Страдания и Звёздный свет

Глава 29

— Я в этом не разбираюсь, — сказал Ксавье, когда мы сидели у костра, и дым поднимался к сумеречному небу.

— Чепуха, ты несмышленыш, — воскликнула Джеральдина, помогая Софии и Тайлеру пристегнуть Ксавье к блестящей сиреневой сбруе вокруг его груди. Они убедили его раздеться до трусов, готовых к смене, и София с Тайлером также были в нижнем белье, надевая свои собственные ремни, которые были прикреплены к шлейке Ксавье между ними четырьмя толстыми ремнями.

— Я чувствую себя идиотом, — пробормотал Ксавье.

— Все будет в порядке, когда мы окажемся наверху, — твердо сказал Тайлер. — Просто попробуй.

Ксавье раздраженно топнул ногой, но не стал больше отказываться.

— Это будет дерьмовое шоу, — пробормотал Макс справа от меня.

Я потратил некоторое время на изготовление бревенчатых сидений здесь, так что они были чертовски удобными, с подкладкой из мха, а ноги я положил на маленький бревенчатый пуфик. Но как бы мне ни было удобно, настроение у меня было не из лучших. Калеб и Тори все еще не вернулись, и мой разум преследовали видения их вместе в этой глубокой, темной библиотеке, ищущих утешения в объятиях друг друга. Почему так долго, черт возьми? Джеральдина приняла звонок не так давно, но наложила на себя молчание и с тех пор ходила инкогнито, посылая Джастина и еще пару ослов с какой-то работой. Она всегда поступала так, будто я, Калеб и Макс недостойны слышать о планах могущественного О.С.Е.Л. и это чертовски меня бесило.

— Итак, ты готов, мой крепкий жеребец? — Джеральдина похлопала Ксавье по руке, он вздохнул и кивнул.

София расстегнула лифчик, выпуталась из него и отбросила в сторону, прежде чем она и два ее Пегаса сбросили нижнее белье и обнажили множество сверкающих камней и блестящих инкрустаций на своих «Ч» и ее «В».

Мне всегда нравилась идея диджазла, и я подумал, не оценит ли мой член небольшой косметический ремонт. Интересно, правдивы ли слухи о том, что Кэл неравнодушен к Пегасам…

Все трое сдвинулись с места, и жгуты натянулись вокруг их тел, чтобы соответствовать их новым размерам. Софии пришла в голову идея использовать ту же магию, что и в Пего-сумках Темпы, чтобы облегчить им переход в форму Ордена и обратно, пока они носят жгуты. У ремня были также быстроразъемные застежки, чтобы они могли его застегнуть при приземлении. Идея казалась здравой, только Ксавье дулся так, словно кто-то нассал ему в блинную смесь. Даже в форме Пегаса его губы были сжаты, а глаза сердиты.

— Давай, Ксавьер, — подбодрил Макс, воздух наполнился гулом возбуждения, когда он передал его всем нам.

Ксавье засиял немного ярче, впитывая дары Макса, и Джеральдина двинулась рядом, чтобы шлепнуть его по крестцу.

— Да! — крикнула она, и Ксавье ударил ее задними копытами, заставив ее нырнуть в сторону и сделать кувырок вперед, а затем стильно подняться на ноги.

Это заставило меня вспомнить ее фирменные движения в Питболе, и у меня из горла вырвался вой, когда я подумал об этой игре и о том, что я больше никогда не смогу играть в нее со всеми своими друзьями.

Макс протянул руку, чтобы провести пальцами по моей руке, и я позволил ему забрать часть моей боли, прежде чем вдавить в меня немного счастья.

— Спасибо, чувак, — пробормотал я.

— В любое время, — сказал он. — Я могу войти немного глубже, если хочешь?

— Нет, — быстро сказал я. Еще глубже, и он обнаружит мои тайные чувства к Калебу, но я ненавидел то, как мой друг хмурится на меня, как будто он знал, что я что-то скрываю от него.

— Люблю тебя, брат, — добавил я, и его лицо смягчилось.

— Я тоже тебя люблю, засранец, — сказал он.

Пегасы шли вперед, поворачиваясь по большому кругу, пока не оказались лицом к склону от костра, их хвосты вздымались, а мышцы подергивались в предвкушении полета.

— Давай, Ксавьер, — прокричала Джеральдина. — Лети в бесконечность и дальше!

Ксавье взревел, вскинул голову, чтобы его прекрасная сиреневая грива развевалась на ветру, а затем устремился вперед, возглавляя полет. Тайлер и София мчались рядом с ним, их крылья расправлялись по обе стороны от него, хлопая в ожидании взлета.

— Вперед, Ксавьер! — закричал я в восторге.

Они начали подниматься в небо, Тайлер и София быстро поднимались, в то время как ремни, прикрепленные к Ксавьеру, натянулись между ними, и он оторвался от земли, и его лошадиные ноги понеслись по небу.

София радостно скулила, глядя на Ксавьера, но младший брат Дариуса постепенно перестал брыкаться ногами, повиснув в воздухе, как хромой член.

— Наберись смелости, дорогой братец! — Джеральдина звала его, но черты Ксавьера стали плоскими, его длинное лицо выглядело угрюмым, как ад, пока София и Тайлер летали взад и вперед в небе над головой.

— Он выглядит так, будто его собираются скормить Ти-рексу, — сказал я Максу, который разразился смехом как раз в тот момент, когда Ксавье снова пролетел над головой, и его лошадиная морда стала еще серьезнее.

— Что в этом мире… — моя мама появилась вместе с Тибериусом Ригелем, они оба в замешательстве наблюдали за странным зрелищем.

Джеральдина подошла к ним, схватила Тиберия за руку и притянула его ближе.

— Доброго дня тебе и твоим сотрапезникам, Тиберий. Слушай, я хотела сказать тебе это уже пару финнов, но война и политика заняли первое место в нашей повозке. Так что выслушайте меня. Я знаю, что вы с моим отцом стояли на разных скалах, граничащих с пустынным морем, но я вынуждена сказать, что вы вырастили прекрасного лосося, и я решила, что хочу заключить с вами нечто вроде форелевого перемирия. Мы можем отложить наши хелицеры в сторону ради нашего с Макси баловства, по крайней мере, вне военных советов и тому подобного, что скажите?

Тиберий нахмурился, посмотрел на Макса, затем снова на Джеральдину. — Мне ужасно жаль, моя дорогая, но я понятия не имею, что ты только что сказала.

— О-хо! Ты просто дьявол, танцующий с одуванчиком, — засмеялась Джеральдина, хлопая Тиберия по груди. — Ты так остроумен в своей бородавке. Может быть, мы пообедаем вместе сегодня вечером? Или, может быть, завтра, если эта ночь не подходит? Будет лучше, если мы познакомимся друг с другом на более личном уровне, чтобы установить связь, которая сможет преодолеть нашу вражду друг к другу. Конечно, я не обещаю, что закрою свой триппер, когда речь зайдет о моей лояльности, и, без сомнения, твой язык будет танцевать динглхоп в мою сторону, когда возникнет спор, но мы с Макси нашли благодатную почву для посадки наших нейтральных бегоний, и я не вижу причин, почему мы не можем сделать то же самое. Так что скажете, ужин подходит или тиффин более аппетитен для вашего живота?

— Я, э… — Тиберий потерял дар речи, и Макс вскочил на ноги.

— Она хотела бы поужинать с нами, папа, — объяснил Макс, обнимая Джеральдину за талию. Моя мама сделала лицо, которое говорило о том, что она обеспокоена новыми отношениями моего друга с роялисткой.

Меня это насторожило, потому что я так устал от всей этой ерунды про «мы и они». Роялисты против Наследников. Я знал, что все это может снова стать актуальным в один прекрасный день, если мы когда-нибудь получим шанс захватить трон, но я устал от сражений и определенно не хотел снова вступать в войну с Вегами и их друзьями. И да, возможно, это делало меня лицемером, учитывая все то дерьмо, которое я натворил в прошлом, чтобы попытаться избавиться от близнецов, но почему все не могли просто поладить сейчас? Если что и делало союзы важнее, чем когда-либо, так это война. Мы снова наденем шляпы Наследников, если убьем короля ящериц. Просто.

— Конечно, — сказал Тиберий, любезно улыбаясь Джеральдине. — Как насчет завтрашнего вечера?

Ксавье снова пронесся над нашими головами, глаза сузились, а выражение лица стало безучастным, несмотря на то, что София и Тайлер прилагали все усилия, чтобы устроить ему лучшую в его жизни поездку.

Мама подошла ко мне, покачала головой, глядя на то, как я обмяк в своем кресле.

