Страдания и Звёздный свет

Глава 17

— Отойди от нее! — прорычал Орион. — У нас был уговор, ты не можешь убить ее или…

Лавиния заставила его замолчать, окутав его рот плетью теней, и ужас заплясал по моим венам.

Я остановилась перед Лайонелом, мои руки все еще были подняты, но в них не искрилась сила, пока я отчаянно пыталась притянуть магию к краям своей кожи. Глаза монстра, причинившего всем, кого я любила, столько боли, смотрели глубоко в мои собственные, из его ноздрей шел дым, а от груди исходил жар. Он был огромным мужчиной, по крайней мере, в три раза больше меня, если учесть все его мускулы, но настоящая опасность в нем заключалась не в его массе, а в силе в его венах и безжалостной жестокости, с которой он правил.

— Она полностью под твоим контролем, Лавиния? — снова спросил Лайонел.

— Полностью, мой король. Ее магию пожирает Теневой Зверь, ее осталось совсем немного, и мое существо уже украло у нее форму Ордена. Фактически она смертная.

Лайонел усмехнулся, его улыбка заняла все мое поле зрения, дикость в ней обещала мне страдания. Я не стала доставлять ему удовольствия, пытаясь убежать, в моих глазах вспыхнуло неповиновение, когда я выдержала его взгляд.

— Хорошо, — промурлыкал он. — Смертные могут сгорать.

Я стиснула зубы, пытаясь вырвать магию из своего колодца силы, но Теневой Зверь не желал ее отпускать. Лавиния была права, я была бессильна, и у меня не было шансов защититься.

— Пусть твоя лже-королева прикажет Теневому Зверю вернуть мою магию, чтобы я могла сразиться с тобой один на один. Встреться со мной лицом к лицу, как фейри, и выясни, кто из нас действительно заслуживает трона моего отца, — потребовала я.

— Ты не знаешь, что значит быть фейри, — холодно сказал он. — Твоя мать спрятала тебя в мире смертных, и ты выросла со слабостью их рода, вросшей в твою душу. От тебя воняет их бессилием, их жалким, бессмысленным существованием, и единственное, на что ты опираешься, — это водянистая кровь линии Вега в твоих жилах. Но сила твоего отца не течет в тебе, его слияние со шлюхой-полукровкой — явное тому доказательство.

— Не смей так говорить о моей матери, — огрызнулась я.

— Я буду говорить о мусоре так, как он заслуживает того, чтобы о нем говорили. Неудачи твоего отца позволили судьбе сговориться в мою пользу. Мою. Человека истинного достоинства. Господство чистоты и настоящей силы теперь ясно для всех, и мир будет смотреть, как ты падешь, как пелена наконец спадет с их глаз, когда ты предстанешь перед ними жалким существом, которым ты являешься в свои последние мгновения.

Он поднял руку, и магия воздуха окутала меня, привязав мои руки к бокам, он поднял меня над собой и зажег подо мной огонь, который лизнул мои босые ноги. У меня не было ни магии, ни возможности сбежать. Орион кричал сквозь кляп, его страх за меня тянул меня за сердце. Я не хотела, чтобы он смотрел, как я умираю, чтобы он видел меня слабой, почти смертной сущностью, которую изгоняют из этого мира, так и не дав ей возможности сражаться. Но что я могла сделать?

Я глотала свои крики, сколько могла, но по мере того, как пламя поднималось выше, охватывая мои ноги и пробуя на вкус мою плоть, они вырвались из моих легких, заполнив всю комнату и отражаясь эхом от каждой поверхности.

Орион отчаянно боролся, пытаясь добраться до меня, но на каждую тень, сквозь которую он прорывался, Лавиния накладывала другую.

Лайонел достал из кармана свой Атлас, бросил его Лавинии, которая поймала его в воздухе и закружилась. — Запиши это для прессы. Пусть они увидят, что их король делает с предателями, пусть они увидят, что я намного больше, чем любой Феникс, который когда-либо жил.

