Хризолит и Бирюза

Глава XXXI

Глаза испуганно метались по огромной гостиной в поисках Нивара. К счастью или, скорее, к несчастью, он сидел на своём месте, облокотившись на кресло и подпирая подбородок. Второй рукой он держал стакан с алкоголем, но не пил. Мой молящий взгляд он так и не заметил.

Я ускользала от его внимания, словно тень, растворяющаяся в полумраке. Нивар, казалось, был затянут в свои мысли, и страх сжимал сердце. Стены, обрамлённые роскошными картинами и тяжёлыми занавесками, казались наблюдателями, а я — единственной, кто терял слова.

Каждый шорох, каждый гул разговоров становился невыносимо громким. Я сжала руки в кулаки, чувствуя, как холодный пот выступает на лбу. Вокруг звучал смех, но между нами царила глубокая тишина — как будто мы оказались на разных планах существования.

Мне захотелось пробиться сквозь его молчание, как солнцу удаётся пронзить дождь, и я невольно задержала дыхание. Он медленно повернул стакан, и капли алкоголя закружились внутри. На мгновение я уловила слабый отблеск интереса в его глазах, но тут же он вновь погрузился в тишину, оставляя между нами пропасть молчания.

Из хозяйского крыла вышла Жизель. Она выглядела как натянутая струна: лицо искажено раздражением, глаза блестят от напряжения. Я извинилась перед симпатичным аристократом, быстро спрыгнула с его колен и поспешила за ней, стараясь скрыть любопытство.

Жизель шла быстро, не оглядываясь, а я едва успевала за ней. В коридоре пахло свежезаваренным кофе, резко контрастировавшим с вечерней напряжённостью. Ноги гудели от высоких каблуков.

— Всё в порядке? — тихо спросила я, закрывая за собой дверь.

Сначала Жизель хотела проигнорировать мой вопрос, но затем подняла на меня хищный зелёный прищур.

— Анонимно на твой счёт поступила крупная сумма денег, — сказала она низким напряжённым голосом, копаясь в ящиках комода.

— Так это же замечательные новости, — произнесла я понуро, обходя кожаный диван посреди комнаты.

— Неприлично крупная, Офелия, — бросила на меня свирепый взгляд. Мне показалось, что глаз дернулся. Я сжалась, чувствуя навязанный укол вины.

— И проблема в том, что я не знаю, кто именно это был, — продолжала Жизель, раздражённо разбрасывая вещи в ящиках. Через несколько минут в её руках оказалась плотная черная лента, и она захлопнула дверцу. — Этот таинственный заказчик передал всё через посредника и выдвинул свои требования.

Женщина подняла ленту, демонстрируя её мне.

— Завязать руки?

— Глаза.

Меня одолела дрожь, переживания заполонили голову. Меня мог кто угодно купить в этом клубе: и тот, кто видел меня много раз, и тот, кто пришёл впервые. Но кто мог обладать, как сказала Жизель, «неприличной» суммой? Мне очень хотелось верить, что это был Нивар, но после полугодового молчания мысль казалась невероятной. Да и если бы он, то разве Жизель была бы в неведении?

Дрожь, терзавшая мои конечности, была не только от страха — она злила меня, ненавидя каждую искру неопределённости, которая могла привести к открытию того, чего я так боялась. Я считала, что нашла свой идеальный баланс, что могу контролировать эту стабильность… но это было иллюзией.

Жизель не произнесла ни слова, уселась за стол и начала заполнять какие-то бумаги. Мне так хотелось услышать от неё хоть что-то ободряющее, но вместо этого я столкнулась с пронзающей тишиной.

Я прошлась по кабинету, останавливаясь у окна, вглядываясь в вечерний город, словно последний раз вижу мир чистым и непорочным. Мерцающие огни всегда манили, как обещание лучшей жизни, а сейчас лишь подчёркивали мою растерянность.

— А если я откажусь? — тихо произнесла я, всматриваясь в моросящий дождь, каждая капля которого билась о стекло, как отражение моих сомнений.

