Ангел-мечтатель (СИ)

Глава 18.22

Обеспечив сохранность доказательств, которые будут добыты в Генштабе, я все время ломал себе голову, как туда попасть.

Вариант со своим увечьем я все же отмел. Пожертвовать собой ради стоящего дела — не вопрос, но только на последнем броске к финишу. Чтобы к нему хоть по инерции вынесло. А при наличии серьезных повреждений бросок может пшиком кончиться.

Остается аксакал. Очень кстати он дергаться начал. Одно дело в переговорке слюной брызгать или на стекляшку свою скалиться — но он и на разминках озверел. Орлы еще во время натаскивания их с Татьяной группы в нашем павильоне мне докладывали, что он — не наш кандидат, с пол-щелчка в раж впадает. Сейчас в него вообще леший вселился.

Он постоянно атаковал — головой вперед и не включая эту голову — но брал бешеным напором, и его обычный спарринг-партнер, у которого главным оружием всегда язык был, уже с трудом с ним справлялся. И комментарии не помогали — после каждого аксакал вообще берсерком на него бросался.

Я поставил его против себя — и заметил два интересных момента. Со мной еще рановато ему тягаться было, но он даже не пытался чему-то научиться. Он тупо лез напролом и, поднимаясь после очередного нокдауна, всякий раз обжигал меня таким взглядом, что будь мы людьми, я бы по вечерам по сторонам поглядывать начал — такой на раз из-за угла ножом пырнет. Это первое.

А второе — ража ему и со мной хватало, но это был слепой раж быка на красную тряпку. А вот с Анатолием он как будто в личный бой бросался — причем, не до первой крови, а на смерть.

Короче, нездоровые признаки были прямо налицо. И уже явно требовали вмешательства специальной службы.

Вызвал главу целителей.

— Я по поводу курсанта, которым Вы интересовались, — перешел я сразу к дарам. — Готовы принять? Ему, по всем статьям, ваша помощь требуется.

— С ним что-то случилось? — всполошилась она.

— Да нет — просто, похоже, переутомился, — успокоил я ее. — Ведет себя неадекватно. Надо бы причины установить — и, само собой, устранить.

— В чем проявляется неадекватность? — оживился ее голос профессиональным интересом.

Целители, леший их прихлопни! Им скажи, что у кого-то две головы отросло и руки с ногами местами поменялись — вместо сочувствия слюной на неизученный феномен закапают.

— На всех вокруг бросается, — начал я с самого главного. — На неодушевленные предметы зубами клацает. В разговорах зациклен на одной теме.

— Для установления диагноза мне нужно более подробное описание, — нетерпеливо цокнула языком она.

Не понял — я же только что все факты изложил! Я ей тут балабол, что ли? Это по его части — и в красках изобразить, и в лицах представить. А вот это мысль!

— Давайте я Вам его оттранслирую, — с облегчением предложил ей я.

— Что Вы сделаете? — упал ее голос почти до шепота.

— Буду смотреть на него и передавать Вам зрительный образ, — объяснил я. — Так что Вы все увидите моими глазами. Только будьте все время на связи — я не знаю, когда на него очередной псих найдет.

— С кем Вы работаете? — хлестнуло меня резким вопросом.

— Не понял, — напрягся я.

— Кто Вас готовил? — посыпались удары хлыста один за другим. — Кто обучил Вас этой методике? Кто передал Вам абсолютно закрытую информацию?

— В ваш огород, что ли, ненароком залезли? — хмыкнул я.

— У нас к методам работы с сознанием такого уровня допускаются только самые продвинутые специалисты, — заверещала она.

— А я, что, задвинутый, что ли? — вскипел я. — Если бы мой отряд гонцов с новыми данными туда-сюда гонял, то не бы темных, а они нас за горло держали!

— Вы ознакомили с этой методикой своих сотрудников?! — задохнулась она.

— Вот что вы, гражданские, за ангелы? — Наезд на орлов я никогда и никому не спускал. — Почему меня жаба не давит поделиться всем, что знаю — а вы на своих наработках, как собака на сене?

— Да поймите Вы, дилетант! — Похоже, я ей тоже на больную мозоль наступил. — К такой тонкой работе с сознанием нельзя допускать кого угодно! Ею должны заниматься только специально обученные и опытные специалисты! Иначе мы посеем полный хаос: грубым наскоком можно добиться сиюминутного результата, но его последствия могут проявляться спустя годы и оказаться совершенно непредсказуемыми!

Не понял — это мне только что намекнули, что я решил в Генштаб пролезть под гипнозом темного титана, что ли? Да нет — пока еще сам решения принимаю, сказала же, что спустя годы. И потом, насчет спецподготовки не знаю, но опытом титан ей точно не уступит.

Отставить думать в этом направлении! Дожился — меряю темного с собратом по окрасу с перевесом в сторону первого!

— Короче, чтобы Вы спали спокойно, — свернул я и разговоры в том же направлении. — Приемом этим в моем отряде владею только я, и натаскали меня на него, кто нужно и как нужно. Вам транслировать курсанта или нет?

