Когда мы были осколками

Глава 49. Лиам

Лиам, 17 с половиной лет – Луна, 16 лет

♪ LEASE – Omido, Ex Habit

Как и после каждой тренировки по баскетболу, в раздевалке сущий дурдом. На полу Карл и Алекс дерутся, вероятно, пытаясь определить, у кого из них более стремный член. Проходя мимо них, отвешиваю подзатыльник Алексу, потому что, ну нельзя же быть такими долбонавтами. Прежде, чем уйти в душ, ловлю на себе тяжелый взгляд Дэниела и, как обычно, игнорирую его. После той трепки, которую я ему устроил за грязные сплетни о Лу, он вечно провожает меня глазами. Мне кажется, он в красках представляет то, как когда-нибудь разобьет мне лицо. Смеюсь про себя, потому что хотел бы посмотреть на его жалкие попытки.

Выходя из душа, обсуждаем с парнями чемпионат, который начнется через пару дней. Эта тема быстро сменяется разговорами о сексе. Я всегда держу рот на замке, когда это происходит. То, что происходит с Лу, – наш тайный сад. И последнее, что я собираюсь делать, – посвящать в подробности нашей сексуальной жизни этих придурков.

Обычно я позволяю им дразнить меня по поводу отношений с Луной – до тех пор, пока они не говорят о ней ничего уничижительного. По их мнению, завести телку, когда на носу поступление в университет, – это преступление против человечества. Половина из них никогда не видела настоящую киску, кроме как на экране, и они думают, что я последую их совету. Расстояние нас не разлучит. Луна уже даже составила календарь наших встреч – у этой девчонки есть потребность все контролировать.

– Расстояние – отстой, чувак, – говорит Джефф. – Мы слишком молоды, чтобы ограничиваться одной киской.

– Да вы хоть одну киску в своей жизни видели?

Раздаются возгласы и крики. Джефф бросает мне в лицо потное полотенце.

– Ну я хотя бы не был одержим одной и той же киской с тех пор, как переступил порог этого здания, – отвечает он.

– Это потому, что они все убегают от тебя, – встревает Джона. Все ребята начинают смеяться, включая меня.

– Я просто хочу сказать, что в Нью-Йорке ты будешь окружен кисками, – продолжает Джефф, – а она… э-э-э… Могу сказать, что многие парни рады, что тебя не будет рядом.

– Ты можешь перестать произносить слово «киска»? – раздается голос позади нас, и мы все понимаем, что это Роман.

– Мне плевать на других девчонок, как и Луне плевать на других парней. Я собираюсь жениться на этой девушке, – твердо говорю я.

Кто-то усмехается у меня за спиной.

– Проблемы, приятель?

Не глядя на меня, Дэниел встает со скамейки, с силой закрывает шкафчик и выходит из раздевалки. Одевшись, выхожу следом. Теплый воздух обдает лицо, а по телу пробегает дрожь возбуждения при мысли о том, что меня ждет.

Сегодня ночью я займусь любовью с Луной.

И на этот раз нам никто не помешает.

Отказываюсь от приглашения парней пойти вместе на обед, потому что собираюсь сделать это со своими любимыми девочками. То, как Лу ухаживает за Чарли, трогает меня каждый раз, и я не могу не любить ее еще сильнее. Мысль, что они смогут положиться друг на друга, когда меня не будет рядом, греет сердце.

В животе урчит, когда я достаю телефон, чтобы позвонить Луне. Черт. Перебросило на голосовую почту. Тихо усмехаюсь. Не удивлюсь, если она забыла зарядить телефон после вчерашнего сна дома. Не важно – увижу их после школы.

– Эй, Джона! – зову я. – Пойдем вместе.

Несусь к нему, когда в меня врезается то ли Трей, то ли Трой. Бросаю на него злобный взгляд – скорее по инерции, чем из злости. Он стискивает зубы, его взгляд прикован к пальцам.

– Ты хочешь мне что-то сказать?

– Я… Лу… – заикается он.

– Трой, верно?

Он кивает, по-прежнему не смотря мне в глаза.

– Уверен, что все норм, чувак?

– Йоу, Лиам, иди сюда! – кричит Джефф.

Жду еще секунду, пока он решит заговорить. Когда ничего не выходит, сдаюсь.

– Приятно было пообщаться, – говорю я, хлопая его по плечу.

На полпути оглядываюсь. Трой все еще стоит посреди зала и смотрит на меня. Странно.

