Когда мы были осколками

Глава 32. Луна

♪ 23 – Chase Atlantic

В детстве я боролась со своими иррациональными страхами, рисуя или слушая музыку. Например, я ужасно боялась, что меня похитят инопланетяне или засосет унитаз. И никогда не свешивала свои ноги с кровати, чтобы чьи-то руки не потянули меня за лодыжки (возможно, я до сих пор так делаю). Эти страхи парализовали меня, но я справлялась с ними, как умела. Садилась за письменный стол, и карандаш сам выводил на бумаге все, что меня тревожило. Теперь я боюсь не преуспеть, не стать счастливой и остаться в одиночестве, всеми забытой и брошенной. Сегодня утром именно страх оказаться брошенной заставил меня схватиться за первый попавшийся клочок бумаги на кухне Маттео и начать корябать на нем всплывавшие в голове картинки.

Прошло четыре дня с тех пор, как мы скрылись от преследовавшей нас машины, и Маттео приютил меня у себя. Отвозил меня на работу и забирал с нее тоже он. Лиам обработал мои ссадины и ушибы, окружил теплом, а наутро я проснулась одна, и Маттео сказал мне, что я немного поживу у него. Он пытался проворачивать это незаметно, но я видела, что он уходит в другую комнату, чтобы отвечать на звонки Лиама. А сам Лиам оставался странно молчаливым после нападения. Я списывала это на возвращавшийся в норму адреналин, но что-то подсказывало мне, что ему произошедшее тоже не давало покоя.

Хотелось верить, что эта машина – всего лишь неприятная случайность, но пришедшее вечером сообщение отправило меня в нокаут. Я быстро удалила его, но страх ядом уже разливался по венам.

– Эльза.

Подпрыгиваю и роняю карандаш.

– Ты скрывала от меня такой талант?

Маттео склоняется над моим плечом, торсом прижимаясь к руке, чтобы рассмотреть рисунок, но я переворачиваю листок.

– Там порно, да?

Заливаюсь смехом.

– Просто не люблю показывать свои рисунки, – признаюсь я, ощутив неожиданный приступ застенчивости.

Он щурится, а потом, потягиваясь, проводит рукой по прессу. Мой взгляд неосознанно скользит по его телу. Этот придурок замечает и начинает меня подкалывать.

– Что, нравлюсь? – спрашивает он, поигрывая бровями.

– Пф-ф, ну вот еще, у тебя и без моего мнения раздутое эго.

– Да брось, Рапунцель. Что мне сделать, чтобы заслужить от тебя комплимент?

Закатываю глаза.

– Ты похож на фотку «после» из рекламы какой-нибудь диеты. Доволен?

Маттео взрывается смехом и бросает мне в лицо какую-то тряпку. Мы сильно сблизились за последние дни. Он из кожи вон лез, чтобы меня развлечь. Мы устраивали вечера с видеоиграми и пиццей, приглашали Трэвиса и Кэм, не находившим места из-за волнения, а в промежутках он рассказывал о себе, своей дочери и семье. Я отвечала ему тем же, стараясь держать мрачные мысли в узде. Он не обязан был принимать меня у себя, но за его подчас пугающей внешностью на самом деле крылось сердце настоящего добряка, который каждый день спрашивал, как я себя чувствую. Если бы мне кто-то раньше сказал, что этот серфер-мафиози станет моим другом, я бы рассмеялась. Громко.

Маттео отходит, чтобы взять зазвонивший телефон. Выгнув бровь, он рассеянно водит большим пальцем по губе. Я так редко вижу его серьезным, что сердцебиение невольно учащается.

– Все хорошо?

– Я только что узнал, чья та тачка.

– Угу.

– Тебе все равно?

– Нет, – отмахиваюсь я, набрасывая луну на листочке. – Но я думаю, что вы зря так паритесь. Это был тупой пранк, забейте уже.

– По крайней мере, теперь мы можем быть в этом уверены.

Резко поднимаю глаза.

– Как это?

– Вот так, Рапунцель. Ты была права. Машина принадлежит некому Эдди Флинну, двадцатилетнему пацану. Морган, телохранитель Лиама, смог раскопать заведенное на него дело. Ты его знаешь?

С комком в горле рассматриваю фото незнакомца, сделанное после ареста, прежде чем покачать головой.

– И все же мы нанесем ему визит.

– Что? Нет! – начинаю паниковать я. – Мы же уже знаем, что произошло, зачем усугублять? Я просто хочу забыть обо всем, как о страшном сне. Мы оказались не в том месте не в то время. Пожалуйста, откажись от этой затеи.

– Ты хочешь, чтобы этому придурку все сошло с рук? – изумляется он. – Лиам никогда на это не согласится.

– А ты его где-то тут видишь? Нет? Тогда мне плевать, что он думает о моем решении.

Такого напора Маттео от меня явно не ожидал. Он утверждает, что Лиаму срочно понадобилось уладить что-то в Майами.

