Лишь одна музыка

7.15

Я все-таки иду в мой банк. Излагаю свое дело. У меня просят документы и доказательства. Я возвращаюсь через два дня.

Встречаюсь с бодрым молодым человеком, в словаре которого формы первого лица единственного числа отсутствуют в принципе. Он пожимает мою твердую руку. Пожалуйста, садитесь. Мы не верим в разговоры у стойки. Кофе? Да, и сахар, пожалуйста, потому как все три ипостаси заключены в этой благословенной чашке: растительные бобы, животное молоко, минеральная ложка. Я гадаю на моей кофейной гуще и на оттенках радужки его дружелюбного, безжалостного глаза. Я узнаю от него, что банк рассмотрел мою проблему. Банк признателен за мою верность. Банк отмечает тот факт, что я никогда не был в минусе. Банк ценит меня в качестве клиента. Банк мне не поможет.

Почему? Почему? Разве это не инструмент моей профессии? Вы не находите мое слово и мою кредитную историю достаточно хорошими?

Мистер Мортон — кажется, так его зовут — объясняет, что мой доход низок. Мой доход нестабилен. Я не связан ни с каким учреждением. Я даже не постоянный оркестрант «Камерата Англика». Я внештатный сотрудник, которого зовут тогда, когда нужно. Моя выплата займа на квартиру слишком высока. Банк считает, что комбинация моих существующих выплат и предполагаемых выплат по займу на достаточно дорогой инструмент оставит меня с очень небольшой суммой на жизнь. Банк в основном печется о моих интересах.

Но ведь мой интерес заключается в выплате того займа, который я от вас получу.

Кто-нибудь будет за вас отвечать, если вы будете опаздывать с выплатой? Ну, мистер Холм, нам очень жаль, но наши правила...

То есть тогда все? Я не смогу ее держать, видеть, слышать? Даже мысль об этом невыносима, мистер Мортон. Эта скрипка была у меня, сколько я себя помню.

Нортон.

Мне очень жаль. Очень жаль. Формуляры сами смялись в моих руках.

Пожалуйста, мистер Холм, не нервничайте; давайте посмотрим на ваши активы. Может быть, вы рассмотрите продажу вашей квартиры? Банк имеет соглашение с компанией по продаже жилища. Банк будет счастлив помочь.

Мне нужно окно. Где окно?

Банк должен вас предупредить, однако, что ваш капитал незначителен, что рынок недвижимости переменчив и что есть, как вы наверняка знаете, определенные расходы и комиссионные платы.

Что же мне тогда делать? Какое еще может быть решение? Или это ошибка компьютера? Или главного офиса? Почему в офисе менеджера нет окна? Это у них так принято? Почему эта вещь из дерева должна меня уничтожить?

Скрипичный мастер мне склонирует клон из деревьев одновременно твердых и мягких; он их покроет смолами, привезенными венецианскими кораблями: сандараком, даммарой, мастикой, канифолью. Он натянет струны из жил животных. Три столетия пота и слез прольются в нее раствором, год за день, три сотни лет музыки будут петь из ее змееподобных уст, она опять будет моей; уникальное будет продублировано.

Или я могу ходить на аукционы с Пирсом и вытягивать руку с нетерпеливыми пальцами — я хочу ту, или ту, или ту.

Но я хочу мой Тонони, который слишком дорог для меня. Со всем, что я могу продать, выпросить и занять, никогда мне до него не дотянуться.