♪Весь обеденный перерыв шлю сообщения Чарли. Ответа нет. Вернувшись в школу, колеблюсь между тем, чтобы забрать Луну с урока рисования, и тем, чтобы пойти в раздевалку за спортивной сумкой. И, устав после тренировки, выбираю более короткий путь и иду в раздевалку. Но когда дохожу до угла коридора, меня скручивает.

Пульса нет.

Не могу дышать.

Сердце не бьется.

Оно вырвано из груди.

Луна просто вырвала его из груди и бросила в огонь. Луна и Дэниел.

Губы Дэниела на губах Луны.

Руки Дэниела на щеках Луны.

А мое сердце растоптано ее лживыми обещаниями.

Задыхаясь, прячусь в тень. От горечи, образующейся во рту, меня тошнит.

Я люблю тебя, Лиам. Я всегда любила тебя.

Звук закрывающейся двери раздевалки забирает с собой часть моей души.

Что, прямо здесь? Почему она так поступает со мной? Как давно она изменяет мне с ним? Теперь понятно, почему он смеялся. Он знал. Эти чертовы голоса у меня в голове были правы: я никогда не буду достаточно хорош для нее.

Сердце вдруг начинает бешено стучать в груди. Ярость, ненависть. Я выбью эту дверь, обагрю руки кровью этого ублюдка и вычеркну Луну из своей жизни. Несусь в раздевалку. Капля дождя падает мне на лицо. Сердито вытираю ее. Затем падает еще одна, снова и снова. Смотрю на небо. Я не на улице.

Я плачу.

Слезы без остановки катятся по щекам. Упираюсь руками в колени, чтобы перевести дыхание, когда слышу, как снова трескается сердце, которое Луне когда-то удалось собрать воедино. Глубоко вдыхаю, и мне кажется, что легкие разрываются на части.

Вперед.

Нет, она подумает, что ты слабак. Что ты собираешься делать? Плакать перед ней?

«Мужики не плачут», – говорил Майк. Она рассмеется тебе в лицо. Она тебя не любит. Ты ничтожество. Это все ложь. Любви не существует, иначе папа не бросил бы маму после всех клятв в любви. Луна не любит тебя. Ты недостоин любви. Ты стоял в стороне и смотрел, как умирает человек.

Психопат.

Животное.

Она заслуживает лучшего.

Поэтому я поворачиваюсь спиной и бегу к парковке.

Голова раскалывается от боли. Едва могу открыть глаза. Господи, где я? Не успеваю понять, как уже стою на коленях, извергая наружу всю горечь, ненависть и любовь, что во мне есть. Солнце садится или только встает? От смеси цветов зрение плывет. Чертовски плывет. Медленно поднявшись, пытаюсь проморгаться, чтобы понять, где я, и вижу, что стою у подножия дерева. Того самого, у которого Луна впервые заговорила со мной. Пустая бутылка водки валяется рядом. Не помню, как она оказалась здесь. А вот воспоминание о Даниэле с моей лучшей подругой – ясное как никогда.

«Я ненавижу тебя, Луна», – думаю про себя.

Но не могу сказать это вслух. Сердце знает, что, несмотря ни на что, это ложь. Дрожащими пальцами нащупываю на земле телефон. А когда вижу не меньше полусотни уведомлений от Камиллы и Ти, меня снова начинает тошнить. Раздается звонок. На экране всплывает имя Трэвиса. С комком в горле беру трубку.

– Черт, Лиам, где ты?

Слышу, как он успокаивает кого-то на заднем фоне.

– Что тебе нужно? – рявкаю я.

– Я пытаюсь дозвониться до тебя со вчерашнего вечера! Ты видел видео?

Прошлой ночью? Меня не было дома всю ночь? Намек на панику в его голосе мгновенно отрезвляет меня.

– Какое видео?

– Лиам… Видео с Чарли.

Ему не нужно объяснять, что это серьезно. Трэвис никогда не называет меня по имени.

Мчусь домой. Мышцы горят так же сильно, как и сердце. Всю дорогу перед глазами мелькают картинки из того отвратительного видео. Как три ровесницы хватают Чарли у школы и тащат за волосы по переулку. Как они избивают ее, раздевают догола и плюют на нее. Как моя сестренка с окровавленным лицом лежит на земле, плачет и зовет меня.

«Что, нет здесь твоей подружки, чтобы защитить тебя, да?» – крикнула одна из девочек и рассмеялась.