«Это важнее, чем быть сейчас рядом со мной?» – спросила я его, и он поклялся, что это не то, что я думаю. Но я не знаю, что думать. Замечаю только, что он не рядом. При Маттео все время улыбаюсь и делаю вид, что меня ничего не напрягает. Отвечаю на звонки встревоженных Кэм и Трэвиса, болтаю с Кельвином, продолжаю игнорировать Круэллу и работать с Орхидеей.

– Ладно, Блонди, как скажешь. Я уважаю твой выбор, хоть и считаю, что это тупо. Но поклянись, что не знаешь этого чувака.

– Клянусь, что не знаю его.

Маттео не спускает долгого пристального взгляда. И в этой тишине мне начинает казаться, что он прочел на моем лице всю правду. Вернее, наглую ложь.

Нет, я не знаю этого типа.

Да, я назвала им не те номера.

И меня терзает чувство вины, когда я об этом думаю. Потому что в глубине души я знаю, кто был за рулем той машины. Ощущаю это по горечи, которая выстилает рот.

Дэниел Джонс.

Тот, кто убил часть меня семь лет назад.

И если Лиам услышит это имя, придется объяснять ему, почему наш старый знакомый кошмарит меня и получает от этого удовольствие. Что повлечет за собой разговор, который я не хочу вести. Не сейчас. Если не буду его упоминать, если не буду об этом думать, значит, того вечера никогда не было. Значит, все это – лишь страшный сон.

– Я попытаюсь убедить Лиама забить. Но надеюсь, что ты доверишься нам, пока не стало слишком поздно.

– С чего ты взял, что я что-то скрываю? – начинаю отпираться я.

Он садится на барный стул рядом.

– Ты вздрагиваешь, когда получаешь сообщения. Почему ты не хочешь дать ему решить твою проблему?

– Нет у меня никакой проблемы, Маттео, и мне не нужна его помощь, – вдруг выхожу я из себя. – Лиам смотрел мне в глаза и говорил, что любит меня, а я ему верила. Он был моим лучшим другом, но ни о чем меня не спросил, когда я стала вести себя иначе. Он должен был понять, что если меня не было рядом с Чарли, а потом и рядом с ним, значит, я не могла там быть. Вместо этого он повернулся ко мне спиной.

Маттео хмурится.

– Что-то в вашей истории не сходится. Вы упрекаете друг друга в одном и том же, это ненормально, – делает он вывод. – Вам надо об этом поговорить.

– Я не готова говорить об этом, Маттео.

Вновь окунуться в эти воспоминания было бы невыносимо больно.

– Лу-у-у-уна-а-а-а-а, – зовет меня дочь Маттео, сразу возвращая улыбку на мое лицо.

Ее мать привезла ее вчера вечером, и с тех пор у меня не было ни секунды покоя.

– Она захочет, чтобы ты ее одела, – предупреждает меня Маттео. – Не ведись на это, она прекрасно может все сама.

– То, что она из тебя веревки вьет, не значит, что у нее прокатит этот фокус со мной, – дразню я его за потакание Сатин. – Куда вы собрались?

– Лу-у-уна-а-а, ну иди сюда-а-а-а!

– В Стейтен-Айленд. Хочешь с нами?

– Я бы с радостью, но мне нужно заехать в лейбл перед свиданием. А потом, наверное, вернусь к себе.

– Стоп. Ты что, хочешь от нас уехать?! – вскрикивает он. – Блонди, ты же знаешь, что ты нисколько меня не напрягаешь. И почему ты так хочешь увидеться с этим Кельвином? Чем он тебя так зацепил?

– Не могу же я навечно у тебя поселиться, так ты никогда не п-о-т-р-а-х-а-е-ш-ь-с-я. Твоя последняя пассия меня чуть каблуками своими не проткнула. И Кельвин классный, с ним у меня получится отвлечься.

– Ты же в курсе, что тебе не надо произносить по буквам нецензурные слова, когда Сатин не слышит?

Показываю ему средний палец.

– И потом, я могу и не приводить их сюда, – добавляет он. – Туалеты в барах для того и существуют.

– Ты в курсе, что ты ужасный кавалер?

Он пожимает плечами.

– Пожалуйста, оставайся.

– Почему ты так на этом настаиваешь? Все из-за Лиама, да? Спихнул на тебя всю грязную работу и свалил бог знает куда, – злюсь я. – Спасибо, что приютил меня, правда, но я не собираюсь больше злоупотреблять твоим гостеприимством.

И я оставляю его на кухне, чтобы отправиться к маленькой прелести.

