Когда мы были осколками

Глава 28. Лиам

♪ Revolution – UNSECRET

И минуты не проходит, как демоненок начинает ворчать из-за того, что я заставил ее закрыть глаза. Она что, считает, что я способен заставить ее вслепую переходить дорогу? В другой ситуации это могло бы меня задеть, но после сегодняшнего утра желание толкнуть ее под колеса такси кануло в пустоту. Ее пальцы так сильно впиваются мне в бицепсы, что на коже остаются царапины от ногтей.

– Вот теперь можешь открывать.

С силой протерев глаза, Луна озадаченно поднимает на меня взгляд.

– Комната ярости? Это еще что такое?

– Место, где воплощаются самые смелые желания, – шепчу я ей на ухо. – А именно – желание все разнести.

– Место, где можно все ломать? – восторженно вскрикивает она.

– Ага.

Она начинает скакать от радости, повизгивая, как умирающий грызун.

– Это же именно то, что мне нужно!

Знаю, радость моя.

Нас встречает невысокий лысый мужик лет тридцати.

– Все просто. Сюда приходят ломать вещи, которые окружают нас в быту – компы, посуду, мониторы, – чисто чтобы побеситься, сбросить напряжение после рабочего дня, выместить боль разбитого сердца, короче, выплеснуть весь свой гнев. Вы имеете полное право и даже обязаны вообще все тут разгромить, – говорит он с улыбкой всех работников сферы обслуживания.

♪ Луна аж дрожит от нетерпения. Администратор отводит нас в комнату, где мы надеваем комбинезоны, обувь с усиленным носком, перчатки, а также защиту на голени и грудь, чтобы нас не посекло разлетающимися осколками. Я хватаю лом, а Луна берет бейсбольную биту.

С экрана телефона выбираем обстановку комнаты – стол с разной посудой. Нам предстоит разбить тарелки, бокалы и пустые бутылки из-под спиртных напитков.

– Готова?

Она несколько раз подпрыгивает на месте, как боксерша перед боем, и бьет по стоявшим на полке винным бокалам. Комнату наполняет звон бьющегося стекла. От ее довольного стона так и веет легкостью.

– Господи, как же хорошо.

В маске видны только ее глаза, но по голосу слышно, что она улыбается.

– Давай, – подбадривает она меня. – Попробуй – и сам увидишь.

Мой лом влетает в экран телевизора, и чувство глубочайшего удовлетворения отправляет меня в нирвану. Несмотря на жестокость ударов, с которой мы крушим все вокруг, есть что-то завораживающее в том, чтобы смотреть, как предметы быта разлетаются на куски. Я подхожу к компьютеру и вымещаю на нем накопившееся за несколько недель раздражение. Мышцы напряжены, дыхание сбивается, но никогда еще я не чувствовал себя лучше. Луна выплескивает гнев на рамки с фотографиями, на книжный шкаф… С криком опускает биту на все, что попадается под руку. Так яростно наносит удары направо и налево, что я останавливаюсь и начинаю наблюдать за ней. Моя дьяволица бесчинствует, задыхаясь. Выкладывается на все сто. Отхожу в сторону, чтобы дать ей дорогу.

– Отпусти себя, крошка Луна.

От яростного вопля, который вырывается у нее из груди, у меня на затылке волосы встают дыбом.

– Я ее ненавижу! – орет Луна, разбивая битой бутылку виски. – За что она меня так невзлюбила?

Фужеры для шампанского.

– Почему этот ребенок, а не я? – бушует она.

Стопка тарелок, влетев в стену, разбивается на тысячу осколков.

– Как можно бросить собственную дочь?

Гневный рев превращается во всхлипы, когда Луна с тяжелым дыханием выпускает биту из рук. Наше занятие вымотало ее. Она поворачивается ко мне, и я замечаю дрожащие плечи и покрасневшие от слез серые глаза. Ее горе будит во мне злобу, и тогда уже я хватаю лом, чтобы дать волю чувствам. Злость и адреналин, смешавшись, текут по венам, и я вымещаю на собранном в комнате барахле всю ту боль, которую чувствую, вспоминая о своем детстве, родителях, Майке, Чарли и Луне.

