Ангел-мечтатель (СИ)

Глава 13.7

— А с Татьяной Вы как пересеклись? — снова проигнорировала я очередную наживку.

— О, это была совершенно незабываемая встреча! — еще больше оживился он. — Вот Вы, насколько я понял, хотите, чтобы она сюда вернулась, но поверьте мне, она просто родилась, чтобы стать ангелом. Исходя из ваших хроник, на земле она ничем особым не выделялась — у нас же у нее обнаружился совершенно потрясающий потенциал. Причем, я подозреваю, что он еще только начал раскрываться — хотя уже даже меня пару раз в тупик поставил.

Что-то умолчала подруга дорогая о своих феноменальных достижениях в небесах обетованных. Или они случились, когда она там одна осталась, без вечно давящего на нее надзора хранительского? То-то она об этом периоде скороговоркой обмолвилась — хвастаться, это точно не по ней. И что? Срочно потребовалось назад под контроль сногсшибательный потенциал загонять?

— А зачем Вы Анатолия освободили? — прищурилась я, снова закипая.

— Это не совсем так, — покачал головой поклонник ангельских талантов. — Выбрался на свободу он сам, я всего лишь путь ему указал — от более существенной помощи он наотрез отказался. В этом его основное отличие от всех моих соплеменников, которые слишком привыкли к коллективному разуму, действиям и, следовательно, ответственности. Странно, конечно, что он не сразу выход нашел, — задумчиво пожевал он губами. — Обычно он всегда оказывается именно там, где в данный момент крайне необходим.

Вот с этим не могу не согласиться! Не нужны земле такие собственники под личиной хранителей — вот и нет его сейчас здесь!

— Ага! — расправилась у адвоката последнего глубокая морщина между сошедшимися на переносице бровями. — Не исключено, что определяющим является именно момент, в который он появляется в нужном месте!

— И где же это ему тогда нужно было оказаться? — не устояла я перед этим намеком.

— Где — это вторично, — небрежно отмахнулся он от моей первой уступки. — Главное, что в тот момент он оказался ключевой фигурой для возвращения в наши ряды еще более ключевой фигуры.

А вот на вторую я не пойду — не дождется!

Я плотно сжала губы, просто глядя на него — молча и в упор.

— Не стоит понимать мои слова о недалёкости наших оппонентов, — соизволил объясниться он, — как повод недооценивать их. У них за спиной века манипулирования сознанием, извращения смысла любого слова и обличения своих целей в самую привлекательную форму.

Клевать на эту удочку мне точно не хотелось — сейчас пойдут мне примеры зверств противника, как будто не все они из одной шайки!

— Им почти удалось привлечь Татьяну на свою сторону, — подтвердил он мою догадку. — И только Анатолий смог снять эту пелену с ее глаз.

Так вот откуда у нее тот взгляд, Светкой подмеченный, взялся! И этот знаток небесных методов будет мне еще рассказывать, что ей там и нужно оставаться — ему потенциал важнее человека?

Я почувствовала, что сейчас одним ангелом станет меньше.

Или, по крайней мере, его оболочкой — пусть идет еще более импозантную себе мастерить.

А мы пока Татьяну надежно спрячем.

— Ни секунды не сожалея о нашем откровенном разговоре, — развела оболочка руками, расплываясь в широкой улыбке, — все же замечу, что мы собирались обсудить Ваши предложения по нашему сотрудничеству. Которые придется теперь отложить на завтра — нам с Татьяной пора возвращаться. О наших здешних встречах пока никто не должен знать. Пока мы не придем к соглашению.

Пока?! Мне уже почти импонирует такая самоуверенность! А если мы не придем к соглашению, так что? Опять судьбу людей за их спинами вершить будем? И Татьяну навечно в небесной клетке запрем?

Не будет этого!

— Вы точно завтра придете? — снова потребовала я прямого ответа на свой вопрос — и сама оторопела от промелькнувшей в нем надежды.

— Я обещаю, — уставился он на меня тем же немигающим взглядом, что в самом начале.

Пришлось ждать.

И таки ждать!

Чертыхаясь и пытаясь переключиться на что-то другое — без толку.

Послав подальше Светку — патокой она мне растекаться будет о том, как же нам повезло, что такие замечательные, заботливые и внимательные ангелы нам на голову свалились!

И Тошу туда же … нет, еще дальше — ультиматумы он мне ставить будет, чтобы я ценного посланника небес с еще более ценным оборудованием не отпугивала!

В голубую даль он, к сожалению, не пошел, но на следующий день выскочил-таки вперед, опять отгрыз у меня часть обещанного времени. И когда — выждав еще пятнадцать минут! — я погнала его из Светкиной гостиной на кухню, глянул так, словно я за ангельским ноутом явилась. С автоматом наперевес.