Кажется, я не открывала рта уже минут сорок. Пересчитала всех людей в этом роскошном французском ресторане. Дважды. И каждый раз получалось разное число. Напротив сидит Кельвин и рассказывает какую-то очередную байку с работы. Мне кажется проявлением неуважения говорить, просто чтобы что-то сказать. Он явно сыт работой по горло… и я теперь тоже. Улыбаясь в ответ, мычу в подходящих местах, пытаясь не поперхнуться в это время утиной грудкой. Я думала, что свидание поможет мне развеяться, но ничего не выходит. Чем больше времени я провожу с Кельвином, тем отчетливее понимаю, что первое впечатление было верным. Он слишком приличный. Слишком спокойный. Он никогда не сможет дать то, что мне нужно. Я не хочу простой и банальной любви. Хочу любви, которая перевернет мою жизнь. Хочу трудностей и страданий. Хочу любви разрушительной. Любви, которая оставит неизгладимый след, заставит преклонить колени. Хочу… не произноси его имени. Некоторые думают, что любовь должна быть безболезненной, но только так я ощущаю, что живу.

Боже, мне стоит перестать пользоваться Кельвином, чтобы забыть Лиама.

Чтоб тебя, Маттео!

– Так что думаешь?

Черт, о чем шла речь?

– Что… это хорошая идея, – говорю я наугад.

– Правда? Я боялся, ты решишь, что я тороплю события. Как насчет следующих выходных? Мне нравятся Камилла и Трэвис, но я хотел бы провести время с тобой наедине.

Он смотрит на меня с такой надеждой, что груз вины становится еще тяжелее. Она давит мне на плечи и шепчет, что я поступаю подло.

– Кельвин, – начинаю я, – я хочу тебе…

Когда меня перебивает звонок его мобильного – или, скорее, телефонной будки, как его назвала Камилла, – смеюсь про себя. Он рассыпается в извинениях, прежде чем отойти и ответить. Терпеливо жду, прокручивая в голове то, какими словами мягко ему откажу. Но, вернувшись, он не садится за стол, а снимает пиджак со спинки стула и надевает его.

– Прости, Луна. Мне нужно идти.

Он целует меня в уголок губ.

– Конечно, – киваю я, не понимая, что происходит.

Тянусь за сумочкой, чтобы выйти из ресторана вместе с ним, когда он накрывает мою руку своей.

– Оставайся. Закажи десерт, я все оплачу.

Кельвин достает из внутреннего кармана пиджака купюры и незаметно кладет их под салфетку, пока я сижу в шоке и озадаченно щурюсь, наблюдая за ним. Если подумать, я никогда и не видела у него банковских карт. Возможно, это тоже из-за его нелюбви ко всему современному. Не успеваю я ничего сказать, как мой ухажер поспешно устремляется к выходу.

Не зацикливаясь на этих странностях, действительно заглядываю в меню десертов. В отличие от многих, я могу спокойно есть в ресторане одна. И умиротворение, которое разливается по телу после ухода Кельвина, только подтверждает, что перестать с ним видеться будет правильным решением. У меня текут слюнки при мысли о чизкейке, которым я скоро полакомлюсь, когда рядом вдруг раздается голос демона, горячего как Аидово царство.

– Ты сегодня особенно прекрасна.

♪ Крепче сжимают меню и медленно поднимаю глаза на человека, из-за которого сейчас трепещет каждая клеточка тела. Лиам садится напротив, прекрасный, как греческая статуя. Заметив, как он пожирает меня глазами, понимаю, что этот мужчина – моя погибель, но никогда еще смерть так не манила меня. На нем расстегнутая у ворота черная приталенная рубашка. Закатанные рукава обнажают татуированные предплечья с выступающими венами. Я представляю, как черные брюки идеально облегают его ноги, и подавляю желание попросить его встать, чтобы убедиться.

– Увлекаешься благотворительностью? – спрашивает он наконец.

Боже, этот голос. Этот акцент.

– Что, прости?

– Это бы объяснило, почему ты продолжаешь встречаться с этим пай-мальчиком. У него наверняка под штанишками труханы до колена, а на завтрак он ест натуральные овсяные хлопья. Такие же безвкусные, как он сам. Запредельно унылые.

Проглатываю смешок, потому что не хочу, чтобы он знал – его шутки все так же не дают осечек.

– Быть таким козлом – это твой врожденный талант или ты где-то дополнительно занимаешься?

Его губы расплываются в лукавой улыбке.

– Что ты здесь делаешь, Лиам?

– Пришел не дать тебе умереть от скуки.

– Это ты сделал так, чтобы он ушел? Вот тебе совет: перестань лезть в мои дела, если не хочешь, чтобы я всадила в твою грудь нож для стейка. Я знаю, куда бить, чтобы за двадцать секунд из тебя вытекла вся кровь.

На этих словах оставляю его одного. Эта близость мешает мне мыслить здраво. Трудно сказать, что именно я сейчас чувствую. Его ревность и собственничество возбуждают и в то же время пугают меня. Моя внутренняя феминистка должна была взбунтоваться от того, что он обращается со мной так, будто я ему принадлежу, но она, похоже, только в восторге. Предательница!

