Когда мы были осколками

Глава 40. Луна

– Кельвин?

Он стоит, прислонившись к фасаду дома, держа в руках букет красных роз. Я закрываю дверцу такси, пытаясь скрыть смущение.

– Что ты здесь делаешь?

– Жду тебя, – просто отвечает он, целуя меня в щеку. – Я подкупил твою помощницу, чтобы узнать, когда ты вернешься. Надеюсь, ты не против. Я скучал, Лу.

Лу. Я хмурюсь, потому что у него нет никакого права использовать это прозвище. Лиам – единственный, кто так меня называет. Единственный, кому позволено так меня называть. Даже мои друзья не называют меня Лу. Это звучит так неправильно с американским акцентом Кельвина. Но я заставляю себя улыбнуться, прежде чем пригласить его к себе. Распаковав чемодан, ставлю букет в вазу и наливаю нам два стакана воды. Усаживаясь с ним на диван, замечаю, что улыбка все еще не сошла с его лица.

– Я хотел с тобой поговорить, – начинает он без предисловий.

Вот оно что. Поворачиваюсь к нему лицом, от неловкости ситуации вцепившись в стакан.

– Мы встречаемся уже несколько недель, и у нас все прекрасно. Правда же?

Слабо киваю.

– Я хотел дождаться нашей поездки на выходных, чтобы поговорить с тобой об этом, но я никогда не отличался терпением. Так что, если ты согласна, я бы хотел закрепить наши отношения официально.

Едва не давлюсь собственной слюной. О какой поездке он говорит?

– Наша поездка…

– В Вермонт. В ресторане ты сказала мне, что не против.

Он посмеивается, но я понимаю, что только что ранила его чувства.

– Тебе не обязательно отвечать сразу. Я просто хочу, чтобы ты знала, что я не боюсь брать на себя обязательства.

Все, что я могу сделать в данный момент, – это вежливо улыбнуться. Это и выпить немного воды. Не задумываясь о дыхании и звуке, который при глотании издаю, вливаю в себя весь стакан. Что делать?

Сначала поставь стакан на стол, твои внутренние органы уже достаточно политы, а потом подумай над ответом.

– Лу, – шепчет Кельвин.

Снова это прозвище.

Что со мной не так? Кельвин замечательный. Когда не замыкается в себе, нам всегда весело. Даже если я не все о нем знаю, мне приятна его компания. Он умный, уравновешенный и невероятно красивый. Светло-каштановые волосы, всегда немного взлохмаченные из-за того, что он часто зарывается в них руками, прекрасно обрамляют его мальчишеское лицо. Он излучает доброту и внутреннее спокойствие. Кажется, он никакого горя в жизни не видел. Но, к сожалению, с ним у меня не потеют ладони, сердце не грозит перестать биться, как только он бросает на меня взгляд, и я не теряю половину клеток мозга, когда он касается моей кожи. Я не чувствую всепоглощающей страсти к нему. Действительно ли я хочу жить спокойной жизнью, которую он обещает?

– Я не думал, что так шокирую тебя этим предложением, – вырывает меня из мыслей голос Кельвина.

– Что?

– Ты уже несколько минут смотришь в никуда.

Делаю глубокий вдох.

– Кельвин, наши отношения были ясны с самого начала, – говорю я. – Никаких обязательств, помнишь? Ты же знаешь, что я не ищу серьезных отношений. Я просто не готова.

– Ну… да, я знаю, – запинается он, – но в последние несколько дней у меня сложилось впечатление, что ты чаще хочешь меня видеть, а потом ты согласилась уехать со мной. Я… ну я, видимо, неправильно тебя понял.

Он нервно проводит рукой по чисто выбритой челюсти.

– Ты мне очень нравишься, Луна, но иногда я тебя не понимаю. То мне кажется, что я – все, что тебе нужно, то ты меня просто игнорируешь.

Я знаю, какую боль ему причинила, и не пытаюсь оправдываться.

– Думаю, мне нужно побыть одной какое-то время, Кельвин. В голове полный бардак. Все, что я могу тебе предложить, – это дружба.

Пока мозг кричит, чтобы я приняла его предложение, сердце одаривает аплодисментами. Кельвин – это Вода, я уверена. Он необходим и всегда приятно освежает, и моя Земля нуждается в нем. Но Огонь Лиама оставляет на мне след на всю жизнь. И это то, чего я хочу. Хочу сгореть в его пламени. Даже если в конце от нашего чувства не останется ничего, кроме пепла, я буду гордиться тем, что испытала такую всепоглощающую любовь.