Жизель подняла взгляд. Её глаза вспыхнули яростью, почти физической. Она сжала кулаки на столе, словно готовясь ударить не меня, а саму ситуацию.

— Ты что, шутишь?! — выпалила она, голос сотрясался от напряжения и раздражения. — Ты серьёзно говоришь об отказе?!

— Я… я не понимаю, — тихо начала я, стараясь сохранять спокойствие, — почему это так важно для тебя… Есть девочки, готовые на всё за такие деньги…

Жизель резко встала. Кресло скрипнуло под её движением, а глаза сияли свирепостью. Она подошла ко мне почти вплотную, так что я ощутила её дыхание.

— Офелия! — проревела она, указывая на меня пальцем, — ты всегда была слабой! Всегда! Всегда! Боялась сделать шаг вперёд, пряталась за своими оправданиями! Ты думаешь, что жизнь — это подарок, а не вызов?!

Я отшатнулась, сердце сжалось от внезапного напора.

— Слабой? — выдавила я, гнев поднимался изнутри. — Ты не понимаешь… через что мне пришлось пройти!

— О, пожалуйста! — Жизель фыркнула, резко сев на край стола и ударив кулаком по его поверхности. — Ты выбираешь оправдания там, где нужны действия! Это твоя жизнь, Офелия! Ты сама сделала этот выбор! Никто не держал тебя за руку и не вел к этому! И теперь… теперь только ты сама сможешь пережить последствия!

Она ткнула в меня пальцем, как кинжалом, и сделала шаг ближе, так что я почувствовала её контроль физически.

Я отвернулась к окну, пытаясь унять дрожь внутри, но её слова продолжали рваться в голове, словно острые стрелы. Все вокруг казалось таким холодным и безразличным, но внутри меня разгоралось пламя гнева и растерянности одновременно.

— Я не уверена, что смогу, — тихо сказала я, почти шепотом.

— Ну тогда я просто не понимаю, зачем ты здесь! — тон голоса Жихель почти резал воздух. — Разговор окончен! Я не собираюсь больше тратить время на твои сомнения!

Она резко повернулась и вышла, хлопнув дверью так, что комната задрожала. Я осталась одна, с гулом в ушах, с бешеным сердцем и осознанием, что впервые понимаю, что значит быть действительно сильной.

Стоило мне выйти из кабинета Жизель, как ноги сами понесли меня к барной стойке. С каждым шагом мысли о Ниваре вспыхивали внутри меня, как молнии в грозовом небе, не давая сосредоточиться ни на одном движении, ни на ком-либо еще вокруг. В голове клубился дым от пожара в сердце — тяжелый, густой, едва позволяющий дышать.

Мне срочно требовалось выпить.

Я заказала стакан старого коньяка, надеясь, что один глоток поможет утопить навязчивые образы Нивара и неприятный осадок после разговора с Жизель. Как только напиток оказался в руках, я облокотилась о барную стойку и сделала глубокий вдох. Горький коньяк прожёг горло и растекся теплом по телу, разрушая ледяное напряжение, сжимавшее меня изнутри. Вдруг разговоры и музыка вокруг словно отдалились, растворились, и во всём этом шуме осталась лишь моя тишина.

За спиной раздался звонкий женский смех. Я лениво обернулась через плечо и увидела Жизель, смеющуюся вместе с двумя девочками. Казалось, это была совсем другая женщина — легкая, игривая, не та, что только что рвала и метала в кабинете.

Она заметила меня у барной стойки, извинилась перед собеседницами и, словно предвестник бури, уверенными шагами подошла ко мне. Каблуки отбивали по паркету стук смертного приговора. В глазах мелькнуло что-то вроде сочувствия, но тут же испарилось. Жизель резко схватила меня под локоть и, наклонившись к уху, прошипела:

— Не смей напиваться.

Я отвела взгляд, сжимая зубы и закусывая щеку изнутри, пытаясь скрыть трепет и смятение. Она не понимала, что мне нужно было утопить воспоминания в алкоголе, чтобы хотя бы на мгновение потеряться… или найти смелость, чтобы выдержать этот вечер.

