Ангел-мечтатель (СИ)

Эпилог 14

Я сказал это все не так Марине, как себе — и не знаю, как у нее, но у меня в голове просветлело. В самом деле, Стас всегда приходил нам на помощь — и если сейчас он сказал, что вызовет нас, как только будет можно, это же кем надо быть, чтобы ему не верить?

Ну, понятно, моим ангелом надо быть. У него, похоже, вера точечного применения — вот только что на нашего сына ее направил, и на Стаса уже не осталось.

Чтобы и он мне еще в истерику не бросился — от которой я сама едва отошла — я с удовольствием поддержала его мысль сделать наше возвращение максимально торжественным.

Ну, вообще с ума сошел!

Нашел, у кого чувство юмора проверять!

Два дубликата Стаса — это не торжественное, а очень кратковременное возвращение, после которого мы с моим ангелом мигом отправимся туда, где даже он еще ни разу не бывал!

Нет, у меня другое предложение — и это будет шутка, в которой будет только доля шутки.

Если мы воплотимся в Марину с Люком — определенным образом — то, может, у нас получится напомнить им, какими они были в прошлом — если мой ангел не соврал, говоря, что когда-то они знали друг друга, о чем Марина просто не помнит — и помочь им стать прежними в будущем.

Как все наши друзья помогли стать прежней мне.

Облик Люка было проще принять мне — я его намного больше раз видела — но когда мой ангел преобразился в Марину, у меня возникло непреодолимое желание дать этой заносчивой и самовлюбленной хамке прямо в лоб.

Пришлось меняться ролями — Люк должен был увидеть Марину в самой лучшей ее ипостаси.

Вот никогда не думала, что у скульпторов такая работа тяжелая! Особенно, если у них глина под руками брыкается. Не знаю, сколько сотен попыток нам потребовалось, но постепенно нам с моим ангелом удалось чуть сгладить трагические складки у рта, расправить мрачно сведенные брови, распрямить глубокую морщину между ними, заполнить впалость щек, приподнять скептически опущенные уголки губ и избавиться от взгляда исподлобья у искомой модели.

С Мариной все намного быстрее получилось — я воплотила тот ее образ, который видела всякий раз, когда мы с ней и Светкой наедине встречались и студенческие годы вспоминали: у нее тогда все шипы прятались и глаза мягко светились вместо того, чтобы искрами во все стороны сыпать.

И прямо скажу — не зря мы с моим ангелом столько пыхтели.

Не знаю, как Марина отреагировала — только слышала, как она воздух в себя резко втянула — но у Люка в прямом смысле слова челюсть отвалилась, и в глазах что-то такое заиграло, что я даже обрадовалась, когда мой ангел эту немую сцену своим воплем испортил.

Но сюрприз не только мы подготовили — нас такой же ожидал. По крайней мере, меня.

Среди всех сидящих за столом — ого, сколько нас собралось! — мне были незнакомы только двое, и девчонка — с виду, так Аленкина одногодка — вдруг вскочила и позвала меня с совершенно ошалевшим выражением на лице.

Батюшки, да это же одна из моей ангельской группы! Из тех, вечно жужжащих и порхающих, как колибри! Так вот кого Олегу в хранители прислали — прямо, совсем как Тоша в свое первое появление! Нужно будет и ей помочь освоиться.

Тогда получается, что рядом с ней ее темный конкурент пристроился: но внешне, вроде, ничего, и с девочкой ведет себя прилично, и с Тошей, похоже, уже ужился — сидят, перемигиваются.

И когда Тоша попросил меня придумать им имена, то родились они у меня настолько мгновенно, что я усмехнулась — ну, теперь точно вернулась, и не только домой.

Марина не упустила случая расфыркаться хоть в чей-то адрес — на этот раз ей новоиспеченный Валентин попался — и чтобы она не испортила мне только что представленный Люку ее истинный образ, я охотно пошла навстречу просьбе моего ангела увести ее куда-то, пока они важную беседу вести будут.

И бутылку с собой захватила, чтобы она — под предлогом наполнения бокалов — не бегала подслушивать, о чем они говорят.

Устроившись у окна, мы с ней чокнулись и, обведя взглядом гостей за столом, одновременно задержали его на Светке — та без малейшего трепета строила и новых хранителей, и Тошу, и даже Стаса с Максом, тыча пальцем в одного, размахивая тем же пальцем перед лицом другого и не давая никому из них и рта раскрыть.

Я старательно запомнила выражение лица Стаса, чтобы затем оттранслировать его моему ангелу — это был шедевр!