— Они увидят лишь труса, который не может противостоять мне с моей истинной силой, — прошипела я, сдерживая крик. — Я проклята твоей королевой; это она сделала возможным для тебя встретиться со мной лицом к лицу!

Лайонел усмехнулся, огонь все жарче запылал у моих ног и вызвал новые крики из груди.

Орион яростно боролся с теневыми путами Лавинии, в отчаянии крича сквозь кляп. Мое сердце разрывалось за него, и я хотела бы провести с ним последний, мирный момент в этой жизни, но, похоже, звезды уже закончили с нами, и наша история стремительно приближалась к жестокой развязке.

Прежде чем пламя успело подняться еще выше, Лайонел махнул рукой в сторону, и меня подбросило в воздух, шлепнуло на кафельный пол, и я покатилась по нему, ударившись головой о трон.

Боль взорвалась в моем черепе, и мое зрение поплыло от удара. В нос ударил запах паленой кожи, и я с трудом поднялась, так как Теневой Зверь держал меня в напряжении, а тени Лавинии проникали так глубоко, что я не могла найти никакой собственной силы, за которую можно было бы ухватиться. Если бы я только сумела отыскать ее…

— Я так долго ждал этого момента, — прорычал Лайонел, приближаясь ко мне, в его голосе слышалось возбуждение. — Ты и твоя сестра слишком долго были раздражителями. И теперь ты станешь первой, кого сокрушит сила, намного превосходящая тебя.

— Пусть Лавиния освободит меня от зверя, — снова потребовала я. — Тогда мы узнаем, кто действительно более могущественный.

— Тихо. — Его сапог ударил меня по ребрам, и я задохнулась, едва успев прийти в себя, прежде чем он повторил это снова и снова. Кости трещали от силы его ударов, и я прикусила язык, стараясь не дать ему понять, как мне больно. Но безумный восторг в его глазах говорил о том, что он знает, и у него чуть ли не текла слюна от этого.

С каждым ударом что-то сдвигалось во мне, сила трещала в самых глубинах моих костей. Она была там всего секунду, и я ухватилась за нее, пытаясь вырвать из хватки Теневого Зверя, стиснув зубы от усилия.

Отдай ее мне!

С яростным, решительным рывком внутри меня что-то сдалось, и магия ворвалась в мои вены. Прежде чем Теневой Зверь смог снова приблизиться к ней, я выпустила ее из себя по спирали, изгнав каждую частицу ее из своего тела взрывом силы. Элемент воздуха вырвался из меня ураганом, и Лайонела отбросило через всю комнату с воплем потрясения, от которого в моей груди затрепетала надежда.

Я скрутила пальцы, поспешно отбрасывая осколки смертоносных ледяных лезвий под него, пока он падал. Я могла бы закончить это, сделать все быстро и кроваво, хотя он заслуживал гораздо большего, чем такая смерть. Но, по крайней мере, он бы умер.

В последнюю секунду он поймал себя порывом собственной воздушной силы, шипы слегка прижались к его спине. Я заставила их вырасти со всплеском ненависти, рассекающей мою грудь, но он отмахнулся от них порывом ветра, который подбросил его на ноги, и стена огня вырвалась из него и поглотила мой лед.

Я вскочила на ноги, подняла руки, вырывая еще больше магии из рук Теневого Зверя, но то немногое, что я получила, не складывалось в то, что я хотела, моя власть над ним была скользкой и шаткой, несмотря на отчаянную потребность в его сотрудничестве.

— Лавиния! — рявкнул Лайонел. — Немедленно схвати ее.

— Конечно, мой король, — промурлыкала Лавиния, делая шаг вперед и вызывая водоворот в тенях, заключенных в моем теле. — Питайся.

Из меня вырвался крик, когда Теневой Зверь начал пожирать мою магию, его зубы разрывали меня изнутри.

Я отступила назад за трон так быстро, как только могла двигаться, упала позади него и схватилась за грудь в агонии. Проклятие обрушилось на меня еще глубже, чем прежде, и темнота была всем, что я могла видеть. Я пыталась сопротивляться, но сила его была невообразимой.