Чтобы унять внезапную жажду крови, ретируюсь в туалет и, опираясь ладонями на столешницу, начинаю глубоко дышать. Не проходит и десяти секунд, как раздается звук открывающейся и закрывающейся двери. Я знаю, кто явился, но упрямо отказываюсь поднимать на него глаза.

– Я сделал то, чего ты от меня хотела, – спокойно говорит он.

Скользнув за спину, Лиам встречается со мной взглядом в отражении.

– Что ты имеешь в виду?

Кожа тут же покрывается мурашками, будто мое тело пытается распасться на мельчайшие частицы просто от его присутствия рядом. Он раздевает меня глазами, и мне это, черт возьми, нравится.

– Разве ты не хотела, чтобы я прервал твое свидание?

– Мир не крутится вокруг тебя, Лиам.

В воздухе сгустилось потрескивающее между нами напряжение. От Лиама исходит опасный жар.

– Ты сделала все, чтобы я узнал об этом свидании. Сказала об этом Маттео… И даже собиралась прямо у меня под носом. Ты хотела, чтобы я это увидел.

– О чем ты говоришь?

– О камерах.

Ощутив на шее его дыхание, начинаю хватать ртом воздух.

– И я это видел, Луна, – шепчет он мне на ухо. – И не смог устоять. Пришлось лететь к тебе.

Щеки багровеют. Уехав от Маттео, я заехала домой, чтобы забрать одежду, а после отправилась на работу, планируя собраться на свидание там.

С трудом сглатываю и закрываю глаза, представляя, как он через экран наблюдал за моими сборами. Это должно было бы возмутить меня, но почему-то ужасно возбуждает.

– Лиам, где ты был?

– В Майами. По семейным обстоятельствам.

– Твоя мать живет не там.

– Вижу, ты прекрасно осведомлена. Вообще-то я летал увидеться с крестной. Самолет приземлился часа два назад. Скучала? – шепчет он, глядя мне в глаза через зеркало.

Я киваю, стыдясь признать это вслух.

– А если ты скучала по мне, то почему три дня не отвечала на мои сообщения?

– Потому что ты не выбрал остаться со мной.

– Я уехал, потому что был вынужден, а не потому, что хотел этого. Но знай, что, если бы ты позвонила мне и сказала, что я тебе нужен, я вернулся бы сразу же. В мгновение ока.

Горящая в его глазах искренность обезоруживает.

– Как мне загладить свою вину?

Пальцами он убирает волосы с моего плеча и оставляет на нем короткий поцелуй, вырывая у меня довольный вздох.

– Используй воображение.

Его низкий смешок посылает вибрации по позвоночнику.

– Это будет нетрудно. Взглядом ты умоляешь меня о поцелуе. Похоже, ты умираешь от желания наконец узнать, насколько хорошо нам может быть друг с другом, или я ошибаюсь?

Тихий шепот обжигает кожу.

– Я прав? – настойчиво уточняет он.

– Угу.

Черт, Луна, что ты творишь? Заткнись.

– Могу я к тебе прикоснуться?

– Да, – выдавливаю я, задыхаясь.

Заткнись!

– Где? Здесь? – спрашивает он, едва задевая мои вставшие соски. – Или тут? – продолжает он, коротко проводя по внутренней стороне моих бедер, прежде чем сунуть руки в карманы.

Я не в силах ответить.

Изнываю от желания, чтобы он провел по коже с большим нажимом, чтобы он наконец погасил пламя, охватившее мое лоно. Но он ко мне не прикасается. Лиам мучает меня, и я мысленно проклинаю весь его род. Знаю, что он улыбается, и проклинаю заодно и себя – за такую чувствительность к его прикосновениям.

– Ты уже столько дней не выходишь у меня из головы, Лу. Я с ума схожу. Как наяву вижу твое тело, слышу твои стоны… Ощущаю тебя.

Он мягко кусает меня в шею, и я с ужасом слышу, как с моих губ слетает тихий вопрос.

– Что еще?

– Я хочу прижать тебя к этой столешнице и вылизывать, пока ты не кончишь на моем языке. Не могу забыть, как ты умопомрачительна, когда полностью отпускаешь себя.

Клитор неистово пульсирует. Неужели он может заставить меня кончить одними грязными разговорчиками, когда остальные как только не пробовали этого добиться?

– Продолжай, говори.

Гордясь тем, что смог заманить меня в свою игру, он посмеивается.

– Нет, Лу. Скажи мне, чего хочешь ты, и я это сделаю.

Не колеблясь ни секунды, из последних сил прошу:

– Помоги мне кончить.

– Хорошо.

Лиам проводит пальцами по внутренней стороне моего бедра и пробирается под резинку трусиков. Отводит ее в сторону, и ноги сами раздвигаются, чтобы дать ему свободу действий.

– Хочешь тут?

– Да, – выдыхаю я.

Он на секунду опускает веки, когда его рука пробирается между набухших складок.

– Ты течешь, Лу.

