Страдания и Звёздный свет

Глава 43

Я кувыркался в море звездной пыли, проплывая мимо цветных туманностей, которые были больше, чем мой разум мог постичь. Затем мои ноги коснулись земли в глухом лесу, где лунный свет пробивался сквозь деревья угловатыми лучами.

Я согнул пальцы, на которых были затянуты огненные перчатки Феникса: звон металла и жар пламени внутри них пробудили во мне жажду борьбы.

Калеб вертел в руках свои клинки, а затем убрал их в ножны, по одному на каждом бедре, и провел пальцами по своим золотым кудрям, выглядя как кинозвезда, готовая к выходу в свет. Сразу за ним Макс провел рукой по металлическому луку, пристегнутому к спине, затем сложил руки, по которым пробежал голубоватый оттенок чешуи, и высокомерно поджал губы, от чего можно было растопить трусики на расстоянии пятидесяти футов. Я повернулся лицом к ветру, позволяя ему трепать мои наполовину заплетенные волосы, и устремил взгляд вдаль, готовый сразиться с этим чертовым миром и победить.

— Вы уже закончили позировать, как кучка павлинов на чаепитии? — огрызнулась Джеральдина, глядя между нами, Наследниками, суженными глазами.

Ксавье и Тори ухмыльнулись за наш счет, а я насмешливо произнес.

— Это не наша вина, что мы естественно блистательны, — сказал я.

— Естественно высокомерны, ты имеешь в виду, — поправила Тори, бросив на меня взгляд. Она была одета в кожаные штаны, плюс хмурилась достаточно глубоко, чтобы нанести реальный телесный ущерб, и выглядела на все сто — ей просто нужно было поработать над своей фирменной позой, и она была бы на высоте. Я так и вижу ее на обложке журнала. Стервозная Огнеглазка в режиме зверя.

— И это тоже, — согласился я с косой ухмылкой, и она практически выдавила одну в ответ.

Вот дерьмо, Ксавьеру тоже нужно командное имя. Я оглядел его, начиная с атлетического телосложения и заканчивая обреченностью, затуманившей его некогда яркие глаза, и темными распущенными волосами, в которых мерцал фиолетовый блеск, и у меня сразу же появился ответ. Сверкающий Жеребец.

— Ты все еще позируешь, как последняя ромашка на лугу перед безжалостной зимой, ты, гнусная гончая. — Джеральдина бросилась вперед, схватив меня за ухо, и я взвизгнул, как нашкодивший щенок, а потом залаял на нее. Она залаяла в ответ, и я выпрямился во весь рост, готовый к драке, но Калеб снова дернул меня за плечо.

— Хватит, нам нужно двигаться, — твердо сказал он, и я попал под чары этого восхитительно властного голоса, который он все время использовал со мной в последнее время. А может, дело было в том, что мой член в эти дни обращал на него больше внимания. В прошлом я бы столкнулся с ним грудь в грудь и превратился бы в Альфа-Волка, но сейчас… черт, я всегда считал себя непоколебимым Домом в спальне, но когда дело касалось его, я порой мог играть в Саба. Хотя мысль о том, что Кэл находится подо мной, и я показываю ему, насколько весело двум парням может быть вместе, была очень привлекательной.

О мои звезды… я свитч¹⁰.

— Но она снова делает эту штуку со своими словами, — ворчал я.

— А я люблю эту штуку, — усмехнулся Макс, делая шаг вперед.

Он наклонился, чтобы поцеловать Джеральдину, но она увернулась от него, дико извиваясь, чтобы не попасть в его объятия. Она была единственной из нас, кто нацепил на себя полное облачение для этой миссии, и острия металлических сисек чуть не выбили глаз Ксавьеру, пока она продолжала вертеться и метаться. Она выхватила свой меч и направила его на Макса.

— Не отвлекай меня, ты, треска. У нас есть долг перед нашей дорогой, милой королевой Дарси, ее благородным братом и ее чудесным мужчиной Орри. Мы не можем здесь больше бездельничать. Идемте — вон туда! — она повернулась и зашагала в густой лес, а Тори последовала за ней.

У Ксавье было напряженное выражение лица, и я пристроился сзади, присоединившись к нему, чувствуя, что он весь в своих переживаниях и нуждается в небольших обнимашках с Сетом. Я обнял его за плечи, но он отстранился от меня, заставив меня заскулить от отказа.

— Не надо, — пробормотал он.

— Но ты грустишь или злишься, а может, и то, и другое. Подожди, я спрошу Макса. — Я открыл рот, чтобы позвать друга, но Ксавье ударил меня локтем под ребра, и я выругался.

