Ангел-мечтатель (СИ)

Глава 20.5

— Почему? — проговорил он с легким замешательством.

Я поведал ему свои умозаключения в отношении коварных замыслов светлоликих интриганов, направленных на отвлечение его от наших истинных целей на земле.

— Мой дорогой Макс! — прочувствованно отозвался Гений, выслушав меня. — Я искренне признателен Вам за Вашу неизменную бдительность и заботу, но хочу успокоить Вас — появление нашей … позволю себе сказать … неукротимой Марины — если бы Вы только знали, как подходит ей это имя! — на той встрече было действительно не случайным, но устроили его отнюдь не наши оппоненты.

— А кто же тогда? — затаил я дыхание в надежде, что мы перейдем наконец-то к разговору о новом пополнении в наших рядах.

— Наш самый верный, самый преданный и самый несокрушимый союзник, — не обманул Гений мою надежду. — Но я уже и так злоупотребил Вашим временем и вниманием — Вам нужен отдых. Вы сообщили мне огромное количество очень ценных фактов, которые мне нужно обдумать. Мы еще далеко не закончили — продолжим завтра, и я попрошу Вас припомнить к тому времени любые подробности ваших совместных съ нашими дорогими Стасом и Мариной проектов.

На следующее утро Гений пропустил очередной сеанс укрощения карающего меча. Я с готовностью взял эту роль на себя — в чем мне весьма помогли нахлынувшие за ночь воспоминания о наших общих миссиях на земле, в каждой из которых он неизменно демонстрировал типичные замашки светлоликого самодура, способного возвыситься лишь за счет унижения всех окружающих.

В офисе, когда он ушел в очередной раз проверить натасканность своих псов — без ежедневной муштры, следует понимать, они мгновенно отбивались от рук — я вновь вернулся к своим воспоминаниям, отбирая те, в которых ярче всего проявлялась сдерживающая карающий меч роль Марины. Когда я собрал их воедино, мне показалось, что я понял, что увидел в ней Гений — и я тут же принялся подыскивать самые деликатные слова, чтобы разубедить его в этом.

— Мой дорогой Макс, я весь внимание! — не дал он мне закончить эту попытку смягчить удар.

— Вы позволите мне начать с вопроса? — не стал я откладывать его.

— Вы имеете на него полное право, — предупредительно заверил он меня, — после вчерашнего множества моих.

— У меня сложилось впечатление, — облек я все же свой сокрушительный удар в более цивилизованную форму, — что под нашим неожиданным союзником Вы подразумеваете Марину — насколько оно соответствует действительности?

— От Вашего зоркого взгляда ничто не может укрыться! — подтвердил он мою правоту не прямо, но с явным одобрением. — Именно это предположение я сейчас и проверяю.

— Тогда … — замялся я от неловкости. — Еще раз прошу Вас простить меня, но я вынужден его опровергнуть.

— Из каких соображений? — ни на йоту не счел он себя оскорбленным моим недоверием.

— Вне зависимости от того, было ли ее появление случайным или нет, — приободрила меня его терпимость, — союзником нам она быть никак не может. Она всегда демонстрировала открытую неприязнь к любым ангелам — в равной степени, не разделяя их по течениям. И соглашалась на присутствие на земле только тех, кто мог сослужить добрую службу людям — причем, добрую исключительно в ее понимании.

— И вот как раз об этом я и хотел бы послушать, — напомнил он мне о своей вчерашней просьбе.

Я рассказал ему все особо примечательные примеры общения Марины с ангелами, коим был непосредственным свидетелем. Как мне казалось, из них становилось совершенно очевидно, что Марина всегда слушала, что говорят, ни мало не интересуясь тем, кто это говорит. И если она приходила к выводу, что слышит чепуху — особенно, несущую потенциальную опасность для людей — то разносила говорящего в пух и прах, невзирая на его ранг и статус.

Я остановился чуть более подробно на тех случаях, когда под огонь ее вполне оправданной критики попадал карающий меч.

Гений, казалось, был полностью поглощен моим рассказом — он часто переспрашивал меня, углублялся в неважные с виду подробности и просил еще и еще примеров. В частности, таких, в которых в роли объекта ее нападок выступал я. Глубоко присущее всему нашему течению чувство справедливости вынудило меня привести далеко не один из них.

— Итак, — задумчиво произнес, наконец, Гений, — с известной долей вероятности можно заключить, что наша неукротимая Марина не отдает предпочтение ни одной из цитаделей, но терпимо относится к представителям обеих при условии, что они результативно сотрудничают …

— В целом, Вы правы, — отдал я должное его бесспорному умению смотреть в самую суть любого явления, — хотя не обошлось и без исключений: Анатолия она не переносит ни в каком виде — очевидно, в ответ на его совершенно беспочвенную враждебность.

— Или из-за его профессиональной функции, — сделал Гений еще одно тонкое замечание. — Насколько мне известно, у нее есть причины не испытывать особую приязнь к хранителям.

— Возможно, но я так не думаю, — мягко не согласился с ним я. — К примеру, опекун моей дочери относится к той же клике, но с ним она всегда находила общий язык с удивительной легкостью.