— Ты мог бы пойти и поговорить с некоторыми из повстанцев, начать их уговаривать и завоевать их расположение, — предложила она.

— И зачем мне это делать? — спросил я, складывая руки.

— Политика, Сет, — отрезала она. — Ты забыл все, чему я тебя учила? Ты должен стать лидером среди этих людей. Важно, чтобы ты проявил себя, и чтобы тебя видели помогающим на новых объектах. Я работаю над строительством питомника на восточной стороне острова, может быть, ты сможешь пойти туда и помочь?

— Ты имеешь в виду нацепить фальшивую улыбку и пойти завоевать преданность своим обаянием, — сухо поправил я, не глядя на нее, но она решительно шагнула в мою зону видимости.

— Я знаю, что ты все еще горюешь, щенок, — мягко сказала она. — Но сейчас действительно пришло время снова начать думать о будущем. Мы должны восстановить то, что было потеряно. Если ты не хочешь сегодня заниматься связями с общественностью, то, может быть, ты уделишь немного времени разговору с Ксавьером, когда он освободится от этой унизительной повязки?

Ксавье снова пролетел над нами как раз в этот момент, его голова позорно повисла, когда он услышал, как моя мама произнесла эти слова.

— Посмотри, что ты наделала, — с шипением сказал я, указывая на грустного маленького Ксавье в небе. — Конечно, это стыдно. Даже унизительно…

Ксавье жалобно заскулил, видимо, услышав мои слова, когда он снова проплывал мимо. Черт, лошадиные уши оказались более острыми, чем я предполагал.

— Но парень заслуживает того, чтобы летать там, наверху, сколько захочет, пиная свои маленькие копытца и вспоминая, каково это — парить в облаках, пока не потерял крылья, — продолжал я, поднимаясь на ноги и глядя на маму. Она была высокой, но я все-таки выше. — Может быть, мы все заслуживаем того, чтобы вспомнить хорошие времена. Может быть, я хочу полетать в этой упряжке.

— Ты не посмеешь, — вздохнула она.

— Посмею. Я бы поднялся в этой упряжке, и мне было бы все равно, насколько позорно, унизительно, постыдно и разрушительно для репутации это будет выглядеть, — гордо сказал я, услышав, как Ксавье снова скорбно заскулил в ответ на мои слова.

Ксавье начал кусать ремни, чтобы освободиться от них, злобно поскуливая на Софию и Тайлера, но они, казалось, не слышали его. Он перешел обратно в свою форму фейри, как будто думал, что это может освободить его, но вместо этого он перевернулся вверх ногами в ремнях, голый, как новорожденный, с развевающимися руками и его украшенным драгоценностями членом, развевающимся на ветру.

— Аргх! — закричал он, кувыркаясь вправо и влево, пока Тайлер и София продолжали летать огромными кругами, не замечая кровавой бойни, разворачивающейся под ними, пока они сосредотачивались на том, чтобы удержаться в воздухе.

Ксавье схватился за ремни, сумев отстегнуть одну сторону, но от этого он повис еще более неуклюже, и все это соскользнуло вниз и зацепилось за его задницу. Он перевернулся на спину, задница оказалась высоко в воздухе, а руки отчаянно тянулись к другой пряжке, которая закрутилась и уперлась в основание позвоночника.

— Кто-то должен ему помочь, — сказал я, печально покачав головой.

— Ты должен помочь ему, — настаивала мама, и я понял, что она права, поднял руку и послал порыв воздуха, чтобы попытаться снова повернуть его в вертикальное положение. Упс. Я мог бы помочь раньше. Мой мозг сегодня был так раздражен. Он все время витал в придуманном мной маленьком мирке под названием Калария, где Калеб был влюблен в меня, целовал меня и называл хорошим щенком, лаская мои яйца.

Отвлекшись на свои мысли, я запустил свою магию слишком сильно, отправив Ксавье в дикое кружение, вместо того чтобы успокоить его, и он закричал от ярости, проносясь мимо моей головы, как торнадо.

Я быстро выправил магию, удерживая его на месте и расстегивая пряжку, чтобы освободить его силой воздуха. Он кувыркнулся, и я поймал его на маленькое облако, доставив его вниз, чтобы он приземлился у меня под боком, и оставив пушистое облако на месте, чтобы прикрыть его причиндалы. Его щеки были ярко-красными, и он выглядел готовым вырыть себе яму и исчезнуть, или, может быть, ударить меня по лицу, я не был уверен.

— Вот так, приятель, — сказал я, похлопав его по плечу, и он отпихнул меня, фыркнув от ярости.

— Ты придурок, — огрызнулся он.

— Да, я, э-э, должен взять вину на себя, — сказал я, бросив на него виноватый взгляд. — Но с другой стороны, ты выглядел там великолепно. Действительно круто.

Он бросил на меня взгляд, который говорил, что он знает, что это была самая очевидная ложь, которую я когда-либо говорил, и он был прав.

— Ксавье, это было… что-то, — сказала мама, ярко улыбаясь, ее голос был окрашен фальшивым энтузиазмом.

Я посмотрел на нее и увидел в ее манерах столько себя. Фальшивые улыбки, которые были нарисованы так густо, что сквозь них ничего нельзя было разглядеть. Я мог видеть только потому, что она научила меня этому мастерству, и я знал ее достаточно хорошо, чтобы понять, когда она фальшивит. Мне надоело, что я всегда должен вести себя так, будто все идеально, будто я храбрый, счастливый, всегда оптимистичный человек, на которого люди полагаются, чтобы поддерживать свой собственный дух. А как же мое состояние духа? А как же тогда, когда я был уничтожен, и каждая вынужденная улыбка, которую я втискивал в свои щеки, отламывала свежий, сочный кусочек моей души?

Всю мою жизнь каждое мое действие тщательно отслеживалось, реакция, которую я получал от новостных статей, требовала большей или меньшей части моей личности, пока не наступили времена, когда я даже не знал, кто я такой, когда стоял на сцене мира. Единственное время, когда я был свободен от этого, было в компании Наследников, а в последнее время — в компании Вега и моих новых друзей. Я не был готов вернуться к тому, чтобы корректировать каждый свой шаг, который мог бы разозлить массы. К черту массы. Они могут подождать, пока я не закончу горевать.

Ксавье отвернулся, схватил на ходу свою одежду и пошел по дорожке, ведущей к Замку Р.А.М.П., облако все еще висело вокруг его задницы.

— Иди за ним, — посоветовала мама. — И попытайся уговорить его занять место Дариуса и стать Повелителем Огня. Я знаю, это трудно, но мы на войне. Пришло время ему принять в ней участие.

Ярость пронзила мою грудь, и я зарычал на нее, демонстрируя своего Альфу.

— Ему не нужно место Дариуса. Оставь его свободным, кого это волнует? — огрызнулся я.

— Ты не в себе, — прорычала она, создавая вокруг нас заглушающий пузырь на случай, если какой-нибудь любопытный повстанец окажется достаточно близко, чтобы услышать нас. Как будто мне было на это не наплевать. — Сегодня нам сообщили, что Линда Ригель получила должность Верховного Советника в новом суде, который создал Лайонел.

Я побледнел от этого небольшого отрывка информации, посмотрев на Макса и его отца, которые, казалось, вели серьезный разговор в заглушающем пузыре, несомненно, обсуждая, что это значит. Мачеха Макса была королевской стервой, и мы все это знали, поэтому я сомневался, что он был слишком шокирован дополнительным предательством, но это должно было ранить, особенно его отца.

— Когда они объявили об этом? — спросил я, любопытство овладело мной.

— Только сегодня утром — смотри, — мама достала из кармана подаренный ей Атлас и протянула мне, открыв статью из «Небесных Таймс», но прежде чем я успел ее прочитать, экран перекрыло всплывающее окно.

Хорошего дня и влажной среды вам, Весы, звезды говорят о вашем дне!

Сегодня отличный день для того, чтобы очистить уголки, которые в последнее время были забиты горем. Окунитесь в зияющую пропасть своей души и вытолкните из себя все тревожные мысли. Окунитесь в море — это как раз то, что нужно, чтобы снова стать скользкой и соблазнительной, и не забывайте, что вы всегда можете накинуться на друга, если нагрузка окажется слишком большой. Прекрасные Рыбы будут очень рады, если вы наброситесь на них, если вам нужна разрядка — даже маленькая пилюля может оставить вас мокрыми, как свисток, именно тогда, когда вам это больше всего нужно. Но не забывайте, что лучшие секреты — это те, что хранятся ближе всего к сердцу, потому что в наших рядах все еще таится предатель, и мы все должны быть максимально хитрыми, чтобы вылизать этого предателя!

