Страдания и Звёздный свет

Глава 36

— Мы не будем отдыхать! Мы не будем дремать! Мы не остановимся, пока наша леди не вернется к нам! — прокричала Джеральдина, ударяя по своему нагруднику и вызывая рев согласия собравшихся повстанцев, которые подняли свои мечи и послали в небо искрящиеся взрывы магии, настраиваясь на борьбу.

— Простите меня, — умолял бывший тюремщик, стоя на коленях рядом с Джеральдиной, его глаза опухли от пролитых слез. Другие повстанцы, охранявшие тюрьму, когда появилась Тори и освободила Мигеля, были в похожем состоянии, и так было на протяжении тридцати с лишним часов с тех пор, как она пропала вместе с ним.

— Джеральдина, — рявкнул я, протискиваясь между толпой из примерно пятидесяти фейри и направляясь к ней. Я использовал свою одаренную силу, чтобы заставить их двигаться, когда они сопротивлялись, и выстрелил между последними из них, прежде чем остановиться в нескольких дюймах от нее.

— Я думал, мы решили довериться Тори и дать ей еще немного времени? — прорычал я, маленькая армия у меня за спиной казалась чем угодно, только не этим.

— О, мое милое зимнее дитя, — вздохнула Джеральдина, посмотрев в сторону восходящего солнца и схватившись рукой за сердце. — Она потеряна во тьме своей печали, искушена ночью и теперь ввергнута в опасность. Она поклялась, что вернется в тот же вечер к ужину — так как же я могу мешкать, зная, что она потеряна в этом мире, ведь прошла ещё одна ночь, пока она находилась во власти этой мерзкой нимфы и кто знает, чего ещё?

— Принцесса предпочла покинуть безопасность нашей крепости, — сказал Тиберий, прокладывая себе путь через толпу, моя мама и Сет позволили ему проложить себе дорогу между снующими повстанцами. — Мы не можем посылать столь необходимых нам солдат на ее поиски с какой-то дурацкой миссией. Мы понятия не имеем, куда она отправилась, и у нас нет причин полагать, что она вообще…

— Заткни свой рот, салливакер! — крикнула Джеральдина, указывая пальцем на Тиберия, и направилась к нему с лозами, поднимающимися из земли у нее за спиной, вызов в ее взгляде был ясен как день.

— Ты же не собираешься всерьез драться со мной из-за этого? — насмешливо спросил Тиберий.

Джеральдина ударила его лозой, которая подкралась к его плечу, пока он был слишком занят раздуванием своей груди, чтобы заметить это, и его голова откинулась в сторону, а на щеке мгновенно появилась большая овальная рана.

Я уловил крошечный смешок, вырвавшийся у мамы, когда Тиберий яростно зарычал, металлические зеленые чешуйки проступили на его плоти и покрыли руки и шею под манжетами серой рубашки.

Он двинулся на Джеральдину с циклоном, образовавшимся вокруг его кулаков, и повстанцы отпрянули назад, так как казалось, что вот-вот начнется драка.

— Папа! Какого черта? — крикнул Макс, когда они с Сетом наконец догнали меня, Сет бежал в форме Волка с Максом на спине.

— Не лезь в это, сынок, — потребовал Тиберий, а Джеральдина завыла как банши, ее лианы рванулись вперед, как стая гадюк.

Я выстрелил в сторону, оставив их наедине, и покачал головой, встав рядом с другими Наследниками.

— Она намерена найти Тори, — пробормотал я, но Макс меня не слушал.

Он спрыгнул со спины Сета и побежал в сторону драки между его отцом и его девушкой, шальная лоза шлепнула его по заднице так сильно, что колени подкосились, пока он кричал, чтобы они снова остановились.

Сет переместился рядом со мной, и я взглянул на него, мои глаза мгновенно опустились вниз по его телу, прослеживая изгибы его пресса, а затем опустились к его члену. В моей памяти пронеслись воспоминания о нас двоих наедине, встречающиеся рты, блуждающие руки, пылающая страсть…

— Мои глаза здесь, наверху, — поддразнил Сет, но в его голосе прозвучал укор, когда я поднял взгляд, чтобы встретиться с ним, и между нами воцарилось молчание, в котором прозвучал вопрос, который никто из нас не озвучил.