— Слушай, — спросила я Марину, — а чего мы столько лет с ней шифровались? Вон сидит, как ни в чем не бывало.

— А если бы не обошлось? — естественно, возразила мне она.

— Чего это не обошлось бы? — не стала я по привычке уступать ей. — Наш же человек!

Мы еще раз чокнулись.

— А если серьезно, — задумчиво произнесла Марина, — нужно уже сейчас думать, что потом делать. Когда она концы отдаст. Как-то мне не улыбается пару сотен тысяч младенцев осматривать в ее поисках.

— Проще простого! — усмехнулась я. — У Олега два хранителя образовалось — это против всех правил, ответственно тебе говорю. Надо одного из них к ней приставить — мой ангел, я думаю, договорится.

— Вот мне еще одного из вашей братии здесь не хватало! — фыркнула Марина.

— А чего ты пыхтишь, спрашивается? — прищурилась я. — Сама такая же — вечная и бесконечная, как выяснилось. Не хочешь снова в младенцы — поговори с Люком.

Марина подавилась вином.

— Ты кашляй, кашляй, тебе полезно, — закивала я ей. — Попросишь — и ничего от тебя не отвалится. Он, мне кажется, с удовольствием тебе навстречу пойдет, и ты сама вряд ли захочешь в младенчестве самый интересный момент пропустить.

— Какой еще? — хрипло прочистила горло Марина.

— Ты посмотри вокруг, — обвела я бокалом стол. — Ты видишь, насколько больше нас стало — и все продолжают новенькие прибывать. У меня такое впечатление, что их теперь сюда на стажировку присылать будут. Ты только подумай — земля будет ангелов уму-разуму учить — разве это не то, чего ты хотела?

— Я бы еще хотела и в процессе поучаствовать, — хмыкнула Марина, прищуриваясь.

— Тогда — к Люку, — широко развела я руками.

И подпрыгнула, чуть не расплескав вино — за моей спиной послышался стук в окно.

Обернувшись, мы с Мариной увидели за окном птицу. Странную — не то слово: она была необычно большая, черная, как смоль, с маленькими курчавыми перьями, оставляющими впечатление пушистости, и не темными, как обычно у птиц, а медно-золотистыми бусинами глаз. Но главное, она стучала клювом в окно, как будто сознательно — как только мы обернулись, стук повторился, причем, три раза, как в дверь.

— Это еще что такое? — озадаченно нахмурилась Марина.

Я пожала плечами, передала ей свой бокал и приоткрыла окно — уж пусть лучше со стола что-нибудь стащит, чем окно нам сейчас разобьет.

Птица перепрыгнула на подоконник, потопталась, разворачиваясь головой к Марине, и уставилась на нее снизу вверх немигающим взглядом.

— Э … привет, — буркнула Марина, подозрительно покосившись на меня — не смеюсь ли — и протянула птице мой бокал. — Хочешь?

Птица еще несколько секунд смотрела на нее, затем чуть дернула головой, оттолкнулась от подоконника и взмыла вверх, направляясь к столу.

Над головой Люка она сделала круг, издав резкий крик — Люк метнулся в сторону, вжав голову в плечи.

Птица опустилась на стол перед ним — не зацепив ни одну тарелку — и уставилась на него, склоняя голову то в одну, то в другую сторону, переступая с ноги на ногу и вздергивая хвостом, словно в восторге от удачной шутки.

— О, кто к нам пожаловал! — снова выпрямившись, Люк протянул птице руку ладонью вверх.

Она еще пару мгновений гипнотизировала его — и вдруг со всего размаха клюнула его в эту ладонь и тут же прыгнула туда прежде, чем он успел закрыть ее.

— Приветствуя сдержавших слово, — обратился он к ней на полном серьезе, осторожно проводя пальцем другой руки по ее голове, — характер стоит придержать.

Мы с Мариной переглянулись — она только головой потрясла, сунула мне мой бокал и сделала большой глоток из своего.

— Ну все, Марина, бита твоя карта, — отсалютовала я ей своим бокалом. — Или я уже совсем пьяная, или ему только что земля верительную грамоту вручила. Ты, правда, все еще настаиваешь, чтобы он отсюда проваливал?

Сделав еще один глоток, Марина пожевала губами, словно у нее в бокале вино загорчило.

— Да ладно, — с обреченным видом махнула она рукой, — пусть остается — без него скучновато.

Я понесла свой бокал к лицу, чтобы скрыть усмешку: если нашелся, наконец, кто-то, кто заставил Марину скучать по нему, то я за этот мир спокойна.