Ангел-мечтатель (СИ)

Глава 17.14

Где он сразу отправился к созданной последним части планеты.

Которой там не оказалось.

Когда связной сообщил ему, что в его мире наводнение, он не обратил на это особого внимания — на его планете изначально было больше водных просторов, чем суши.

По сравнению с другими мирами.

Но сейчас воды стало еще больше.

За счет той части суши, над которой единолично потрудился его мир.

Судя по картине, открывшейся взору Первого, она раскололась примерно надвое — и одна ее половина полностью ушла под воду.

Породив, судя по всей видимости, ту гигантскую, смертоносную волну.

Которая двинулась затем во все стороны.

И если достигнув владений Первого, она уже подрастеряла свой напор — все равно круша, ломая, корежа все на своем пути — то на творение его мира она обрушилась со всей своей первозданной мощью.

Сметя с него все живое.

Оставив после себя мертвую пустыню.

Чтобы облететь ее, Первому не потребовалось много времени — там не было абсолютно ничего, хотя в некоторых местах уже начали пробиваться редкие ростки растительности.

Его мир действительно принял на себя самый первый удар Второго — нацеленный не на ресурсы или производимый продукт, а на его главное отличие от других миров: способность творить, развиваться, совершенствоваться …

Прости, брат, — неожиданно для самого себя обратился к нему Первый так же, как и к другим мирам, — я не знал.

Но куда же отправился их плавучий дом? Его связной раз за разом и в полной уверенности докладывал ему, что видел две группы первородных.

Разделенных большими массами воды.

Среди которых на пути к творению мира он сам разместил несколько островов.

И чуть в стороне от прямого пути — значит, волна должна была зацепить их только своим краем.

Первый ринулся назад.

И у самого первого острова сразу увидел останки их плавучего дома.

Должно быть, течение понесло его и швырнуло о каменистый берег.

Он лежал там на боку, полузатопленный, словно огромная пустая скорлупа — все, что было на его поверхности, и большинство перегородок в его чреве были разрушены.

Сам остров действительно оказался почти не тронут волной — растительность на нем почти не отличалась от той, которую видел Первый в свои пролеты над ней, и среди нее то здесь, то там мелькала всякая живность.

Но не было и следа обитателей их плавучего дома.

Неужели они все …?

Отказавшись … Категорически отказавшись додумывать эту мысль, Первый стрелой полетел к следующему острову.

И там, прямо издалека, прямо на песчаном берегу увидел … Малыша, разобрал он, подлетая.

Первый рухнул на него прямо с неба, обхватил его обеими руками и принялся трясти его и раскачивать в обе стороны.

— Вы живы! Вы живы! — бормотал он, уткнувшись Малышу в плечо и задыхаясь.

И тут же задохнулся по-настоящему, получив удар под дых.

Охнув он непроизвольно ослабил свой захват — и Малыш отскочил от него, прижав к груди кулаки в полной готовности к дальнейшему отпору.

— О, это ты? — опустил он руки, разглядев, наконец, кто стоит перед ним. — Ты вернулся!

Настал черед Первого кряхтеть в медвежьем объятии.

— Как вы здесь оказались? — осторожно выдохнул он, проверяя, целы ли ребра, когда они отпустили, наконец, друг друга.

— Когда мы до островов добрались, — никак не мог Малыш согнать с лица широченную улыбку, — моя Стрелка со своими приятелями принесли весть, что то место, куда ты нас отправил, исчезло. Мы решили не рисковать, с первым островом промахнулись — вот здесь к земле пристали.

— А почему обломки там? — ткнул Первый большим пальцем себе за спину.

— А они там? — вскинулся Малыш в радостном удивлении. — Совсем обломки или …?

— Остов сохранился, но остальное … — Первый покачал головой.

— А, — махнул рукой Малыш. — Если есть, что поднять, Крепыш поднимет. Проворонили мы его, — вернулся он к вопросу Первого. — Только всех животных с него вывели и начали пищу перетаскивать, как его течением сносить стало. Мы ничего сделать не успели.

И меня там не оказалось, мрачно подумал Первый, чтобы это течение в руки взять.

— Так вы, что, без пищи остались? — спросил он, недоверчиво окидывая взглядом крепкую фигуру Малыша.

— Ну, кое-что все же вынесли, — пожал плечами тот. — И здесь много чего съедобного нашлось. Сейчас уже все, что нужно, посадили — до первого урожая продержимся.

Раздался бешеный топот, и из зарослей на берег вырвался скакун. Он со всего разгона подлетел к Первому и принялся бодать его головой — с такой силой, что с первого удара сбил его с ног.

