Неистовые. Из огня да в полымя

Глава 70

Завтра (день Х)

— Стефани, выглядишь сногсшибательно! — Феликс направляет на меня объектив и, взглянув подбитым глазом поверх камеры, строго приказывает: — Только смени эту растерянную улыбку на уверенную и ослепительную.

— Как у меня! — хищно скалится Кончита и напоминает Феликсу: — Дорогой, надень, пожалуйста очки. Почему они у тебя снова на лбу?

Сегодняшняя фотовыставка не совсем традиционная, поскольку включает в себя снимки различных стилей и тематики. Но мы объединили фотографии в несколько жанровых блоков, для каждого из которых предназначена своя стена. Справа от меня мой чёрно-белый «Летний дождь», слева — влюблённые белые «Голуби» на фоне чистого лазурного неба. А прямо по курсу «Гроза» — мрачная и тревожная, как моё настроение.

— Стеф, улыбайся! — шипит Кончита, увлекая меня вглубь зала, чтобы познакомить с очередной важной персоной.

Теперь мне даже странно, что я с таким трепетным волнением ждала этот день, потому что сейчас от моих прежних эмоций даже следа не осталось. Я вежливо улыбаюсь, знакомлюсь и даже поддерживаю светскую болтовню, но все мои мысли и желания слишком далеки от этого места.

Сегодня утром Генка прислал сообщение: «Удачи, мой нежный Ангел!». Однако ни мой ответ, ни звонок не дошли до адресата. Попытка разговорить Феликса тоже не увенчалась успехом — он сказал: «Не сейчас, Стефани» и сбежал от меня. Я даже позвонила Диане и, к моему удивлению, она ответила. На звонок ответила, а на мои вопросы — нет, и, сославшись на занятость, попросила перезвонить ей вечером.

А мне кажется, что до вечера я сойду с ума.

— Ты только посмотри на неё, — бормочет Кончита, не теряя улыбки, и стреляет глазами в очередную гостью. — Эта дура себя в зеркале видела? Смотри, к нам прётся. Пф, вырядилась, как шлюха! — и уже елейным голоском подошедшей «шлюхе»: — Эл, дорогая, платье — просто бомба!

Я в шоке!

Очередной жертвой становится экс-супруга отставного футболиста:

— О, Боже! Что у этой идиотки на голове? Стеф, ты только взгляни на её губы цвета скисшей клубники! — и тут же владелице тех самых губ: — Долорес, шикарно выглядишь. Кстати, тебе очень идёт эта помада.

Когда же это закончится?!

Иногда я поглядываю на Феликса — он весел и общителен, а его лихой вид, кажется, не смущает ни посетителей, ни его самого.

Всем вокруг хорошо, а мне обидно и горько. Даже новость о покупке моих «Голубей» и «Грозы» прошла по касательной, не найдя в душе отклика.

— Стефани! — голос Кончиты заставляет меня вернуться к реальности. — Девочка моя, о чём ты задумалась? Ты слышишь, Ана просит тебя помочь с оформлением её нового ресторана.

— К-конечно, с радостью, — я улыбаюсь этой самой Ане, а Кончита спешит оправдать мою рассеянность:

— Бедняжка сегодня сама не своя из-за этой выставки. Но мы можем встретиться завтра и обговорить все детали.

И когда Ана отчаливает, ей в спину летит тихое и язвительное:

— Святая Мария, какой ей ресторан с такой жирной задницей? Ты, кстати, знаешь, кто это?..

Но я не успеваю ни спросить, ни ответить…

— А этот чёрт что здесь делает? — шипит Кончита.

Её ноздри подрагивают, как у возбуждённой лошади, а глаза сощурены. Проследив за её взглядом, я задаюсь тем же вопросом: «Что делает здесь этот чёрт?»

Высокий, стройный, роскошно-небрежный и вызывающе красивый, ОН мгновенно притягивает к себе взгляды окружающих. А Феликс радостно хлопает ЕГО по плечу и улыбается так, будто уже продал все экспонаты. И кивает в нашу сторону.

