Ангел-мечтатель (СИ)

Глава 20.27

Я вздрогнул, рывком придя в себя — мне показалось, что от такого бешеного мыслеоборота у меня то ли двоиться, то ли троиться в глазах стало.

Возле меня вдруг оказалось две точные копии юного стоика, все еще стоящего в самом центре свалки. Его копии ринулись туда с двух разных сторон, вопя изо всех сил, размахивая руками и привлекая к себе максимальное внимание.

Толпа заколебалась, потом с готовностью разбилась на три части, пытаясь вцепиться в более близкую цель — я бросился в открывшийся проход к моей дочери …

— Нет! — остановил меня на втором шаге совершенно беспрекословный окрик. — К памятнику! Твое дело — там!

Я бросил быстрый взгляд по сторонам — толпа еще вовсе не утратила свой пыл, но рассредоточив свои силы, определенно потеряла напор, да и невидимых рук, отбивающих ее от моей дочери с юным стоиком и его копий, совершенно очевидно стало больше. В то время как в стороне, у памятника, находилось нечто, что было по силам только мне …

Я понял, что, лишь только двинувшись в том направлении — за несколько шагов от памятника меня обдало тлетворным зловонием погреба, полного гниющей плоти.

Я еще никогда не встречался с подобным запахом, но такая вонь могла исходить только от существа, насквозь пропитанного ненавистью и злобой.

Подкидыш.

По всей видимости, его кукловоды велели ему держаться в стороне от нападения на юного стоика — и лишь по окончании его подступиться к моей дочери с выражением своего якобы сочувствия, понимания и желания помочь в святом деле отмщения.

Теперь же, когда это нападение явно шло не по плану, он уже наверняка сообщил об этом своим хозяевам — и поскольку ему очевидно не оставили способа самостоятельно ретироваться с земли — чтобы не сбежал — он, как нетрудно догадаться, ждет …

— Стас! — отчаянно воззвал я. — Сейчас сюда твоих пошлют — вели им с места не трогаться!

— А мои все здесь! — отозвался карающий меч с ликующим хохотком. — Замотаются искать!

По всей видимости, именно это и дало нам нужное для нейтрализации толпы время. Однако, у светлоликих кукловодов были и другие псы — и по рассказам карающего меча, куда более ревностные и непробиваемые …

— А внештатники ваши? — напомнил я ему о еще одном козыре в рукаве наших врагов.

— Вот это — да! — почти запел он от восторга. — Давайте нам их сюда — мои орлы уже заждались морду им чистить!

Я ему поверил — конкуренция между подразделениями светлоликих всегда носила совершенно нездоровый характер и активно подстрекалась их властями, исходящими из принципа «Разделяй и властвуй».

Из чего следовало, что группы спасения подкидышу ждать было неоткуда, и мне оставалось лишь захватить его, отвести в укромное место и держать там до появления Гения — не исключено, что он и его имел в виду, говоря, что ему нужны все …

Я снова замер — буквально в шаге от него.

Судя по полной неподвижности, в искусство проникновения в инвертацию его тоже не посвятили.

Но схвати я его, он успеет подать сигнал своим хозяевам.

Участие которых в заговоре против земли все также не подтверждено никакими уликами — карающий меч так и не успел раздобыть их.

Сегодняшний инцидент они легко спишут на эксцесс какого-нибудь исполнителя.

Из чего следовало, что единственное неопровержимое доказательство их преступной деятельности находится в сознании подкидыша.

Которое они предусмотрительно снабдили механизмом самоуничтожения — и при сигнале бедствия с его стороны либо дадут ему приказ активировать детонаторы, либо сделают это сами дистанционно.

Я сделал этот последний шаг к подкидышу и нанес ему резкий удар ребром ладони по шее, отключив его сознание.

Обмякшее у меня в руках тело оставалось невидимым и — судя по бьющему в нос зловонию — инвертированным.

Из чего следовало, что оно все еще контролировалось какой-то частью его сознания.

Которое с равным успехом могло управлять и другими механизмами …

Я вновь склонил голову перед безграничным доверием Гения.

По всей видимости, подкидыша не случайно доверили моим заботам — вряд ли дело было только в моем особо чувствительном носе.

Не случайно Гений намекнул на свою надобность в нем именно мне — вряд ли эту шараду мог разгадать кто-то другой, не сталкивавшийся с ними так часто, как я.

Не случайно в нашей цитадели меня называли мастером работы с сознанием — вряд ли опекун моей дочери, оставшийся невредимым при вторжении в мысли подкидыша, превосходит в этом искусстве меня.

Осторожно, не касаясь его, я бросил короткий взгляд в сознание безвольно лежащего у моих ног тела — и сразу же увидел те крохотные мерцающие точки в нем, о которых говорил опекун моей дочери.

Подмигивали и подрагивали только они — все пространство между ним представляло собой тусклую безжизненную равнину.

Я с опаской ступил в нее — она не отреагировала ни малейшим движением.

Так же, как и когда я приблизился к ближайшей точке.

Тщательно осмотрев ее, я принялся осторожно — едва касаясь ее и избегая малейшего давления — выкручивать ее.

Она понемногу поднималась вверх — с недовольным то ли шипением, то ли свистом …

Есть!

Мерцание в этой точке исчезло.

Потом в другой.

Потом в еще нескольких.

Возможно, под конец я ослабил бдительность — или начал торопиться — но когда в сознании подкидыша оставалось всего три источника мерцания, я случайно сделал на одном из них чуть более резкое движение …

Перед глазами у меня вспыхнуло нестерпимо яркое, ослепительное, вызывающее почти физическую боль сияние. Это было, как взрыв суперновы — сияние ширилось, раскалялось, буравило мозг и жгло все органы чувств.

А потом в самом его центре, благодатным сумраком на фоне безумного сияния, возникло лицо — с грозно сведенными бровями, пронзительным взглядом под ними и плотно сжатыми в суровом неодобрении губами.

А вот и ангел смерти, промелькнуло у меня в голове.

А потом больше не было ничего.