— Что это за хренов гороскоп? — спросил я, сморщив нос, когда перечитал его еще раз, и мама зарычала во все горло, отмахнувшись от него.

— Эта девчонка Вега предложила Брайану Вошеру должность генерала в своей армии, — раздраженно пробормотала мама. — И первое, что он подумал сделать со своим новым званием, это завести ежедневный гороскоп для повстанцев. Он весь день читает карты таро и рассылает подобную чепуху. Я собираюсь строго поговорить с ним об этом, когда увижу его в следующий раз.

— Удачи тебе, — пробормотал я, потому что если Вошер и его маленькая сосиска решили сделать это, то я знал, что шансов на то, что моя мама убедит его остановиться, было примерно столько же, сколько шансов на то, что Лайонел в своем следующем пресс-релизе раскроет себя как тайного червя-перевертыша.

Я закрыл гороскоп и обратил свое внимание на статью, которую открыла мама.

Новый рассвет для Небесного Совета.

Сегодня наступил очередной бунтарский рассвет в недавно поднявшемся королевстве Солярия под мудрым и могущественным правлением нашего великого короля. Пока многие из нас радуются восхождению самого могущественного фейри в Солярии и возвращению к правлению короля, мы наконец-то начинаем видеть, как будет выглядеть это новое и процветающее правление в ближайшие годы.

Сегодня Линда Ригель была объявлена Верховным Советником — эта должность была дарована ей после храброго и самоотверженного акта преданности королю, когда она сообщила ему о предательстве, замышляемом бывшими Верховными Советниками — ее ныне отреченным мужем и подозреваемым в сексуальных извращениях Тибериусом Ригелем, а также Мелиндой Альтаир — читайте на странице 6 о камере пыток, найденной в ее подвале, — и Антонией Капелла — читайте на странице 12 о разоблачении культа, который она называла своей стаей, и о развратных действиях, которые они совершали втайне.

Линда Ригель, увидев свой шанс избежать тирании, которая царила в ее собственном доме, смело рассказала о женщинах, которых Тиберий регулярно приводил к нему, о своем сыне Максе, одном из многих бастардов, которых он породил за эти годы, но единственном, которому Тиберий позволил жить после зачатия.

Линда, выжившая в этом безжалостном доме и непреклонная сторонница короны, долгие годы безуспешно пыталась вырваться из-под контроля своего мужа, и с помощью нашего могущественного и благосклонного короля ей это наконец удалось. Поворотом судьбы, который, вероятно, порадует все население, Лайонел Акрукс вознаградил ее годы постоянной, тихой преданности ему самой выдающейся должностью главы его нового Совета.

Отклоняясь от традиций, Лайонел решил, что больше не будет назначать Верховных Советников, вместо этого Линда Ригель возглавит его Суд и поможет выполнять повседневные задачи, необходимые для королевства, чтобы он мог продолжать править справедливой и твердой рукой, выискивая повстанцев, которые пытаются подорвать его на каждом шагу, и превращая Солярию в великое королевство, каким мы все его знаем и верим, что он сможет его вернуть.

Да здравствует король!

— Гас Вулпекула

Скай Мари: Я всегда знала, что Тиберий Ригель хитер — однажды он был на конкурсе поедания пирогов и сказал всему залу, что не любит пироги, когда ему предложили кусочек #нельзядоверятьфейри, которыйнеестпироги #могупоспорить, чтоонестсквиши

БольшойГриф99: Я, например, рад видеть новое лицо в политике. Я не могу дождаться, чтобы увидеть, что она принесет на стол, и с нетерпением жду ее планов по налогам для Гриффинов, когда вопрос о налоге на уличные экскременты будет поднят в Совете #непреследуйтенасзаточтонамнужногадить #почемуядолжен платитьбольшезаэвакуациючереззаднююдверь #свободагадить #этотакжеотпугиваеткрыс

Бренди Мэй: @БольшойГриф99 Именно такие Грифоны, как ты, создают остальным дурную славу — я никогда не ходила и не буду ходить в общественные туалеты, и я, со своей стороны, в ужасе не только от перспективы платить налог на дерьмо Грифона, но и от того, что фейри моего Ордена стали так часто публично гадить, что теперь необходимо обсуждать это как вариант #позор #явыступаюзаштрафынаместе #невсеГрифонытакделают

БольшойГриф99: @БрэндиМэй Я хочу, чтобы ты знала, что наш род ходит в туалет в общественных местах уже более шести тысяч лет — это часть нашей культуры и наследия, и я могу только предположить, что ты не чистокровная, если не понимаешь этого # сратьвобщественныхместах #сругдехочу

Телиша Мортенсен: ЛИНДА РИГЕЛЬ — СУКА

**Администратор удалил этот комментарий**

Кристен Кэннелл: О, я уверена, что Линда Ригель будет прекрасным Верховным Советником! После нового закона нашего короля о том, что низшим фейри требуется разрешение на публичное перемещение, я счастлива, что мне больше не придется наблюдать, как мой сосед мистер Грюннет во время дождя превращается в свою отвратительную форму Гептианской Жабы, сидя в водосточной трубе, как слизкое дерьмо, напротив моего прекрасного крыльца. Это заставляет мою прекрасную кожу Львицы вздрагивать. #ненадорогу #анти-амфибия

Джереми Грюннет: Черт бы тебя побрал, Кристен! Это ведь ты сообщила обо мне властям, не так ли? #трахнисвоекрыльцо #ничтожныйлев

БольшойГриф99: Нет ничего плохого в слизком дерьме в сточной канаве #этомоеправосрать

Лейла Асоли: Я рада, что у нас есть Верховный Советник, но обязательно ли это должна быть Линда Ригель??? Когда она смеется, это звучит как коза, подавившаяся бурундуком. Я знаю. Так я потеряла своего дорогого Чиппи. Это навевает ужасные воспоминания, но ответит ли она на мои электронные письма о строительстве памятника в его честь? Конечно, нет. #чувствительная Сирена #построитьстатуюдляЧиппи

Бурая Корова: Солярия уничтожается этим предвзятым, Орденским засранцем, сидящим на троне Вега! Не слушайте ложь, напечатанную в этой дребедени. Читайте «Ежедневную Солярию», чтобы узнать правду! #присоединяйтеськвосстанию #этакоричневаякоровапокажетвам #движениемуууприближается #да дравствуюткоролевыВеги

**Администратор удалил этот комментарий**

— Ну, ты всегда говорила, что Линда — сволочь, так что, полагаю, теперь ты должна чувствовать себя утвердившейся в этом мнении, — сказал я, передавая мамин Атлас обратно ей.

— Сет Капелла, не используй свой грязный язык при мне, — огрызнулась она, ударив меня по уху воздушной магией так быстро, что я не успел заметить, что она приближается, и заблокировать ее. — Неужели ты не понимаешь, что означают подобные новости? Лайонел создает плацдарм в королевстве, он устанавливает свой двор, и люди должны видеть, как мы укрепляем свой в ответ, если у нас есть хоть какой-то шанс убедить их, что мы — лучший вариант. И когда я говорю «мы», я имею в виду именно это — Небесный Совет, каким он должен быть с Ксавьером, занявшим место Повелителя Огня. Вега хотят как лучше, но они совершенно не готовы к тому, чтобы править, даже если бы они могли претендовать на эту должность у нас — а я не верю, что они смогут. Жизненно важно, чтобы мы восстановили свою силу в этой армии. Мы должны набрать людей. Мы должны начать распространять информацию по всей Солярии…

— Удачи со всем этим. Я ухожу. — Я отвернулся от нее и зашагал по дорожке в направлении, указанном Ксавьером, тягостное настроение навалилось на меня. Все, чего я хотел, это чтобы последние остатки людей, которых я любил, были в безопасности. Конечно, я хочу, чтобы Лайонела не было, но я не хотел бросаться в новую битву неподготовленным. Я отказывался смотреть, как умирает еще один человек, которого я любил, и я не собирался начинать собирать войска, готовые привести еще больше людей к кровавому концу, прежде чем мы снова будем готовы к битве. Ни за что, блядь.

Я замер, когда перед замком засиял воздух, и из звездной пыли материализовались Калеб и Тори с большой сумкой из листьев и надеждой в глазах.

Облегчение от того, что они в безопасности, захлестнуло меня, и я бросился бежать, столкнувшись с ними в тот же момент, как только оказался рядом, и обняв их обоих.

— Аргх, ты на моей ноге, Сет, — выругалась Тори, уворачиваясь от моего захвата, в то время как я попытался удержать Кэла, но он тоже оттолкнул меня, отступая назад.