— Ты великий, галдящий морской кит, — крикнула Джеральдина, когда ее подбросило в воздух над нашими головами, и я с интересом наблюдал, как она пролетает мимо, острые наконечники ее нагрудной пластины сверкали в солнечном свете, как будто у нее были алмазные соски. — Ты пожалеешь о том дне, когда взялся за Грас!

Тиберий сложил руки, наблюдая, как его магия отбрасывает ее, и самодовольная улыбка на его лице — последнее, что я увидел, прежде чем земля под его ногами исчезла, и он погрузился в огромную яму.

Моя мама перекинула Антонию через плечо и выстрелила в сторону, прежде чем они тоже упали туда, а все собравшиеся повстанцы разбежались в разные стороны, пытаясь избежать магии, которая металась туда-сюда.

Толпа разбегалась во все стороны, не зная, куда лучше всего бежать, чтобы спастись от любой направленной магии, которая вырвалась наружу в результате драки, и огромный, мускулистый Медведь-перевертыш врезался в Сета, едва не сбив его с ног из-за беспорядков.

— Извини, парень, — вздохнул тот, отступая на шаг и показывая знак мира, от которого у меня мгновенно застыла кровь в жилах.

— Все в порядке, — пренебрежительно ответил Сет, и знак мира, который он показал ему в ответ, заставил камень провалиться в мое нутро, пока я боролся с любой внешней реакцией.

Я сузил глаза на Медведя-перевертыша и его накачанную грудь, отметил дерьмовую порнографическую татуировку на его правом бицепсе и нахмурился, раздумывая о том, чтобы напасть на него и показать ему, как выглядит настоящий хищник.

Я ощутил на себе взгляд Сета, пока я хмурился на его последнее завоевание, и я отвел глаза, на моем лице появилась строгая маска.

Макс выронил одежду Сета, убегая, и я в мгновение ока схватил ее, опустившись перед Сетом на колени и протянув ему треники, чтобы он влез в них.

Он удивленно посмотрел на меня, когда я коснулся его икры, чтобы привлечь его внимание, и в моей крови поднялся жар, пока я старался не смотреть на его член со своего нового и гораздо более близкого места.

Сет послушно шагнул в штаны, и я поднялся, мои костяшки пальцев коснулись задней части его ног, когда я осторожно потянул их вверх, наши глаза снова встретились, когда я провел пальцами по твердым мышцам его задницы.

Я замешкался, собираясь отступить, но не смог этого сделать, так как тепло его кожи притягивало меня, как рыбу на чертовой леске. Я поддался этому ощущению, вместо того чтобы отстраниться от него, вдыхая полной грудью воздух, насыщенный его запахом.

Я провел пальцами по его поясу, прослеживая путь от позвоночника к бедрам, по изгибу ткани вдоль боков, затем по нижней части пресса до линии волос под пупком. Мои клыки оскалились, когда я завис там, находясь слишком близко к нему для соблюдения приличий и в то же время слишком далеко, чтобы получить то, чего я действительно жаждал.

Сет не сделал ни единого движения, чтобы коснуться меня в ответ, его глаза стали двумя твердыми льдинками, пока он смотрел на меня, напоминая, что я перехожу черту, что здесь есть другие фейри и что мы не должны этого делать. Но мое невысказанное желание к нему начинало стирать границы, которые раньше мне даже не приходилось выискивать, и становилось все труднее сопротивляться поиску подобных оправданий.

— Ты бегал вчера вечером? — спросил я его, и он кивнул, щелчком пальцев стабилизируя землю под нашими ногами, которая начала дрожать от силы Тиберия, пытавшегося выкопать себя из могилы, которую вырыла для него Джеральдина.

— Ты хочешь пить? — медленно спросил Сет, и я согласно кивнул, мои пальцы все еще скользили под линией его пояса. — Ну, тогда прекрати танцевать вокруг да около, — огрызнулся он, и я вздрогнул, потому что его слова были слишком близки к той правде, в которой я не мог ему признаться.

Я скрыл свою реакцию на его обвинение, притянув его к себе и впившись зубами в его горло. Я едва расслышал боевой клич Джеральдины, как меня унесло приливом его лунной силы, и я застонал, ощущая его восхитительный вкус на своем языке.

Мои пальцы сжались, проникая чуть ниже под ткань его брюк, скрытую между нашей близостью, и он зарычал на меня, взявшись за мою шею и запустив руку в мои кудри, скрепляя наши тела вместе.