— Лайонел будет находиться рядом с нами сегодня, — мрачно сказал он. — Как я могу просто держаться в стороне? Я хочу убить его, Сет. Я хочу заставить его заплатить за то, что он забрал мою маму и Дариуса из этого мира. — Его руки дрожали, и вокруг них извивались лианы, его Элемент земли выплескивался наружу в ярости.

Я серьезно кивнул, мое сердце сжималось от боли за него. — Данте хорошенько поджарит этого ублюдка. Он приготовит его как хрустящий тофу, и мы сможем заставить Циклопа вытащить его воспоминания, чтобы потом посмотреть все это в замедленном режиме на повторе с пакетом попкорна на коленях. Но перед этим мы должны спасти наших друзей, чтобы не потерять кого-нибудь еще.

Он посмотрел на меня, гнев в его глазах растаял, как горячий воск свечи, и сменился решимостью. — Ты прав. Мы должны вытащить их.

— Вот это настрой, Сверкающий Жеребец.

— Как ты только что меня назвал?

Я просто улыбнулся, зная, что он расслышал и что ему это определенно понравилось. Не за что, Сверкающий Жеребец.

Мы последовали за остальными к старинному дереву, стоящему в самом центре поляны, его кора была узловатой и скрюченной, огромные корни расходились под ним. На коре дерева был выгравирован символ в виде Гидры, и этот малыш выглядел довольным, увидев нас в лунном свете.

Тори двинулась вперед, приложив руку к символу, чтобы открыть потайную дверь, и адреналин забурлил в моих венах. Темный туннель манил нас, и я мог бы поклясться, что слышал, как глубоко под землей зазвучал военный барабан, призывая нас идти вперед. А может, это был просто бешеный стук моего сердца.

Напоследок я взглянул на небо между густыми деревьями: метеорит выбрал именно этот момент, чтобы пронестись мимо, возвещая о событии, которое привлекло нас сюда. Метеорный поток Гидриды становился все интенсивнее в небесах над головой, и мои губы раздвинулись в благоговении перед красотой метеоров, проносящихся по небу в лучах небесного света.

Мы спустились в проход, создав фейлайты, чтобы видеть, и следуя за Тори в глубину тайных туннелей Дикого Короля.

Когда мы достигли развилки пути, Тори повернулась к нам, держа меч в руке и сверкнув глазами с огнем Феникса. — Мы пойдем налево, а вы, ребята, направо. Возвращайтесь сюда, как только вы заберете Габриэля. Помните, что нельзя планировать смерть наших врагов, как бы чертовски заманчиво это ни было. Мы не можем позволить им использовать Габриэля, чтобы увидеть наше приближение.

— Конечно, моя леди. Я не буду думать о том, как мне хочется насадить эту ужасную жабу драгуна Милдред на самую острую палку, которую я только смогу наколдовать, — она сильно ударила себя по голове. — Черт, вот я и подумала об этом. Ну, теперь все прошло, уверяю тебя, у меня нет планов воплотить это в жизнь. По крайней мере, не сегодня. Но однажды я отомщу за мою милую Анжелику. Увы, не сегодня.

— Будьте осторожны, — сказал нам Макс, его взгляд задержался на Джеральдине.

— Мы будем самыми осторожными гусеницами, вползающими в задние двери хромого Лайонела и забирающими наших доблестных друзей из его лап, — сказала Джеральдина с твердым кивком.

— Удачи, — сказал Калеб, и каждый из нас улучил момент, чтобы постоять на прощание, зная в глубине души, что есть шанс, что некоторые из нас не выберутся сегодня. Но мы не собирались высказывать свои опасения, если вдруг звезды услышат и решат поиздеваться над нашими душами.

Макс, Ксавьер и Тори направились в темный туннель слева, а Джеральдина, Калеб и я пошли направо, в горле у меня першило, когда я оглянулся через плечо и молча пожелал им удачи.

Мы ускорили шаг по проходу, и я вдохнул влажный воздух, придвинувшись ближе к Калебу и вздрогнув, когда наши руки соприкоснулись. Его мизинец обхватил мой на кратчайшую вечность, и я забыл, как втягивать воздух в легкие, но потом наши руки снова разошлись, и я не был уверен, что это вообще происходило.