Он начинает поглаживать клитор, и мне приходится закусить губу, чтобы стонать не так громко. А потом вставляет в меня два пальца, и мое сердце подпрыгивает от возбуждения и страха, что кто-то может войти. Я не спрашиваю у него, закрыл ли он дверь на замок, потому что догадываюсь, что он этого не сделал. Какая-то часть меня даже хочет, чтобы кто-нибудь ворвался и увидел, как я стою с задранным подолом платья и красными щеками, пока этот красавчик занимается со мной фингерингом.

Лиам опирается одной рукой на столешницу, и я впиваюсь ногтями ему в плечо, пока другая его рука продолжает трахать меня. Он водит губами по моей шее, а я, выгнувшись, безудержно скачу на его пальцах.

– Открой глаза, Луна.

Я подчиняюсь и в очередной раз поражаюсь его красоте. Лиам смотрит на меня через зеркало, слегка прикрыв веки и сжав челюсть. Смотрит, как я теряю контроль, и нашептывает мне на ухо все, что хотел бы со мной сделать. Насколько скучал по мне.

– Вот так, радость моя, вот так. Тебе нравятся мои комплименты, да? Нравится слышать, как я говорю тебе, насколько ты прекрасна, насколько идеальна для меня?

От такой откровенности тело прошивает электрическим разрядом.

– Лиам…

Я теряю способность контролировать громкость своих стонов, когда он разворачивает ладонь и, согнув пальцы, принимается тереть точку G. В глазах темнеет, и я, готовая расплакаться, понимаю, что два самых сногсшибательных оргазма в моей жизни случились с ним.

Мне подарил их он. Бывший лучший друг.

Он Огонь, а я – Земля. Мы – части целого.

– Я хочу, чтобы ты стонала мое имя, кончая. Ясно?

– Боже, да. Лиам!

Едва его имя срывается с моих губ, как я дрожу всем телом и вскрикиваю, постепенно спускаясь с седьмого неба. Это одно из лучших ощущений в жизни. Кто бы мог подумать, что кончать от рук мужчины так приятно?

Перед глазами все плывет. Кажется, я вот-вот рухну в обморок. Чувствуя спиной, как стучит его сердце, роняю голову, чтобы перевести дыхание. А когда он вытаскивает руку из трусиков, уже не удивляюсь тому, что вижу: поднеся ее к губам, он облизывает пальцы с такими горящими глазами, будто наслаждается изысканнейшим деликатесом.

– Повернись, Луна.

Я обожаю то, как он произносит мое имя. Так, будто это величайшее искушение. Болезненное и непреодолимое.

Послеоргазменная нега еще не отпускает меня, поэтому я разворачиваюсь к нему, слегка покачиваясь. Он довольно улыбается, вызывая сильное желание его стукнуть.

– Попробуй, как ты восхитительна.

И я без промедлений впиваюсь в его губы, чтобы ощутить на них собственный вкус. Это самое сексуальное, что я делала в своей жизни, и мне хочется еще. Чего-то, чего мне не хотелось уже много лет. Поэтому я опускаю руку, чтобы и ему сделать приятно. Будто прочитав мои мысли, Лиам разрывает поцелуй, позволяя мне двигаться в своем темпе. Остановиться сейчас или снова отвести нас в край наслаждения, из которого так не хочется возвращаться.

– Хочешь зайти дальше?

Этот, казалось бы, безобидный вопрос, который для него является всего лишь частью нашей игры, наполняет мое сердце радостью. Ощущением, что с ним я в безопасности. Мне нравится, что он интересуется тем, чего я хочу и к чему еще не готова. Я хочу его, хочу быть той, кто доставит ему удовольствие, и это со мной впервые. Вот только в голове все еще что-то мешает.

– Я не… я никогда не делала минет, – робко признаюсь я, сглатывая. – Я не знаю, как правильно.

Его глаза ошарашенно распахиваются. На какое-то мгновение я успеваю испугаться, что он обвинит меня во лжи, скажет, что я его разыгрываю, или завалит меня вопросами, но вместо этого он просто большим пальцем гладит меня по щеке.

– Хочешь попробовать со мной?

Я бы хотела, чтобы он стал у меня первым. Так и должно было быть, пока тот урод все не разрушил. Моим первым, моим последним и, если я дам ему шанс, тем, кто поможет забыть все те ужасные картинки из прошлого, которые снова начали меня преследовать. Только стоит мне представить, как я опускаюсь перед ним на колени, как скручивает живот. И возвращается стыд, которым меня все еще иногда накрывает в самые уязвимые моменты.

«Дыши, Лу», – мысленно приказываю я сама себе.

– Нет.

Как бы спокойно мне ни было рядом с ним, я еще не готова. Он нежно целует меня в нос.

– Хочешь, я доведу тебя до оргазма еще раз?

Я смеюсь, несмотря на застывший в горле комок, и тут дверь распахивается. Глаза ворвавшейся женщины удивленно округляются, когда она видит нас. Она делает шаг назад, но, поколебавшись, входит, явно подумав, что двое незнакомцев не стоят того, чтобы описаться.