— Гребаные… звездные… яйца, — пыхтел он мне в ухо, его грудь прижималась к моей, пока я принимал его, мой член возбуждался от его близости, мои мысли были заняты только ощущением его рта, обхватившего меня, пока я продвигал свою руку чуть ниже.

Я должен был забыть об этом, должен был смириться со своим местом в качестве еще одной зарубки на его ремне, но каждый раз, когда я оказывался так близко к нему, было слишком легко забыть об этом. Слишком легко было позволить себе думать о других вещах, которые я бы хотела попробовать с ним. Слишком легко было предаться мыслям о том, что он может думать обо мне иначе, чем о других, которых он затаскивал в свою постель.

— Получи, ты, болтливый кретин! — голос Джеральдины был сопровожден тем, что на мою щеку что-то брызнуло, и я с усилием отпрянул назад, отпустив Сета, и оглянулся, обнаружив Тиберия, покрытого грязью с ног до головы. Джеральдина была на восемьдесят процентов заперта в глыбе льда, только ее голова, рука и одна заостренная металлическая грудь торчали из нее.

— О, Кэлли, — голос мамы заставил меня отпрянуть от Сета, и я выдернул руку из-за его пояса так резко, что резинка щелкнула о его упругий пресс, заставив его выругаться. — Ты всегда был грязным едоком.

— Ах, прекрати. — Я попытался отмахнуться от нее, когда она облизала большой палец и сделала движение, чтобы провести пальцем по уголку моего рта, где, как я догадывался, было немного крови Сета на моей коже.

— Что я тебе говорила о том, что нельзя позволять своим приятелям питаться твоей магией на людях, Сет Капелла? — Антония рявкнула, потрепав его за ухо, как непослушного щенка, и заставив его зарычать, когда он попытался вырваться от нее. — Ты хочешь, чтобы весь мир увидел фотографии, на которых ты подчиняешься Альтаиру? Ты хочешь, чтобы они думали, что ты позволил ему подмять тебя под себя и иметь с тобой дело днем и ночью, по любому его капризу, погружая огромн…

— Мама, какого черта? — Сет закричал, но она продолжила, умудрившись снова схватить его за ухо.

— … огромные зубы в тебя, когда возникнет желание?

— Фу, ты заставляешь это звучать так странно, — завыл Сет, пока я пытался отбежать подальше от собственной матери, но она просто выстрелила прямо на мой путь и сумела достать меня своим большим пальцем, украв каплю крови из уголка моего рта.

Она быстро высосала кровь, и я яростно зарычал на нее, когда ее глаза загорелись от вкуса его крови.

— Мама, — сердито огрызнулся я. — Он мой Источник. Ты не можешь просто так пить его гребаную кровь, или я…

— Ты его что? — Антония закричала, ее ярость разрезала мои слова на две части, а Сет бросил на меня взгляд, который говорил, что он наполовину готов выбить из меня все дерьмо. — С каких пор в истории самих звезд Капелла становится источником Вампира? О боже, я уже вижу заголовки. «Сет Капелла, на коленях перед Альтаиром». Подумайте об опросах. Весь мир будет думать, что ты преклонил перед ним колени, и тогда они поставят под сомнение все, что касается баланса сил — как будто смерть Дариуса еще не бросила достаточно тухлых яиц в эту смесь.

— Мама, ради всего святого, прекрати это, — рявкнул Сет. — Ты делаешь из этого гораздо большую проблему, чем…

— Ты сейчас же откажешься от своих прав на него. — Антония с вихрем бросилась на меня, ее глаза сверкнули серебром вместе с глазами Волка, а палец был направлен прямо мне в лицо.

Я оскалил клыки в ответ, каждый мускул моего тела напрягся в явном отказе от этого требования.

— Нет, — прорычал я. — Я не стану. Он мой.

— Не понимаю, в чем тут проблема, Тони, — сказала мама, обнажая свои клыки перед матерью Сета. — Может быть, мне стоит подумать о том, чтобы взять тебя или Тиберия в качестве своего собственного источника крови.

Антония свирепо зарычала, переводя взгляд с меня на маму, но прежде чем хаос успел разразиться еще больше, трещина, казалось, разорвала сам воздух. Окружающие нас заслоны были открыты какой-то невероятной силой, и вспышка света заставила всех нас обернуться, чтобы посмотреть, как Тори и Мигель появляются из воздуха, звездная пыль замерцала вокруг них на мгновение, прежде чем исчезнуть.