– Ладно, мне остается винить только себя. Я знал, на что шел, – разочарованно вздыхает он. – Но я хочу, чтобы ты знала: я никуда не уйду, Луна, – шепчет он мне в лоб. – Никуда.

Кажется, мы не виделись с Камиллой целую вечность, поэтому, когда наши графики в кои-то веки совпадают, мы решаем устроить дома небольшой девичник. На заднем плане играет песня Lizzo «Good As Hell», и мы пританцовываем, стоя на диване босиком. Прыгаем, кричим, фальшивим… из-за Камиллы, конечно. Правой рукой беру косяк, который она мне протягивает. С бокалом вина в левой руке наслаждаюсь моментом, забыв обо всех проблемах… всего на секунду, пока изо рта не вырывается:

– Я потаскуха.

Бордовая жидкость у Камиллы идет носом, и она начинает страшно кашлять.

– Черт побери, Луна. Ты своими глупостями меня чуть не убила. Ну что ты такое говоришь?

Она спрыгивает с дивана, чтобы убавить звук на колонках. Ее темные глаза смеются, как бы говоря: «Это слишком занятная история, чтобы ее пропустить». А я мешком падаю на диван и зарываюсь лицом в подушку, надеясь задохнуться. Чего и заслуживаю.

– Мне нужен контекст, Лулу.

Переворачиваюсь на спину и смотрю в потолок, по-прежнему сжимая бокал в пальцах.

– Я попаду в котел, где жарятся такие же потаскухи-манипуляторши, как я.

Она садится рядом и кладет мои ноги себе на бедра.

– Не ты одна, – усмехается она. – Там тебя уже буду ждать я.

Эта девушка лучше всех умеет меня успокаивать. В любой ситуации.

– Давай, потаскушка моя, выкладывай. Я слушаю.

– Ладно, но сначала мне надо выпить.

Поднимаюсь на локти и делаю три огромных глотка. Вино даже близко не такое крепкое, как мне сейчас нужно.

– Если ты через секунду не заговоришь, я расцарапаю все твои красные подошвы, – угрожает Камилла.

ЛАДНО. Теперь у меня нет выбора.

– Я переспала с Лиамом в Сиэтле.

– Ну наконе-е-е-ец-то! – вопит лучшая подруга. – И как все прошло? Ты держала его на поводке? Нет, подожди, сначала самое главное… С ним ты чувствовала себя в безопасности? Испытала оргазм?

Тяну с ответом, просто чтобы ее помучить. Выйдя из терпения, она щиплет меня за бедро, и я хохочу.

– Четырежды! Ему прямая дорога в музей, Кэм. Секс? Просто потрясный. Восхитительный.

– Ура-а-а-а! – восторженно пищит она.

Мы разражаемся диким хохотом.

– Так в чем тогда проблема?

– Когда я вернулась, Кельвин предложил мне официально оформить наши отношения. Все его ухаживания впустую. Мне жаль, что я использовала его.

Она закатывает глаза.

– Луна, с этим парнем что-то не так. Ты сказала ему, что не хочешь отношений, и он согласился. Если он себе что-то там напридумывал, это его проблема. На мой взгляд, когда девушка приглашает тебя провести вечер с двумя своими друзьями, это значит, что она не заинтересована. Родная моя, в прошлый раз ты положила его спать на диване. На диване, – повторяет она, – на котором мы весь вечер ели пиццу. Он, наверное, всю ночь чесался. Он уже тогда должен был все понять.

Это невыносимо. Я снова начинаю смеяться, хоть мне и немного стыдно.

– И, честно говоря, я жалею, что мы толкнули тебя в его объятия. Раньше он казался мне круче. Я терпела его только потому, что ты была рядом. Мне с ним было как-то не по себе.

Ее признание обрывает мой смех.

– Почему ты ничего не сказала?

– Потому что знала, что у него нет ни единого шанса. Ни один парень не сможет заменить Лиама в твоем сердце. И я думаю, что это прекрасно. Скажи ему правду, Лулу. Он будет зол, но он поймет. Вы наконец-то сможете двинуться дальше. Но если продолжите в том же духе и не обсудите свои проблемы, то все плохо кончится.

Я ставлю бокал на пол и провожу рукой по лицу.

– Я рассказала ему правду.

У Камиллы снова начинается приступ кашля.

– Чего? – пищит она.

Рассказываю ей обо всем. О вечере в Сиэтле, о том, кого, как мне показалось, я увидела, о полуправде, которую рассказала Лиаму. Конечно, он не понял, что я говорю о нем, но я давно не чувствовала себя так свободно и легко. И когда на следующий день при взгляде на меня его глаза ярко сияли, я думала, что заплачу от счастья.