Я посмотрел между ними с хныканьем в горле, нуждаясь в большем, чем это маленькое прикосновение. Мне нужен был огромный уют. Одеяла, фильмы, свечи, все дела. Но их глаза говорили, что в ближайшее время я этого не получу.

— Итак? Что вы узнали? — спросил я.

— Мы нашли способ найти Дарси, но я не смогу произнести заклинание до завтрашнего полудня, — сказала Тори, и в моей груди зародилась надежда. — Я хочу спрятать эти книги, пока ваши родители не засекли их и не начали задавать вопросы.

— Я отнесу их в твою комнату. Кажется, я чувствую, как мой Орден начинает просыпаться, надеюсь, это не займет много времени. — Калеб взял все книги в руки и трусцой побежал в замок.

Я открыл рот, чтобы задать Тори целый поток вопросов, но тут мой взгляд упал на два кровавых следа от уколов на ее шее. Укус. Укус Вампира. Укус Калеба.

Я застыл, холод разлился по позвоночнику, когда Тори подняла руку, ее пальцы провели по следам, когда она поняла, на что я смотрю, заживляя их. Но я видел это. Теперь клеймо было на внутренней стороне моего черепа, прямо у глазниц.

— Мне пора, — пробормотал я, повернулся и двинулся по траве.

Дариус взял с Калеба обещание, что он больше никогда не будет кормиться от нее, после того как он выследил ее и сбросил с крыши Королевской Лощины. Он нарушил данное ему слово. Он, блядь, укусил ее. Он пил ее кровь, и когда? Для чего? Они были в старой пыльной библиотеке, какая у него могла быть причина пить из нее?

Они трахались.

В глазах появилось красная пелена. Ослепительный, жгучий красный.

Мне надоело тосковать, надоело хныкать и проводить каждую ночь в одиночестве в холодной постели, думая о своем лучшем друге. Мне нужно было напомнить миру, на что способен Сет Капелла, что он — буря во плоти фейри.

Я заметил Джастина Мастерса, прогуливающегося по тропинке, и оскалил зубы, выбирая его в качестве своей первой жертвы. Я послал шквал воздуха ему в спину, отправив его в полет с тропинки с испуганным воплем, а затем похоронил его в пяти футах земли, оставив только голову, торчащую снаружи.

— За что?! — завопил он, когда я прошел мимо него, не дав ему ответа.

Потому что во время моего пребывания в Зодиаке никто не задавался вопросом, почему я делаю дерьмо. Я был одним из самых могущественных фейри в академии, непостоянным Водолеем, управляемым хаотическими силами вроде Урана, но именно мой восходящий знак Весов выводил меня из себя. Им управляла гребаная Венера со своими коварными приемами, проклявшая меня любить человека, который никогда не полюбит меня в ответ.

Я засунул руки в карманы и пошел дальше, мой взгляд упал на холм впереди, где Леон, Данте и какой-то татуированный парень, которого, я был уверен, звали Карсон, строили огромное гнездо. Там были и другие люди, Элементали земли, создающие прекрасные палки и предлагающие их Леону, который либо одобрял их кивком, либо яростно качал головой и отбрасывал их — или иногда бил ими создателя по голове.

Гнездо было красивым, согнутым в форме сокола, его крылья расходились на спине, чтобы позволить войти внутрь.

— Эй, чувак, — позвал меня Леон. — Не хочешь помочь нам? Нам бы не помешал еще один приличный Элементаль земли.

— Нам ни хрена не нужно. Хватит вербовать каждого проходящего мимо засранца, — ворчал Карсон, затягивая свои длинные волосы в узел и одаривая меня недобрым взглядом. Он взял в руки длинную палку и инкрустировал ее драгоценными камнями, сверкающими, как звёздный свет. Данте взял ее у него, заинтригованно склонив голову, Дракон в нем заставлял его глаза собственнически сверкать.

— Я не собираюсь драться с тобой за каждую сделанную палку, Инфер… — он тяжело кашлянул, словно только что вдохнул жука, — …нальный засранец. — Карсон выдернул ее обратно из его хватки и стал прикреплять к ноге сокола, в то время как кожа Данте искрилась от электричества.

— Нет, спасибо, — пробормотал я, пожимая плечами и шагая дальше, но Леон трусцой побежал вниз по холму, чтобы встать на моем пути.

— Разве ты не заинтригован тем, что мы делаем, чувак? — с надеждой спросил он, золотые глаза сверкали. — Это так коварно. Самая коварная идея, которая у меня когда-либо была.

— Это была моя идея, stronzo (п.п. мудак), — отозвался Данте.

— Это была совместная идея, — сказал Леон, махнув на него рукой и обернувшись ко мне. — В основном моя, — прошептал он.

— Все, что ты сделал, это выкрикивал приказы и был занозой в заднице, — сказал Карсон, выпрямившись, когда закончил прикреплять новую палку к нижней части гнезда.

Леон рассмеялся, как будто парень шутил, и я сделал шаг, чтобы снова пройти мимо него. Он прыгнул мне навстречу с проворством кошки, несмотря на свои огромные размеры.

— Это для того, чтобы отвлечь Гейба, — объявил он. — Потому что его мозг Гарпии помешан на гнездах, разве это не чудесно? Когда он попытается увидеть нас, он увидит только это удивительное гнездо, и он будет весь в голубиных мозгах, радостно воркуя, пока будет изучать каждую его частичку. Мы спрятали в нем всевозможные причудливые ветки, так что это отвлечет его внимание, и он не сможет увидеть слишком много наших военных планов.

— Это глупо. Это ни за что не сработает, — сказал я, сложив руки.

— Пфф. Это сработает. Это гнездо — как лучшее порно для Гарпий. Неважно, как сильно он будет сопротивляться, его мозг на цыпочках вернется сюда, чтобы посмотреть на это со смазкой в одной руке и салфетками в другой. Кроме того, он не захочет отворачиваться — он поймет хитрость моего самого коварного плана и продолжит смотреть на это, так что если Лайонел проберется в его голову, чтобы заглянуть в наше будущее, все, что он получит — это гнездо. Это гениальный план.

— Ну, удачи вам, — проворчал я, проскочил мимо него, прежде чем он смог остановить меня снова, и поспешил дальше по тропинке.

У подножия следующего холма я обернулся, и мой взгляд остановился на Розали Оскуре в ее форме серебряного Волка, лежащей на спине и впитывающей последние лучи солнца. Жестокая улыбка искривила мои губы, и я стянул футболку через голову и отбросил ее в сторону, прежде чем сбросить треники и снять носки и ботинки. Я умирал от желания подраться. И она была ответом.

Я побежал вперед, позволяя сдвигу пройти по мне, и завыл, когда мои четыре огромные белые лапы ударили по земле и вызвали дрожь, прокатившуюся по склону холма. Розали посмотрела в мою сторону, лениво выглядывая из-под одного висячего уха, которое приподнялось, когда она заметила меня.

Ее взгляд сузился, когда я двинулся вперед, мои губы оскалились в рычании.

Сразись со мной.

Из ее горла вырвался рык, и она вскочила на ноги, привлекая меня к себе. Мы начали кружить друг вокруг друга, оценивая угрозу. Она была самым крупным Альфа-Волком, которого я когда-либо встречал, ее размеры почти соответствовали моим, и победа над ней была именно той победой, которая была мне нужна сегодня.

Группа повстанцев заметила наше взаимодействие и собралась, чтобы посмотреть, но я не позволил себе отвлечься от нее. Прошло слишком много времени с тех пор, как я утверждал себя как Альфа. Я собирался напомнить миру о своей силе, и Розали будет вынуждена заплатить за это. Эта девушка со своими знающими глазами и взглядами в мою сторону всякий раз, когда она оказывалась рядом. Как будто она хранила какую-то информацию, которую я никогда не смогу понять, и ей пора научиться не раздражать меня.

Я с рычанием прыгнул вперед, вытянув когти, когда столкнулся с ней, и она сильно ударила меня в бок, повалив на землю. Однако я впился когтями ей в бок и в считанные секунды оказался на лапах, вцепившись ей в горло. Она попятилась назад, пытаясь избежать моей атаки, но я надавил вперед, мои лапы врезались ей в грудь и повалили ее на землю.

В следующую секунду я уже был на ней, лаял от ярости, снова набрасываясь на ее горло, но ее лапы отбросили меня назад, и ей удалось вывернуться и снова подняться на ноги. Розали была вынуждена бежать, и я набил полный рот шерстью, когда мои зубы сомкнулись на кончике ее хвоста.