Тори подняла руку, и заслоны снова сомкнулись, купол чистой силы сверкнул над нашими головами на короткое мгновение, а затем рассеялся и снова стал невидимым.

Мои губы разошлись, когда я увидел ее кожу, покрытую пятнами крови, ее красивое черное платье, порванное и грязное, и затравленный взгляд в ее глазах, когда она облокотилась на Мигеля, опираясь на него.

— Что случилось? — потребовал я, бросаясь вперед и выхватывая ее у него, поднимая ее на руки, где она выдохнула и прижалась ко мне.

— Я в порядке, — пробормотала она. — Просто устала и выдохлась. Мигель все еще один из хороших парней.

Джеральдина застонала из своего гигантского ледяного пузыря, а все остальные, казалось, разрывались между тем, чтобы окружить Мигеля и подойти ближе к Тори за объяснениями.

— Куда ты, блядь, делась? — наполовину кричал Макс, топая к нам. — Джерри сильно волновалась. Мы не знали, мертва ли ты, похищена или…

— Осторожнее, Макс, а то люди могут начать думать, что ты заботишься о Вега, — поддразнила Тори, и я был рад видеть, что она все еще очень даже в себе, несмотря на ее состояние.

Она снова переместилась в моих руках, и я понял, что она толкает Книгу Эфира между своим боком и моей грудью, используя материал мантии, в которую была одета, чтобы попытаться скрыть ее. Несомненно, она не хотела, чтобы кто-то из наших родителей задавал вопросы об этом, и я слегка сжал ее в знак понимания.

— Мигеля нужно запереть? — спросил я, притягивая ее ближе к себе, чтобы спрятать книгу, когда все вокруг нас сомкнулись, и звук бьющегося льда ознаменовал выход Джеральдины из ее тюрьмы.

— Нет, — твердо сказала Тори. — Он на нашей стороне. Можешь принести ему рогалик или что-нибудь еще, Джеральдина?

— Но, миледи, — запротестовала Джеральдина, выглядя совершенно растерянной, ее нижняя губа подрагивала.

— Я в порядке, обещаю. — Тори попыталась отмахнуться от нее. — Я просто хочу посидеть у огня и принять ванну, а потом я вам всем расскажу. Сфокусируйтесь на том, что нам понадобится завтра, хорошо? Метеоритный дождь Гидриды приближается, и мы должны быть готовы двигаться, ради Дарси.

— Я отведу тебя в твою комнату, — сказал я, бросив короткий взгляд на остальных и убедившись, что Сет и Макс поняли, что мне необходимо забрать ее отсюда, прежде чем уйти и оставить их всех позади.

Мир промелькнул мимо нас, и я помчался через разводной мост и вверх по лестнице в экстравагантные комнаты, которые Джеральдина создала для Вега, свернув направо в комнату Тори.

Я повалил ее на кровать, заставив подпрыгнуть, когда она перекатилась, слово «мудак» донеслось до меня приглушенным голосом, когда она ударилась лицом о подушки.

Огонь расцвел в моей ладони, и я наполнил камин, прежде чем опуститься на кровать рядом с ней, еще больше пламени лизало мои руки и предплечья.

Тори сняла сапоги, оставив Книгу Эфира в пространстве, разделяющем нас, вздохнула от тепла пламени и отстегнула меч, бросив его на ковер.

— Что это за пятна крови? — спросил я, указывая на ее руку, где, казалось, кто-то изрисовал ее кровавыми чернилами. Знаки было трудно разобрать, так много их было нарисовано поверх других, но я узнал пару рун, нарисованных самой свежей кровью.

— О, знаешь. Я пошла в какую-то жуткую пещеру и встретила этих трех ведьм, которые практикуют темную магию…

— Ведьм не бывает, Тор. — Я подтолкнул ее, и она закатила глаза.

— Ну, они были ведьмами-нимфами, которые называли себя оракулами. И они выглядели как богини во плоти. Клянусь, блядь, я почти захотела стать лесбиянкой только ради этих женщин.

— Почти? — поддразнил я.

— Ну, у меня патетически распространенная одержимость членами, но не считая этого…

Я подавил смех, и она ухмыльнулась, но он тут же угас, ее глаза остекленели и устремились к чему-то другому, что произошло.