— Терпеть не могу этого мальчишку, — шепчет Кончита и взвывает с досадой: — Зачем он идёт к нам?

— Буэнос диас, милые леди! Прекрасно выглядите! — Реми скользит беглым взглядом по натянуто улыбающейся Кончите и переключает внимание на меня: — Стефани, тебя можно поздравить?

— Да, уже можешь п-поздравлять.

— Думаю, лучше наедине, — он препохабно подмигивает и обращается к Кончите: — Сеньора, Вы позволите ненадолго украсть Вашу компаньонку?

Но сеньора только рада ускользнуть от внимания Реми, что она с облегчением и делает.

— Стефани, а где же твой Гена? — Реми картинно озирается по сторонам. — Что-то я не заметил его среди гостей. Разве он сейчас не должен быть рядом со своей любимой девушкой?

— Ты что-то знаешь, да? — я вглядываюсь в тёмные, почти чёрные глаза и замираю в ожидании.

— А это смотря что ты хочешь услышать. Я ведь много чего знаю. Например, знаю, что твой костолом тебе не подходит. Особенно теперь.

— Теперь?.. А что теперь, Реми?

— Теперь вы ещё дальше друг от друга. Ты на пути к успеху… молодая, красивая, талантливая…

— Ты ведь знаешь, где Гена? — с раздражением я прерываю панегирики в мою честь. — Вы же должны были вместе п-прилететь.

— Но, как видишь, я без него. Для меня было важно поддержать друга, а Гена выбрал работу. Но это нормально, ты ведь тоже предпочитаешь находиться здесь, правда? Любовь приходит и уходит, а работа — это наш хлеб.

Мне хочется послать его очень грубо — выплеснуть всё, что накопилось на языке, в самодовольную смазливую рожу, не зря же я вчера вечером пополнила свой лексикон. Но я до сих пор не узнала главного.

— Реми, с Геной всё в п-порядке?

— Девочка, да зачем тебе этот охранник? Денег у него немного и здоровья мало.

— А… а что с его здоровьем?

— Спокойно, Стефани, без нервов. Хотя бы начать с того, что твой парень хромой. Это сейчас он ещё молодой и худо-бедно справляется, а лет через двадцать без костыля уже не обойдётся. И к тому же он далеко не красавец, а ты же у нас прелесть…

— Зато ты редкостный ур-род!

— Серьёзно? — он ухмыляется. — А мне говорили, что я красавчик. Неужто обманывали?

— Какой же ты… я даже не п-представляла, что люди бывают такими г-гадкими! Ты…

— Тихо, Стефани, побереги репутацию, ты привлекаешь слишком много внимания.

— Да п-плевать! Мой х-хромой, небогатый охранник всегда будет лучше и красивее тебя! Да будь он даже совсем без ног! — выпаливаю сгоряча и тут же бью себя по губам.

— А если без глаз?

— Что? — я отшатываюсь.

— Я спрашиваю, что, если твой парень останется без глаз? Такой тебе нужен? Ты готова променять вот это всё на слепого? — он, не глядя, машет рукой в сторону.

— Ты совсем п-придурок? — я отступаю ещё на шаг, но Реми больше не улыбается, а мне вдруг становится нечем дышать.

На ватных ногах я приближаюсь к Реми и, протолкнув в себя воздух, сиплю:

— Что с Генкой?

— Он ничего не видит — химический ожог глаз. Операция завтра, прогноз — пятьдесят на пятьдесят.

Наверное, целую вечность я молча смотрю в непроницаемые чёрные глаза, стараясь осознать услышанное. Всё это настолько страшно, что кажется нереальным.

Господи, что я здесь делаю?

Потеряв зрительный контакт, я срываюсь с места и отталкиваю с пути внезапную помеху. Пытаясь упорядочить лихорадочные мысли, ищу глазами Феликса — он должен помочь…

— Эй, Стефани, — догоняет меня оклик Реми. — Если ты бежишь к пострадавшему, то я могу проводить. Но, думаю, что самолётом быстрее. Наш вылет через два часа.