Она злобно завыла, изворачиваясь и возвращаясь для нового удара, но я был готов, когда она полоснула меня когтями по глазам, пригнулся и бросился вперед.

Наконец мои зубы сомкнулись на ее шее, и я повалил ее на землю, надавив лапами на ее плечо, чтобы удержать ее на месте. Она билась, как дикое животное, и я усилил хватку, в моем горле раздалось предупреждающее рычание, когда я приказал ей подчиниться мне. Мое сердце колотилось от адреналина, зов охотника струился по моим венам и подталкивал меня к победе.

Она зарычала, скрежеща зубами в знак отказа, и я укусил ее глубже, пока она не вскрикнула.

Ну же. Сдавайся. Уступи мне.

Розали удалось просунуть между нами лапу и полоснуть когтями по моему лицу, и мои челюсти разжались, боль от атаки заставила меня отпустить ее со скулежом.

Кровь потекла по моей щеке, и она снова отпрыгнула от меня, заставив меня пуститься в погоню вверх по склону. Я последовал за ней с яростью, накаляющей мои мышцы, желая заставить ее заплатить за порезы на моем лице.

Но она не стала убегать, как я ожидал, она обернулась на гребне крутого холма, подпрыгнула в воздух и обрушилась на меня, как тонна кирпичей, зубы и когти впились в шерсть и плоть.

От столкновения мы скатились с холма, и я откусил от нее все, что мог, пока мы кружились в торнадо из серебристо-белого меха, не видя, куда попадают мои удары, только кровь окрашивала воздух.

Я сжал зубы на кончике ее пушистого хвоста с приливом триумфа. Теперь ты у меня в руках, Розали.

Я прикусил посильнее, и тут же вскрикнул, когда понял, что держусь за собственный хвост, и быстро отпустил его, пока никто не заметил.

Мы приземлились у подножия холма с огромным грохотом, и толпа ахнула, увидев, что я лежу на Розали, а наши лапы переплетены вместе. Она не двигалась, ее глаза были закрыты, а тело жутко неподвижно.

Мое сердце начало бешено колотиться, я уткнулся ей в щеку, пытаясь разбудить ее, но она по-прежнему не двигалась.

Паника нахлынула на меня приливной волной, и я испуганно заскулил, встав на ноги над ней и уткнувшись ей в бок. Вставай, Розали. Пожалуйста, вставай.

Я не мог больше встречать смерть. Что я наделал? Неужели я убил ее только ради того, чтобы обеспечить себе бессмысленную победу?

Я тявкнул, как испуганный щенок, снова уткнувшись в нее носом, и толпа разразилась обеспокоенным бормотанием. Смерть, казалось, преследовала меня повсюду в эти дни, и теперь она снова пришла ко мне, потому что мне нужен был выход моему гневу.

Я вернулся в форму фейри, опустился на колени рядом с ней и впился пальцами в ее шерсть, пока не нашел кожу, создавая целительную магию так быстро, как только мог.

Но не успел я приступить к исцелению, как она вскочила на ноги, виляя хвостом, и из ее горла вырвался забавный лай. Она провела подушечкой языка прямо по центру моего окровавленного лица, а затем рысью унеслась прочь с высоко поднятым хвостом, проталкиваясь сквозь толпу и оставляя меня смотреть ей вслед, сидя в траве на коленях. Как гребаный идиот.

— Чтоб мне провалиться, какое веселье, — воскликнул Вошер из толпы, выходя на передний план в своих плавках, положив руки на бедра, а его обтянутая кожей грудь выглядела свеженатертой.

Он подбежал ко мне трусцой, и его дары Сирены завладели мной прежде, чем я смог убежать. Он зацепился за ярость внутри меня, затем отделил унижение и начал искать путь к худшей эмоции из всех, что сидели под ней, топливо, вылитое на огонь всех остальных эмоций. Любовь.

Я быстро заблокировал его, мои ментальные барьеры захлопнулись и заставили его надуться.

— Я могу помочь со всеми этими узлами глубоко внутри тебя, мой мальчик. Позволь мне проникнуть туда, чтобы немного распутать их. Придется немного поднажать и потянуть, подтолкнуть и протаранить, но если ты позволишь мне получить полный доступ к твоим самым темным местам, я принесу тебе огромное облегчение, заверяю тебя.

— Мне не нужно это облегчение, — прорычал я, вскакивая на ноги и направляясь по траве за своей одеждой.

Кровь запеклась на моей коже из ран на теле, и я прижал руку к груди, чтобы залечить их все.

— Вот дерьмо, — вздохнула девочка-подросток среди повстанцев, глядя на своих друзей, которые любовались моим телом. — Он дикарь.

Я натянул одежду, повернулся и обнаружил, что Вошер стоит прямо за мной, наши груди соприкасаются.

Я отвел плечи назад, оскалив зубы. — Уйди с дороги.

— Вам действительно нужно сделать вдох, мистер Капелла, — сказал он низким, обеспокоенным голосом. — Давай, дыши вместе со мной. Вдох и выдох, вдох и выдох, — он начал приседать передо мной, его руки поднимались и опускались с каждым вдохом. — Я могу встать позади тебя, если хочешь, и направлять твои движения от бедра к бедру.

Воздух вырвался из моих рук в тот же миг, когда с моих губ сорвался лай, и Вошер с криком тревоги взмыл ввысь. Толпа разразилась еще большим бурчанием, когда я пробирался к ним, большинство из них уклонялось в сторону, но я налетал на тех, кто этого не делал.

— Он дотронулся до меня, — взволнованно пискнула одна из девочек-подростков. — Смотрите, у меня все ухо в его крови!

Внезапно с неба на горку льда, которую он бросил под собой, спрыгнул Вошер и с радостным воплем полетел в пруд, который создали Элементали воды.

Я бросил взгляд на каменное здание, построенное как импровизированная обсерватория, куда было принесено все, что осталось от наших арканных запасов. Я знал, что мне делать. Я потребую ответов у звезд, найду способ вырвать эту любовь из моей груди, чтобы она больше не мучила меня. Тогда я вновь стану самим собой и не потеряю Калеба как друга. Я бы заключил сделку с Луной, или Солнцем, или, может быть, с самой Венерой. Одно из этих небесных существ должно было проникнуться щедростью сегодня, и я собирался воспользоваться этим.

Я распахнул деревянную дверь и шагнул в темную круглую комнату, над которой возвышалась стеклянная крыша. На полках по краям комнаты стояли последние колоды таро, кристаллы, чаши для гадания, маятники и книги по священным искусствам. За столом в центре комнаты сидела пара фейри, и я щелкнул пальцами, чтобы привлечь их внимание, а затем указал на дверь.

— Вообще-то я сейчас читаю, — пискнул один из мужчин.

— А я как раз собираюсь оторвать твое лицо и сделать из него шляпу, — прошипел я.

Он опустил карту Таро в руке, на которой была изображена «Смерть», быстро кивнул и побежал к двери вместе со своим другом. На столе стояла бутылка бурбона, которую они делили, и я зарычал, зная наверняка, что когда-то она принадлежала Ориону. Это была его любимая марка. Silver Circle.

Я толчком захлопнул дверь и схватил бутылку, отпивая из горлышка длинными глотками. Обжигающий вкус прошел через все горло в желудок, и я наслаждался тем, как он снимает часть моего беспокойства, но ненавидел то, как он напоминает мне о моем лунном друге. Где он был? Он все еще жив, все еще защищает Дарси на каждом вдохе?

Должен был. Это была его фишка. Он никогда не оставит ее, и как бы я ни скучал по ним, я должен был продолжать верить, что однажды они вернутся к нам. Только пусть это будет очень, очень скоро, ребята.

Я положил книгу на место, подошел к полкам и взял книгу по планетарной астрологии, бросив ее на стол вместе с ручкой и бумагой.

Я опустился на сиденье, собрал разбросанные на столе карты Таро и перетасовал их в свежую колоду.

— Ну же, звезды. Давайте погадаем. Что ждет меня в будущем, а? Больше дерьма? — я агрессивно вытаскивал карты из колоды наугад, раскладывая их перед собой и насмехаясь над увиденным. «Влюбленные» лежали рядом с «Колесницей», обе были перевернуты, намекая на дисгармонию в любви и отсутствие контроля.

— Ага, вы так думаете? — рявкнул я, вытянув следующую карту, и беззлобно рассмеялся, хлопнув на стол «Отшельника», который тоже был перевернут.

— Одиночество, — горько сплюнул я. — Где здесь ответы? Это просто изложение моей проклятой звездами повседневной жизни. Почему бы вам не дать мне хоть раз что-нибудь полезное?