— Расскажи мне, — попросил я, и она выдохнула.

— Это было… честно говоря, Калеб, это был полный пиздец, и я признаю, что я практически просто поддалась зову их магии и пообещала им весь мир, если они только помогут мне найти путь обратно к нему.

Мне не нужно было спрашивать, кого она имеет в виду, мое собственное сердце болело, когда я протянул руку и сжал ее пальцы в своих объятых пламенем руках, она нежно сжала их в ответ, а затем убрала свою руку.

— Ты не можешь вернуться в таком виде… — я махнул рукой на пятна крови и грязное платье, — и не объяснить это должным образом.

— Хорошо. — Тори подняла глаза к потолку, резко выдохнула и сказала: — Возможно, я провела целый день и ночь в том, что объективно можно назвать оргией воспоминаний, где все трое пережили чертовски много из нашей с Дариусом сексуальной жизни, оживляя мои воспоминания и наблюдая, как я трахаюсь с ним, пока не потеряла сознание.

— Какого хрена? — прорычал я, и она застонала, прикрывая глаза рукой, чтобы не смотреть на меня.

— Я не знаю, чувак. Это было… так реально. Он был там, он прикасался ко мне и целовал меня, и я чувствовала все это. Но в то же время его там не было. Места, которые я могла видеть, на самом деле не существовали вокруг нас, и я, честно говоря, не знаю, лежала ли я просто на каменном столе и мастурбировала все это время, пока они все трое лапали меня и получали удовольствие от шоу.

— Вау, — сказал я, не совсем понимая, что, черт возьми, я должен на это ответить, потому что это прозвучало очень хреново, а также, по крайней мере, немного горячо, и если судить по боли в ее голосе, то это только обострило ее горе. — Если они такие красивые, то почему бы им просто не заняться сексом, а не смотреть, как вы с Дариусом занимаетесь этим всю ночь напролет?

— Ну, они все девственницы, дабы облегчить использование темной магии — что, кстати, не сулит мне ничего хорошего, если это является неотъемлемой частью полноценного использования магии — и они также приняли несколько интересных решений, например, зашили свои глаза и губы, чтобы не дать определенному уровню зла полностью развратить их — не то чтобы я уверена, что это помогло. Но в любом случае, я не думаю, что многие фейри были бы достаточно смелы, чтобы трахнуть их, даже если бы не было препятствия в виде девственности…

— Кроме тебя, которая эффективно трахнула всех троих, — заметил я, и она нахмурилась.

— Это было не так. Ну, наверное, было, но… Это были… я и он, — она вздохнула, боль от его потери давила на нее. — Я и он с тройкой свидетелей, — добавила она с веселым смешком.

— Свидетелей, которые от этого только выиграли, — заметил я.

— Да, — согласилась она, пожав плечами, как будто это было наименее важным.

— Так что тебе дала эта оргия? Ночь с ним?

— Да… — Она замялась, посмотрела в сторону двери, затем взяла свернутый кусок пергамента с первой страницы Книги Эфира и протянула мне.

Я погасил пламя на своих руках, взял его и развернул свиток, нахмурившись на загадочное послание, пытаясь понять, что оно означает, но безуспешно.

— Ты случайно не знаешь, где находится Проклятый Лес? — спросила меня Тори, и я покачал головой.

— Никогда о нем не слышал. Что там?

— Ответы. Может быть. Единственный шанс, который, как они считают, у меня есть, чтобы найти путь к нему, не проходя через Завесу лично.

Я вновь хмуро посмотрел на слова, но они ничего не значили для меня. — Если это какое-то место в Солярии, то его нет ни на одной карте, которую я когда-либо изучал. И поверь мне, я изучил слишком большое количество, — сказал я, передавая ей записку, и она вздохнула, снова засовывая ее в книгу.

— Понятно. Но я собираюсь разобраться с этим. Я должна.

Я кивнул, понимая это так же, как и то, насколько опасной может быть магия, с которой она связалась. Но это был Дариус. Я готов был пойти с ней на край земли, чтобы вернуть его, если бы это было необходимо, и никакая цена не могла быть слишком высокой.

— Мне нужно смыть эту кровь нимф, — простонала Тори, проводя рукой по пятнам на руке.

