Когда мы были осколками

Пролог. Луна

Луна, 16 лет

Каролина-Бич[2]

15 мая 2014

Ну давай же!

Безотрывно смотрю на висящие передо мной часы, пытаясь заставить время ускорить ход. Но сколько ни пытаюсь сконцентрироваться, сощурив глаза настолько, что перед ними уже пляшут белые точки, оно стоит на месте. Вытянув руку к мучащему предмету, бормочу заклинание из «Дневников вампира», который Чарли заставляет меня смотреть вместе с ней, и замираю в ожидании чуда. Тщетно. Ладно, в конце концов, никто меня не заставлял. Да и кто в здравом уме откажется поглазеть на кубики Стефана?

Двенадцать часов и четырнадцать минут.

Скоро эти мучения кончатся. Еще секунда, и мой карандаш вонзится учителю между глаз. Представляя эту картину, тихо посмеиваюсь. Уверена, это стало бы самым ярким событием в его жизни. Нетерпеливо трясу ногой под столом, плавясь от невыносимой жары.

Тик-так. Три, два, один…

Наконец раздается звонок, и я вместе со всеми почти вылетаю из-за парты. Не хочется опоздать на автобус и обед с Чарли.

– Мисс Коллинз! – окликает меня дребезжащий голос мистера Шоу.

– Да? – отвечаю я, застыв на месте.

Он откидывается на спинку стула и скрещивает руки на толстом животе, в котором наверняка плещется дешевое пиво.

– Я проверил твое сочинение о послевоенной Америке и должен сказать, что это довольно приличная работа.

– Меня вдохно…

– Когда в следующий раз будешь списывать, – перебивает он меня с садистской улыбочкой на губах, – хоть пару слов поменяй местами.

– Я…

– Побереги силы на переписывание работы, – повышает он голос. – У тебя два часа.

Вот дерьмо.

– Сэр, я должна встретиться с сестрой через двадцать минут. Я не могу так ее бросить.

– Сколько ей лет?

Я единственный ребенок в семье, но ему об этом знать необязательно. Чарли – сестренка Лиама, моего парня. Вчера она призналась мне, что ее травят в школе. Узнав, что теперь ее мучают не только ночные кошмары, но и школьные задиры, я пообещала, что отныне мы будем обедать вместе. Ночью мы с Лиамом лежали с ней, пока она не уснула.

– Четырнадцать, но…

– Ничего с ней не случится, – снова перебивает меня он. – Возвращайся за парту.

Внутри поднимается глухая ярость, и я ощущаю непреодолимое желание вцепиться ему в волосы и содрать с его головы облезлый парик. «Да смиритесь наконец со своей лысиной, мистер Потная Свинья!» – хочется мне заорать, но я лишь прикусываю щеку, с болью представляя одинокую фигурку Чарли, ждущую меня у ворот школы. Она решит, что я не сдержала слова.

– Можно я хотя бы позвоню и предупрежу ее?

Он отмахивается от меня, словно от надоедливой мухи. Придурок.

Быстро выхожу из класса, включаю телефон и едва сдерживаю гневный вопль – остался 1 % зарядки. Прежде чем он выключается, успеваю прочитать на экране блокировки сообщение от Лиама.

Расплывшись в улыбке, повторяю про себя фразу, которую мы обычно произносим после «люблю тебя», и через секунду морщусь. Черт. Чарли. Сворачиваю в коридор в надежде найти Камиллу, свою лучшую подругу, и попросить ее заменить меня на обеде с Чарли, но там никого. Горько смеюсь, потому что иначе рискую расплакаться от досады. В животе завязывается неприятный узел при мысли о том, что Чарли во мне разочаруется.

– Эй, Трой, подожди! – окликаю я проходящего мимо ученика, благодаря небеса за этот подарок. – Можно одолжить твой телефон?

Его глаза распахиваются, а потом начинают беспокойно бегать по мне. Если бы я так не переживала, то рассмеялась бы из-за того, как резко он остановился. С тех пор как мы с Лиамом наконец признались друг другу в чувствах, некоторые парни предпочитают держаться от меня подальше. Я их не виню. Со мной Лиам ведет себя не так, как со всеми остальными. Те качества, за которые я его полюбила, он прячет за семью замками.