Парящий над Джеральдиной фейлайт не давал здесь особого отблеска, и когда я оглянулся, чтобы попытаться рассмотреть выражение лица Калеба, то обнаружил, что он уже смотрит на меня. Его черты были сильно затенены, и я не знал, что и думать, когда наши глаза встретились, и мое сердце заколотилось. Я так часто прикасался к нему, не задумываясь, обхватывал его руками, гладил его лицо и шею. Таким был я. Именно таким я был со всеми своими друзьями. Но теперь, каждый раз, когда моя кожа соприкасалась с его кожей, это казалось запретным. Как будто я пересекал какую-то черту, но я не понимал, что это за черта.

Все изменилось, а я все еще не знал, где нахожусь. Я пребывала в мучительном парадоксе: с одной стороны, я не выносил эмоциональной боли, которую он причинял мне после того, как мы раздвинули границы наших отношений до уровня «друзей с привилегиями», но с другой стороны, я хотел, чтобы Калеб распоряжался мной по своему усмотрению и довольствовался объедками его внимания, когда бы он ни бросал их в мою сторону.

Я никогда не переживал ничего столь горячего, как зрелище того, как Калеб Альтаир разваливается на части из-за меня, и я никогда не кончал так сильно, как в тот момент, когда его рука крепко обхватывала мой член. Я стал зависимым от него, и для меня не существовало никакой надежды. Если бы он снова пришел ко мне, я бы не стал отказываться. Я должен был иметь больше гордости, должен был с достоинством защищать свое сердце и оградить себя от неизбежного крушения, которое надвигалось на меня из-за этого. Но я стал добровольной жертвой, пришедшей в святилище безответной любви и протянувшей ему нож, чтобы он мог вырезать бьющуюся мышцу в моей груди и поглотить ее целиком. Я не представлял себе лучшего исхода для своего сердца, чем тот, который он мне уготовил.

— Стоп, — прошипела Джеральдина, и я чуть не врезался в нее, когда она внезапно остановилась. — Мы добрались до глубин дворца. Здесь находится дверной проем, я чувствую его своими брендиками. — Она провела руками по стене перед собой, и раздался скрежет камня, когда дверь начала открываться.

Я приготовился к атаке, в то время как Джеральдина подняла свой цеп, а Калеб сжал в руке кинжал. Тишина опустилась на нас из пустого коридора за потайной дверью, по всей длине которого лежал ковер цвета морской волны, а на стенах висели огромные серебряные зеркала.

Джеральдина шагнула во дворец, и мы последовали за ней, держась ближе друг к другу, пока я поднимал руку, чтобы создать вокруг нас заглушающий пузырь вместе с воздушным щитом.

— Джимини крокпот, — восхищенно вздохнула Джеральдина. — Мои глаза недостойны красоты, хранящейся в этих залах. Я обработаю их водорослями и солью по возвращении в наше убежище.

— Какой путь ведет к покоям Провидца? — спросил я.

— Туда! — воскликнула она, пускаясь в галоп, и мы с Калебом бросились за ней.

Она была чертовски быстра, двигалась как уличная кошка с дикой собакой на хвосте, выскочила в следующий коридор, свернула направо и повела нас через лабиринт роскошных гостиных и залов, а затем остановилась перед большой деревянной дверью, прижав к ней ухо.

Мы тесно прижались к ее спине, и Джеральдина вцепилась в рубашку Калеба, прижав его нос к носу с ней.

— Используй свои уши летучей мыши по назначению и с помощью слуховых способностей оцени опасность, подстерегающую нас за этой дверью, славный дружок, — приказала она, схватив его за ухо и дернув за него, чтобы приблизить к двери.

— Аргх. Прекрати это. — Калеб оттолкнул ее, потирая ухо, но все равно придвинулся ближе, чтобы послушать.

Джеральдина наклонилась ближе, прижавшись ухом к другому уху Калеба, которое не было прислонено к двери.

— Возможно, я смогу использовать тебя как слуховую трубу, — прошептала она про себя, а я хихикнул.

— Все чисто, — объявил Калеб, отступая назад и открывая дверь, оттеснив при этом Джеральдину от себя.

Мое сердце подскочило к горлу так сильно, что чуть не выбило несколько зубов, когда мы столкнулись лицом к лицу со Стеллой за дверью, ее глаза в тревоге расширились.

— За истинных королев! — воскликнула Джеральдина, прыгнув вперед с высоко поднятым цепом и без колебаний замахнувшись им на голову Стеллы.

Стелла вскрикнула, но звук ее голоса не донесся до нас: ее окружал заглушающий пузырь, и в следующую секунду она с Вампирской скоростью отскочила на несколько футов назад, избежав жестокого взмаха цепа Джеральдины.