Видео длится более десяти минут. Они оставили ее лежать полуголой, одну, как кусок дерьма.

Когда желчь поднимается в горле, я останавливаюсь, чтобы вызвать рвоту. Эта боль просто невыносима. Чарли не должна была стоять в одиночестве на тротуаре. С ней должна была быть Луна. Они должны были вместе пообедать. Луна должна была быть там.

– Чарли, – воплю я, с грохотом открывая дверь.

Молчание.

– Тыковка!

Поднимаюсь по лестнице, перепрыгивая через ступеньки. В ее комнате кромешная тьма. Никого нет. Непонятно, ночевала ли она здесь. Углубляюсь в коридор, когда сталкиваюсь с матерью, выходящей из ванной в рабочей одежде. С осунувшимися чертами лица и темными кругами под глазами, она смотрит на меня.

– Ты не видела Чарли?

– Ты только что вернулся? – звучит ее раздраженный голос.

– Мама, где Чарли?! Ты видела ее вчера?

Она шумно выдыхает, как бы раздосадованная моими вопросами, и, направляясь к лестнице, говорит:

– Лиам, у меня была тяжелая ночь, пожалуйста, говори тише. Я вчера поздно вернулась, а сейчас мне снова нужно на работу, чтобы заменить коллегу.

Сразу понимаю то, чего она не произнесла вслух: придя домой, она не проверила, дома ли ее четырнадцатилетняя дочь. И ее сын, если уж на то пошло. Пока она наливает кофе, рассказываю обо всем. О видео. Нападении. Предательстве Луны. Ее лицо искажает боль, мышцы напрягаются, зрачки чернеют. И на мгновение, показавшееся мне вечностью, наступает оглушительная тишина.

Затем она произносит нечто такое, от чего у меня едва не останавливается сердце.

– Звони в полицию.

Когда приезжают полицейские, в комнате Чарли начинается обыск. Вопросы сыплются один за другим. Когда вы видели ее в последний раз? Почему так долго ждали, прежде чем сообщить об исчезновении несовершеннолетней? И тот, что уничтожил меня… Была ли она склонна к самоубийству? Страдала ли депрессией?

– На мою сестру напали! – кричу я в нескольких дюймах от лица придурка-полицейского.

Крепкие руки оттаскивают меня назад, а мама замирает, смотря пустым взглядом в пространство, затем начинает неразборчиво что-то бормотать. На ее посиневшем лице все еще видны следы от слез.

– Мы видели распространяемое видео.

– И что вы сделали? Уже допросили нападавших?

Другой офицер окликает его, прежде чем тот успевает ответить. Поворачиваюсь к маме.

– С ней все в порядке, – пытаюсь я ее успокоить. – Она вернется. Может, ей просто нужно время.

Эти слова обжигают язык. Она вернется. С колотящимся сердцем поднимаюсь со стула. Шаги за спиной заставляют меня вздрогнуть.

– Почему вы так смотрите на меня?

От выражения жалости на их лицах мне хочется все разгромить.

– Мы заметили, что все ее личные вещи на месте.

– И что? Значит, она вернется.

– Она ничего с собой не взяла, – с нажимом повторяет женщина-полицейский.

– Мою сестру избили, и теперь она прячется. Она испугана и, наверное, сейчас сидит где-то одна.

Внезапно мне все становится ясно.

– Ее парень… – шепчу я. – У Чарли есть парень. Моя де… Луна рассказывала мне о нем вчера. Я… я не помню его имя. Мама, она, наверное, у него.

Целую ее в лоб, готовясь уничтожить все на своем пути, только чтобы узнать, кто этот парень, но между мной и лестницей встает другой коп.

– Я чувствую твое дыхание аж отсюда, парень. Ты никуда не пойдешь.

– Посмотрим. Меня никто не остановит. Я должен его найти.

Он кладет руки мне на плечи и начинает нести бред.

– Она ничего не взяла. Ни рюкзака, ни одежды, ни документов. Нужно быть готовым к худшему.

– А как же телефон?

– Его нигде нет.

Мама вдруг издает болезненный всхлип и опускается на пол. Слова офицера звучат как какофония. Что он вообще пытается мне сказать?

– Сынок, мы нашли письмо у нее на столе.

Последняя унция спокойствия во мне взрывается, как бомба.

– Нет! Покажите мне.