Выхватываю из рук Троя телефон и, игнорируя порно-заставку, начинаю набирать цифры. Внезапно мои пальцы замирают.

– Что-то не так? – бормочет Трой.

– Я забыла номер Камиллы. У тебя его нет случайно?

Попытка не пытка. Он, разумеется, качает головой. Наизусть я знаю только номер Лиама, но сейчас он на тренировке по баскетболу, которая, кстати, должна закончиться через несколько минут. Больше мне в голову ничего не приходит, поэтому я умоляю Троя оказать мне услугу. Он выглядит так, будто я попросила его оторвать себе яйца и проглотить их. Стоит бледный как смерть. Пытаюсь вдолбить в его пустую голову нужные слова и заставляю повторить: «Луну задержали после уроков, и она просит тебя пообедать с Чарли вместо нее».

Легко.

– Мисс Коллинз, – раздается голос у меня за спиной.

– Уже иду! – щебечу я, притворяясь самой прилежной ученицей на свете. – Трой, пожалуйста. Не обращай внимания на его взгляд акулы-убийцы, просто передай ему то, что я тебе сказала.

– Ладно, ладно… О’кей… – мямлит он.

Пячусь обратно в класс, осыпая его благодарностями и заверениями в том, что он – моя последняя надежда. Господи, сделай так, чтобы он не наложил в штаны прежде, чем передаст послание. Приблизившись к столу мистера Шоу, снова закипаю от злости.

– По правилам школы вы не можете лишать меня перемены, – вызывающе бросаю я.

– Хочешь, чтобы мы поговорили об этом в кабинете директора?

Ар-р-гх. Сажусь за парту и начинаю писать. Вместо двух часов у меня уходят все три, потому что половину времени я отвлекаюсь, напевая песни и пытаясь успокоиться. Нам с Лиамом это всегда помогает. Закончив работу, гневно швыряю сочинение учителю на стол.

– Может, мне вызвать твоих родителей, чтобы побеседовать с ними о твоем поведении?

Я закусываю губу, чтобы не бросить в ответ: «Дайте знать, если выясните, на какой континент занесло мою мать в этом месяце». Что-то подсказывает мне, что и за эту дерзость придется расплачиваться.

– Не стоит, – пасую я и выхожу из класса.

М-да, не стоило списывать. В тот вечер я со своими лучшими друзьями, Камиллой и Трэвисом, отправилась на студенческую вечеринку в кампусе неподалеку. Попасть туда – заветная мечта любого школьника. Но, учитывая мое везение, несложно догадаться, что сочинение, которое нужно было сдавать на следующее утро, вылетело у меня из головы. Поздний час и алкоголь подсказали пойти по легкому пути.

Судя по всему, я недооценила кармические последствия этого выбора.

Послеобеденные уроки уже начались, и в коридор доносится лишь приглушенный гул голосов из классов. Я ускорила шаг, чтобы не пересечься ни с одной живой душой по пути к своему шкафчику. Голодный живот жалобно урчит при мысли о том, что Лиам оставил для меня. Бинго! Это пачка «Скитлс». Ликуя, тут же проглатываю целую горсть конфет. Их вкус действует на меня как наркотик. Глаза закрываются, а на языке взрывается кислый фейерверк. Но чьи-то приближающиеся шаги возвращают меня на землю, и я спешу закрыть шкафчик и смыться. Если кто-то увидит, что я прогуливаю рисование, то снова окажусь под домашним арестом. Но, черт побери, ни за что на свете я не пропущу этот вечер.

Ведь сегодня мы впервые займемся любовью.

И нам никто не помешает. От одной этой мысли тело охватывает дрожь предвкушения.

