Хозяйка забытой усадьбы

Глава 77. Время карать

В первую секунду сердце в груди замерло.

Дантесоль.

На каждый его шаг в мою сторону огнями в мыслях вспыхивало: «А как же Рин? Он жив?»

Принеся шаткое успокоение, до меня донеслось едва слышное, пробивающееся сквозь затихающий зов кинжала: «Манон?».

Голос звучал озабочено, но вполне бодро. А еще я расслышала звон стали. Кажется, из магического бой перешел в обычную драку. Перед глазами на мгновение мелькнул образ Мортензи в слегка подпаленном камзоле и с сажей на щеке.

Я перестала мысленно взывать к Сангриено. Ему сейчас было не до меня.

– Какая хорошая девочка, – глумясь, Дантесоль приближался ко мне.

Грегори не торопился, позволяя мне прочувствовать всю бедственность моего положения. Как он думал, и я не спешила его разубеждать. Пока я не могла подняться на ноги, и следила за ним, как зверек на приближающегося хищника. Только я вовсе была не так безобидна, как представлял Дантесоль. И сейчас будто некто хладнокровный в моем теле оценивал ситуацию, выбирая подходящий момент.

Наблюдая за крадущимся врагом, выжидая, когда путь к побегу будет свободен, я заметила, что Грегори сильно морщится, и что у него не хватает зуба в верхнем ряду справа.

Так тебе и надо, сволочь.

Гадкая скотина, позорящая достойную хвиссинскую кровь. И он, и его папаша – шакалы, опоганившие свой род предательством во имя наживы. Трусы, таскающие сокровища чужими руками.

Вот и Дантесоль в очередной раз прикрылся чужими спинами и смылся с поля боя.

Я надеялась, что это Рин поправил ему холеную морду. Теперь Дантесоль походил на головореза из трущоб, напялившего чужой ворованный камзол.

Как он меня нашел, было понятно. Маячки, которые я проморгала по неопытности, привели его ко мне. Повезло, что Грегори не обнаружил меня пятью минутами раньше, когда я, объединявшаяся с кинжалом, была беззащитна.

А сейчас уже было все совсем по-другому.

Да, физически я была слаба, но чувствовала, как во мне кипит и бурлит сила. Воинственная, кровожадная. Сейчас я впервые сожалела, что я не обладаю навыками боевого мага, тогда бы я запросто размазала эту тварь, недостойную ходить по земле. Если только…

Я могла применить сырую магию…

«Рано… пока не выдержишь…» – прозвучало в голове слишком уверенно, чтобы я рискнула спорить.

Однако я вовсе не была готова сдаться. Сейчас я как никогда чувствовала в себе способность дать отпор.

Грегори ступал осторожно, не сводя взгляда, горящего алчностью, с лезвия в моей руке. Он достал из-за пазухи какую-то перчатку, ткань которой блестела золотистыми крапинками, и натянул ее, видимо, рассчитывая с помощью нее удержать артефакт.

Глупец, он не знал, что кинжал уже часть меня.

«Я – рейне. Я и есть кинжал. Я призвана защищать и карать».

Энергия, потраченная на воссоединение с клинком, возвращалась ко мне так же стремительно, как и покидала меня.

Ярость, просившаяся наружу, все сильнее горячила кровь. Прямо сейчас я вовсе не была изнеженной пансионеркой. Я уже была способна подняться, но прежде швырнула в Дантесоля несколько огненных шаров.

Целилась я старательно, и парочка фаерболлов пробила его щиты.

Слабак.

Увы, слабак хитрый.

Именно рукой, одетой в перчатку, Грегори попросту отбил мои атаки. Шары отлетели и разбились огненными каскадами о стены, разбрызгивая искры и поджигая портьеры и ковер.

Отбить-отбил, но задержался, чтобы восстановить свою защиту, осознав, что так простоя я ему не дамся. Пока Дантесоль замешкался, я, пошатнувшись, поднялась и, сжав клинок, попятилась, прикидывая, что еще я могу сделать, чтобы вывести Грегори из строя.

– Видишь, Манон? Тебе нечего мне противопоставить. Не упрямься, я сделаю так, что тебя все устроит… – издевательски успокаивал меня он.

Что? Меня устроит? Да не в этой жизни!

И вдруг с услышала в голове мягкий ненавязчивый голос. Он шептал: «Доверь все ему, он опытный, хитрый, он даст тебе положение. Зачем тебе проблемы? Зачем самой возиться со всем эти? Грегори красив и богат, ты его любишь…»

Положение? Красив? Люблю?

Я остолбенела от неожиданности. А Дантесоль приближался, и чем ближе он подходил, тем громче становился голос, путающий мысли.

Так он менталист…

«Мы – рейне! На нас такое не действует», – всплыло в голове.

Проклятье! Я уже уперлась спиной в комод. Рядом полыхала портьера, занимаясь все сильнее и обдавая меня жаром, а я все еще не понимала, как атаковать так, чтобы Грегори пропустил удар. На удачную мысль меня натолкнуло кольцо, которое в буквальном смысле слова сходило с ума.

Все вокруг для меня замедлилось. Я сосредоточилась на каждом жесте Дантесоля, на каждом мимическом движении и, не подавая вида, что ментальная магия на меня не подействовала, подпустила Дантесоля на расстояние вытянутой руки.

Давай же. Откройся.

Я стояла с безропотным видом, словно он меня сломал, но…

Стоило Грегори потянуться к кинжалу, как я прижала ладонь с кольцом к его груди точно напротив сердца.

И вспоминая, что по его милости пришлось пережить, я гнала через обручальное кольцо всю свою ненависть, пропуская через него молнии.

Зарычав сквозь стиснутые зубы, Дантесоль попытался схватить меня за горло.

Но уроки Рина снова не пропали даром.

Я перехватила контроль над рукой Грегори, и мне удалось заставить его сжать полыхающую портьеру, магически усиленный огонь почти сразу перекинулся на его рукав, заставив закричать не своим голосом. И только тогда я отняла от его груди ладонь, на месте которой остался страшный ожог.

Я уже решилась вонзить лезвие в Дантесоля, когда услышала, что в покои, полные дыма, ввалился кто-то еще…

Кальдерра.