– Не могу. Оно уже приложено в качестве улики. Но вы должны знать, что мы будем рассматривать это дело не как побег, а… как самоубийство.

Неверяще качаю головой. Сердце разбито. Я в замешательстве.

– Чарли не сделала бы этого, она не…

Голос срывается. Слова застревают в горле, когда я думаю о том, что моя сестренка может быть в опасности.

– Достаньте это долбаное письмо, – говорю я, толкая офицера в грудь. – Я хочу увидеть его.

Покачиваясь, он отходит на несколько метров назад.

– Выведите его на улицу, – приказывает он коллеге, не дожидаясь, пока я вытолкну его на улицу.

– Не трогайте меня, – рычу я.

– Лиам, прошу, успокойся, – всхлипывает мама, стоя на коленях.

– Малыш, не усложняй ситуацию, – подхватывает женщина-полицейский.

Она тянет меня дальше по коридору, и я, внезапно лишившись сил, не сопротивляюсь. Вижу ступеньки лестницы, входную дверь. Слова офицера не выходят у меня из головы.

Шею сжимают невидимые пальцы.

Я задыхаюсь и бегу в сад, где меня выворачивает наизнанку.

– Ты в порядке? – доносится до меня женский голос.

– Луна… – шепчу я. – Я хочу к Луне.

Плетусь в уголок сада, под наш гамак, и слушаю звук автоответчика.

– Лу, где ты? Чарли пропала. Мне говорят, что она могла покончить с собой. По городу ходит видео, и, боже мой… в доме копы, мама не перестает плакать. Мне страшно, Лу… Мне очень страшно. Пожалуйста, позвони мне. Мне плевать, если ты выберешь его, хорошо? Если он тот, кто тебе нужен… Просто приходи, умоляю. Ты мне нужна. Почему ты не отвечаешь? Ты обещала, что никогда не оставишь меня одного. Ты обещала…

Телефон выпадает у меня из рук, и я опускаюсь на холодную траву.

Ты обещала мне, Лу.

Три дня тишины. Ни слова о Чарли. Ни слова от Луны. Камилла отказывается говорить мне, где она, а Ти утверждает, что ничего не знает, но, возможно, они оба лгут. Но они не бросают меня – помогают расклеивать и раздавать листовки, копаются со мной в вещах Чарли в поисках малейшей зацепки о том, где она может скрываться. Попытки найти ее парня ни к чему не привели. Судя по тому, что я знаю, она никогда не приходила к нему, а их последний разговор состоялся утром в день ее исчезновения. Я каждый день звоню в полицейский участок, чтобы выбить его адрес. Что-то внутри мне подсказывает – он знает, где она. Это письмо ничего не значит. Боже, если бы я только согласился встретиться с ним, как просила Луна. Но я даже слушать не хотел. То, что Чарли встречается с моим ровесником, пугало меня до смерти. А теперь…

Нет, она не умерла. Я чувствую это. По словам полицейских, ее телефон перестал передавать сигнал в нашем доме через два часа после съемки видео. Но его до сих пор нигде не нашли. Черт, не может же телефон исчезнуть в воздухе? Если бы она действительно хотела умереть, она оставила бы его в своей комнате.

Чарли уехала, потому что не могла больше здесь жить. Я точно знаю это. Она вернется.

На четвертый день не выдерживаю. Все время в этом чертовом доме снуют люди. Полицейские, соседи. И только водка, которую я стащил у матери, утоляет мое одиночество.

На пятый день – впрочем, как и в предыдущие – просыпаюсь в алкогольном тумане. И тут слышу его: мучительный крик, который будет преследовать меня всю оставшуюся жизнь. Сбегаю по лестнице на кухню. Мама разговаривает по телефону, ее трясет. Подбегаю к ней и выхватываю телефон, прежде чем она оседает на пол.

«Мне жаль сообщать вам…»

Пожалуйста, не надо.

«Кроссовки… анализ крови… обрыв…»

Я сделаю что угодно, только не забирайте ее.

«Самоубийство».

Вокруг меня все рушится. На шее затягивается удавка. Сердце превращается в груду битого стекла.

Нет.

«Алло, вы меня слышите? Миссис Дэвис?..»

В ушах звенит. Скажите мне, что это плохой сон. Пожалуйста, скажите, что это просто ночной кошмар. Мое сердцебиение замедляется, чтобы остановиться навсегда.

Как и ее. Чарли мертва. Она покончила с собой.

Так глупо.