Я должна была взять себя в руки. Это был мой шанс покончить с монстрами в этой комнате, и я не могла упустить его. Пожалуйста, звезды, дайте мне еще один гребаный шанс, если не больше.

Я не была уверена, схожу ли я с ума от темной силы, которая держала меня в своей хватке, но я почувствовала, как что-то сдвинулось там, где моя рука упиралась в спинку трона, и моя рука скользнула в маленькую, скрытую нишу. Мои пальцы коснулись холодного, гравированного металла, и я перевернула его в своей ладони, поняв, что это был маленький нож, спрятанный там неизвестно сколько времени каким-то незнакомцем, чей выбор, возможно, стал моим спасением. Рукоятка была сделана в виде двух серебряных крыльев, обвивающих пунцовый гранатовый камень.

Я быстро сжала рукоять, притянув нож к себе, как раз в тот момент, когда Лайонел обогнул трон и с отвращением посмотрел на меня.

Мои конечности были тяжелыми, и я чувствовала себя ужасно, несомненно смертной, когда Теневой Зверь закончил свой пир, а я осталась пыхтеть под взглядом лже-короля.

— Все готово? — спросил он Лавинию, не отрывая от меня взгляда.

— Она больше не будет сопротивляться, — пообещала она.

— Засранец не-фейри, — прохрипела я.

— Нет ничего постыдного в том, чтобы использовать чужую силу как свою собственную. — Лайонел потянулся вниз, его пальцы запутались в моих волосах и дернули так, что я была вынуждена поднять на него взгляд.

Я держала нож спрятанным на внутренней стороне запястья, пока он наклонялся надо мной, чувствуя воздушный щит, который плотно прилегал к его коже и блокировал любую мою физическую атаку.

— Если ты такой большой и сильный, то почему ты все еще держишь щит против меня? Я ведь всего лишь смертная, попавшая в лапы твоей теневой суки, верно? Ты, должно быть, чертовски боишься меня, если даже сейчас не можешь ослабить свою защиту, — передразнила я его, и его хватка на моих волосах усилилась, когда он с ослепительной силой ударил меня затылком о трон, отчего у меня зарябило в глазах и зазвенело в ушах.

— Ты меньше, чем смертная; ты — ничто, — он толкнул меня на пол, заставив прижаться щекой к кафелю, его вес давил на плечи. Он наклонился ближе, шепча жестокие слова мне на ухо. — Твоя мать была иностранной шлюхой, а твой отец — слабоумным фейри, который стал великим только благодаря мне. И я убил их обоих. Я видел, как сила уходила из их конечностей, как их магия истощалась нимфами, которых я привел к их дверям. Я всегда был истинной силой в этом дворце, и теперь мир тоже это знает. Я сокрушу тебя, как сокрушил их, а потом я выслежу твою сестру и уничтожу последнюю из рода Вега.

Я закричала от боли, прорвавшейся по моей щеке, от огня, вспыхнувшего под его ладонью, и от его колоссального давления на мой череп.

— Хватит, папочка, — позвала Лавиния. — Ты повеселился.

Она бросила в нашу сторону плеть теней, чтобы удержать его, но Лайонел поднял вокруг себя стену воздуха, и ее темная сила замерла на месте. Его глаза вспыхнули нефритово-зеленым цветом, и он оскалил зубы, с ухмылкой опуская воздушный щит, прижавшийся к его коже. — Я ничего не боюсь. И меньше всего — бессильной девушки, в которой не осталось ни капли борьбы.

— Лучше я буду бессильной девушкой, чем одиноким мужчиной в пустом дворце. Я сражалась в этой войне ради будущего, которое я смогу разделить со всеми, кого люблю. Если ты победишь, у тебя не будет ничего и никого. Даже если я умру, в загробном мире меня будут ждать люди, а кто есть у тебя?

— Мне никто не нужен, когда у меня есть вся власть и золото в мире, — насмехался он, словно он был чертовски удачлив, а я была всего лишь невежественным ребенком.

— Ты пустышка, потому что никогда не чувствовал любви, — шипела я.

