Страдания и Звёздный свет

Глава 34

Мой разум был пустым и темным, все хорошие мысли были потеряны в реке черноты, которая смывала их в еще более черное море. Я стал дрейфующим человеком, ищущим то, чего не мог найти в этой бесцветной стране опустошения.

Если бы только я мог найти это, я знал, что снова увижу солнце, оно пробьется сквозь непроницаемые облака над головой, и я вспомню, что же, в конечном счете, я искал.

Я моргнул, будучи частично здесь, частично нет.

Тени звали, они играли с моей душой, перебрасывая ее между собой и откусывая от нее кусочки. Если бы только я мог вспомнить, почему я должен бороться, чтобы отвоевать ее у этих демонов…

Рука легла на мою щеку, и кто-то произнес имя, возможно, мое имя, хотя оно мне не подходило.

Орион был охотником, но это не мог быть я. Я был падшим существом, уничтоженным тьмой. Охотники не умирали в темноте, они процветали в ней. Так с кем же они разговаривали?

В поле зрения появилась она, красивая девушка с волосами, наполненными тенями, которые шевелились, словно подхваченные ветром. Ее кожа была глубокого бронзового цвета, словно солнце оставило в ней свое тепло, и мои пальцы дернулись от желания прикоснуться к ней и узнать, может ли она украсть этот холод во мне. Я был создан изо льда, построен из него жила за жилой, ожившая ледяная скульптура, а может быть, все было наоборот. Человек, обращенный в камень.

— Лэнс Орион, — сказала девушка тоном, полным огня. Она была такой теплой, как я и ожидал, ее пальцы коснулись моего виска и зажгли маленькое пламя в замерзшей пустоши моей груди.

— Вернись ко мне, — приказала она, ее глаза были полны слез, которым она не давала упасть, и я мог бы поклясться, что серебро сверкнуло на меня из двух зеленых луж. — Ты сильнее, чем та тьма, которую она в тебя вселила. Возвращайся и оставайся со мной. Здесь тебе суждено быть.

Она наклонилась еще ближе, моргая, так что слезы скатились, и ее глаза не были ни зелеными, ни серебряными, ни вообще какого-либо цвета. Они были такими же черными, как огромная пустота во мне.

Мои глаза закрылись, и я снова потерялся, падая, падая, падая, падая, все дальше и дальше в бездну, которой не было конца. Оно пировало на мне, отрывая зубами огромные куски, и у меня не было ни малейшего желания остановить его. Ибо что здесь было, кроме того, что я забыл о необходимости искать?

Я потерялся… Я был потерян. И все составляющие меня части разлетались в разные стороны под буйным ветром. Мое имя было самым первым, но было что-то более важное, чем мое имя, что удерживало несколько частей меня вместе.

Девушка.

Да, именно она. Девушка была важна. Она была центром вселенной, богиней, которая управляла мной, и я с радостью подчинялся этому правлению. Она была яростью, светом и таким сладостным вкусом, что я никогда его не забуду.

— Блу, — прошептал я, а может, произнес это только мысленно. Теперь я вспомнил. Я искал именно ее, всегда ее. Мы обещали никогда не покидать друг друга, и я не мог нарушить это обещание. Даже если бы я превратился в камень, я бы нашел способ продолжать идти, следовать за ней, куда бы она ни пошла.

— Да, — прошептала она, где-то близко и далеко.

Я почувствовал, как она заползает ко мне на колени, и мои тяжелые веки нашли способ снова распахнуться. Она прижалась ко мне, нежно целуя меня, и от ее слез мое сердце заныло.

— Не плачь, — вздохнул я. Ее боль была для меня самым страшным проклятием. — Не проливай слезы по человеку, сделанному из камня.

— Ты не из камня, — сказала она, снова целуя меня. — У тебя бьется сердце, и оно любит меня, помнишь? — она подняла мою ладонь и прижала ее к груди, и, конечно, я обнаружил там сердце, которое билось медленно, но сильно.

— Конечно, оно любит тебя, — сказал я. — Как оно может не любить?

— Если ты любишь меня, то ты выберешься из этого. Ты будешь бороться с тенями, — потребовала она.

Я кивнул, потому что не было другого выхода, кроме как бороться. Я всегда буду делать это ради нее. Но тут мой подбородок ударился о грудь, и глаза закрылись, снова наступила тьма.

Теперь она была глубже, гуще, запятнанная воспоминаниями о том, что привело сюда этих теней. Оружие, созданное для того, чтобы загнать их глубоко под мою плоть, клинки, рассекающие сухожилия и мышцы, все эти острые грани, смазанные моей кровью.