Калеб двигался как в тумане, спеша поймать ее, прежде чем она успела бы исчезнуть со вспышкой своей Вампирской скорости. Но Стелла даже не пыталась бежать, позволив Калебу схватить ее за руку и подняв другую руку в капитуляции.

Я расширил свой заглушающий пузырь поверх неё, и она позволила своему пузырю лопнуть, чтобы мы могли её услышать.

Джеральдина снова бросилась вперед, размахивая оружием, как одержимая, и покачивая бедрами.

— Подождите, — задыхалась Стелла, ее клыки сверкали на меня изо рта. — Я могу помочь вам.

Калеб вскинул руку, чтобы блокировать удар Джеральдины, цепь фала защелкнулась вокруг нее, закручиваясь, и он зарычал от боли.

— Во имя луны, Кэл, ты в порядке? — я рванулся вперед, освобождая его руку от цепи и заживляя следы.

— Как ты смеешь? — воскликнула Джеральдина, прижав руку к груди в шоке от того, что сделал Калеб. — Мой удар был предназначен для того, чтобы размозжить череп этой дряни! Она — бездушный таракан, осиная карга,…

— Гусеничная пизда? — предложил я.

— Именно! — крикнула она. — И я уничтожу ее сегодня же во имя ее мужественного и бесстрашного сына, который показал нам, что даже такое опозоренное существо, как он, может снова подняться в обществе во имя любви, добродетели и чести!

— Она помогла нам раньше, — сказал Калеб, и я понял, что он прав, хотя Джеральдина также имела веские доводы. Я был склонен покончить со Стеллой лишь за ее отношение к Ориону. В конце концов, он был моим лунным другом, а каким бы я был лунным другом, если бы не убил его вероломную, черносердечную мать, раз уж представилась такая возможность?

— Не знаю, Кэл. Я думаю, что ее лицо будет лучше смотреться, если нацепить его на заднюю часть черепа, — мрачно сказал я, шагнув к Джеральдине. — Я бы хотел оказать такую честь.

Горло Калеба подрагивало, пока он вникал в мои слова, а Стелла в ужасе смотрела на меня.

— Я могу помочь вам, — быстро сказала она. — Скажите мне, что вам нужно.

— Мы здесь, чтобы спасти наших друзей, разумеется, — сказал я.

— Гончая, немедленно закрой свою мухобойку, — огрызнулась Джеральдина. — Не разглашай наши планы этому ничтожеству.

— Все в порядке. Она все равно умрет через секунду. — Я медленно кружил вокруг Стеллы, как Волк, жаждущий убийства, а она крутила головой, наблюдая за тем, как я двигаюсь, ее глаза боязливо поблескивали.

Мне нравилась власть, которую давала мне эта игра, и я чувствовал, как Калеб поддается искушению подыграть мне. Он хотел увидеть, как я это делаю. Он бы наслаждался каждой секундой. Потому что хоть мы и жили в цивилизованном обществе, но в глубине души мы оставались животными. И перспектива смерти заставила наши внутренние сущности выйти на поверхность.

Калеб оскалил клыки в знак предупреждения, чтобы я держался подальше, и я демонически улыбнулся. Может быть, я сделаю это, а может быть, и нет.

— Она может пригодиться, как в прошлый раз, — сказал Калеб, словно пытаясь меня отговорить, но я только облизнул губы.

— В этот раз нам не нужна помощь, — ответил я. — У нас есть план. Что она может нам предложить?

— Щенок прав, — согласилась Джеральдина. — Давайте изгоним эту ведьму из этого мира, пока нас не нашли здесь вянущими, как горшок с бегониями на половике.

— Послушайте меня, — прорычала Стелла. — Вы можете забрать остальных, но мой сын не может уйти отсюда. Он…

— Молчи, карга! — Джеральдина вскинула руку, бросив клин земли в рот Стеллы, отчего та поперхнулась и зашипела.

Я скрежетнул зубами возле уха Стеллы, и она отпрянула от меня с такой силой, что чуть не упала, устояв только благодаря хватке Калеба. Я рассмеялся, а Джеральдина закусила обе губы, чтобы сдержать собственный смех, и быстро пришла в себя.

— Мы должны поступить благородно по отношению к нашему дорогому профессору, — сказала Джеральдина, выпячивая грудь. — Мы должны предать его мать смерти.

— Послушайте, никто не жаждет ее смерти больше, чем я, — сказал Калеб, обнажив клыки и доказывая, что он говорит серьезно. — Но она была полезна, когда мы ранее отправлялись в поместье Акрукс. Она может быть прескверной матерью для Ориона, но что-то мне подсказывает, что она перестала быть злобной сукой.

