Никогда не называй меня так

ГЛАВА 77

Правление Айрен не было ни долгим, ни благополучным. В первые месяцы после возвращения из Священного похода князьям удавалось сохранять иллюзию победы. Но Айрен отчётливо ощущала, что не справляется. Каждая её попытка наладить жизнь города, укрепить завесу, примирить князей — приводила только к новым конфликтам и несчастьям.

Она пыталась накормить семью хлебами несколько сотен варлоков, в то время как после гибели прежних глав никто уже не хотел поддерживать существующий порядок. Власть новых князей оставалась слабой, и Айрен понимала, что потребуются десятки, а то и сотни лет, чтобы кланы признали новых вожаков.

Новым ударом стали вести о том, что Разрывы продолжают открываться несмотря на жертву пяти королей. А Айрен, искушённая в лекарском искусстве и в дипломатии, по-прежнему ничего не знала о том, какова сущность этой проблемы.

После гибели Айна она стала полноправной королевой.

Времени оплакивать горе не было — дела, важные и малозначительные, сыпались на неё сплошным потоком. Прошений было столько, что через полгода Айрен назначила комиссию для рассмотрения малозначимых дел — в комиссию эту вошли Нейдар и ещё несколько варлоков, по одному от каждого из домов.

Айрен хотела сосредоточить усилия на двух вещах — сплотить выживших и остановить появление Разрывов. Она чувствовала, что единственный способ добиться последнего — это всерьёз заняться изучением Завесы, но не могла позволить себе подобного по ряду причин. Во-первых, это было действительно опасно — Айрен видела, какую силу дали Руэри эти исследования, и понимала, что может случиться, если она окажется в руках кого-то более амбициозного. Во-вторых, Айрен понимала, что любое соприкосновение с подобными исследованиями приведёт к тому, что её обвинят в отступничестве. Если прежние князья хотели видеть её Верховной, а их наследники вначале по инерции поддерживали решение отцов, то теперь, спустя полтора года, авторитет Айрен сильно ослаб. Даже если бы она была идеальной правительницей, в каждом клане находились свои достойные советники, которые искали способы расширить свою власть. Многие из них имели влияние на новых князей. Другие подтачивали их власть и с ними тоже приходилось считаться.

Третья причина состояла в том, что сама Айрен боялась. Она никогда не занималась чем-то запретным. Хотя разум и говорил ей, что это единственный способ остановить надвигающуюся опасность, единственная возможность уменьшить жертвы... Айрен всё равно не могла преодолеть себя.

Впрочем, мало кто из князей и их советников запомнил её попытки одолеть Разрывы. Светоносная и грозная фигура князя Ойсина затмевала любые потуги мягкой и спокойной наследницы.

Забылись и её первые попытки отвечать на все прошения подданных — потому что потом, когда дело это перешло к Нейдару, разрешалось оно от случая к случаю и во многом зависело от того, какие блага мог предложить проситель.

В основном говорили о том, как пыталась Айрен разрешать конфликты между князьями — и как порождала всё новые и новые споры.

К концу седьмого года её правления Бессмертный город стоял на грани междоусобной войны. Первой, за прошедшие тридцать лет. И все без исключения винили в этом Верховную Королеву — по мнению одних, слишком слабую и безвольную, по мнению других - слишком медлительную или чистоплотную.

Айрен отлично понимала, что не войдёт в историю умирающего материка, как одна из великих королев древности. Она несла свою ношу и старалась делать всё, что могла. А могла она немного.

Иными словами, Айрен не удивилась, услышав гневные речи из уст новых правителей — тех, кто при Руэри занял места в Совете Королей.

Айрен лишь инстинктивно обхватила себя за плечи. Мысль о том, что они не видят её, помогала — потому что оправдываться и объяснять свои поступки у Айрен давно уже не было сил.

Во всём, что творилось в тронном зале, удивило её только одно — гробовое молчание Руэри. Его мрачный взягд и равнодушное как у мертвеца лицо.

«Ты веришь им?» — так и хотелось спросить Айрен, но даже если бы Руэри слышал и видел её, Айрен не произнесла бы этого вслух. Она понимала, что у Руэри слишком много причин поддерживать этих говорунов.

—Принцесса Айрен виновна в гибели моей возлюбленной.

—Принцесса Айрен истребила всю мою семью.

—Принцесса Айрен убила моего отца.

—Принцесса Айрен лишила меня руки.

—Принцесса Айрен должна быть проклята.

—Обесчещена.

—Казнена.

—Хватит! — оборвал многоголосицу новый Верховный король.

Он почти не шевельнулся — только чуть наклонился вперёд. Кулак его всё так же лениво подпирал щёку, но все до одного заметили, как сжались на чёрном ониксе амулета пальцы другой руки.

—Принцесса Айрен останется у меня. Я и только я решу, как с ней поступить.

Руэри встал и, не оглядываясь ни на кого из князей, расслабленной походкой

двинулся к дверям.

Айрен стояла ровнёхонько у него на пути, и Руэри на мгновение вошёл в неё.

Айрен задохнулась от странного чувства. Они с Руэри как будто соприкоснулись душами. Айрен ощутила клокочущую ярость, ненависть, спокойную, уверенную силу, исходившую от Алого Короля.

—Айрен...

Ей показалось, что она слышит едва слышный шёпот — но в следующее мгновение всё растаяло. И зал, и троны, и князья. И Руэри, который только что был настолько близко.

Снова со всех сторон тянулась серая бесконечность тумана. Айрен брела вперёд, не разбирая направления.

Пальцы то и дело тянулись к висевшему на шее алмазу — и боялись прикоснуться. Она всё отчётливей понимала, что её зов, усиленный магией, в этом чуждом пространстве работает непредсказуемо.

Рука нашарила висевшую через плечо сумку. Айрен задумалась о том, чтобы обратиться за помощью к кому-то из других призраков. Скорее всего, к Сигдхе, потому что тот был единственным знакомым ей мертвецом.

Однако, чем больше она думала, тем более сомневалась в таком решении. Айрен чувствовала вину. Вина, которая давно уже была главным спутником её жизни, была самым нелюбимым ею видом чувств. И Айрен не хотела признаваться никому в своей слабости, в том, что по её вине Руэри затерялся где-то здесь, в серой пустоте.

«Может и не затерялся», — думала она. — «Может, Руэри то как раз давно уже во дворце и это я заблудилась по ту сторону жизни и смерти».

Эта мысль немного обрадовала её, но Айрен тут же подумала, что если бы Руэри действительно был в безопасности, то наверняка пришёл бы за ней. «Если только он знает, где меня искать».

Подумав об этом, Айрен проверила, не закрыт ли футляр алмаза, и ещё раз полуинстинктивно позвала:

«Руэри! Ты же говорил, что услышишь меня... Отзовись...»

Но Руэри молчал. На сей раз тишина, ставшая Айрен ответом, была абсолютно полной. Её не нарушали ни стоны узников, ни шум голосов.

В отчаянии Айрен едва не опустилась на землю прямо тут, посреди тумана, но вспомнила о том, что долго находиться здесь нельзя — иначе в её тело войдёт тот же смертельный холод, который она с таким трудом пыталась изгнать из тела Руэри.

Вздохнув, она огляделась по сторонам, пытаясь разобрать, куда идти. К её удивлению туман вовсе не был одинаковым со всех сторон. Справа, далеко-далеко, он тускнел, и казалось, что с той стороны приближается ночь.