Поднявшись, Первый обхватил его за шею и уткнулся в нее лицом — издав торжествующий вопль, скакун взвился на дыбы, и Первому пришлось, изловчившись, переметнуться ему на спину, чтобы он его копытами на потоптал.

Скакун затанцевал на месте, взбрыкивая задними ногами — подбрасывая, но не сбрасывая его.

— Ну, идем, идем! — рассмеялся Малыш. — Не он один рад тебя видеть — там все заждались.

В глубине зарослей Первый обнаружил уже довольно солидно оборудованное пристанище. Рассмотрел он его не сразу — к нему подскочил Крепыш, стащил его со скакуна и, оправдывая свое имя, выбил из него весь дух с первого хлопка по спине.

Пока Первый восстанавливал дыхание, на нем повисли с нечленораздельными возгласами беглецы из его башни.

Их живность, взбудораженная всеобщим воодушевлением, внесла свою лепту в приветственный хор.

— А где Лилит? — отстранив их всех от себя, обвел Первый их новое пристанище удивленным взглядом — как это она позволила кому-то раньше нее с ним обниматься?

Над пристанищем повисло обескураженное молчание.

— Так она же вернулась, — переглянувшись с Малышом, ответил ему, наконец, Крепыш.

— Что? — шагнул к нему Первый, изо всех сил надеясь, что ослышался.

— Она сказала, — с опаской отступил от него Крепыш, — что останется там, где ты точно найдешь ее — на старом месте. Мы думали, что ты сначала туда направился.

— Она даже Последыша с собой не взяла, — тихо добавила миниатюрная подруга Малыша, указывая ему на дальний край пристанища, где он разглядел испуганно выглядывающего из-за дерева своего последнего потомка. — Там же все порушено было, а у нас хоть пищи хватало.

Первый стоял, пытаясь осознать услышанное.

Лилит — одна, в изувеченном, израненном мире, без пищи, без помощи, без него … и рядом с Адамом!

Затем до него вдруг дошло, что в приветственном хоре он не услышал еще один голос.

— А Лилита где? — прорвалась в его голосе хрипота.

Одновременно с удвоившимся страхом перед ответом, о котором он уже догадывался.

На этот раз в пристанище воцарилось мрачно подавленное молчание.

— Лилита исчезла, — бросил в него, как тяжелый камень, через несколько минут Малыш.

— Что значит — исчезла? — начал Первый тихо, но к концу голос у него сорвался.

— Она очень хотела летать, — быстро заговорила подруга Малыша, — но у нее никак не получалось. Она все время взбиралась на деревья и бросалась с них вниз — мы даже стали дежурить неподалеку, в птичьем образе, чтобы успеть подхватить ее и не дать разбиться. А однажды она сама приняла образ птицы — такая трансформация уже давалась ей без труда — но только быстрокрылой. И она улетела — мы не смогли ее догнать.

— Где-то месяц назад, — глядя себе под ноги, добавил Малыш, — и больше мы ее не видели. Она так и не вернулась.

— В каком направлении? — обведя их всех взглядом, спросил Первый.

Подруга Малыша молча протянула руку именно в ту сторону, которую и ожидал увидеть Первый — туда, откуда они приплыли.

— Тогда вам придется еще подождать, — выпрямился он, готовясь к взлету, и вдруг вспомнил свое обещание другим мирам. — И, возможно, я вернусь не только с ними.

В стремительном обратном полете Первого не оставляло ощущение дежавю. Он снова летел к своему миру, где его снова ждала Лилит — и он снова собирался сражаться за них обоих.

О Лилите он старался не думать — чтобы не впасть в отчаяние. Нет, нет и еще раз нет — пернатые с коварного водоема каждый год пролетали куда большее расстояние до творения его мира, а потом еще и назад возвращались.

И потом — она всегда была не только его любимицей, но и его мира тоже, тот никогда бы не позволил чему бы то ни было случиться с ней.

Значит, она точно долетела.

Она всегда была сильной.

Сильнее Лилит.

Значит, сначала ему нужно найти Лилит.

Он нашел ее в их старом пристанище у теплового водоема.

Опять дежавю — другое.

Она вновь сидела спиной к нему и лицом к водоему, склонившись над чем-то у себя в руках.

— Лилит! — с чувством невероятного облегчения бросился он к ней.

Она снова вскочила — еще крепче прижав к себе свою ношу, обдав Первого яростным взглядом и остановив его яростным рыком.

Точь-в-точь как в тот день, когда у них появился Малыш.

Но на этом дежавю закончилось.