— Мне не нужна любовь, — насмехался он. — Каталина узнала цену любви, когда предложила ее какому-то подонку-роялисту. И они вдвоем заплатили высшую цену, когда я вырвал их из этого мира в крови и славе.

Боль пронзила мою грудь от его слов, от осознания того, что он убил их в бою. — Ты глупец, если насмехаешься над любовью. Это единственное, что может заполнить пустоту в тебе. Ты пытаешься заполнить это пространство всеми богатствами и контролем, которыми можешь обладать, но этого никогда не будет достаточно. Только семья способна на это. И ты отбросил свою. Я люблю твоих сыновей, и я люблю Каталину; они — величайшие сокровища, которые у тебя когда-либо были, и ты их потерял. Хвала звездам, потому что они спаслись от монстра, который пытался подчинить их своей воле. Они вырвали все частички тебя, которые остались в них. Теперь они свободны от тебя. Мертвые или живые. Они чертовски свободны. И ты никогда не сможешь отнять это у них. Так что живи своей пустой жизнью и наслаждайся своей пустой смертью. По крайней мере, где бы я ни оказалась, там меня будут ждать теплые объятия.

— Звезды предложат мне золотой трон среди них, когда я покину этот мир, — прорычал он.

— Я бы предпочла любовь любому трону, — вздохнула я, давление в голове причиняло мне невыносимую боль.

— И именно поэтому я правлю миром, а ты — нет.

— Одним королевством, а не всем миром, — напомнила я ему, и гневное рычание покинуло его.

Он отнял руку от моего лица, поднял ее и свернул в кулак, готовясь обрушить его на мой череп, огонь охватил костяшки пальцев, а сила воздуха завихрилась вокруг них. Я знала, что не переживу эту атаку, в его глазах, ясных как день, сверкала окончательность моей смерти.

Орион взывал ко мне сквозь кляп, его любовь и страх за меня прорывались сквозь воздух, придавая мне силы, необходимые для последнего акта.

Несмотря на боль, рикошетом отдающуюся в моем теле, я смогла двигаться. И я должна была двигаться быстро. Я поднялась на колени и бросилась на Лайонела с криком чистейшей ненависти, рвущимся с моих губ.

Клинок был готов в моей руке, предназначенный для его глаза, одного верного, яростного удара было достаточно, чтобы прикончить его, если бы я вогнал его достаточно глубоко.

Лайонел в тревоге отпрянул назад, и мой прицел сбился, вместо этого лезвие вонзилось в мясистую плоть его горла. На его лице отразился шок, и я погрузила лезвие еще глубже, вложив в него всю свою силу и прорезав кожу и хрящи в попытке перерезать жизненно важную артерию.

Его магия ударила в меня, и яростный ветер послал меня в полет к задней части комнаты, где я ударилась о твердый пол и покатилась по нему, путаясь в конечностях.

Я врезалась в стену, раздался треск, и вся боль ушла, а вдоль позвоночника разлилось ужасное онемение.

— Блу! — крикнул Орион сквозь кляп, вырываясь из своих пут, но его снова схватили новые путы.

Я попыталась встать, но обнаружила, что не могу пошевелиться, парализованная своими травмами. Я только сумела поднять голову, чтобы посмотреть на Лайонела: он стоял на коленях у трона, вырвав нож из своей шеи и принявшись залечивать кровавую рану.

Неудача глубоко засела в моей груди, и я прокляла его, звезды и Теневого Зверя, который держал мою магию в подчинении.

— Ты здоров, мой король? — ворковала Лавиния, пока Лайонел захлебывался собственной кровью, судорожно пытаясь исправить нанесенный мной ущерб.

Когда он поднялся на ноги, нож был зажат в его руке, кровь окрасила его рубашку в красный цвет, брызги стекали повсюду, пока он шел ко мне с Драконьим рыком в груди.

Лавиния бросилась за ним, ее тени все еще терзали его воздушный щит, стараясь приблизиться к нему.

— Хватит — она моя. Ты не можешь ее убить, — приказала она, но он не слушал.