Я вытянул следующую карту и увидел, что на меня смотрит «Повешенный». — Жертвоприношение, — пробормотал я, положив ее на стол и чувствуя, как зловещая атмосфера смыкается вокруг меня.

Я схватил бутылку бурбона, сделал еще один глубокий глоток и снова подумал об Орионе и Дарси. Все ли с ними в порядке? Удалось ли Дарси овладеть своим проклятием? Но если да, то почему она не отыскала нас?

Я тяжело сглотнул, продолжая пить и читать книгу о планетах, пока в бутылке не осталось ничего, кроме капли, а голова не поплыла.

Я повернул страницу с большим изображением Венеры и хлопнул пальцем по ее лицу.

— Ты. Ты та, кто сделал это. Ты не имела права. У меня все было хорошо, пока ты не заставила меня влюбиться в него. Почему ты должна была стать такой сукой ради этого? Почему ты не могла позволить мне влюбиться в кого-то, кто мог бы полюбить меня в ответ? Или, что еще лучше, почему ты не позволила ему полюбить меня в ответ?

Я схватил ручку на столе и принялся писать поперек страницы на ее глупом Венерином лице.

Венера — грязная, коварная, подлая сучка, которая придумала безответную любовь и думает, что это забавно — издеваться над чувствами фейри, когда ей вздумается.

— Я собираюсь подняться туда, — пробормотал я, глядя на темнеющее небо через стеклянную крышу над головой, Венера ухмылялась мне со своего места в небе, ее сияние было издевательским. Шлюха. — Я захвачу с собой Луну, и мы тебя оттрахаем.

Я вскочил на ноги и направился к полкам, чтобы найти что-нибудь, что мне поможет. Должно было быть какое-то заклинание, которое могло бы избавить меня от этой агонии. Я знал, что это была не только мучительная тоска по Калебу, но и все остальное. Горе доводило меня до безумия, и каждый раз, когда мои мысли слишком близко подходили к Дариусу, я был уверен, что собираюсь разлететься на миллион фрагментов детских воспоминаний, заключённых и выполненных обетов, дружбы, выкованной из самой глубокой любви во вселенной.

— Йа! — я бросился на Дариуса с потрясающей деревянной палкой, которую нашел среди мертвых листьев.

Она врезалась прямо в его плечо, переломившись надвое. Он становился большим, эти руки казались слишком большими для его десятилетнего тела. Но было ясно, кем он становится. Когда он вырастет во весь рост, у него будет такой же свирепый взгляд Дракона, как у его отца.

От его отца у меня иногда мурашки по коже. Он всегда был ворчлив и смотрел на нас так, словно мы отнимали у него слишком много времени. Когда я был младше, я поднимался по его причудливой лестнице в щенячьем облике, весь в грязи, моя белая шерстка была полностью испачкана грязью после того, как Макс столкнул меня в пруд, и я выбрался на крутой, грязный берег. Дядя Лайонел от души отхлестал меня по заднице, а потом за мной прибежал Дариус и потребовал, чтобы я вернулся домой, чтобы он мог разобраться в ситуации. В воздухе витало ужасное напряжение, и Лайонел спросил Дариуса, уверен ли он, что хочет взять на себя ответственность за мои действия. Дариус вытолкал меня за дверь, высоко подняв подбородок и подтвердив, что хочет.

После этого я всегда чувствовал себя неловко рядом с его отцом, хотя Дариус лишь отмахнулся от моих вопросов о том, что произошло после моего ухода, сказав, чтобы я не беспокоился об этом. К счастью, Лайонел всегда работал, и мы редко встречались с ним, даже когда проводили время здесь, в поместье Акрукс. Особенно потому, что в основном мы любили играть на улице в лесу.

Дариус со смехом бросился на меня, повалив меня на землю, а через секунду Макс и Калеб присоединились к нему, придавив меня к подножию кучи. Вскоре мы все уже играли в драки, смеялись и кувыркались в листьях, а тем временем начали падать снежинки, и обещание зимы заставило мое сердце замереть. Я вспомнил о той горе́, на которой родители оставили меня во время Ковки, и с усилием заставил себя сесть прямо.

Дариус сел рядом, обхватив меня за плечи, хотя он не часто бывал очень ласковым.

— Забудь о горе́, — сказал он, словно знал. Он всегда знал.

Я улыбнулся, посмотрел на него и прижался к его лицу.

— Ты больше никогда не останешься один, — поклялся он, и моя улыбка стала такой же яркой, как луна.

Я вздрогнул от воспоминаний, вспомнив, как я поверил в эти слова в тот день, будучи уверенным, что ничто не сможет разлучить нас четверых. Тогда мы казались такими бессмертными. Я не помнил времени без них, и по глупости полагал, что не будет времени, когда их не будет рядом. Теперь я потерял Дариуса, разрушив эту иллюзию и тем самым заставив себя задуматься о том, что я могу потерять еще кого-нибудь из них. Пережить это будет невозможно.

Я нашел бутылку с подзаряженной луной водой и сорвал крышку, выпив ее всю. Она была предназначена для зелий, но мне было плевать, мне просто нужно было, чтобы боль прекратилась. Луна всегда находила ответы, а мгновенный гул в венах отлично заглушал боль.

Я нашел Атлас, установленный в портативной колонке, и мои брови изогнулись дугой. Я неуклюже постучал по экрану, гадая, есть ли у того ублюдка, которому он принадлежит, хоть какая-то приличная музыка. К счастью, похоже, у владельца был вкус, и я выбрал «Bones» — Imagine Dragons, музыка загремела в воздухе и заполнила мою душу.

Я оставил попытки найти подходящее заклинание и решил придумать его сам, взяв пару огненных кристаллов, свечу с черным фитилем, изгоняющий камень и немного молотого лиларока.

Я растопил часть свечи огненным кристаллом, смешивая горячий воск с камнем, пока не получилась густая, чернильная жидкость. Затем я сбросил рубашку, нарисовал созвездие Тельца над своим сердцем и почувствовал поцелуй магии на своей коже. Это будет просто супееер. Это определенно должно сработать.

Созвездие, изображавшее Калеба, кольнуло мое сердце, и я поднял изгоняющий камень, когда тяжелые удары музыки заполнили меня, затем я прижал его прямо к метке, застывающей на моей коже. В этом определенно была хорошая логика. Я собирался использовать камень, чтобы изгнать свою любовь к Калебу, отправив ее куда угодно, только не в сердце, где она постоянно мучила меня. Может быть, я пошлю её в картошку, а потом разобью эту картошку молотком и выброшу кусочки в море. Это должно помочь.

Изгоняющий камень коснулся моей кожи, и в груди вспыхнула боль. Метка была поглощена камнем, и я задохнулся, когда сила заклинания стала погружаться в мое тело все глубже и глубже. Я не понимал, что происходит, и наполовину осознавал, что это может просто убить меня, но было уже слишком поздно.

Раздирающее ощущение кольнуло мой сосок, я посмотрел вниз, обрел здравый смысл и оторвал камень от кожи. Сосок оказался на камне, а кожа на его месте стала гладкой.

— Ах! — в панике вскрикнул я, прижимая камень обратно к коже. — Отдай его, ты, камень обреченный на кражу сосков!

Распахнулась дверь, и Калеб, долбаный Калеб из всех возможных людей, вошел, обнаружив меня с одним отсутствующим соском, стоящего среди беспорядка, который я устроил, творя свое заклинание кражи сосков.

— Убирайся, — хрипло выдавил я, но он лишь пинком захлопнул дверь и озабоченно взглянул в мою сторону.

Он посмотрел вниз на камень в моей руке и сосок, который он у меня отнял, и с его губ слетело проклятие.

— Ты пьян? — огрызнулся он, выхватывая камень из моей хватки.

Я не ответил, предоставив ему возможность отойти от меня к полкам, взять связующий кристалл и немного кифферской соли, а затем так же быстро вернуться ко мне. Его рука хлопнула по моей груди, повалив меня на стол спиной, и он наклонился надо мной, держа изгоняющий камень над тем местом, где должен был быть мой сосок.

Почему все, что я делаю в последнее время, приводит к тому, что все становится гораздо хуже?

Он пробормотал заклинание под нос, используя связующий камень, чтобы вернуть мой сосок обратно на кожу, а затем обмакнул пальцы в кифферскую соль и втер ее в сосок. Его прикосновение пронзило меня молнией, и мой сосок затвердел под его пальцами, заставив меня быстро отбросить его руку, отчего по коже пробежали электрические разряды.

Я рывком поднялся и сел на край стола, оказавшись нос к носу с ним, поскольку он не отодвинулся. Его дыхание было обжигающим, и на вкус оно напоминало грех, который я хотел совершить.