– Давай вернемся за столик, – твердо говорит Лиам, нисколько не смутившись.

– Дай мне пару минут.

Бессмысленно делать вид, будто я не хочу продолжения вечера. С грациозностью полубога он выходит из туалета, сунув руки в карманы, а я пытаюсь снова навести красоту. Мое возвращение он встречает такой улыбкой, на которую невозможно не ответить.

– Добрый вечер, мистер Дэвис, мы очень рады, что вы решили посетить нас сегодня. Чего желаете? – спрашивает официант.

– Мы возьмем бутылку «Крюг Кло д’Амбоннэ»[19] и два кусочка чизкейка. Моей спутнице – с карамелью, а мне – с лимоном.

– Непременно. Буду рад помочь, если понадобится что-то еще.

– Да тебя все знают, – насмешливо говорю я, кладя салфетку на колени.

– Это мой ресторан.

Он говорит это так буднично, будто сообщает, что завтра пойдет дождь, и мне не удается скрыть удивления и гордости за то, как многого он добился.

– Ты владеешь чем-то еще?

– Ты самый любопытный человек из всех, кого я знаю.

– Спасибо.

– Ты всегда все воспринимаешь как комплимент, – замечает он.

– Потому что знаю, что ты никогда не оскорбил бы меня.

– Только если попросишь.

Я краснею, услышав в его словах явный намек.

– Можешь задавать мне любые вопросы, Луна, – бросает он, возвращая нас к теме разговора. – Я даже буду щедр и отвечу на пять из них.

– Вау. И такая щедрость не встанет тебе поперек горла? Почему пять?

– Мне нравятся нечетные числа, – говорит он, опуская взгляд на мой нос.

– Пять вопросов за весь вечер? – уточняю я, чтобы уйти от его пристального взгляда.

– Да, поэтому выбирай их с умом. И конечно, я имею право на то же самое.

– Хорошо. Что ты сделал, чтобы Кельвин ушел?

Он щурится.

– Уверена, что хочешь потратить вопрос на него?

Нет, конечно. Я раздумываю над более личным вопросом. Вопросом, который заставил бы его открыться мне. Вопросом, который уже давно жжет губы.

– Почему ты сделал татуировку с нашим символом у себя на запястье?

Его взгляд теряет сразу с десяток градусов тепла.

– Это уже второй глупый вопрос, Луна, – недовольно качает он головой.

– Что? Почему?

Официант выносит бутылку шампанского за три с половиной тысячи долларов и десерты. Не чувствуя повисшего за нашим столиком напряжения, он невыносимо медленно наполняет фужеры.

– За этот вечер, – предлагает Лиам, и мы чокаемся.

Раздается легкое «дзынь», и я смачиваю губы этим неприлично дорогим шампанским, что кажется, будто пузырьки превращаются в золото у меня на языке. Когда они фейерверками взрываются во рту, с губ срывается стон. И все это время взгляд Лиама остается прикованным к ним, будто ему не терпится снова попробовать их на вкус.

– Это глупый вопрос, потому что ты уже знаешь ответ, – продолжает он, ставя фужер на стол. – Я никогда не скрывал того, что к тебе чувствую. С того момента, как мы наконец признались друг другу в любви, я всегда был с тобой откровенен. Я сходил по тебе с ума и знаю, что на каком-то этапе тоже занимал все твои мысли. Сама знаешь, что я готов был целовать землю, по которой ты ходила. В какой-то момент это даже стало походить на одержимость. Я так боготворил тебя, что чуть ли не считал тебя неземным созданием. Мы оба знаем, что не случись всей этой драмы, мы бы до сих пор были вместе. И я бы, наверное, сейчас просил твоей руки с самым огромным в мире бриллиантом, просто чтобы на весь мир закричать, что ты моя, и отпугнуть всех тех придурков, которые попытались бы отбить тебя у меня. Я бы сделал тебя самой счастливой женщиной на земле, потому что ты, черт побери, этого заслуживаешь, и гордился бы тем, что ты выбрала меня. Мы купили бы лофт в Трайбеке и домик на Багамах, чтобы ты наконец смогла поплавать со свинками. Мы бы путешествовали, обсуждали все на свете и по приколу собачились, как в детстве. Я бы занялся с тобой любовью во всех уголках земного шара, от Санторини до Бангкока. И на планете не осталось бы мест, где ты бы не испытала оргазма, Луна. Ты бы выносила моих детей, потому что я ни в чем не мог бы тебе отказать, а я знаю, что ты всегда хотела большую семью, которой у тебя не было. Чарли стала бы лучшей тетей на свете, моя мать старалась бы изо всех сил, а из твоего отца и так вышел бы славный чокнутый дед. Так что да, это глупый вопрос, ведь ты и сама прекрасно знаешь, почему я это сделал. Потому что, несмотря на всю злобу, я любил тебя до безумия. Ты была моей лучшей подругой. И мне хотелось сохранить хоть кусочек тебя, кусочек нас, чтобы помнить о той поре, когда я был безбожно счастлив, и не забывать о том, что я потерял.