— Они убили кого-то ради всей этой крови? — я наполовину дразнил, наполовину спрашивал серьезно.

— Нет. Види, та, что зашила себе глаза, перерезала себе запястье ради этого. Я думаю, для полноценной работы эфира нужна жертва и якорь. Она использовала привязку своей крови к моей коже, чтобы вытянуть из меня воспоминания и сделать их осязаемыми. Она сделала его реальным.

Тори тяжело сглотнула, и мне не нужно было спрашивать, что она чувствовала, находясь с ним в таком виде. Должно быть, это было похоже на шаг в прошлое без возможности изменить будущее, которое, как она знала, ему предстояло.

— Мне жаль, — сказал я, зная, что это ничем ей не поможет, но она все равно одарила меня кривоватой улыбкой.

— Я понимала, чем это грозит, когда соглашалась. И это не было тем, от чего я могла отказаться, независимо от того, насколько сильно я осознавала, что мне будет больно, когда все закончится.

Тори встала и направилась к огромной ванне у окна, наполняя ее горячей водой с помощью смеси магии воды и огня, ее сила уже пополнилась от пламени в комнате.

Я взял в руки Книгу Эфира, пока она раздевалась, и не обращал на нее внимания, листая книгу, несмотря на то, что делал это уже много раз. Я находил новые записи или заклинания каждый раз, когда смотрел на нее, словно книга оценивала меня каждый раз, когда я уделял ей внимание, и при каждом новом просмотре готова была выдать еще немного своих знаний. Я понимал, что это бессмысленно, но не знал, как еще это объяснить.

— Здесь говорится, что хождение по душам можно использовать для поиска желаний сердца, но описание не похоже на то, что ты проделала, когда искала Дарси и Ориона, — задумчиво сказал я, читая об использовании различных кристаллов для поиска таких вещей, как богатства или потерянных сокровищ. — Это не так просто, как найти кого-то, с кем у тебя общая кровь, но я думаю, что это можно сделать.

— Какова стоимость? — спросила Тори, повернувшись ко мне спиной, забираясь в ванну и погружаясь в горячую воду.

Я пролистал страницу и поморщился. — Э-э, здесь говорится о том, что детеныш животного может быть использован в жертвоприношении…

— Фу. Нет. Предложите мне зеленую задницу Дракона, которую можно обескровить в качестве платы, и я соглашусь, но я не буду убивать младенца-зайчика. Что еще?

— Это немного неясно, но здесь есть пометка «один месяц». Как ты думаешь, это месяц твоей жизни или месяц рабства у какого-то козла-зверя, или…

— Козла-зверя? — спросила Тори, повернув голову и выгнув бровь на меня через бортик ванны. — Что я должна буду делать для козла? Покормить его обувью и водить на прогулки по горным тропам?

— Возможно. Погоди, я думаю, это еще не все…

Я отвлекся, продолжая читать книгу, переворачивая страницы и сверяясь с указателями и другими главами. Честно говоря, казалось, что вся книга была написана с единственным намерением запутать читателя, ни одно заклинание или ритуал не были изложены четко.

Дверь с грохотом распахнулась, и Джеральдина, словно новорожденный велоцираптор, выскочила на порог, слезы потекли по щекам, и она бросилась к Тори с распростертыми руками.

— Ну, разве здесь не уютно? — прокомментировал Сет, когда они с Максом последовали за ней в комнату, закрыв за собой дверь, пока Джеральдина погрузилась в свои попытки обнять довольно мокрую Вегу. — Так уютно устроился в постели, пока Тори раздевалась.

— Она была вся в крови, — ответил я, не отрывая глаз от книги и подзывая его ближе. — Ей нужно было смыть ее, ты так не думаешь?

— Я удивлен, что твой язык не смог все это смыть без использования ванны, — огрызнулся Сет, его тон заставил меня нахмуриться и посмотреть на него.

Макс закатил глаза на нас двоих и направился в отдельную ванную комнату, бормоча что-то о том, что общественное дерьмо менее неудобно, чем это.

— Кровь нимфы меня не очень-то привлекает, — парировал я, недоумевая, почему Сет ведет себя так чертовски раздражительно. Неужели он думал о том, что сказала его мама о том, что он не может быть моим Источником? Неужели он действительно думал о том, чтобы разорвать нашу связь ради показухи?

Мое сердце забилось неровно, когда я задумался об этом, и я уронил книгу на подушку Тори, посмотрев на него внимательнее.