Он не счел меня грязной или порченной. Для него я осталась такой же.

– Ты никогда ему всей правды не расскажешь?

Пожимаю плечами.

– Это позволит ему наконец понять, почему тебя не было рядом, и начать все заново, с чистого листа. Я всем сердцем надеюсь, что никогда не почувствую и четверти той боли, которую он испытал в тот день, но он должен был знать, что если тебя не было рядом, значит, у тебя была на то веская причина. Он знал тебя лучше, чем кто-либо другой, и да, мне больно это признавать. И все же он решил поверить, что мир вращается вокруг него, не дав тебе шанса объясниться.

– Если я скажу Лиаму, что мой насильник – Дэниел, он выследит его и убьет, – говорю я, и страх застревает у меня в горле. – А это значит, что все, что я сделала, было напрасно. Его жизнь будет разрушена из-за меня.

– Это будет вина Дэниела, Луна. Не твоя. Кроме того, это будет решение самого Лиама, если он решит преследовать этого сумасшедшего. Я хочу, чтобы ты хоть раз подумала о себе, а не о нем. И возможно, именно этого он и заслуживает: смерти.

Жгучие слезы наворачиваются на глаза. Словно почувствовав это, Кэм спускает мои ноги со своих колен и ложится на меня сверху.

– Все будет хорошо. Ты получишь свое «долго и счастливо», – шепчет она, уткнувшись носом мне в шею.

Просто киваю, потому что если заговорю, то непременно разревусь.

– Ва-а-ау, наконец-то моя мечта сбывается.

Мы вздрагиваем и поворачиваем головы на голос, до смерти нас напугавший. Трэвис стоит в дверях, держа в руке запасные ключи. Его темная кожа блестит на свету, а глупая ухмылка доходит до ушей.

– Понятие «стучаться» тебе совершенно чуждо, – ворчит Камилла.

Идиот играет бровями.

– Я не стучу как раз, чтобы наткнуться на такое шоу. И часто вы это делаете?

Кэм встает, подбегает к нему и дает придурку подзатыльник, а он одним движением забрасывает ее себе на плечо.

– Я забираюсь к ней в постель каждую ночь, – шутит она.

– Если бы ты пришел на десять секунд позже, то застукал бы ее с головой между моих бедер.

Он знает, что я шучу, но его глаза все равно лезут на лоб. Ох уж эти парни. Не отпуская Кэм, Трэвис в знак приветствия целует меня в лоб. А потом они привычно начинают собачиться. На пустом месте. Откинувшись на спинку дивана, смотрю на них с улыбкой на губах, но с тяжелым сердцем. Это могли быть мы с Лиамом. Это все еще можем быть мы. Впиваюсь ногтями в кулак, чтобы не расплакаться.

А потом мой телефон начинает звонить.

Номер не определен.

Слова Кэм эхом отдаются у меня в голове: «Ты получишь свое “долго и счастливо”». Поэтому я выхожу на нашу маленькую террасу, закрываю за собой стеклянную дверь и беру трубку.

– Что тебе нужно? – шиплю я.

На другом конце провода стоит мертвая тишина.

– Привет, Луна, – говорит он через несколько секунд.

Сердцебиение учащается, возвращая меня в проклятую раздевалку, где я, одинокая и напуганная, стояла семь лет назад.

– Что тебе нужно? – повторяю я фальшиво твердым голосом.

– Увидеть тебя.

Пальцы крепче сжимают телефон. Как бы я хотела, чтобы у меня хватило сил раздавить его одним прикосновением. Что угодно, лишь бы не слышать этот садистский смешок.

– Не взаимно.

Дэниел мерзко хихикает.

– У тебя нет выбора, – шипит он. – Поверь мне, ты не захочешь пропустить эту встречу.

Слегка покачиваюсь на пятках, пока перед глазами все плывет.

– Почему ты никак не оставишь меня в покое?

– Я буду в городе через неделю, – продолжает он, игнорируя мой вопрос. – Нам с тобой нужно многое обсудить. И конечно, держи этот разговор в тайне, – угрожает он. – Ты же не хочешь, чтобы я разозлился.

И вешает трубку. Мне приходится зажать рот рукой, чтобы вино не поднялось обратно. Чтобы не разразиться рыданиями.

На плечо ложится рука, и от неожиданности я вздрагиваю.

– Ты в порядке, Луна-парк? – спрашивает Трэвис, нахмурив брови.

Напрягаю мышцы, чтобы скрыть дрожь, и киваю.

Молчу, потому что все уже решено. Я хочу свое «долго и счастливо» с Лиамом. Пришло время пойти и обеспечить себе его.