Неудача настигла меня, хотя я не мог вспомнить ее причину или повод. Когда-то я дал обещание, и здесь оно умерло, брошенное на произвол судьбы в эту тюрьму моего собственного разрушения.

Я знал, что подвожу ее, но опять же, я не мог вспомнить, кто «она» такая. Трещины образовывались, раскалывая меня, словно молния ударила меня в самый центр. Сперва я расколюсь, потом паду, и все части потеряются, и их невозможно будет собрать обратно. Если бы только я мог отыскать ее хоть один раз, прежде чем потерять навсегда…

Рука, теплая и знакомая, крепко обхватила мою. Она тянула что-то глубоко внутри меня, дергала тени, которые плясали внутри меня, как гремлины. Магия проходила между мной и этим человеком, вытягивая эту тьму, высасывая ее из меня, пока низкое пение доносилось до моих ушей.

Это длилось и длилось, все осколки моего разбитого «я» каким-то образом находили свой путь обратно воедино, и моя первая связная мысль была о ней. О девушке, ради которой я находился здесь. Но помимо нее и всей любви, которую я питал к этому существу огня и света, меня ждала холодная, горькая реальность. Мир, в котором проклятие сковало мою пару, где я дал клятву чудовищу и где мой лучший друг умер. Это был невыносимый мир во многих отношениях, но пока она оставалась в нем, там оставался и я.

Я нашел ее в своих объятиях, ее лицо прижалось к моей шее, а ее сладкий земляничный аромат облегчил работу моих легких.

Я выдернул руку из хватки женщины, которая вернула меня к ней, игнорируя Стеллу и крепко обнимая Дарси.

— Прости меня, — прошептал я. — Я не уйду больше.

— Ты говорил это в прошлый раз, — прошептала она.

— Я буду стараться лучше.

— Это не твоя вина, — сказала она. — Я бы хотела защитить тебя.

Дарси прижалась ко мне, словно боялась, что я исчезну вновь, и чувство вины разорвало мое сердце.

Я посмотрел на Стеллу и увидел, что она поспешно вытирает слезы с глаз, сидя за клеткой.

— Почему? — пробормотал я, не понимая, почему она продолжает пытаться предложить мне что-либо. Возможно, из чувства вины. Но не любви. Она не была способна на такую чистую эмоцию.

— Потому что ты мой сын, — густо сказала она, затем поднялась на ноги и ушла, оставив нас здесь одних, запутавшихся в объятиях друг друга.

Дарси взглянула на меня покрасневшими глазами, и я поцеловал ее в лоб, моя любовь к ней пылала во мне. Как тени чуть не отобрали ее у меня?

Что бы со мной стало, если бы Стелла снова не вернула меня из темноты? Неужели я действительно забыл бы свою пару? Неужели я мог потеряться в этом теле, а мою душу забрали бы тени и превратили в пыль?

Если бы тени поглотили те части меня, которые делали меня тем, кем я являюсь, то я бы никогда не вернулся к ней ни в этой жизни, ни в следующей. У меня не было бы души, которая могла бы пройти за Завесу. Я стал бы никем и ничем. Потерянным.

Я крепче прижал Дарси к себе, ужас от этой реальности был страшнее любой смерти, которая могла быть дарована мне. Неужели это станет платой за снятие проклятия Дарси?

Лавиния все еще работала в рамках нашей сделки, так что не похоже было, что она умрет, пока я буду дышать, когда закончатся три лунных цикла. Но моя душа… Я никогда не договаривался о своей душе.

Я не стал говорить об этом Дарси, зная, что это только напугает ее, но это поставило меня в затруднительное положение. Мне нужно было, чтобы Стелла продолжала приходить ко мне после пыток Лавинии, потому что если она этого не сделает, мне конец. В этот раз я едва пришел в себя даже с ее помощью, и если бы прошло еще несколько часов, возможно, я бы поддался тьме, моя душа была бы опустошена до неузнаваемости.

Я вдыхал запах своей девочки, обнимал ее и молился звездам, чтобы они позволили нам пройти через это целыми и невредимыми.

За стеной у меня за спиной послышался скребущий звук, и Дарси переместилась с моих колен, а я отодвинулся в сторону, чтобы дать ей возможность открыть потайную дверь. Стена расступилась от ее прикосновения, и на нас, встав на задние лапки, выглянула спасенная ею белая Крыса. На запястьях у нее были два крошечных магических блокирующих наручника, зачарованных на трансформацию под любой размер фейри в их Орденской форме.

— Привет, — прошептала Дарси. — Ты в порядке?