Я снова ожидал увидеть ее ангельское личико в толпе. Я вижу ее повсюду. На каждом углу, в каждом взрыве смеха – будто он принадлежит только ей, и это меня убивает. Совершенно случайно я обнаружил, что если смешать водку с чем-то не тем, то можно увидеть ее во сне. В нем младшая сестренка садится рядом со мной – то на кровать, то на диван. Большую часть времени мы разговариваем, и я задаю ей вопросы, которые остаются без ответа. Почему ты это сделала, Чарли? Неужели я был таким плохим братом? Чем дальше я от реальности, тем меньше болит. И будь я проклят, если когда-нибудь снова позволю сердцу биться как прежде.

Жители квартала решили устроить молчаливый марш в честь Чарли, раз похороны провести невозможно.

«Мы нашли кроссовку и кровь вашей сестры у подножия скалы неподалеку от Крикфилда, в тридцати километрах отсюда. Предполагаем, что она вскрыла вены, прежде чем ее унесло течением. Возможно, когда-нибудь мы ее найдем».

Я ударил кулаком ублюдка-полицейского, который осмелился посмотреть мне в глаза, когда сообщал эту новость. Потому что знаю, что никогда больше не увижу Чарли, в то время как напавшие на нее мерзавки отделались лишь обязательными общественными работами. Эти сучки улыбаются и снимают себя на камеру, собирая банки на обочине, а я вынужден спокойно наблюдать за ними со стороны, когда во мне кипит месть, а голова разрывается от вопросов. Почему ее нашли так далеко от Каролина-Бич? Крикфилд? Я никогда не слышал об этом богом забытом месте. Как ей удалось туда добраться? Там и транспорта-то нет. Несколько недель после звонка копов я колесил на машине по городу в надежде увидеть ее. Все еще надеялся, что она просто прячется. Что она вернется ко мне. Отказывался признать, что не смог защитить сестру. Я был слабаком, каким меня считал Майк. Ничтожеством, поставившим свои отношения с Луной выше отношений с сестрой.

Луна, которая даже не соизволила прийти на этот идиотский марш. Которая так и не ответила мне на сообщения. Во всем виновата она. Чарли избивали, пока она засовывала язык в рот тому ублюдку. Сердце изо всех сил пытается стереть это из памяти. Дошло до того, что и она начала появляться в моих видениях. И каждый раз я отталкиваю ее. Не хочу ее видеть, как и сейчас, лежа на футбольном поле.

– Лиам, – зовет она меня.

– Луна?

Волосы лунного оттенка развеваются на легком ветерке. Тонкие пальчики убирают волосы с моего лба. Раньше мне это нравилось. Теперь же я не могу это выносить. Солнце режет глаза, вынуждая щуриться.

– Прости, что ушла, Лиам. Я просто не могла…

– Ты… ты правда здесь?

Рот вяжет. В горле пересохло. На мгновение всерьез задумываюсь о том, чтобы пригубить бутылку с алкоголем, лежащую у ног, чтобы хоть как-то утолить жажду.

– Я здесь, Лиам, – шепчет она. – Прости, что меня не было рядом с тобой. Чарли не…

Ее голос срывается. По лицу текут слезы. Фальшивые слезы. Ложные.

С трудом поднимаюсь на ноги. Черт, все кружится. Она пытается мне помочь, но с недавнего времени я ненавижу ощущение ее кожи на своей, поэтому яростно отдергиваю руку.

– Не произноси ее имя, – рычу я. – И никогда больше не прикасайся ко мне. Держись подальше, Луна. Меня от тебя тошнит.

Ее красивые серые глаза теперь пусты. Как и мои.

– Я не могла… Я… Лиам… – всхлипывает она.

– Заткнись, – говорю я. – Я больше не хочу тебя видеть, понимаешь? Это все твоя вина. Ты обещала, что никогда меня не бросишь. И где ты была? Ты такая эгоистка. Неудивительно, что твоя мать сбежала. Она знала, что ты разрушишь ее жизнь. Я никогда тебя не прощу.

Ухожу, не оборачиваясь. И оставляю ей частичку себя.

Два дня спустя маме возвращают письмо Чарли. И черная дыра у меня в груди расширяется, затягивая в бесконечный водоворот.

На следующий день чемоданы были собраны, а через два – мы с мамой прилетели в Чикаго. Я оставил две лучшие части себя в Каролина-Бич.

Кровные узы сильнее вечной любви.