Ангел-мечтатель (СИ)

Глава 16.10

— Вы правы, — вдруг забурлил его тон прежней, горячей живостью, — давайте вернемся в практическую плоскость. Но для этого я задам Вам несколько личных вопросов. Вы не возражаете?

— Можно попробовать, — осторожно согласился я.

— Я заметил, — продолжил он с усмешкой, — что на Вас произвела некоторое впечатление моя машинка. Задались ли Вы вопросом, почему она была создана? Зачем? Как попала в вашу башню? И откуда взялась в этом мире ее бледная копия? И почему такая бледная?

— Да где я ответы на них возьму? — снова растерялся я. — И зачем они мне сейчас?

— Дело не в ответах. — Он как будто даже головой покачал. — Дело в том, возникли ли у Вас эти вопросы. А это самые важные в жизни вопросы: сначала — почему, а потом — зачем. Ответы на них действительно лежат в прошлом, иногда очень глубоком, но именно там находятся истоки и причины настоящего. И не зная их, Вы всегда будете только следовать нынешним событиям, они всегда будут заставать Вас врасплох.

— Так какие ответы-то? — напомнил я ему, что мы вернулись в практическую плоскость.

— Я Вам их дам, — пообещал он. — Но обратите внимание: я сказал Вам, что создал эту машинку — Вы задумались, а не врет ли он мне? Я ведь из другой, темной, — опять всплеснулся он горячей волной, — башни.

— Так это была неправда? — скрипнул я зубами, вспомнив свое почти преклонение перед создателем чудо-устройства.

— Наша дорогая Татьяна, — бросил он почти надменно, — совсем недавно вслух и в присутствии свежей крови подтвердила, что я никогда не вру. Но Вы ведь об этом даже не подумали, правда? В этом слабость вашей башни — Вы уже слишком приучены верить на слово, если оно исходит из авторитетного источника. Вас лишили роскоши сомнения и, следовательно, желания анализировать все, что вас окружает. Вас лично это не задевает?

— Давайте в порядке поступления! — Речь, вроде, о личных вопросах, а не выпадах шла. — Сначала о Вашем устройстве.

— К сожалению, мне уже пора, — вплел он в свой голос извиняющуюся нотку. — Давайте, Вы к следующему разу сделаете свои предположения, а мы потом сопоставим их с моей версией. Для Вас, я думаю, это будет интересная задачка.

Задачка оказалась не так интересной, как неотступно навязчивой. И теребить она меня начала — против моих собственных слов — с конца. Ладно, пусть радуется — задел он меня, только не обвинениями своими, а их формулировкой. И чем больше я размышлял над их абсурдностью, тем больше у меня возникало вопросов.

С чего это я должен сомневаться в словах своего руководства, если все наше течение основано на принципах доверия и открытости? Мы же не темные какие-нибудь, которые уже так привыкли к поискам червоточины во всем и всех, что на весь мир с изнанки смотрят. Вот и это темное светило на все наши достоинства так мастерски тень навело, что они недостатками выглядеть стали.

Вот насчет бюрократии я бы только с ним, пожалуй, согласился.

Хотя, с другой стороны, течение наше довольно большое, и чтобы порядок в нем поддерживать, какая-то структура нужна. То, что она уже слишком разрослась — это факт, так вот у меня, рядового сотрудника, и родилось решение проблемы. А у нас столько комиссий для того и создано, чтобы мнение каждого было услышано.

А то судилище над нашими детьми, которое наблюдатели организовали?

Не довод. Там, если не наше с Максом и моим наставником, так хоть мнение Стаса было выслушано, и наблюдателям рот закрыли. А что до них — фанатики везде есть, но в любом здоровом обществе они быстро в маргиналах оказываются.

А авария, организованная для наших детей?

Это вообще не в тему. Если руководство ложно информировать — постоянно и непрерывно — то перегибы случаются. Я уверен, что когда правда о наших детях вышла наружу, головы там полетели: и наблюдателей окончательно приструнили, и до признания детей дело уже дошло.

А ссылка моего наставника вообще без суда и следствия?

Этот аргумент, скорее, против самого себя работает. Во-первых, на моего наставника у самого Владыки терпения, наверно, не хватило бы. А во-вторых, несмотря на все его художества, его не отправили к темным на распыление или к внештатникам на вечные допросы с пристрастием, а просто изолировали от общества — со всем комфортом и ежедневными посещениями, как выяснилось.

А чистка памяти Татьяны?

