Страдания и Звёздный свет

Глава 40

Я оставила Лайонела насытившимся и восстанавливающимся в нашей постели, его глаза невидяще смотрели в потолок, он пыхтел и дергался, отголоски удовольствия, которое я доставила ему, сохранялись даже после того, как наша плоть разлучилась.

— К рассвету у меня будет для тебя новый наследник, — промурлыкала я, проводя пальцем по ложбинке между своими обнаженными грудями, вспоминая его прикосновения, когда он повалил меня под себя.

Такой сильный зверь, мой муж. Такой сильный зверь, который вступил в брак, соединившись со мной.

Я прикусила губу, вспоминая полный похоти крик, который вырвался у него, когда я овладела им, желание и настороженность, которые смешались в его взгляде, когда он был вынужден обратить внимание на мою силу и вспомнить, кто является истинной силой в наших отношениях. Это пугало его, но и возбуждало тоже. Это было видно. Когда он сжимал в кулак простыни и выкрикивал мое имя, умоляя об освобождении, я слышала его, его потребность во мне. Даже если он был существом, не склонным принимать собственную уязвимость, он был вынужден исследовать ее со мной, был вынужден заглянуть внутрь себя и встретиться лицом к лицу со слабостями, которые он там обнаружил. Но я не возражала против его тщеславия или потребности цепляться за свое мнимое господство надо мной. Нет, я не возражала против того, чтобы притворяться ради него, пока я получала от него то, что мне было нужно.

И с липким свидетельством нашего соединения, блестевшим между моих бедер, я знала, что получила желаемое. Драконье семя. Мои тени уже затягивали его глубже внутрь меня, втягивали в пустоту, где когда-то было мое лоно, и сливали это семя с моим собственным семенем, создавая нить тени и силы, превосходящую все, что можно было увидеть в этом царстве за все те годы, что я бродила по земле.

Я питала себя этим семенем, внутри меня зарождалась крошечная жизнь, даже сейчас, пока я смотрела на своего Дракона, запутавшегося в простынях и покрытого потом от нашего единения.

Он ведь не думал сейчас об этом маленьком милом пустяке, не так ли? Его не отвлекала мысль о том, чтобы погрузить свой маленький член в ее жалкое тело. Нет. Ему напомнили, на что способна его истинная пара, и по тому, как он замолчал, я поняла, что единственным воспоминанием в его голове сейчас было то, что я только что сделала с ним. Мой маленький красивый Дракон.

Я подвинулась, чтобы сесть рядом с ним, и он затих, его глаза метнулись ко мне, когда он потянулся к своей теневой руке и стал любовно поглаживать мою щеку, так же, как это делал мой питомец со своей голубоволосой принцессой.

— Я чувствую его внутри себя, — вздохнула я, раздвигая бедра, и позволяя ему рассмотреть все, пока мой живот раздувался от новой жизни.

— Этот будет Драконом, как ты и обещала? — шипел он, к нему вернулась его жесткость, когда он перевел дыхание.

— Этот будет намного сильнее предыдущего, — поклялась я ему. — Дитя Дракон с теневым сердцем. Наследник, которого мы оба будем с гордостью называть своим сыном.

Что-то мелькнуло в его взгляде, и я надулась.

— Ты думаешь о том, которого убил? Ты скучаешь по своему бедному, мертвому мальчику? — с любопытством спросила я, и его губы скривились, когда он вырвал у меня контроль над теневой рукой, обернул вокруг моего горла и сжимал до тех пор, пока мое дыхание не перехватило. Я усмехнулась, наслаждаясь давлением его кулака на моей шее и угрозой насилия, которая плясала в его глазах.

— Дариус в конце концов потерпел неудачу, но его потенциал был огромен. Он был идеальным экземпляром. Достойным Наследником. Или, по крайней мере, был бы им, если бы эта шлюха Вега не залезла в его гребаную постель. Я часто думаю о том, кем он мог бы стать, и сожалею, что не сделал больше для его формирования. Но нет, я не оплакиваю его и не жалею о том, что сделал. В конце концов, он все равно был испорчен. Неудачником. Так что не думай, что я не уничтожу то, что растет внутри тебя, таким же образом, если оно также разочарует меня.

Я улыбнулась ему сквозь боль от его хватки, переместив руку на его обмякший и вялый член, пытаясь вызвать в нем хоть какую-то реакцию.