— О нем мы тоже еще обязательно поговорим, — расстроил меня Гений, — но чуть позже. А каким образом у нашей несгибаемой противницы ангелов появился свой собственный хранитель?

— Это произошло после ее аварии, — с удовольствием окунулся я в воспоминание о событии, после которого я полностью легализовал свое присутствие рядом с моей дочерью.

— А вот об этом инциденте я бы послушал особо внимательно, — решительно подстегнул меня Гений.

— На этот раз это было условие светлых для продолжения сотрудничества с ней, — пошел я ему навстречу. — До тех пор карающий меч использовал ее негласно и попустительствовал ее чрезмерной свободе действий, что и закончилось западней, подстроенной ей земными преступниками, на которых они тогда охотились. Ее тогда едва спасли, и карающий меч — опасаясь, по всей видимости, последствий для своей карьеры — настоял на сдерживании ее рвения хранителем. Но хочу Вам сказать — чтобы заставить ее принять этого надсмотрщика, понадобилась целая комиссия из самого высокого руководства, включая нашего главу. И насколько я помню, он также нашел ее весьма эффектной — говорил он немного, но просто глаз с нее не сводил.

— Вы хотите сказать, что наш глава встречался с ней лично? — резко перебил меня Гений. — Столько лет назад?

— Да, — подтвердил я, — вместе с главой светлоликих хранителей и их энергетического отдела. И всего их авторитета едва хватило, чтобы заставить Марину согласиться на ангельские путы, как она назвала — совершенно справедливо, согласитесь! — хранителей.

— А что это за энергетический отдел? — озадаченно поинтересовался Гений.

— Это подразделение светлых, — пояснил я, — который занимается распределением энергетической субстанции, которой представители обоих течений питаются на земле.

Гений издал какой-то невнятный звук.

— Чем было вызвано присутствие этого подразделения на упомянутой Вами встрече? — сдавленно произнес он, словно у него горло перехватило.

— Марину удалось спасти, — продолжил я вводить его в курс тех незабываемых для меня событий, — лишь подключив ее к источнику такой субстанции. Как ни странно, сделал это именно Анатолий — карающий меч уже минуты считал до ее перехода с земли, и я, признаюсь, тоже. Там же Анатолий наткнулся на ее бывшего хранителя — который не уберег ее от преждевременной кончины в предыдущей жизни. И я думаю, именно этот факт перевесил чашу весов в ее решении — всем главам пришлось явиться для переговоров с ней на землю, где она, глазом не моргнув, заявила им, что ей никто не будет указывать, что делать, а вот своему горе-хранителю она решила дать второй шанс. Или, вполне возможно, посчитала, что с учетом его старых грехов хранительские путы будут не столь тугими.

— Ему она решила дать второй шанс, — невнятно повторил Гений, зачем-то переставив слова в моей фразе, и тут же встряхнулся. — Попробуем подвести итог. Наша неукротимая Марина едва не заканчивает свою жизнь преждевременно. Причем, не в первый раз, судя по истории ее хранителя. Но в отличие от прошлых случаев, этот заканчивается благополучно — исключительно благодаря чужому, случайно оказавшемуся рядом хранителю и несмотря на связывающую их острую и взаимную неприязнь. Вследствие чего она дает своему прежнему хранителю возможность восстановить свое доброе имя и делом доказать свою пригодность. Нет, это воистину неповторимый мир!

— При чем здесь мир? — слегка оторопел я от такого неожиданного заключения.

— А вот это отличный вопрос! — казалось, забурлил голос Гения от прилива энергии. — Но чтобы ответить на него, я просто вынужден задать Вам встречный. В чем заключается функция нашей цитадели?

— В поиске на земле редких, не поддавшихся давлению догмы светлых и сохранивших способность мыслить самостоятельно людей, — не задумываясь, хотя и слегка озадаченно, огласил я ему самые азы доктрины нашего течения.

— Тогда немного уточню, — прочистил горло Гений. — В чем заключалась ее исходная функция?

— А она была другой? — от неожиданности ответил я вопросом на вопрос, даже не извинившись.

— Ага! — хмыкнул он. — Я вижу, что экскурс в историю требуется здесь абсолютно всем. Исходная — она же основная — она же единственная функция нашей башни заключалась в создании миров.

Меня слегка покоробило слово, которое он употребил в адрес нашей цитадели — оно считалось устаревшим, пренебрежительным и совершенно неуместным в беседе ее представителей.

— Миров? — решил я пропустить мимо ушей его явную обмолвку, случившуюся определенно от рассеянности. — Каких миров?

— Многих и разных, — зазвенела в его голосе гордость, приправленная легкой горечью. — Мы создавали их и передавали затем в управление той башне. Это уже значительно позже нашу башню сфокусировали на том единственном мире, который Вы знаете — и тому были причины. Но я не хочу быть голословным — я готов предоставить Вам свидетельства тех, кто принимал самое активное участие в создании и становлении некоторых миров. Вам было бы интересно?

— Конечно! — горячо и искренне уверил я его.