Ангел-мечтатель (СИ)

Глава 17. И проиграв, осталось в мироздании…

Создать манифест Союза свободных и независимых миров оказалось существенно проще, чем сам Союз.

Хотя и на создание манифеста ушло намного больше времени, чем рассчитывал Первый.

Он сам только его самые общие положения успел в голове сформулировать, но, ступив в свой кабинет, в первый момент подумал, что в спешке ошибся пунктом назначения — в конце концов, туда он давно уже не наведывался.

Атмосфера в его кабинете была такая, словно там окончание особо сложного проекта отмечали. Народу там собралось примерно столько, сколько и в его последнюю встречу с ними, но если в тот раз владельцы миров большей частью помалкивали, лишь бросая на него настороженные взгляды и выдвинув только одного выразителя их интересов, то сейчас вокруг них бесновалось такое оживление, что его появления никто даже не заметил.

Все они ни минуты на месте не стояли — бросались то к одному, то к другому, обнимались, хлопали друг друга по плечу, жали протянутые со всех сторон руки — и беспрестанно и одновременно галдели.

Первый опустился на стул за своим столом, поставил на стол локти, подпер руками голову и принялся вслушиваться — в надежде добавить в манифест пару-тройку тезисов в дополнение к своим собственным.

Однако, доносились до него со всех сторон лишь уже неоднократно звучавшие в его башне обвинения в адрес другой — но с одним лишь отличием: в начале каждой произносимой фразы звучало «Больше никогда!».

Обводя глазами это броуновское движение, Первый наткнулся ими на своего помощника — прижавшегося к стене возле двери и явно пережидающего первый шквал эмоций присутствующих с выражением бесконечного терпения на лице.

Вот если бы я одним только терпением каждый накат ледяной пустыни встречал, подумал Первый, то она бы меня давно уже похоронила.

Он встал и резко, со всего размаха, хлопнул в ладоши.

— Тихо! — рявкнул он, словно тот самый завывающий, пронизывающий до костей ветер перекрикивая. — Замолчали все! И сели. Куда-нибудь.

Все головы не менее резко дернулись в его сторону — и время как будто остановилось: все звуки оборвались посреди слова, и все жесты и движения замерли в том положении, в котором их застал его окрик.

Через пару минут время снова запустилось, и окаменевшая только что толпа начала понемногу рассасываться — каждый устраивался, где придется. С видом невероятного облегчения к Первому двинулся, лавируя между притихшими владельцами миров, его помощник.

— Угомонились? — удовлетворенно кивнул Первый. — Тогда работаем.

Если это можно было назвать работой. Первый вдруг понял, насколько он привык в этой башне к полному взаимопониманию со своей командой, где каждый схватывал слова другого на лету и если и выдвигал возражения, то исключительно конструктивные, которые направляли обсуждение задачи в новое русло — то ли сокращая путь между двумя ее точками, то ли обходя возникшие препятствия.

Здесь же он словно снова со своим миром столкнулся — вставляющим ему палки во все колеса из чистого удовольствие подтвердить лишний раз свое чувство противоречия — только многократно умноженным.

По крайней мере, они смогли хотя бы оттолкнуться от того названия манифеста, которое родилось у него мгновенно и само собой.

С ним все согласились единогласно и без раздумий.

Но затем последовали дополнения и уточнения. Продраться через которые — хотя бы к следующей фразе документа — оказалось ничуть не легче, чем через самые густые заросли в мире Первого.

Под свободой его собеседники понимали полную неподконтрольность кому бы то ни было. А также полную неподотчетность. И отказ от любых законов. И непризнание любых авторитетов.

В понятие независимости они вкладывали полную автономию от других миров, право устанавливать свой собственный порядок на своей территории, распоряжаться всем на ней находящимся по своему собственному усмотрению и являться на ней единой и неделимой властью.

А вот в союзе они видели обязательное оказание помощи со стороны других миров при возникновении любых проблем в их собственных. И вопрос Первого — «Какой именно помощи?» — впервые не вылился в долгую и жаркую дискуссию: «Любой!» — в один голос заявили они.

Первый заподозрил, что такое единодушие было вызвано тем, что перед ним сидели представители именно тех миров, которые были созданы одними из первых и в которых уже начались сбои. А их открытая неприязнь к другой башне проистекала из того, что никакой помощи оттуда в отношении этих сбоев они так и не получили — хотя именно разработка этой помощи была объявлена Вторым основной причиной набора выходцев из этих миров в его башню.