— Не знаю, Кэл, — с сомнением сказал я. — Возможно, она просто тянет время, чтобы дать Лайонелу время найти ее.

Стелла соскребла последние остатки земли со своего языка, сердито шипя и поглядывая между нами.

— Послушайте меня, Лэнс взял на себя бремя снятия проклятия Дарси Вега, — сказала она с дрожью в тоне, как будто ей действительно было дело до собственного сына. — Он заключил сделку с Принцессой Теней. Вы не можете забрать его из этого места.

— И почему мы должны тебе верить? — огрызнулся я. — Ты просто хочешь оставить своего сына здесь, чтобы попытаться снова подкупить его. Но мы подкупили его первыми. Он наш. Ты не получишь его.

Ее нижняя губа дрогнула. — Да, я знаю, что потеряла его давным-давно, но сейчас я пытаюсь защитить его. Он связал себя с ней Смертельными узами.

— Смертельные Узы? — Джеральдина задохнулась, прижав руку к сердцу. — Нет, этого не может быть. Только не кисляк моей леди. Не ее милый мужчина Орри.

— Она лжет, — рявкнул я, и Стелла снова вздрогнула. — Дай ее мне, Кэл. Я заставлю ее сказать нам правду.

— Мы теряем слишком много времени, — сказал Калеб, его брови насупились.

Он поднял руку, прижал ладонь ко лбу Стеллы и наложил на нее сонное заклинание, прежде чем она успела остановить его. Она рухнула кучей у его ног, а Джеральдина вскрикнула.

— Я не хочу избивать ее лицо, пока она дремлет! Я хочу сражаться с ней как фейри, как славный Гадривелл в войне семи прорицателей! Разбуди ее сейчас же, — приказала Джеральдина, угрожающе подняв свой цеп.

— Нет, — сказал Калеб, стремительно опускаясь вниз и подхватывая Стеллу. Он исчез в следующую секунду и вернулся с пустыми руками с того направления, откуда мы пришли, прежде чем мы успели сделать что-то большее, чем покрутиться в его поисках.

— Где она? — потребовал я.

— Спит в кресле далеко от нас. Мы оставим ее в живых, ее смерть принадлежит Ориону. Кроме того, мы не будем убивать женщину, которая сдалась нам, — сказал Калеб, в его голосе звучали властные нотки.

— Но она же ужасна, — наседал я, моя спина напряглась, когда я набросился на него, моя грудь столкнулась с его грудью. — Ты не имел права принимать такое решение. Ты не командуешь нами.

Калеб оскалил свои клыки, его глаза сверкнули вызовом, и жар пробежал по моим венам. Он хотел драки? Я дам ему чертову драку.

— У нас есть план, и мы должны его придерживаться. Если мы убьем ее, Вард может это увидеть, тогда сколько, по-твоему, у нас будет времени, пока нас не найдут, а?

— Ты не можешь просто так решать. Ты Наследник, а не король, — шипел я, прижимаясь лбом к его лбу и рыча в глубине горла. Мои инстинкты заставляли меня чувствовать себя полноценным Волком, и Калеб ринулся навстречу зверю во мне со своим собственным зверем.

— Ты напрашиваешься на то, чтобы тебя поставили на место, щенок, — предупредил он.

— И где же мое место? Потому что, насколько я помню, оно было рядом с тобой, а не под тобой.

— Это не то, что я помню, — сказал он, ухмыляясь, передразнивая меня прямо в открытую тем, что мы делали втайне.

Это ударило меня как молния в грудь, и я завыл от ярости, отпрянув назад и ударив его кулаком в лицо. Он отшатнулся с проклятием, но когда я снова двинулся на него, он с Вампирской скоростью метнулся назад, подошел ко мне сзади и обхватил своим мускулистым предплечьем мою шею, прижимая меня к себе.

— Подчиняйся, как хороший щенок, — прорычал он мне в ухо, моему члену это очень понравилось, но моему Волку — нет.

Я резко откинул локоть назад, достаточно сильно, чтобы оттолкнуть его, и он отшатнулся, когда я повернулся, чтобы вцепиться в него.