Я посмотрела на Ориона, желая, чтобы он был последним, что я увижу, когда монстр придет за мной. От боли в его глазах внутри меня все кровоточило: он боролся со своими путами и не мог освободиться.

— Я люблю тебя, — беззвучно проговорила я, и он покачал головой в полном отказе от моего прощания.

Лайонел схватил меня за волосы, поднял на ноги и прижал к своей груди, приставив нож к моему горлу. — Я насажу твою голову на шип на дворцовой стене, чтобы все видели, — прошептал он мне на ухо. — А теперь кричи для меня, пока не сможешь больше кричать.

Лезвие разрезало мою кожу, и я не могла даже сопротивляться — нанесенный им ущерб был слишком велик, чтобы смертное тело могло оправиться от него. Все было кончено, и теперь он собирался устроить злобное, кровавое зрелище из моей смерти.

Я старалась быть храброй перед лицом невообразимой боли, которую мне предстояло пережить, думая о сестре и о том, как отчаянно я хотела увидеть ее лицо в последний раз, о Габриэле и всех днях, которые были украдены у нас, и которые мы уже никогда не сможем наверстать. Я думала о Сете и дружбе, которую мы нашли вместе вопреки всему, о белом Волке, который сделал меня частью своей стаи, о Калебе и Максе, которые приняли меня в свой безопасный круг, о Ксавьере, Софии и Тайлере, которые создали свет в темноте, и обо всех тех, кто был отнят у нас слишком рано. Джеральдина, Диего… Дариус. Я надеялась увидеть их, когда Завеса расступится и позволит мне шагнуть за нее.

Наконец, мои мысли остановились на Лэнсе Орионе. Яростном, защищающем мое сердце хранителе. С ним я познала самые далекие глубины любви, испытала преданность, не сравнимую ни с чем, что я когда-либо могла себе представить, мы защищали друг друга до тех пор, пока могли.

Единственным утешением для меня было знание, что моя семья однажды найдет меня в любой форме, которую я приму за пределами этой жизни, потому что они были частью моей души.

Мой близнец была моей второй половиной.

Мой брат — моим путеводительным крылом.

Моя пара — моя связанная с душой любовь.

Я могла бы отпустить этот мир, если бы знала, что однажды мы снова будем вместе. Я просто мечтала, чтобы это случилось в этой жизни, а не в следующей.

Я ожидала смерти, но смерть не приходила. Прошло три вечных мгновения тишины, прежде чем я поняла, что Лавиния разрушила воздушный щит Лайонела, и его руки стали неподвижными под действием силы теней, удерживая его, пока нож прижимался к моей шее.

— Освободи меня! — прорычал Лайонел, и весь дворец содрогнулся от свирепого крика.

— Ты не можешь убить ее, пока она связана проклятием. Я должна выполнить свои обязательства, — прорычала Лавиния. — Ты поиграл с ней, теперь ты должен отпустить ее. Если тебе нужно убийство, в подземелье амфитеатра до сих пор есть мятежники.

— Я твой правитель, — прорычал Лайонел, его руки тряслись, цепляясь за меня, борясь с интенсивностью ее силы, но он не мог освободиться. — Ты освободишь меня сейчас же.

— Я сделаю все, что захочу. — Лавиния щелкнула пальцем, спираль тени вырвала нож из руки Лайонела и освободила меня от давления на шею.

Нож был притянут к ее боку, и она прикрепила его там, лаская оружие и требуя его для себя.

Лайонел был вынужден отпустить меня, тени оттащили его огромное тело от меня, и без его поддержки я снова рухнула на пол, сломанная, как старая кукла. Я почувствовала вкус крови во рту, но мне было все равно, потому что это лишь напоминало мне, что я все еще здесь, невероятно живая.

Я повернула голову, чтобы увидеть, как Лайонела тащат к дверям тронного зала, проклятия сыпались с его губ, когда он боролся с силой Лавинии, но не мог освободиться. — Освободи меня!