– Вот бы мой отец любил нас так сильно, чтобы остаться! – взрываюсь я и в припадке бешенства надвое разламываю стул.

Я не узнаю собственный голос. Он какой-то пронзительный. Ломающийся. Мне больно. Так больно, что хочется содрать с себя кожу.

– Было бы лучше, если бы моя мать умерла! – кричит Луна и яростно швыряет телевизор экраном в стену.

– Я злюсь на мать за то, что она осталась с этим ублюдком-отчимом! – рявкаю я и со звериным рычанием переворачиваю стол.

– Злюсь на себя за то, что не смог уберечь Чарли! – продолжаю я.

Ком в горле горит огнем, пока я рушу все, на что падает взгляд. Под невыносимым грузом сожалений слетаю с катушек. Слышу лишь бешеный пульс и оглушительный грохот, с которым все падает и разбивается. Луна замирает на месте и не сводит с меня глаз.

– Злюсь на себя за то, что бросил тебя! – ору я и бью кулаком в стену.

Она подпрыгивает, не понимая, что я говорю о ней. Злюсь на себя за то, что уехал, не выслушав ее. Что боль и ненависть так застили мне глаза. Я же с ума по ней сходил, черт возьми. Только с Луной мне хотелось жить. Каждый удар моего сердца посвящался ей. Девушке, которая была лучшей частью меня.

В груди разливается лава, сердце обливается кровью. Я так часто хотел поставить его на паузу. Забыть о нем. Оставить эту любовь в прошлом, чтобы боль прекратилась. Но это оказалось невозможно. Она проникла в каждую клеточку тела.

Луна осторожно кладет руку мне на предплечье, и я возвращаюсь в реальность. Мы оба часто дышим, пытаясь не захлебнуться старыми обидами. Эмоции берут верх, и я срываю с нас маски и перчатки, чтобы поцеловать ее. Поцеловать как в первый раз. Наши губы сталкиваются, и становится не разобрать, чьи слезы делают их вкус соленым. Она забрасывает руки мне на шею, и я, приподняв за бедра, прижимаю ее к ближайшей стене. Этот поцелуй ни с чем не сравнить. Он торопливый, страстный, полный отчаяния. Мы пытаемся сбросить оковы горя и заменить его новыми воспоминаниями. Даже сквозь ткань комбинезонов я чувствую, как колотится сердце у нее в груди. Она яростно набрасывается на мой язык, вырывая стон. Беспорядок вокруг прекрасно отражает царствующий в нас хаос. Рассудок снова проигрывает сердцу, и я позволяю урагану «Луна» поглотить себя.

– Мы совершаем ошибку, – стонет она.

– Знаю, но это так приятно.

И это еще слабо сказано. Не просто приятно, это умопомрачительно.

– Для этого есть другие места, – раздается вдруг из динамиков шипящий голос. – Вы можете оставить свои пожелания в ящике для сбора идей и предложений у ресепшена, и мы подумаем над тем, чтобы в будущем добавить в комнату пару кроватей.

Придя в ужас от того, что нас застукали, мы начинаем смеяться. Щеки Луны горят, а губы припухли после поцелуя. Но мое внимание привлекают глаза. Из них исчезла вся грусть. Она похожа на ту Луну, которая много лет назад заставляла меня улыбаться и забывать обо всех проблемах. Может быть, сегодня я для нее тоже Лиам из прошлого – друг и надежное плечо. И эта мысль греет мне душу.

Не выпуская ее из объятий, целую в переносицу и спрашиваю:

– Хочешь, в «Макдоналдс» заедем?

Она смеется хрипло то ли как старушка, то ли как ведьма, а потом кивает.