Крыса кивнула, затем немного попятилась назад и перешла в форму фейри. Перед нами сидел стройный, невероятно бледный мужчина с копной белых волос, спадающих на его яркие глаза, и я узнал в нем одного из друзей Габриэля из Академии Авроры. В последний раз мы встречались с ним, когда он работал под землей в Библиотеке Потерянных.

— Юджин, — вздохнула Дарси.

— П-привет, — он заикался, подтягивая колени к груди в попытке прикрыть свою наготу. — Спасибо тебе за то, что ты сделала.

Он посмотрел на Дарси с блеском в глазах.

— Пустяки, — сказала она. — Мне просто жаль, что я не смогла помочь остальным. Они были твоими друзьями?

— Я не знал их, — печально ответил он, склонив голову. — На прошлой неделе меня поймали во время встречи со Сфинксами в Тукане, когда я забирал у них редкие книги для библиотеки. Отряд ФБР схватил нас всех и доставил сюда. Меня заставили перейти в форму Крысы и посадили в крошечную клетку вместе с другими Крысами в ужасной, ужасной лаборатории Варда. Нам вводили какую-то сыворотку, из-за которой мы не могли вернуться в форму фейри.

— Как вы выбрались? — спросил я.

— Сегодня ночью там произошел большой переполох; Пегас вырвался на свободу, и когда он сдвинулся, он ударил ногой по нашим клеткам, и многие из них раскололись. Мы выбрались через трубы, но потом, потом… — он сглотнул. — Лайонел пришел за нами.

— Тебе удалось увидеть, что Вард делает там внизу? — спросил я.

— Он… — Юджин побледнел, как-то даже осунулся, оглядывая пустой тронный зал за нами, затем понизил голос и продолжил. — Нас не подпускали достаточно близко, чтобы мы могли многое увидеть. Но я слышал крики, так много криков. Он ставит эксперименты над фейри, которых держат там внизу.

— Какие эксперименты? — спросил я, мое нутро скручивалось при мысли о том, что где-то рядом наши люди подвергаются поганым экспериментам Варда.

— Вероятно, я не смог увидеть достаточно многого, но я обращал внимание на то, как они говорят, слушал каждое слово, каждый крик, — Юджин сглотнул, но продолжил. — Он проводил многочисленные эксперименты по изменению Ордена — извлекал сущность присущей фейри формы Ордена, а затем пересаживал эту присущую часть их существа в другую.

— Ты имеешь в виду, что он пытается изменить Орден людей? — спросила Дарси, ее лицо сморщилось от ужаса при этой мысли. — Но как он может это сделать? Как он может отнять у кого-то что-то жизненно важное и перенести это из тела в тело, как будто это не более чем запасная почка?

— В груди всех фейри есть магический колодец, который находится рядом с нашими сердцами, — пробормотал я, вспоминая старые уроки биологии. — Порой ты можешь почувствовать его: когда твоя форма Ордена дремлет внутри тебя, и когда ты чувствуешь, как она пробуждается и жаждет освободиться.

— Ты имеешь в виду желание сместиться? — вздохнула она, и я кивнул.

— Эта камера существует внутри каждого из нас, но это не какой-то орган, который можно просто пересадить, она вплетена в саму ткань нашего существа. Это жизненно важная часть нас, связанная с нашими душами, и когда мы умираем, она исчезает, как исчезает и форма нашего Ордена, следуя за нами за Завесу.

— Вот почему Вард вырезает ее из фейри, пока они еще живы, — мрачно сказал Юджин. — Пока их форма Ордена удерживается в этой камере с помощью подавителя Ордена, а их тела фейри привязаны к столу, на котором он их препарирует. Насколько я слышал, никто не пережил более нескольких минут после того, как их форма Ордена была удалена, или после того, как в них была вживлена чужая форма Ордена. Но он прожорлив в своем стремлении заставить это работать. Он не остановится. И лже-король достаточно раз приходил проверить его успехи, чтобы дать мне понять, что он также заинтересован в успехе экспериментов.

Я содрогнулся при мысли об этом. — Без сомнения, он планирует заставить всех фейри стать Орденами, которые он посчитал наиболее достойными в своих планах по искоренению тех, кого он назвал низшими, — прорычал я, и Дарси крепко сжала мою руку в знак протеста.

— Он также, кажется, хочет проверить, смогут ли фейри выжить вообще без какой-либо формы Ордена, и я боюсь… — Юджин покачал головой, его руки плотнее обхватили колени, словно он пытался спрятаться от правды.

— В чем дело? — милостиво спросила Дарси, побуждая его продолжать.