И после этих слов, не замечая, что мое сердце остановилось, Лиам как ни в чем не бывало делает глоток шампанского. Я закрываю глаза, чтобы сдержать слезы, уже намочившие ресницы. Он в деталях расписал ту нашу совместную жизнь, которую я себе представляла далекими вечерами, когда тоска по нему становилась невыносимой. Опускаю голову, чтобы не смотреть ему в глаза, но он, перегнувшись через столик, двумя пальцами приподнимает мой подбородок.

– Смотри на меня. Никогда не опускай глаз передо мной.

Я задерживаю дыхание, борясь с желанием закричать, что все это еще может у нас быть, если только мы сможем простить друг другу ошибки, которые совершили, будучи подростками. А потом в животе вновь появляется неприятная тяжесть. Его жалость меня убьет. Поэтому я только грустно улыбаюсь, и мы несколько долгих минут просто молча смотрим друг на друга.

– Я не прав, Луна?

– Это вопрос? – отшучиваюсь я, проглатывая комок в горле.

Он закусывает губу, чтобы скрыть улыбку.

– Ты продолжишь с ним видеться?

– Это уже второй вопрос, – напоминаю я ему.

– Я умею считать.

Закатываю глаза.

– Думаю, нет, – отвечаю я.

Лиам кивает и отламывает вилкой кусочек чизкейка, пока мой так и стоит нетронутым.

– Ты был с какой-то девушкой эти три дня?

– Это вопрос?

Теперь уже он принимается меня дразнить.

– Нет. Чистое любопытство.

Это нелепое отрицание вырывает у него короткий смешок.

– Ревность – тот цвет, который тебе к лицу.

– Цвет твоей крови очень подойдет к цвету твоих глаз, – парирую я.

– Обожаю, когда ты мне угрожаешь.

– Неудивительно, ты же псих.

– Мне больше нравится слово «оригинал». Сними трусики.

– Что?

– Ты все прекрасно поняла. Не оскорбляй меня, делая вид, будто тебе не нравятся наши игры. Снимай, – приказывает он.

В изумрудных радужках горит огонь животного желания, по которому мне становится ясно, что, не будь мы сейчас в общественном месте, я уже кончала бы во второй раз. Его взгляд давит, заставляя мое сердце биться быстрее. Другие посетители вокруг нас продолжают наслаждаться ужином, не подозревая о том, какая буря разыгрывается во мне.

Вступаю в игру и, глядя прямо на него, незаметно спускаю по бедрам белые трусики. Сжав кружево в кулак, вытягиваю руку над столом. Он забирает их у меня и прячет в карман. В его глазах вспыхивает похоть, и я внутренне содрогаюсь.

– Черт, обожаю, когда ты краснеешь, – шепчет он.

Дрожащей рукой поправляю волосы, и он пристально следит за каждым движением моих пальцев.

– С чьим именем на губах ты кончила несколько минут назад? – спрашивает он, прекрасно зная ответ.

– С твоим.

– Правильно. Вспомни об этом в следующий раз, когда захочешь потратить время на того мальчишку.

Эти слова так меня возбуждают, что я боюсь оставить после себя на стуле мокрое пятно.

– Что ты собираешься с ними сделать?

– Как настоящий псих, – улыбается он уголком рта, – сложу их в специальную коробочку.

– Я тебя ненавижу.

– Мы с тобой уже выяснили, что это взаимно.

Между нами воцаряется тишина. Он улыбается. Я улыбаюсь в ответ. И, как это часто бывало, мир за пределами нашего столика перестает существовать. Резко возвращаюсь в реальность, когда он опускает голову, чтобы взглянуть на часы.

– Пойдем. Морган отвезет тебя домой.

Он начинает вставать, и меня охватывает легкая паника. Хватаю его за предплечье, чтобы он наклонился к моему лицу.

– Верни мне белье, – шепчу я ему на ухо.

– С чего бы?

– Я боюсь, что… мое возбуждение потечет по ногам.

Поверить не могу, что сказала это вслух. Но вместо того чтобы сжалиться надо мной, этот мерзавец наслаждается румянцем на моих щеках.

– В следующий раз по твоим красивым ножкам потечет уже мое возбуждение, Луна. А теперь вставай.

– Лиам…

– Вставай, Луна.

Голова отказывается работать, поэтому я просто делаю то, что он говорит, наслаждаясь каждой секундой. И он об этом знает. Ненавижу его за это. Положив руку на мою поясницу, он ведет меня к выходу и забирает ключи от машины у парковщика.

– Тебе лучше пожить у Маттео еще немного.

– Лиам, поиски Маттео показали, что это просто глупый розыгрыш. Расслабься.

Ложь обжигает мне язык, и Лиам качает головой то ли с грустью, то ли с разочарованием.