Отойдя подальше от главного здания, достаю iPod и надеваю наушники. Включается трек Maroon 5 «She Will Be Loved», и я вздрагиваю. Музыка и рисование – вот две мои страсти. Первая заполняет тишину, в которой на меня частенько накатывает тревога, а вторая позволяет сбегать от реальности и создавать вещи, которые останутся со мной навсегда.

Представляя себя главной героиней какого-нибудь романа, не замечаю, как оказываюсь у раздевалок баскетбольной команды Лиама. Кровь стынет в жилах, а сердце начинает стучать в ребра, как в барабаны. Хочу повернуть назад, но не успеваю: чужая рука уже грубо хватает меня за плечо. В ту же секунду наушники слетают с головы, цепляя сережку.

– Вы посмотрите, что выползло из болота! – насмешливо тянет Дэниел.

– Не. Трогай. Меня.

– Ого! – смеется он. – Оно показывает зубки! Ты что, ночью прикупила себе характер?

– А у тебя он все такой же мерзотный?

Я избегаю его как огня с тех пор, как он пустил слух, что я со всеми сплю. Было ошибкой встречаться с ним – хотя и всего несколько недель – в прошлом году из-за недопонимания, которое возникло между мной и Лиамом. Он изображал идеального парня, но оказался гнилее тухлятины, которой пренебрег бы даже оголодавший кабысдох.

– Что-то я не помню, чтобы ты раньше жаловалась на мой характер.

Он пытается погладить меня по щеке, но я отстраняюсь.

– Оставь меня в покое, или я закричу.

– На твоем месте я бы этого не делал.

Волосы на теле встают дыбом, когда он, агрессивно нависая надо мной, вынуждает меня вжаться в стену. Все чувства, как по тревоге, обостряются, а дыхание сбивается с ритма. Он знает, что сейчас преимущество на его стороне. Дэниел куда крупнее и выше меня, и просто так мне из его хватки не вырваться. Мы одни: раздевалки расположены слишком далеко от учебных классов, но я стараюсь не думать об этом, чтобы не поддаться панике. Я готовлюсь закричать, но он с такой силой затыкает мне рот своей мозолистой ладонью, что я бьюсь затылком о красный кирпич стены, и голову пронзает острая боль. Несмотря на это, все равно пытаюсь врезать ему коленом по яйцам, но места для маневра не хватает. Все приемы, которым меня обучил Лиам, оказываются бесполезны. Дэниел наклоняется к моему лицу и шепчет:

– Закричишь – и я с удовольствием расскажу всем о вашем разговоре. Ну что, будешь умницей?

Со слезами на глазах я киваю, и он убирает руку. Животный страх сковывает внутренности.

– О чем ты? – с трудом выговариваю я.

– Не строй из себя дурочку, Луна. Я подслушал ваш разговор, так что тебе придется заплатить, если хочешь, чтобы твой секрет им и остался.

Я замечаю в его черных глазах маниакальный блеск и тяжело сглатываю.

– Ты хочешь денег?

Его злодейский смех действует на меня как пощечина.

– Нет, Луна. Я хочу то, что ты мне задолжала.

Он красноречиво облизывает губы. К горлу подступает желчь, и я вонзаю ногти в ладони, чтобы не потерять самообладание у него на глазах.

– Ты псих, Дэниел, – шиплю сквозь зубы.

С исказившимся от ярости лицом он сжимает пальцами мою челюсть.

– У тебя нет выбора, дарлинг. Вы двое унизили меня. В сентябре он уедет учиться в Нью-Йорк, если не ошибаюсь? Ты же не хочешь сломать ему жизнь? Что скажет приемная комиссия, если узнает о его прошлом? А о его бедной матери ты подумала?

– Ты жалок. Ничего ты не знаешь. Никакого секрета.

Он усиливает хватку, и я морщусь от боли.

– Луна, – выплевывает он мое имя как что-то мерзкое. – Люди задумаются, даже если кто-то всего лишь пустит слушок. Ты же не хочешь, чтобы весь город стал перемывать его семье косточки?