Тоже разобраться нужно. Ею ведь много лет мой наставник занимался, и я допускаю, что в ее сознании обнаружились ростки ассоциальности, от него перенятой. Конечно, нужно было только их аккуратно выкорчевать, но, похоже, случился эксцесс исполнителя. На мышке тоже, знаете ли, рука может дернуться и десяток нужных файлов вместе с одним вредоносным удалить. А кнопки «Все вернуть назад» в сознании еще не придумали.

А закулисная реформа всего нашего сообщества?

Тут тоже, как посмотреть. Не было еще в мире реформы, которую общество не восприняло бы в штыки. Перемен обычно требуют в песнях, а на деле переход с одной операционной системы на другую воспринимают как конец света. Я тоже, когда о будущем расформировании своего отдела услышал, запаниковал: как мне на земле с детьми остаться — и ничего, нашел выход. Так и все адаптируются. Выход из зоны комфорты не только спящие способности активирует, но и этот самых комфорт выше ценить заставляет.

А сотрудничество нашего руководства с темным?

Это вопрос посерьезнее, но тогда нужно начинать с еще более глобального — почему темные вообще до сих пор существуют, если вся их деятельность направлена исключительно против нашей? Но, как отметило само темное светило, за «Почему» должно следовать «Зачем» — и тогда все становится на свои места. Но земле даже Стас, которому по долгу службы положено темным противодействовать, спокойно привлекал их к своим операциям, если того польза дела требовала. И с Максом — по службе, когда он философствовать и к Даре приставать не начинал — вполне ужиться можно было. А наше руководство до темнофобии никогда не опускалось — и наверняка сделало шаг навстречу темным, если у тех обнаружились некие полезные всему нашему сообществу наработки. А судя по темному светилу, там таких наработок пруд пруди …

Все, хватит. Один тезис этого светила я уже опроверг — роскошь сомнения не только при мне осталась, а еще и расцвела буйным цветом. И потащила меня в сторону моего наставника. Спасибо, не надо — любая система глючить начнет даже от одного вируса, так что множить их незачем.

Но битва сомнения и анализа продолжилась и ночью — во сне тень, наведенная темным светилом на наше течение, ширилась, густела, мрачнела, и в ней копошились какие-то смутные, но определенно уродливые фигуры.

Утром я сказал: «Хватит» по-настоящему. У меня были еще и другие — самые важные, как определило их темное светило — вопросы, и главное — они касались не просто техники, а нашей, ангельской.

И начал я не с того, который был поставлен мне первым. Мне всегда казалось, что цель любого поступка, направленная в будущее, намного важнее его причин, теряющихся в прошлом.

Поехали — зачем было создано чудо-устройство?

Ответ показался мне вполне очевидным — для передачи и хранения больших массивов данных. По прямым линиям можно, конечно, любую информацию передавать, но хранить ее всю в голове … отдельные гении, может, и могут, но большинству наших сотрудников больше оперативной памяти нужно.

Теперь — почему оно было создано?

Да какая разница! Может, темным было лень систему документооборота разрабатывать. Или они вообще писать тогда еще не умели — на земле тоже дошкольники компьютер быстрее взрослых осваивают. А скорее всего, прямых линий к тому времени уже столько создалось, что мы объединили их в сеть, и темные просто не хотели, чтобы поступающая к ним информация в эту сеть просачивалась.

Как это устройство попало к нам?

А вот это, пожалуй, в пользу темных говорит. Они, конечно, являются частью нашего сообщества и обязаны подчиняться всем его законам — в частности, делиться изобретениями, как между нашими отделами принято. Так что их наверняка обязали передать накопитель информации в общее пользование — но ведь для начала они о нем сообщили, а могли бы и скрыть.

А на землю кто его передал?

Здесь тоже двух мнений быть не может. Все наши отношения с землей и людьми регламентируются исключительно нашим течением — даже поиски темными ее отдельных неустойчивых обитателей. Если бы это их рук дело было, то были бы компьютеры доступны только их избранникам.

Но зачем мы тогда функцию мысленной связи в этом устройстве отключили? Пришлось же клавиатуру приделывать, а она или место на столе, или пол-экрана занимает! Ведь мысленная связь на земле уже вполне доступна — взять хотя бы наших детей: хоть между собой, хоть с их биологическими родителями. Они, правда, до самого последнего времени были у нас в загоне — но теперь-то все изменилось! Обязательно нужно будет этот пункт в свою записку о повышении эффективности обмена информацией вставить.

Ох, ты! С ума сойти! От мысленных вызовов — даже когда они колюще-режущими ощущениями сопровождались — я даже не шелохнулся, а тут от простого телефонного звонка чуть со стула не спрыгнул.

— Ты зачем этому треплу залетному телефон купил? — зашипела на меня трубка Марининым голосом.