– Я хочу вернуться к себе и увидеться с Камиллой.

Он резко разворачивает меня лицом к себе и двумя пальцами свободной руки приподнимает мой подбородок, чтобы я смотрела на него.

– Я не знаю, люблю или ненавижу твое немыслимое упрямство.

– Ты его обожаешь.

Зеленые глаза купают в ласке каждый сантиметр моего лица.

– Я хочу, чтобы сегодня ты слушалась меня беспрекословно. Морган отвезет тебя домой, – говорит он, кивком указывая на внедорожник, припаркованный в нескольких метрах от входа в ресторан. – У тебя будет тридцать минут на то, чтобы принять душ, переодеться и надеть удобную обувь.

Не успеваю я ответить, как он разворачивается и уходит, оставив на подбородке теплый след своих пальцев.

Через двадцать пять минут я стою в джинсах-бойфрендах, кроп-топе, пиджаке и лаковых дерби черного цвета, не забыв собрать вьющиеся волосы в высокий хвост, просто чтобы продолжить сводить его с ума. Как по графику, на телефон приходит сообщение.

Вот это романтика. На мгновение задумываюсь, не потомить ли мне его еще, просто чтобы побесить, но отбрасываю эту идею, потому что мне не терпится узнать, куда мы поедем. Хватаю ключи, сумочку на цепочке и влетаю в лифт, уже оттуда отправляя Кэм сообщение с предупреждением о том, что вернусь поздно. Убираю телефон, не дожидаясь ответа, потому что сегодня вечером она работает над репортажем. Выйдя на улицу, осматриваюсь, но нигде не вижу его машины. И тут мое внимание привлекает рычание мотора. Я вздрагиваю и настораживаюсь. Слева, повернув голову в шлеме, на меня смотрит мотоциклист, и я начинаю нервничать. От страха перехватывает горло. После того случая ощущение пристального взгляда на коже и странные звонки прекратились так резко, что теперь я не уверена, не выдумала ли я их. Но, несмотря на это, не теряю бдительности. Я уже поняла, что этот психопат не явится лично, что ему по душе скорее психологическое давление, но этим вечером интуицию заглушает страх. Крепче вцепившись в сумочку, делаю шаг назад, чтобы вернуться и подождать Лиама в подъезде, но тут водитель мотоцикла подзывает меня моргнувшей фарой. Через пару секунд еще раз.

Я выхожу из ступора и, игнорируя вспотевшие ладони и неприятный узел в животе, направляюсь к мотоциклу. Когда за визором шлема мои глаза различают любимые черты, страх превращается в эйфорию, которую я прячу за нахмуренными бровями.

– Садись, – доносится его низкий голос.

Я скрещиваю руки на груди.

– Вежливо попроси.

Лиам снимает шлем и кладет его между ног. А я жадно и зачарованно слежу за тем, как он рукой поправляет обрамляющие лицо темные пряди. Он тоже переоделся в более удобные вещи: рваные черные джинсы и кожаную куртку.

– Ваша милость, не соблаговолите ли вы оказать мне честь опустить задницу на этот мотоцикл?

Черт, как же ему идет эта язвительная улыбка. Я делаю вид, что раздумываю, приложив указательный палец к подбородку.

– Нет, прошу меня извинить! Ни в коем случае я не коснусь своей пятой точкой этого гроба на колесиках.

– Во-первых, – рычит он, за руку притягивая меня ближе, – мотоциклы не летают. А во-вторых, я прекрасно вожу.

Он протягивает мне второй шлем.

– И что я должна с этим сделать?

– Пробудить внутреннего Железного Человека, – отвечает он, явно гордясь шуткой.

– Ты перед ужином клоуна вместо протеинового батончика заточил?

Протягиваю шлем обратно, и он смотрит на меня так, будто я смертельно его оскорбила.

– Луна, садись, или мы опоздаем.

– Мне страшно! Доволен?

Он хрюкает от смеха, когда я бью его кулаком в плечо.

– Я поеду медленно и осторожно, – добавляет он серьезно.

– Куда мы поедем?

– Это сюрприз. Тебе понравится, вот увидишь.

Сердце пропускает удар. Нет, тысячу ударов, когда я понимаю – он заморочился, чтобы организовать что-то, что мне понравится. Все будет хорошо, Луна. Вы же были друзьями когда-то. Вторые шансы существуют. Так что перестань капать на него слюной, как на кусок мяса, и просто кивни.

– Хорошо, я сяду. Только не убивай меня.

– И с кем я буду ругаться, если ты умрешь?

– Это ты так хочешь сказать, что будешь скучать, если меня не станет?

Выгибаю бровь, а он закатывает глаза.

– Перестань додумывать за меня, женщина. Прижмись ко мне и наклоняйся вместе со мной, иначе рухнем.

Глупая улыбка сползает с моего лица.

– Вот увидишь, – смеется он, – один раз попробуешь и потом жить без этого не сможешь. Ну что, готова?