Горькие слезы собираются на ресницах, когда я осознаю: все будет именно так. Здесь людей хлебом не корми – дай посплетничать, напитаться чужой болью, посмаковать поражение ближнего своего. Они готовы на все, лишь бы позабыть о собственном несчастье. Я не могу подвергнуть этому кошмару Чарли и Лиама. И все же с замиранием сердца бросаю:

– Ты врешь.

Если бы у Зла было лицо, то это оно нависало бы сейчас в нескольких сантиметрах надо мной.

– Ах, дарлинг, счастливые тупицы вроде вас невероятно предсказуемы. Вы встречаетесь по понедельникам и четвергам под трибунами после его тренировок. Ты не поверишь, как много можно узнать, если иметь капельку терпения.

Дэниел наклоняется к моему уху и шепчет, чтобы добить меня, секрет семьи Лиама. Слово в слово. Каждый слог кинжалом вонзается в сердце.

Нет.

Нет.

Как давно он следит за нами?

– Ну так что? Университет или тюрьма? Жаль рушить семью, которая и так перенесла столько горя, – тянет он с улыбкой. – Но я великодушен. Ты можешь выбрать за него.

Я задерживаю дыхание, чтобы не расплакаться прямо перед ним. Он все знает. Будущее Лиама теперь зависит от Дэниела. Он насмешливо улыбается, а у меня из-под ног уходит земля. В его глазах загорается злорадный огонек, когда он понимает, что я сделаю все, чтобы правда не выплыла наружу. Если это произойдет, жизнь Лиама и Чарли рухнет.

Гордо задираю подбородок, чтобы смерить Дэниела презрительным взглядом. Он может воспользоваться моим телом, но лишить достоинства – никогда. Обхватив мое лицо ладонями, он впивается в губы и пытается пропихнуть язык мне в рот. Сжимаю зубы, чувствуя, что теряю последние силы.

Сердце разбивается на куски.

В этот момент он вонзает ногти в мои ребра, и тело пронзает боль.

– Ну же, дарлинг, открой ротик и поцелуй меня, – требует он.

В его зрачках пляшет адское пламя, и потому я подчиняюсь.

Глотая слезы, целую его.

Я целую его, а он стонет от удовольствия.

Он стонет, а я подавляю рвотный позыв.

Чувствую себя грязной, слабой, глупой.

Спустя несколько ужасных минут, проведенных с его отвратительным вкусом во рту, он кладет руку мне на шею и тянет в раздевалку.

От неожиданного стука дверей за нами по спине пробегает дрожь.

– Чего ты хочешь?

Не показывай страха.

После мучительно долгой паузы он наконец отвечает голосом, который будет преследовать меня до конца моих дней:

– Тебя.

Я закрываю глаза. Все вокруг гаснет. Представляю, как покидаю эти давящие на меня стены. Вспоминаю улыбку Лиама, его запах, то, как он целует веснушки у меня на носу, пока мы лежим в гамаке и слушаем музыку в его саду. Как он обнимает меня, когда обещания моей матери в очередной раз оказываются пустым звуком. Как красиво он смеется и как еле слышно вздыхает, когда я убираю прядку волос с его лба. Слабо улыбаюсь, едва ли не физически ощущая, как нежно, знакомо и успокаивающе он берет меня за руку. «Пока я жива, ты не будешь один», – когда-то сказала ему десятилетняя я, наконец осмелившись подойти. С тех пор мы неразлучны. Он – это я, а я – это он. Мой лучший друг. Он – Огонь, а я – Земля. Мы – части целого. Он тот, кто знает, о чем я тревожусь и что прячу за грустными улыбками.

«Поверить не могу, что ты моя», – прошептал он мне вчера вечером, чмокнув в нос.

А потом время замирает, и реальность вновь обрушивается на меня. Губы Дэниела снова прижимаются к моим, отрывая от сердца еще кусочек.

День, который обещал стать самым счастливым в жизни, обернулся незаживающей раной.

Дэниел Джонс забрал у меня все: чувство собственного достоинства, чувство защищенности, способность улыбаться и… мою любовь.

Говорят, у каждого своя правда. Но как быть, если шанса рассказать твою тебе не дали?