— Я боюсь, что он планирует сделать это с низшими. Если он сможет найти способ, чтобы мы пережили эту процедуру, тогда он сможет просто вырезать наши формы Ордена из наших тел, удалить их полностью и положить конец проблеме, которую он придумал для тех из нас, кто ему не нравится.

— Это… конечно, он не может планировать что-то столь ужасное? — Дарси вздохнула, хотя мрачный взгляд, которым я обменялся с ней, дал мне понять, что она знает, что Лайонел сделает именно это, если сможет, деспотичный сукин сын, каковым он и был.

— Ты сказал, что Вард проводил многочисленные эксперименты? — спросил я, мой взгляд остановился на бледном лице Юджина, и он медленно кивнул.

— Было трудно понять, что именно он делал, но… от испытуемых исходили такие крики. Крики, которые выходили далеко за рамки ужаса и агонии и перерастали в нечто иное.

— Он их пытал? — спросила Дарси, но Юджин покачал головой.

— Я слышал, как он говорил, что превращает их в нечто большее, чем они были. Говорилось о генной инженерии и использовании ДНК существ дикой природы для создания новых солдат для его армии. Что бы он ни делал с этими фейри, я не думаю, что они остались самими собой. Я думаю, он взял сущность тех, кем они когда-то были, и растянул их в какую-то новую и ужасную форму. Они молили о смерти, пока их крики не превратились в рычание… Я думаю, он добился больших успехов, что бы он с ними ни делал.

— Во имя звезд, — вздохнул я, проводя рукой по лицу, вспоминая те зверства, в которых Лайонел уже был замешан. Чего он может добиться, если выиграет эту войну и сумеет сохранить свое правление над Солярией на неопределенный срок? Одной этой мысли было достаточно, чтобы желчь поднялась у меня в горле.

— Мы вытащим тебя отсюда, — пообещала Дарси. — Может быть, ты сможешь снова сбежать через трубы, когда это будет безопасно.

Юджин покачал головой. — Лавиния дразнила нас всех в лесу, пока ты не появилась. Она сказала, что трубы теперь полны теней, что там нет пути внутрь и нет выхода.

— Мы найдем выход. И будем прятать тебя до тех пор, — поклялась Дарси.

— Спасибо, — пискнул Юджин. — Надеюсь, вы не против, но я сделал небольшое гнездышко из ваших вещей, — он указал на книгу, Камень Гильдии и несколько лоскутков старой футболки «Да здравствует Лайонел Акрукс», которую с меня наполовину содрала Лавиния и которая, должно быть, каким-то образом оказалась там. — Я сохраню ваши сокровища в целости и сохранности. Можете на меня рассчитывать.

Он снова превратился в Крысу и запрыгнул на вещи, бдительно восседая на них, а я взглянул на Дарси, когда она захлопнула дверь.

— Как тебе удалось увести его от Лайонела и Лавинии? — спросил я.

— Я отбилась от призыва Лавинии, — ответила она, и мое сердце забилось быстрее.

— Правда? — с надеждой спросил я, взяв ее за руку и притянув ближе.

Она улыбнулась, кивая. — И я думаю, что смогу сделать это снова.

— Ты сделаешь это снова. И снова, и снова, и снова, и снова, черт возьми, снова, — я крепко поцеловал ее, и она засмеялась, звук был настолько чертовски редким в эти дни, что было почти больно его слышать. — Теперь нам просто нужно, чтобы твой Феникс наконец очухался, — я прижался лицом к ее груди. — Вылезай сюда, маленький засранец.

— Почему бы тебе не попробовать применить к нему одну из твоих мотивационных цитат дня? — поддразнила Дарси.

— Ты бесполезная птица, которая не может зажечь спичку, не говоря уже о том, чтобы разжечь лесной пожар, — прорычал я, ткнув ее в бок, и она снова рассмеялась. — Твой Феникс почти такой же упрямый ученик, как и ты.

— Эй, я была просто восхитительна в обучении, — сказала она с ухмылкой.

— Ты была восхитительна в наказании, — мрачно поправил я, и она прикусила свою полную нижнюю губу.

— Восторг все равно остается восторгом, — сказала она легко, и я рассмеялся, притянул ее к себе на колени и куснул за горло.

— Кусай меня так, словно ты это серьезно, — поощряла она, задыхаясь.

— Только потому, что я хочу попробовать этот огонь в тебе, — сказал я ей в ответ, прежде чем выпустить клыки и вонзить их в нее. И вот она, ее сила, глубоко спрятанная, но все еще пылающая.

Борьба моей королевы еще не закончена.