ты меня игнорируешь уже месяц? Что я тебе сделал? Ты меня с ума решила свести? – спрашивает он, рукой ероша волосы на затылке.

– Я была очень занята рисованием и другими делами, – бормочу я и грустно усмехаюсь этой глупой лжи.

– Так занята, что не могла со мной разговаривать, отвечать на звонки и здороваться, чтобы я хотя бы знал, что ты жива?! И тут я еще узнаю, что ты начала встречаться с придурком Джонсом, – продолжает злиться он. – Это он запрещает тебе со мной общаться?

Его глаза превратились в узкие щелочки. Я ненавижу себя за то, что делаю, когда вижу, в каком он состоянии, но это ради нашего же блага.

– Хочешь правду? – выплевываю я. – Я решила от тебя отдалиться, вот и все.

– Чего?

Он начинает метаться из стороны в сторону. Затем останавливается. Через пару секунд снова начинает мерить шагами коридор и останавливается. А потом из его груди вырывается нервный смех.

– То есть я, как последний дебил, ставлю тебя выше Навсикаи, ставлю тебя превыше всего, а ты, откопав себе парня, сразу меня кидаешь? Без объяснений?

– Но я же ничего такого от тебя не требовала, Лиам! – кричу я.

– Черт, да это же хуже всего! – орет он в ответ. – Я делал это, потому что хотел, потому что мы с тобой важнее, чем какой-то там школьный краш. Потому что мы с тобой, Луна, ad vitam æternam. Я думал, что…

– То, что происходит между вами, похоже на серьезную влюбленность, а не просто симпатию, – перебиваю я.

– И что? Любовь приходит и уходит. Сегодня одна, завтра другая.

Услышав эти слова, отшатываюсь, будто получив пощечину.

– Вау.

– Черт, да перестань сбегать от меня, – умоляет он. – Объясни мне, что происходит, я тебя не узнаю.

Он прижимается лбом к моему. Увидев в его глазах отчаяние, закрываю свои и впитываю тепло его кожи, аромат парфюма. Просто его всего. Целиком.

К горлу подступает ком из-за того, сколько боли я ему причинила.

– Мне нужно поставить нашу дружбу на паузу, Лиам, – говорю я еле слышно. – Все это слишком. Ты слишком нуждаешься во мне. А мне нужно понять, кто я такая без тебя.

А еще я слишком тебя люблю.

– Чего? Откуда это в тебе? Ты нужна мне так же, как я нужен тебе, Лу.

– Уже нет.

Он отстраняется так, будто я воткнула кинжал ему в грудь. И то, что я сказала, ранило его куда сильнее. Чтобы не видеть боль, которая читается в его взгляде, отворачиваюсь. Но он хватает меня за локоть и заталкивает в шкаф, слишком тесный для нас двоих. Закрыв дверцу ногой, он упирается ладонями в стенку по обе стороны от моей головы. Он очень близко, но наши тела не соприкасаются. Зато, если я поверну голову, соприкоснутся наши губы. А если я ее подниму, то уткнусь носом ему в шею. Его дыхание становится таким рваным, будто ему трудно держать себя в руках.

– Лиам… Я…

– Посмотри на меня. И скажи в лицо, чтобы я оставил тебя в покое. Скажи мне, что между нами больше ничего нет. Что наша дружба больше ничего не стоит.

Закрываю глаза, не в силах это произнести.

– Ты чувствуешь? – Он кладет мою ладонь туда, где медленно бьется его сердце. – Я боюсь, что оно остановится, Луна. Вот что со мной происходит, когда ты далеко.

Я наконец осмеливаюсь посмотреть на него. Лиам не сводит с меня глаз, в которых блестят слезы.

– Если ты уверена, что не хочешь больше иметь со мной ничего общего, ладно, пусть так. Но тебе стоит держаться от него подальше, крошка Луна. Он совсем не хороший парень, поверь мне.

– Со мной он хорошо обращается, – получается у меня прошептать.

Несколько секунд он молчит, а потом накрывает ладонями мои щеки.

– Луна, ты не можешь встречаться с этим чуваком, я же…

– Ты же что? Договаривай, Лиам, – почти умоляю я.

Но он убирает руки и гневно рычит.

– Кто угодно, только не он, прошу тебя. Я знаю, какой он с девушками, и не хочу, чтобы с тобой произошло что-то плохое. Брось его.

А потом тот, кого я люблю, вылетает из шкафа, оставляя меня одну. Растерянную. Задыхающуюся. Эта близость, этот взгляд, эти слова перевернули все внутри с ног на голову. Я взлетаю по лестнице, чтобы догнать Лиама, но его нигде нет. Трэвис говорит, что он ушел с вечеринки. Один.