Лавиния летела за ним, петляя в воздухе вправо и влево. — Ты все еще должен мне наследника Акрукса, мой король, разве ты забыл об этом?

Прошла напряженная пауза, и когда Лайонел заговорил снова, в его голосе прозвучал страх, которого я никогда раньше не слышала. — Нет, я не забыл. В наши дни мало времени для таких… удовольствий.

Она прижала его спиной к деревянным дверям, проведя пальцем по его подбородку.

— Ты больше не играешь со мной, — сказала она, надувшись. — Ты не смотришь на меня так, как он смотрит на нее.

— Кто на кого смотрит? О чем ты говоришь? — потребовал Лайонел, хотя в его голосе была несомненная дрожь, от которой у меня заколотилось сердце. Черт возьми, неужели этот засранец Дракон боится Лавинию?

— Вампир и его Вега, — выплюнула она, ярость вылилась в ее слова. — Если ты любишь меня, то почему больше не прикасаешься ко мне?

— Мы на войне, Лавиния, — его голос смягчился до тошнотворно-умиротворяющего, его мышцы вздулись от теневых оков вокруг его рук. — У нас не было времени. А теперь, почему бы тебе не позабавиться с нашими пленниками, пока я проверю, на пути ли сюда Стелла? Она может сделать новый разлом в этих стенах, куда мятежники никогда не доберутся, что-то, что снова укрепит тебя.

На мгновение воцарилось молчание, прежде чем Лавиния ответила, и в воздухе повисло напряжение, настолько сильное, что я почувствовала его вкус. Их союз не был тем нерушимым господством, которое так старательно пытался изобразить Лайонел. Их жажда власти была единственной истинной вещью, связывающей их друг с другом, наряду с настойчивым желанием Лавинии получить то, что было обещано ей так давно. Король Акрукс и всемогущий Наследник.

Но что случится, если она потеряет веру в эти желания? Что случится, если она откроет глаза на то, как Лайонел использует ее в своих интересах? Я могла ненавидеть эту теневую суку, но в ней была одна вещь, которая могла стать ключом к победе над этим ублюдком, потому что какой бы безумной и ужасной она ни была, она обладала большей силой, чем он. Она могла бы победить, если бы они когда-нибудь столкнулись друг с другом, и если есть способ заставить ее сделать это, то тем лучше для нас. На одного психопата-тирана меньше, которого нам необходимо уничтожить лично.

— Хорошо, — наконец согласилась она, но я заметила, что она не совсем успокоилась от его слов, в ней поселилось какое-то затаенное беспокойство.

— Открытие разлома требует времени, помнишь? — добавил Лайонел, и в его тоне было что-то тошнотворно сладкое, когда он пытался успокоить ее, на его чертах проступила маска, которая заставила меня задуматься, не манипулировал ли он нашим отцом таким же образом. — Тебе придется набраться терпения.

— Я могу быть терпеливой, папочка. — Лавиния приподнялась и поцеловала Лайонела в губы, его облегчение было ощутимым, когда она поддалась соблазну его слов, но затем она открыла двери и вышвырнула его через них, как мешок с дерьмом, а затем захлопнула двери перед его лицом и крепко заперла.

Я попыталась пошевелиться, мои мышцы дрожали, пока Орион в ужасе звал меня сквозь кляп. Я открыла рот, чтобы заверить его, что я жива, но мне становилось все труднее и труднее сделать хоть что-нибудь. Мое сердце замедлилось до тупого стука, и, когда я посмотрела на свою пару, мир померк. Неужели он только что стал свидетелем того, что произошло со мной? Сможет ли он найти способ использовать это, чтобы помочь выиграть эту войну? Потому что по мере того, как холод проникал в мое тело, словно темный прилив, я начала думать, что, возможно, мне все-таки не удалось избежать смерти.

Любовь, которую я питала к этому мужчине, полыхала в центре моего существа, горячее, чем самые глубокие области солнца.

Я буду любить его здесь и сейчас, завтра и всегда. Куда бы я ни отправилась, куда бы ни привели меня звезды, эта любовь никогда не умрет. Даже если умру я.