— ИМБЕЦИЛЫ! — завопила Джеральдина, ныряя между нами и ударяя рукой по лбу каждого из нас, когда Калеб налетел на меня спереди. Она переводила взгляд с меня на него с оскаленными зубами и дикими глазами. — Вы двое уже достаточно долго танцуете четырехногий монго! Ясно, как летний день во вторник, что у каждого из вас на уме щебетание друг с другом, как у ушастых кроликов, вглядывающихся в яркое сияние тысячи светлячков. Мои глаза открыты, но даже если бы они были закрыты припоем из солнечной стали, я все равно воспринимала бы это так же ясно, как необжаренный рогалик. Сет Капелла, ты похож на раздувшуюся кагафрогу, когда смотришь на это зубастое чудище перед тобой, а Калеб Альтаир, кажется, что твоя челюсть может выпасть из краёв твоего лица и разбиться о камни при каждом взгляде на твою потешную шавку. Так что прекратите этот невыносимый фокстрот и положите свои истины на алтарь пылкой любви друг к другу сию минуту!

Мы оба смотрели на Джеральдину в ошеломленном замешательстве, а мой мозг перебирал в уме безумные слова, которые она только что извергла на нас. Мой мозг застрял на четвероногом монго, и я не мог понять, о чем, черт возьми, она говорит. Я взглянул на Калеба, задаваясь вопросом, был ли он ближе к пониманию ее слов, чем я, но он покачал головой, подтверждая, что тоже ничего не понял.

— Эм, что? — спросил я.

Джеральдина откинула голову назад в разочаровании, приложив руку ко лбу. — Я не могла бы быть более понятливой, даже если бы повязала вам обоим шарф из джотсома и бросила в реку Меул. Увы, я не могу больше ни шагу ступить в эту трясину, пора нам сосредоточить свое внимание на нашем дорогом Габриэле и поскорее вернуться к нашим друзьям с ним на буксире. Если в бреднях Стеллы есть доля правды, то мы должны ускорить шаг и посмотреть, что можно предпринять в отношении мужчины Дарси Орри. Но пески времени уже ускользают от нас, парни, поэтому мы должны воспользоваться моментом и двигаться вперед.

Она унеслась с бешеной скоростью, а я обменялся взглядом с Калебом, который говорил о том, что на данный момент мы оставим этот спор. Джеральдина была права, нам нужно было двигаться дальше, но у меня было полное намерение довести этот спор с ним до конца позже.

Мы трусцой побежали за ней, следуя по коридору, где на стенах висели сверкающие мечи, затем она резко остановилась перед деревянной дверью с гравировкой и резко указала на нее своим цепом.

— Палата Королевского Провидца, — зловеще вздохнула она, и я плотнее натянул вокруг нас заглушающий пузырь. — В каком страдании мы найдем нашего Габриэля? Что скрывается там, уже никогда не удастся развидеть.

Я двинулся, чтобы открыть дверь, но Джеральдина отбила мою руку от ручки ударом карате с криком «йа!».

— Ауч, — выругался я, сузив на нее глаза. — Это действительно было необходимо?

— Твои недостойные лапы не могут справиться с тонкостями открытия такой двери. — Джеральдина двинулась вперед, театрально подняла руку, затем хлопнула ею по ручке и открыла дверь, как обычную гребаную дверь.

— В чем была сложность? — спросил я в разочаровании, но Джеральдина уже исчезла, направляясь в комнату с высоко поднятым цепом.

Я последовал за ней внутрь вместе с Калебом, осматривая красивую комнату, где портреты давно умерших фейри смотрели на нас со стен, и мой взгляд упал на стеклянный трон в центре комнаты. Он был потрясающим, сам по себе произведение искусства, с инкрустированными серебряными драгоценными камнями, на которых были изображены созвездия. В дальнем конце комнаты висел портрет Мериссы Вега, ее лицо было обращено к ночному небу, ее красота была так похожа на красоту ее дочерей.

Мое сердце опустилось, как камень в колодце. Комната была пуста, ничего, кроме цепей вокруг кресла, не указывало на то, что Габриэль был здесь.

— Благгерфлукс, — ругалась Джеральдина, подбегая к креслу и опускаясь, чтобы провести руками по сиденью. — Здесь холодно, как в канун зимы. От тепла его щегольских ягодиц не осталось и следа. Его уже давно нет. А может, его вообще здесь не было.

— Пойдемте в башню, — решительно сказал Калеб.

— Да, я поведу, — сказал я, бросив на него взгляд, который говорил: — Хватит быть властным засранцем.

— Может, я понесу вас обоих и ускорю это дерьмо, — предложил Калеб, сверкая глазами.

— Я прекрасно могу ходить, — упрямо сказал я.