Но кроме того, также отметил про себя Первый, при создании этих миров больше всего учитывали пожелания из будущих владельцев — и, соответственно, вносилось больше всего изменений в стандартные проекты.

И вот в этом-то и крылась, по мнению Первого, основная проблема.

При модифицировании базового проекта в каждом из миров создались условия, наиболее благоприятные для одного из видов деятельности — в ущерб, разумеется, другим. В становлении этих условий играли свою роль особенности ландшафта и климата, процентное соотношение суши и водных просторов, разнообразие видов растительности и живности, не говоря уже о полезных ресурсах, расположенных как на поверхности их планет, так и глубоко под ней.

Один из миров был равнинным и практически постоянно солнечным, с богатейшей почвой — что позволило круглогодично выращивать в нем всевозможные плоды.

В другом равнины были изначально покрыты густой и роскошной травой — на которой буйно плодилась живность, приносящая более питательную пищу и прочные покровы.

Третий был покрыт высокими лесами с могучими деревьями в них, которые — как Первый уже хорошо знал — отлично подходили для сооружения как жилищ, так и средств передвижения.

Еще в одном леса были труднопроходимыми и полными пушистой живности — которая снабжала его обитателей куда более теплыми покровами на холодное время дня или года.

Были там также и миры, почти сплошь состоящие из горных массивов.

В одном с этих гор стекали бурные реки — вращающие на своем пути некие конструкции, вырабатывающие энергию.

В другом в глубине гор скрывались разнообразные руды, которые, после определенной обработки, давали металл — пусть менее прочный, чем камень, но намного более долговечный.

Еще в одном мире, также глубоко под его поверхностью, находилось вещество, называемое в нем антрацит и дающее больше огня и тепла, чем дерево — и просто созданное для обработки металла.

Все эти особенности своих старых работ Первый отлично помнил — он собрал их все в своем мире, уравновесив и дополнив бескрайними водными просторами, которые до тех пор не вводил ни в один из своих прежних проектов. Даже в тот, на котором он потренировался перед созданием своего собственного — владелец этого наиболее сбалансированного по ресурсам мира также находился сейчас в его кабинете.

Ну, этот еще куда ни шло, подумал Первый, а остальные как выживать собираются?

Хлопнув ладонью по столу, он прервал очередную бурную дискуссию — о том, что больше никогда не достанется башне Второго.

— Я понял вашу идею, — подвел он итог бесконечного галдежа. — Вы хотите отныне жить абсолютно самостоятельно, не пересекаясь с другими мирами — кроме, как в случае возникновения некой угрозы, так?

Все они согласно и энергично заковали.

— Отлично, — продолжил Первый. — А пропитание где брать будете? — обратился он к горным мирам.

Те нахмурились и растерянно переглянулись.

— А вы — орудия, чтобы деревья валить? — повернулся он к лесистому миру, и затем сразу к плодовому: — А вы — лес, чтобы жилища строить?

В его кабинете повисла длительная пауза.

— Мы могли бы обмениваться, — предложил последний из тех, к кому он обратился, со слегка вопросительной интонацией,

— Здорово! — одобрительно кивнул Первый. — А как? Поштучно? Они, — махнул он в сторону лесистого мира, — вам один ствол, а вы им — один плод?

— А чего нет? — оживился плодовый мир, в то время как лесистый решительно замотал головой.

— Можно, наверно, по весу? — подал он голос, покосившись на плодовый мир.

— Блестящая мысль! — подхватил его идею Первый. — Вы даете один ствол, а они, — ткнул он пальцем в пушистый мир, — вам равное по весу количество покровов взамен?

— Еще чего! — возмутился пушистый мир.

— А ваш продукт как взвешивать будем? — глянул Первый на энергетический мир.

— Тогда нужно найти эквивалент, — вкрадчиво вступил в разговор металлический мир. — На него будет обмениваться один продукт и за него же приобретаться другой.

— А кто будет определять соотношение эквивалента и разных продуктов? — с интересом прищурился Первый.

— Мы, разумеется, — пожал плечами металлический мир. — Мы же его изготавливать будем — и только нам известно, чего это стоит.

На него уставились все остальные миры — кто скептически, кто подозрительно.