— Нет? А что тогда тебя привлекает, Кэл? Потому что в последнее время мне чертовски трудно это определить, — практически прорычал на меня Сет, держась за дверь, и я бросился к нему, намереваясь ответить на этот вызов в его глазах, но вместо этого замер в двух шагах от него, и моя рука метнулась, чтобы схватить его за горло. Но я не стал сжимать его, мои пальцы мягко прошлись по его адамову яблоку, по коже, пока я не нашел незажившую рану от укуса, а затем поднял на него глаза.

— Если ты собираешься сделать то, что сказала тебе мама, то просто скажи это, — бросил я, мой голос был грубым шепотом, который, я сомневаюсь, могли услышать остальные за громким рассказом Джеральдины о том, как она волновалась за Тори, пока та брала на себя работу по мытью ее волос.

Губы Сета разошлись при этих словах, отрицание блеснуло в его глазах, как этот чертов знак мира, ожидавший, чтобы без устали дразнить меня, но он не произнес их.

Что-то дрогнуло и ожесточилось в его глазах, его взгляд заострился, когда Альфа в нем поднял голову, и он снова оскалил зубы на меня.

— Никто другой не справится с тобой так, как я, красавчик, — насмехался он, отбивая мою руку от своего горла, а затем схватил меня за рубашку и крутанул так, что я врезался спиной в дверь с сильным ударом.

Он мгновенно оказался перед моим лицом, заговорив так близко ко мне, что я мог ощутить вкус каждого слова на его губах.

— В следующий раз, когда ты придешь в поисках выпивки из своего Источника, я позабочусь о том, чтобы ты это запомнил. Я прижму тебя к себе и напомню, кто самый могущественный Оборотень в Солярии, и ты предоставишь мне свое горло в знак покорности, чтобы доказать, что ты не забудешь.

Мое сердце заколотилось от его слов, кровь бурлила в моем теле с невозможной скоростью, а в легких сперло воздух, когда он оттолкнул меня от себя и оставил задыхаться, прижавшись к двери, как жалкую фанатку.

Сет прошелся по комнате, вытащил полупустую бутылку текилы из вещей Тори и сделал длинный глоток, повернувшись ко мне спиной в знак явного оскорбления, которое, как я знал, я обязан был пресечь.

Но я не мог найти в себе силы сделать это. Он не отверг мои притязания на него. Он все еще был моим Источником. И обещание, которое он только что дал мне, заставило меня страстно желать охоты, несмотря на свежий запас магии, который все еще рвался из моих вен после того, как я укусил его менее получаса назад.

Джеральдина вытащила Тори из ванны и завернула ее в черный шелковый халат, несмотря на полушутливые протесты, которые она получала из-за всей этой суеты.

Но когда Тори позволила усадить себя в кресло, а Джеральдина прокричала, чтобы кто-то принес свежую тарелку с рогаликами, я понял, что она не так уж и против внимания, как утверждала.

До нас донесся звук слива воды в туалете, и Макс вернулся в комнату, на его лице появилось хмурое выражение, когда он перевел взгляд с меня на Сета. Я усилил свои ментальные щиты, не желая, чтобы он видел, с каким беспорядочным дерьмом я имел дело в данный момент. У Макса была своя собственная боль, с которой он должен был бороться, и его отношения с Джеральдиной в том числе, и я был уверен, что он тонет в постоянном потоке страха и горя, который постоянно излучают повстанцы. Ему не нужна была моя чушь, и я отказывался взваливать на него это бремя.

— Ты собираешься рассказать нам, где ты, блядь, была, малышка Вега? — спросил Макс, опускаясь на кровать Тори и закидывая руки за голову.

— Я расскажу, — согласилась Тори, когда Джеральдина начала расчесывать ее волосы, бормоча о том, что в них скоро поселятся дикие жуки и змеезубы, если она не избавится от всех этих коварных колтунов. — Но нам нужно сосредоточиться на нашем плане по спасению Дарси, Ориона и Габриэля, прежде чем мы займемся этим. Гидра все еще должна завтра ворваться во Дворец Душ, верно?

— Так же очевидно, как полуденное марево, моя леди, — согласилась Джеральдина, и Тори заметно расслабилась.

— Хорошо. Потому что я более чем готова вернуть своего гребаного близнеца.