— Вздор, ты болван. — Джеральдина шлепнула меня по затылку. — Мы сядем на нашего клыкастого коня и ускорим эту эскападу. Давайте немедленно отправимся туда! — она запрыгнула на спину Калеба и обхватила его, а Калеб распахнул для меня свои объятия.

— Эй, почему я должен нестись на твоих руках, как ребенок? Я прокачусь на твоей спине. Слезай, Джеральдина. — Я двинулся вперед, схватив ее за ногу, но она брыкнулась, как новорожденный жеребенок, и ее сапог врезался в мой член.

— Твою мать. — Я рухнул с воем боли, и Калеб воспользовался случаем, чтобы подхватить меня на руки и устремиться во дворец. Меня держали вовсе не как ребенка — я был долбаным кошельком, болтающимся под мышкой у бабушки.

— Налево, направо, налево, — Джеральдина выкрикивала ему указания, дергая его за уши и подгоняя его, как скаковую лошадь, в то время как я вывернул шею, чтобы нахмуриться на них.

— Прекрати, — шипел Калеб, но Джеральдина игнорировала его, направляя его голову то в одну, то в другую сторону, и он ничего не мог с этим поделать, пока его руки крепко обхватывали меня.

Вскоре мы оказались в башне и начали взбираться по темной винтовой лестнице так быстро, что у меня закружилась голова.

— Стоп! — Джеральдина приказала, и Калеб с грохотом остановился на самом верху башни, прямо перед дверью. Мы оказались на темной площадке с черными кирпичными стенами и потертым деревянным полом. Единственное окно высоко над нами пропускало лишь немного лунного света, и я не стал создавать фейлайт, чтобы не привлекать внимания.

Я вырвался из объятий Калеба, и Джеральдина спрыгнула вниз, бросившись вперед, чтобы прощупать местность на предмет защитных заклинаний.

— Проклятье, здесь есть защитное заклинание. Я попробую его отключить. Ну же, Калеб, поделись со мной своей силой. — Она схватила его руку в свой захват, и я поджал губы, когда он предоставил ей свою силу, и они вместе принялись за свою маленькую работенку.

— Отлично, я просто буду стоять здесь, как нежеланный миндаль, — громко сказал я, но они проигнорировали меня. — Никто не любит миндаль.

Они стояли ко мне спиной, и я зарычал, двигаясь дальше вдоль стены, которая преграждала нам путь в комнату, проводя по ней пальцами руки, на которой было кольцо, подаренное мне Тори, надеясь, что здесь может быть тайный ход, который пропустит нас внутрь, и я смогу стать спасителем дня.

— Даже миндалю не нравится миндаль. Это баклажан в мире орехов, — бурчал я. — На самом деле, я не думаю, что это настоящий орех. Я уверен, что это семечко, выдающее себя за орех. Чёртовы маленькие ублюдки семена работающие под прикрытием.

Я оставил для них их собственный заглушающий пузырь, а сам двинулся дальше, набросив один вокруг себя и продолжая углубляться в темный проход.

Скрежет камня заставил меня остановиться, и я обернулся, надеясь найти дверной проем в стене, но вместо этого всего один кирпич сдвинулся в сторону, открывая мне вид на комнату. Я придвинулся поближе к стене, вглядываясь в нее, выискивая Габриэля, Ориона и Дарси с надеждой, от которой у меня чуть не разорвалось сердце.

Там было темно, и пахло пеплом и смертью, что заставило мои инстинкты насторожиться. У меня перехватило горло, и я прищурился, чтобы лучше видеть сквозь мрак, и поднял руку, чтобы наложить на глаза усиливающее заклинание. Комната прояснилась, и я застыл от увиденного. Лавиния извивалась в гнезде теней, пережевывая отрубленную голову, в глазах которой плескалась такая жизнь, что я мог бы поклясться, что она каким-то образом осознает, что с ней происходит.

Тошнота охватила меня, когда Лавиния внезапно перевернулась на спину, широко расставив ноги и обнажив зияющую черную дыру на месте ее влагалища.

Я закричал, звук застрял в моем собственном заглушающем пузыре и с утроенной силой ударил в мои уши. Тварь, ужасная, массивная тварь выползала из этой дыры, повсюду были тени и черноватая кровь, пока это чудовищное демоническое существо прокладывало себе путь из ее тела в этот мир.

— Нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, — в ужасе сказал я, отступая назад, желая вырвать глаза из лица, чтобы попытаться развидеть увиденное. Но это было невозможно, невозможно было развидеть. — Ты не Дарси. Вовсе не Дарси.