— Что ты делаешь, Сет? — спросил Калеб низким тоном, как будто он был зол на меня, или, может быть, он беспокоился обо мне. Трудно было сказать, когда мой разум был полон алкоголя, а тело погружалось в безумие от близости с ним.

— Я пробовал новое заклинание, — пробормотал я.

— Какое заклинание?

— Это не имеет значения, — прорычал я.

— Почему ты все время так злишься на меня? Раньше мы всегда говорили о всякой ерунде, — сказал он.

— Потому что ты постоянно выводишь меня из себя. — Я попытался встать, но он схватил меня за руку и использовал свою Вампирскую силу, чтобы удержать меня на месте.

— Поговори со мной, — приказал он.

— Ты укусил Тори, — выплюнул я, и правда хлынула наружу, словно я никогда и не мог ее сдержать.

Его глаза расширились от удивления. — Ты… ревнуешь? — спросил он.

— Нет, — быстро солгал я, в моих венах поднимался жар. — Конечно, нет. С чего бы мне ревновать? Это просто дело принципа.

— Какого принципа? — потребовал он.

— Ты нарушил свое обещание Дариусу, — в ярости сказал я, усаживаясь поудобнее. — Ты поклялся, что больше никогда не укусишь ее, а теперь он мертв и мерзнет в гробу, и ты думаешь, что это нормально для тебя — просто пренебрегать любыми обещаниями, которые были между вами.

Глаза Калеба закрылись, и он стыдливо опустил голову, отступая назад. — Все было не так. У нас были проблемы. Мне нужна была магия, и она настаивала… я должен был.

— Да, неважно. — Я соскочил со стола, повернувшись к нему спиной и взяв карты Таро, на которых я был вынужден сидеть, пока он прикреплял мой сосок обратно к моему телу. Я незаметно оторвал одну из них от своей задницы, где она застряла; «Любовники» смеялись надо мной, пока я засовывал карту в колоду и тасовал.

— Я не хотел нарушать это обещание, — продолжил он.

— Ага, — пренебрежительно ответил я.

— Сет, — прорычал он.

— Хочешь погадать? Давай посмотрим на твою правду, Кэл, — холодно сказал я, переходя на другую сторону стола и опускаясь на сиденье. Он посмотрел на меня сузившимся взглядом, и я решительно взял на себя смелость продолжить.

Я вытащил карту, перевернул ее и обнаружил, что «Справедливость» перевернута.

— Нечестность, — объявил я, швырнув в него карту порывом воздуха так, что она ударила его по лицу. — Похоже, ты о чем-то лжешь, Кэл. Может быть, ты лжешь своему лучшему другу. Кто может сказать? Может, ты скрываешь что-то вроде… ой, не знаю… давай спросим у карт.

Я вытащил еще одну и, сюрприз, сюрприз, там были «Влюбленные». Я отбросил ее от себя, так что она снова ударила его по лицу, и он выругался в гневе. — Возможно, тайная любовная связь. Это был бы настоящий скандал. Интересно, кто бы это мог быть?

— Ты не можешь делать такие выводы, ты даже не даешь мне самому вытащить карты и просто строишь догадки на их основе, — шипел он, но я продолжил.

— Дело не во мне, Калеб. Дело в картах. Я ничего такого не говорю. О, смотри, «Смерть», — объявил я, снова посылая ее в его сторону, но на этот раз его рука поднялась, чтобы заблокировать ее, но я был быстрее и вместо этого ударил его по уху. — Возможно, смерть былых отношений? Друг на всю жизнь отброшен в сторону? Наверняка это могло быть.

— О чем ты говоришь? — надулся он.

— Ты мне скажи, — рявкнул я.

Я собирался вытянуть еще одну карту, но Калеб наклонился вперед, выхватил все карты из моих рук и подбросил их в воздух, дождь судьбы и предначертаний обрушился на нас, пока мы смотрели друг на друга.

«Колесо Фортуны» приземлилось на его плечо, и я подобрал его с комком в горле.

— Неизбежность, — прошептал я.

— Ты пьян, и бредишь, — сказал Калеб, провел рукой по волосам и выбил «Колесницу» из своих кудрей. Она стояла вертикально, означая чувство контроля, но когда она рухнула вниз и приземлилась передо мной, она перевернулась вверх ногами. Потеря контроля, хаос, разрушение силы воли.

Я поднял голову и посмотрел на него со своего места, бушующая во мне суматоха поднималась на поверхность моей кожи, умоляя выйти наружу.

— Поговори со мной, — тихо сказал он, наклонившись и положив руку на мое обнаженное плечо. Контакт кожа к коже с ним был подобен наркотику, а я являлся безнадежным наркоманом. Я сломался прямо перед ним, алкоголь развязал мой язык и позволил выпустить часть моей правды.

— Иногда мне снится, что я просыпаюсь и вижу, что все ушли. В темноте и мне холодно, чертовски холодно. По моим венам струится мороз, и я чувствую потерю всех вас. Но что, если однажды я проснусь и пойму, что это больше не кошмар? Это реальность, — я схватился за Калеба, ощущая его надежность, чтобы убедиться, что он все еще здесь, и он поднял меня на ноги, притянув к себе. Когда я снова заговорил, мой голос был хриплым шепотом отчаяния: — Если ты должен уйти, пожалуйста, будь последним. Пожалуйста, останься до конца. Я не могу потерять тебя. Только не тебя.

— Я никуда не уйду, Сет, — поклялся он, не мигая, глядя мне прямо в глаза. — Я не уйду. Не собираюсь. Никуда.

Я прильнул к нему, любя его до мозга костей. Его обещание не было скреплено, жизнь слишком изменчива для определенности, но то, что он озвучил его, все равно значило чертовски много, потому что я хорошо знал сердце Калеба Альтаира, и он еще ни разу не подводил меня.

— Это не справедливо, — выдохнул я, вцепившись руками в его рубашку и склонив голову, чтобы он не смог прочитать выражение моего лица.

— Что не справедливо? — спросил он, его дыхание шевелило мои волосы и заставляло мое сердцебиение учащенно биться.

— Все это, — ругнулся я, мои пальцы сжались сильнее. Он не отстранялся, но и я не отпускал его. Мне просто нужно было хоть на секунду оказаться рядом с ним. Моя кожа изголодалась по прикосновениям, и мои потребности Ордена были искажены желанием, чтобы именно его руки удовлетворили эти потребности. — Ты когда-нибудь думал, что до этого дойдет? Потому что я не думал. Я был глупо оптимистичен. Я действительно думал, что мы выиграем эту войну. Я должен был знать лучше. Я всегда смотрел на вещи со слепым позитивом, но сейчас у меня закончились причины притворяться невеждой.

— Сет…

Я поднял на него взгляд, мое горло сжалось и не пропускало ни единого клочка воздуха.

— Не позволяй этой войне изменить тебя, — сказал он. — Твой оптимизм — одно из моих любимых качеств в тебе.

— Одно из? — я ухватился за эту хлебную крошку внимания. Я был жалок в этом плане, но мне было наплевать. Калеб намекнул, что существует что-то еще, так что я получу это, если смогу.

— Я завидую тому, как остро ты все чувствуешь, даже когда пытаешься замаскировать свою боль яростью, — сказал он.

— Но разве это не делает меня слабым, Кэл? Я чувствую себя слабым. Я не могу сдержать эту боль. Она выливается из меня, словно я заполнен дырами. Но ты всегда такой сильный. У тебя нет ни трещин, ни тем более дыр.

— Твоя боль — это самая восхитительная сила, которую я знаю. Я держу свою внутри, потому что не знаю, как выразить ее вне слов, но у тебя все наоборот. Ты истекаешь кровью своими действиями, и я один из немногих людей в мире, кто может прочитать твой гнев и ненависть в том, чем они на самом деле являются.

— Что это? — спросил я, потому что, черт возьми, если бы я знал.

— Любовь.

Это слово было проклятием для моей души, и я вздрогнул, отстраняясь от него. — Я больше так не могу, — прошептал я про себя, проводя рукой по лицу. — Солги мне, Кэл. Скажи мне, что все будет хорошо, даже когда стены рушатся и земля рассыпается под нашими ногами. Солги мне так хорошо, чтобы я не ощутил этого, когда наш мир рухнет.

Его бровь изогнулась, и он убрал прядь моих волос за ухо, это простое прикосновение значило для меня все. — Все будет хорошо.

Он сказал это с такой уверенностью, что я действительно поверил в это на секунду, не зная, была ли это ложь или просто правда, на которую он рассчитывал. В любом случае, это помогло.