— Хочешь повторить? — промурлыкала я, заставляя теневые пальцы расслабиться настолько, чтобы я могла говорить, прежде чем позволить ему снова сжать мое горло своей рукой, гадая, смогу ли я получить разрядку на этот раз, если мы это сделаем.

— Я не какая-нибудь исполнительная собака, — огрызнулся он. — Мой член не будет в состоянии снова функционировать, по крайней мере, до завтра, как ты прекрасно знаешь.

Я надулась, и его глаза вспыхнули яростью, когда мое разочарование его работоспособностью ясно проступило на моих чертах.

— Тогда, полагаю, мне следует сосредоточиться на том, чтобы подарить тебе Наследника, которого ты так отчаянно желаешь, — сказала я, моргнув на теневую руку и усмехнувшись, когда она слетела с моей шеи и ударила его по лицу.

Лайонел яростно зарычал, но я уже исчезла, превратившись в тень, а затем пролетела под дверью и направилась к северной башне. Я вернулась в свою телесную форму и, ухватившись за ближайшую стену, поползла по ней вверх, тени отделялись от моей кожи, когда я начала ползти на самый верхний этаж.

Мой живот увеличивался с каждым мгновением, жизнь внутри меня быстро росла, когти скребли по моим внутренностям в экстазе.

Я двигалась все быстрее, пробираясь по потолку, который по спирали поднимался все выше и выше над лестницей, пока наконец не достигла двери в покои, которые я выбрала для себя в этой самой высокой точке дворца.

Вновь став лишь тенями, я проскользнула под дверь и возникла в круглой комнате за ней, внутри которой меня ждало мое гнездышко гармонии.

Я строила его несколько месяцев, зная, что мне понадобится его сила, чтобы дать этому теневому ребенку ту силу, которой был лишен его брат. Это дитя не будет так же легко уничтожено, как его брат. Он родится в крови, разрушениях и немыслимой силе.

Гнездо было построено из костей моих врагов, среди них лежали темные артефакты, вырезанные древними рунами и окутанные самыми темными из моих теней.

Четыре головы фейри возвышались на шипах, каждая из них была обращена внутрь, чтобы наблюдать за рождением, души мертвых были заперты в них, не в силах сдвинуться с места и вынужденные наблюдать за каждым мгновением. Они закричали, когда я упала на колени посреди комнаты, мое бедро треснуло, когда ребенок внутри меня ударил так сильно, что сломал кость. Их мучения и отчаянные мольбы о выходе в иной мир вселили в меня спокойствие, когда я устранила повреждения своего тела и присела на корточки между гниющими головами.

Теневое дитя пыталось вырваться из моего чрева, но я отказалась от попыток тужиться, с проклятиями доставая осколок малахита — зелено-черный камень светился сущностью тьмы, которую я влила в него, готовясь к этому. Этот кристалл использовался для проявления, изменения и придания силы — именно то, в чем нуждался мой ребенок, прежде чем появиться в этом мире.

Я откинула голову назад и начала петь, обращаясь к теням, привлекая их к себе, в то время как жизнь внутри меня боролась и боролась за свободу, я покрывала свои руки и ладони их силой, направляя столько, сколько могла, в осколок кристалла.

Когда мои пальцы запылали от нахлынувшей силы, я повернула заточенное острие в своей руке и погрузила в свой живот, пробив стену из плоти, крови и теней, вгоняя его в существо, которое я все еще взращивала.

Ребенок заревел, и головы, наблюдавшие за его созданием, закричали от кошмара, извергающегося из отверстия между моими бедрами.

Я встретила полный ужаса взгляд ближайшей головы, фейри, который в своей живой форме владел огнем, а теперь оставался запертым внутри разлагающегося черепа.

Он будет первым.

Я улыбнулась ему — злобно, греховно, отчего мои зубы выросли до остроты в предвкушении следующей части. Ведь он не найдет освобождения за Завесой. Нет, он соединится с новой жизнью внутри меня, станет ее частью и передаст ей свой Элемент, который, несомненно, будет вечно вопить из своего места, запертого внутри моего дражайшего ребенка.

Мне предстояло поглотить еще три головы, когда я покончу с ним, и пронзить мою кожу и кожу моего ребенка бесчисленными осколками тьмы.

Ночь будет длинной и наполненной бесконечной болью для каждого из нас, запертых в этой комнате. Но с рассветом я порожу самое сильное существо, которое когда-либо знавал этот мир, и все склонятся у его ног, когда он направит на них свой голод.