Лавиния выгнулась назад, словно была создана из резины, широко расставила ноги, и с ее губ сорвалось какое-то ужасное пение, пока она рождала монстра. Сила в этой комнате была невообразимой, от ее давления у меня заложило уши, а магия в моих венах зашипела. Это было слишком. Мы не в силах бороться с ней, не в силах приблизиться к ней, чтобы не стать жертвой этих ужасных теней, просачивающихся из ее гнезда. Они плыли сюда, извиваясь, словно щупальца, готовые схватить меня и утащить в яму погибели. Или, что еще хуже, во влагалище Лавинии.

Я заставил свой разум щелкнуть передачей и отпрянул назад, убирая руку от стены, чтобы кирпич скользнул на место. Мое сердце бешено колотилось, и все, что было мне понятно, это то, что мы должны бежать. Бежать как можно дальше от этой комнаты и никогда, никогда, никогда не оглядываться назад.

Я помчался к остальным, задыхаясь, когда слился с их пузырем глушения.

— Я видел сквозь стену, — промямлил я, и они повернулись ко мне.

— Во имя звезд, ты в порядке? — спросил Калеб, озабоченно придвигаясь ближе. — Ты выглядишь очень бледным.

— Да, все хорошо, отлично, прекрасно. Но давайте уходить. Я кое-что видел. Очень не хорошое кое-что. Габриэля здесь нет. Никого нет. Ну, кое-кто есть. Но это не наши друзья. Нам нужно просто… просто уходить. Потому что я видел кое-что и… и… и…

— Боже, он трясется как осиновый лист, — пробормотала Джеральдина, обращаясь к Калебу.

— Что ты видел? — спросил Калеб, но я покачал головой, поклявшись каждой каплей любви к нему в моем сердце, что я не позволю ему узнать, о том, что я видел. Я расскажу им все об этом странном теневом ребенке, когда смогу, но не сейчас.

— Нам просто нужно уходить. Пожалуйста, поверь мне. — Я сглотнул комок в горле, и Калеб нахмурившись, кивнул в знак согласия.

— Хорошо, давайте вернемся вниз и найдем остальных, — сказал он. — Может быть, им повезло больше, чем нам.

Джеральдина запрыгнула ему на спину, и я позволил Калебу поднять меня на руки, прижался к нему и уткнулся лицом в его рубашку, пытаясь осмыслить увиденное. Мне казалось, что не пройдет и дня, когда я не буду думать об этом. Я изменился, преобразился навсегда.

Да спасут меня звезды от нечестивой демонической вагины.

Мы спустились на первый этаж, и Калеб резко остановился, отчего я чуть не вылетел из его хватки, словно попал в автокатастрофу. К счастью, его рука по-прежнему обхватывала меня, как ремень безопасности, притягивая к себе. Я хмуро окинул взглядом коридор впереди нас, где слышались гулкие шаги, а Калеб уже двигался обратно в том направлении, откуда мы пришли.

— Черт, здесь повсюду нимфы, — ругнулся он, явно уловив их своим Вампирским слухом. Он нырнул в чулан, прежде чем нимфы добрались до этого места, и вокруг нас троих сомкнулся заглушающий пузырь.

— Клянусь громом, мы не можем здесь оставаться, — прошептала Джеральдина.

— Ну, мы не можем выйти наружу, их слишком много. Смотрите. — Калеб указал на замочную скважину, и я вывернулся из его рук, опустился ниже, чтобы заглянуть в нее и увидел вереницы нимф, направляющихся мимо двери в открытый холл напротив. Ага. Это была дверь смерти, и смерть находилась за ней, крутила пальцем ключи и насвистывала, призывая нас бежать.

Некоторые нимфы были в сдвинутой форме, другие — в форме фейри, попивая чай, словно он скоро вымрет, и явно не спеша двигаться дальше.

— Кабудлс, — выругалась Джеральдина. — Нам лучше подождать здесь, пока они не уйдут. Даже с моим цепом, твоими кинжалами и когтями дворняги мы вызовем слишком большой переполох, если нападем на них, и мы не можем выдать наше присутствие подлому драгуну, пока наш дорогой Данте не обрушит на его голову смертельный шторм.

Я со вздохом опустился на задницу и уткнулся лицом в колени, обнаружив во мраке лишь демоническую вагину, смотрящую на меня. Я содрогнулся, но стоило Калебу опуститься рядом со мной, его рука нашла мою в темноте, и тепло распространилось по моей руке и глубоко в сердце.

Ладно, возможно, прятаться здесь в шкафу было не так уж плохо. Я просто надеялся, что Максу, Тори и Ксавьеру повезло больше, чем нам.