Не отказалась. Кто бы сомневался! С одной стороны, хоть глаз положить на устоявший под чисткой памяти феномен и подготовить законную базу для того, чтобы полностью его к рукам прибрать. С другой — дошло, видно, что обзывать силовую структуру кем угодно тоже без последствий не пройдет. Причем, как раз предсказуемых.

Транслировал я ей аксакала дня три. И на разминке, и в ставке, и в переговорке — там, правда, фильтровал: то, что он нес о людях — да, а сопли в адрес аналитиков за пределы ставки выносить не стоило.

Короче, насмотрелся я на этого дохляка до тошноты, глаз уже дергаться начал. Глава целителей слово держала — по первому вызову подключалась. Даже странно было от гражданской, но видно, неспроста их служба приближенной к силовым считается.

Под конец вызвал ее, принципиально глядя в противоположную от аксакала сторону … нет, принципиально закрыв глаза. Крепко мне не понравились фразы о тонкой работе с сознанием и продвинутых специалистах: таким только открой пункт наблюдения — они к нему навечно пристроятся.

— Ну, что скажете? — спросил я у темноты.

— Явные признаки нервного перенапряжения, — огласила она свой вердикт. — Высокая вероятность срыва, но вспышки агрессии пока подавляются самостоятельно.

— Так высылайте своих сотрудников, — перевел дух я. — К нам вы не попадете — закрытая зона, вход только по спецпропускам — но мы вам его на границу доставим.

— Боюсь, — произнесла она с явным сожалением в голосе, — что достаточных оснований для его госпитализации пока нет. Он явно не представляет непосредственной угрозы для окружающих.

— Не понял, — открыл я глаза, направив их на сжавшегося в тугую пружину перед панелью аксакала. — Нужно ждать, пока он на кого-то бросится, что ли?

— К сожалению, да, — вздохнула она. — Причем, этот факт должен быть совершенно официально зафиксирован. С неопровержимым подтверждением того, что акт насилия не был спровоцирован. В противном случае, мы можем принять пациента на лечение только по его собственному заявлению, что он нуждается в профессиональной помощи.

Нормально? Это все равно, что сказать, что темный считается темным только после того, как письменно в этом признается — а до тех пор гонять его никому не позволено!

— А вы на что? — намекнул я ей на продвинутые методы. — Нельзя ему внушить, что ли, чтобы сам сдался?

— Психические отклонения поддаются коррекции, — понесла она мне пургу для новобранцев, — только если пациент осознает их — искренне и добровольно. В противном случае, любые попытки воздействия на сознание будут восприниматься им как насильственное вторжение, что только усугубит причины недомогания.

Ну, теперь ясен пень, почему эпицентр всех катастроф все еще на воле! Еще раз ко мне в отряд припрется, запру в тоннеле, пока собственноручно заявление на прием в психушку не напишет.

А аксакала куда запереть? Нет, придется искать ему жертву.

— Ладно, — начал я уже прорабатывать детали, — моя трансляция будет считаться официальным подтверждением акта насилия?

— Я думаю, да, — нерешительно протянула глава целителей. — Но еще раз подчеркну — она будет пристально изучаться на предмет отсутствия любых провокационных действий.

Не вопрос. На том, чтобы подвести объект, как по флажкам, к нужной нам цели — причем, так, чтобы он неладное не учуял — мы с орлами уже стаю собак съели. Не одну сотню лет на темных тренировались.

Теперь только жертву выбрать.

Причем, такую, чтобы без осечки. Аксакал, может, и псих, но точно не дурак. В ставке молчит, как сыч, и не отсвечивает. В переговорке только словесно отплевывается — разве что, на моральный ущерб потянет. Бросается на всех только на разминке — а там агрессию всегда на боевой азарт спихнуть можно.

Эх, самому бы вызваться! Но нет — мне транслировать нужно. Причем, со стороны, чтобы во всех деталях.

Макс бы тоже подошел — на темных аксакал всегда с пол-щелчка скалится — но он мне в целости и сохранности нужен, чтобы доказательства из Генштаба сберечь.

На Татьяну даже в мыслях рука не поднимется!

Остается … а чего — идеальный кандидат!

У аксакала на него откуда-то неслабый зуб вырос.

Вечно болтает о чувстве долга и готовности к самопожертвованию — вот пора бы и дела к словам приложить.

По боевому искусству аксакала не намного обошел — с пинка точно не отобьет, так что акт агрессии зафиксируется достаточной угрозой.

А если аксакал его чуток помнет, можно будет сразу обоих целителям сдать — будет и за теми должок.

Но сразу ставить идеальному кандидату задачу — дурное дело. Это он разоряться о высоких материях горазд, а как до практики — отопрется, отболтается и отвизжится. Значит, сначала нужно жертву к цели подвести — и еще и привязать ее там, чтобы до акта агрессии деру не дала.