— Но не в том случае, если ты будешь продолжать морить себя голодом, не удовлетворяя свои потребности Ордена, — мрачно сказал он. — Почему бы тебе не обратиться к своей семье?

— Я должен быть сильным ради них. Я не хочу, чтобы они видели меня в таком состоянии, — пристыженно вздохнул я.

— Ты не можешь продолжать спать один и держаться подальше от людей. Тебе нужно прикосновение других фейри, — убеждал он, его рука прижалась к моему позвоночнику, и я задрожал от желания.

— Не надо, Кэл, — моя мольба была слабой и звучала так, словно я молил о прямо противоположном.

— Тебе это нужно, — твердо сказал он. — И ты — мой Источник. Я всегда забочусь о своем Источнике.

Его костяшки пальцев проследили линию моего позвоночника, и я почувствовал, как моя решимость трескается и рушится. Я практически слышал, как Венера смеется надо мной, заставляя меня тосковать по этому мужчине, который не был предназначен для меня.

— Пошли. Ты останешься со мной на ночь, — сказал он, и я понял, что ночь, должно быть, наступила уже давно, пока я был потерян в этом месте.

Он взял меня за руку, направляя к двери, но наши пальцы разъединились в тот момент, когда она открылась, как будто мы оба молча признавали тот факт, что это значило больше, чем должно было быть, и никому не было позволено быть свидетелем этого.

— Я ненавижу это место, — вздохнул я. — Я скучаю по Королевской Лощине.

Калеб хмуро посмотрел на меня, а затем подхватил меня на руки в одно мгновение, промчавшись по острову на полной мощности своих Орденских даров, выбив дыхание из моих легких. Он поставил меня на землю, и я ошеломленно оступился, горловой смех вырвался из моей груди, когда он усмехнулся.

Мы стояли у основания большого дуба на краю острова, слева от нас море разбивалось о берег. Калеб начал орудовать своим Элементом земли, сооружая домик на дереве, который был похож на миниатюрную версию Королевской Лощины, с единственной лестницей, ведущей к маленькому арочному дверному проему.

Когда он закончил, он кивнул головой в знак подношения, и я поспешил вперед, поднялся по лестнице и ступил в прекрасную комнату, которую он построил. Большая деревянная кровать с толстым матрасом из пружинистого мха стояла по одну сторону от каменного камина, и когда Калеб вошел следом за мной, он поднял руку, разжигая огонь в очаге. Тепло быстро распространилось по помещению, и, оглянувшись, я увидел, что Калеб закрывает дверь и стягивает с себя рубашку. Его тело принадлежало существу не от мира сего, которое выходило за рамки всей известной мне магии и пленяло меня сильнее, чем любая сила, которой обладают звезды.

— Ложись, — приказал он, и я склонил голову на одну сторону.

— Иногда мне кажется, что ты забываешь, что я тоже Альфа, — сказал я, и он ухмыльнулся, приблизившись ко мне.

— Я думаю, тебе нравится, когда тобой командуют, — сказал он, прижав руку к моей груди и толкнув меня на кровать, и, клянусь звездами, мое сердце подпрыгнуло, словно хотело доказать его правоту. — Перевернись на живот.

Я подвинулся на кровати и лег на живот, сбитый с толку, но пьяный от счастья, что он так со мной обращается. Маленькая птичка в моем затылке пищала, говоря мне, что утром я снова буду чувствовать себя дерьмово. Но утро было блуждающей обреченностью, слишком далекой, чтобы доставлять мне проблемы прямо сейчас, а ночь… ночь давала мне обещания, которые я не мог даже попытаться отрицать, поскольку весь мой мир был заполнен мощным присутствием Калеба Альтаира.

Калеб переместился ко мне на спину, его пальцы разминали мои плечи, массируя кожу твердыми движениями. Я застонал от того, насколько это было приятно, его руки прорабатывали каждый дюйм моего тела, удовлетворяя потребности моего Ордена.

Он отодвинул мои волосы с затылка, его большие пальцы перекатывались по верхушке моего позвоночника в идеальной манере. Он не сдерживался, используя свою силу, глубоко погружаясь в мои мышцы и изгоняя все найденные зажимы и узлы.

Его пальцы спустились ниже, проработав мышцы вокруг моих лопаток, а затем он вывел между ними полумесяц, отчего мой член сразу же стал твердым. Черт, как я вообще собираюсь встать с этой кровати, чтобы он этого не заметил?

— Ты все еще планируешь сделать здесь татуировку? — спросил он, и мгновение спустя его рот прижался к тому самому месту.

— Кэл, — задыхаясь, выдавил я, упираясь бедрами в матрас.

— Ответь мне, — настаивал он, и я с рычанием ругнулся на него.

— Да, — отозвался я, и его рот снова прошелся по моей коже, словно награждая меня за послушание. — А теперь ответь мне на кое-что.

— Спрашивай, — прошептал он, его дыхание на моей спине сводило меня с ума.

Его рот опустился ниже, а руки пробежались по моим бокам, большие пальцы массировали, посылая дрожь наслаждения.

— Чью кровь ты предпочитаешь, мою или Тори? — спросил я, и он рассмеялся, прижавшись к моей коже, его клыки внезапно коснулись меня.

— От ее крови голова идет кругом, — признал он, и я подавил ревнивый рык, продолжая молчать. — Но твоя… — он приподнялся надо мной, его ладонь прижалась к матрасу рядом с моей головой, а его тело придавило меня к кровати. Мне нравился его вес, нравилось, как он никогда не сдерживал свою силу со мной, мы двое были настолько идеальны, одинаково сильны, что всегда могли справиться с любым предложением другого.

Его рот коснулся моей шеи, и мои пальцы сжались в кулак в ответ на его клыки, задевающие мою чувствительную кожу.

— Ты на вкус как столкновение земли и неба, но это нечто большее. В тебе есть лунный свет, и он зовет меня, как песня в ночи. Ты — мой Источник, и ничто этого не изменит. Я не хочу претендовать ни на кого другого, это мое, и это все, чего я жажду, — его клыки вонзились в мою шею, и моя спина выгнулась дугой, поцелуй боли заставил меня напрячься еще сильнее и отправить все мысли по ветру.

Я и он, эта штука между нами, это становилось большим, чем я мог вынести. Но если у меня не было выбора относительно этого желания, то, возможно, мне нужно просто сдаться и позволить всему этому идти своим чередом. Я перестану плыть против течения и позволю реке этой всепоглощающей любви захватить меня в свои бурные воды. Все закончится тем, что я разобьюсь о скалы, но я собираюсь насладиться этой поездкой, прежде чем достигну этого неизбежного конца.

Он глубоко впился в меня, прижимая к себе и рыкая каждый раз, когда я смещался под ним. Я ощущал, как он становится твердым напротив моей задницы, как его член упирается в меня сквозь ткань его треников, и мое дыхание становилось все тяжелее. Это лишь его одержимость моей кровью, или, может быть, он хотел снова использовать меня как отдушину. Но разве Тори не дала ему этого?

Он вытащил свои клыки из меня, быстро откинулся назад и начал массировать меня более агрессивно, его тело располагалось под таким углом, что я больше не чувствовал его возбуждения, но мы оба знали правду, даже если никто из нас не хотел ее озвучивать.

Он массировал меня до тех пор, пока мои мышцы не стали ватными и ко мне не пришел покой, которого я не испытывал очень, очень давно.

Калеб перекатился и лег рядом со мной, накрыв нас сплетенными листьями, и я перевернулся на бок, благодарный за покрывало, поскольку оно не выдавало, насколько чертовски возбужденным я был.

— В чем ты нуждаешься? — мягко спросил он. — Делай все, что требует твой Орден.

Я взглянул на его обнаженную грудь, а затем переместился вперед, прижимаясь к нему и притягивая вплотную к себе. Его руки обхватили меня, и я прильнул к его щеке, наша щетина соприкасалась, и мне было так чертовски хорошо, что единственное, чего я хотел, — это повернуть голову и украсть жадный поцелуй с его губ. Но держать его рядом и чувствовать, как его мышцы напрягаются вокруг меня, было достаточным подарком для сегодняшнего вечера, и я не собирался делать ничего глупого, что могло бы заставить его сбежать отсюда.

Поэтому я прикрыл глаза и вдохнул его резкий мужской запах, обретая некоторое понимание того, почему я так безнадежно влюбился в него. Он был Калебом Альтаиром. Самый заботливый, верный фейри, который знал каждую мою частичку и никогда не дрогнул из-за этого. Конечно, я влюбился в него. Как и предсказала карта «Колесо Фортуны». Это было неизбежно.