Одним словом, довели они меня все до состояния, вполне подходящего для прихода к соглашению. Полного и всеобъемлющего. И кратчайшим путем.

— Вы хотели услышать мои предложения? — начала я с места в карьер — и не стала дожидаться очередного увиливания вместо прямого ответа: — Мое первое Вы прокатили — у меня для Вас два новых. Либо вы признаете, что на земле должны следовать ее законам и устоям, либо продолжаете настаивать на своих высоких стандартах — и тогда объявляете землю им не соответствующей и оставляете ее в покое, как не оправдавшую ваши ожидания.

Я замолчала, вопросительно глядя на него.

Сверху вниз.

Специально не стала садиться, пока не выскажусь.

— А кто — вы? — вежливо поинтересовался желающий услышать голос земли, откидываясь на спинку стула. — Меня всегда смущало это обращение — никогда не поймешь, то ли к тебе лично обращаются, то ли о многих речь идет.

— Вы все. И Вы лично, — с готовностью уточнила я.

— Боюсь, не получится, — досадливо качнул он головой.

— С кем? — выплюнула я сквозь крепко стиснутые зубы.

— Ни с другими, ни со мной, — снова вернул он мне мои же слова. — Во-первых, я не могу отвечать за других. Во-вторых, они слишком долго пытались насадить здесь свои порядки, и отступить сейчас — это потеря лица, на которую они вряд ли пойдут. Что же до меня — я не просто участвовал в создании этого мира, это был мой личный проект, и хотя однажды я оставил его, как Вы выразились, в покое — ни он, ни я этого покоя так и не обрели.

— А-а, так это все-таки возможно! — ухватилась я за его признание.

— О да! — Теперь у него губы сжались в тонкую полоску. — Когда твое творение превращается в пустую оболочку — все еще яркую и привлекательную, но уже не наполненную кипящей жизнью … как мне тогда показалось — больше не за что держаться.

— Что же вы здесь не поделили? — принялась я нащупывать границу между сферами их интересов на земле.

Чтобы знать, куда клин вбивать.

— На это снова сложно коротко ответить, — поморщился он. — Здесь просто случился пик нашего противостояния, но у нас изначально были разные подходы к устройству вселенной.

Э, нет! В такие дебри мы точно увиливать не будем!

— Давайте к земле вернемся, — торопливо перебила я его. — О вселенной чуть позже.

— С удовольствием! — расплылся он в мечтательной улыбке.

— А зачем Вы ее вообще создавали? — Знать его слабые места тоже не помешает.

— Мне хотелось создать нечто отличное от обычных миров, — прикрыв глаза, медленно проговорил он, словно тщательно подбирая слова. — И удаленное от них, чтобы избежать их влияния. Вы ведь так еще и не обнаружили разумную жизнь где-нибудь поблизости? — снова глянул он на меня с хитрым прищуром.

Ну, допустим, нет … Но в космос мы уже вышли — значит, рано или поздно наткнемся там на братьев по разуму. Америку же как-то открыли. Хотя, с другой стороны, если кучу миров до земли создали, они более развитыми уже должны быть — почему к нам до сих пор никто не наведался?

Они, что, изолировали землю от всех разумных существ?!

— А что это за другие миры? — решила я выяснить, стоит ли прорывать блокаду, и если да, то в какую сторону.

— Обычные элементы единой системы, — пожал он плечами. — Создаваемые для обеспечения ее бесперебойного и эффективного функционирования.

Вот я так и знала, что сейчас где-нибудь уши наживы вылезут!

И они еще людей в меркантильности обвинять будут?

— Но со временем и до них дошли слухи о моем мире, — снова отвлек он меня от совершенно справедливого негодования. — И началось в них брожение — мысль о его неповторимом облике пересилила все заложенные в них принципы. После чего было принято решение ликвидировать источник их нарушения, — закончил он жестко, почти грубо.

— А почему вас падшими называют? — последовала я его примеру.

— Не падшими, а павшими, — поправил он меня, резко выпрямившись.

— Куда? — продолжила я выяснять, в какую сторону точно не нужно блокаду прорывать.

— Не куда, а в битве, — коротко бросил он. — А потом — кто куда. По одиночке.

— И вы так и смирились? — фыркнула я. — Лапки сложили и отдыхать от трудов ратных? Которые еще и поражением закончились? И от земли того же ждете, по себе о ней судите? Сейчас! Только суньтесь снова ликвидировать — наше сопротивление вам обеспечено и сломить его вам не удастся!

— Сопротивление — это хорошо, — растянул он губы в прохладной усмешке. — Это мне нравится. Осталось только выяснить, что под ним подразумевается.

Опять им уходить нужно! Нет, он не просто в дебри разговор уводит — у него там лабиринт, нервы щекочущий, проложен. В котором он еще и останавливается всякий раз перед самым крутым поворотом!

Шехерезада чертова!

Нет, хуже — ангельская!