Время было назначено на полночь. Горничные поспешили подготовить лучшую комнату под крышей, окна которой становились словно красочной картиной ночного неба, где каждая звезда сияла особенно ярко после дождя, который к этому часу исчез без следа.

Девочки увели меня в купальню и принялись за тщательные приготовления: цитрусовая ванна придала коже упругость, цветочные масла для волос превратили светлые локоны в шелковые пряди, а молочко для тела на основе овса окутало меня мягким, едва уловимым ароматом нежности. Я ощущала себя настолько чистой, что предстоящие события после полуночи, какие бы они ни были, казались разрушительными для внутреннего образа самой себя.

Процесс подготовки занял около полутора часов. Я стояла в ванной одна, рассматривая тело в запотевшем зеркале во весь рост. Пальцы невольно потянулись к стеклу, смахнув водяной дымку, чтобы наконец встретиться взглядом с девушкой, стоявшей передо мной.

Форма тела была привычной: небольшая грудь, тонкая талия, изящные бедра, длинные ровные ноги. Но сегодня каждый изгиб казался чужим, словно часть меня была уже отдана чему-то неизвестному. А глаза, смотревшие в ответ, искали ответ на молчаливый вопрос: готова ли я встретиться с ним?

В глубине пряталась неуверенность, смешанная с тихим желанием изменить жизнь к лучшему. Я сделала глубокий вдох и почувствовала, как тонкая невидимая нить, будто сплетённая судьбой, начала связывать меня с этой девушкой, которую, казалось, я едва знала.

В конце концов, Жизель была права, я сама приняла решение. Мне не могло везти вечно — это было настолько очевидно, что я не имела права винить себя за свой выбор. Я долго колебалась, взвешивая каждое «за» и «против», но понять, что переход на новую тропу окажется куда сложнее, чем я ожидала, смогла лишь теперь.

Я осознала: настоящая свобода заключается не в отсутствии трудностей, а в способности преодолевать их. Каждая встреченная преграда зажигала во мне огонь — желание идти вперёд, несмотря ни на что. В этих испытаниях я закалялась, и каждая маленькая победа приносила радость и уверенность в завтрашнем дне. Эта ночь не станет исключением.

Последний выдох. Я надеваю белое нижнее бельё, аккуратно свисающее с вешалки у зеркала. Чулки цепляю подтяжками, жемчужные бусы опускаю на шею, отбрасываю прядь волос за плечо. Грудь в объятиях кружевного бра чувствует себя так же уверенно, как и я. Гашу свечу на комоде и, собрав всю решимость, направляюсь в неизвестность, что ждёт за дверьми верхней спальни.

Впервые оказавшись в комнате, я осторожно обхожу массивную балку, поддерживающую балдахин, и сажусь на край кровати. Мой взгляд падает на прикроватный столик, где аккуратно сложена шелковая лента — символ того, что вскоре закроет мне глаза и отрежет видимость, оставив наедине с тем, кого я ещё не знала. Ночь окутывает меня, словно густой туман. Легкий шёпот осеннего ветра пробегает по приоткрытому окну, холодок бежит по коже. Полная луна, яркая и спокойная, невольно привлекает взгляд к потолку, и я тяжело вздыхаю, ощущая, как каждая клетка тела готовится к неизведанному.

Поверх волос я завязываю шелковый узел и начинаю тихо отсчитывать секунды, чтобы успокоить дыхание и подготовить себя к необходимости полного безразличия. Ответственность за свою жизнь и выборы лежит только на мне. Ни одного обвинения — только принятие.

Именно я выбрала этот путь.

Именно я решилась принять этот вызов.

Внутри зреет тихое, но упорное волнение, как предвестие чего-то важного. Время замедляется, и сердце начинает биться тише. И в этой тишине я понимаю: мне нечего бояться. Я готова открыть себя тому, что ждет за пределами привычного.

Тихий скрип двери и тяжелый звук шагов, сопровождаемый стуком набоек туфлей по паркету, разрезают молчание комнаты. Скрежет стула, который мужчина подвинул от письменного стола, кажется непривычно громким. Затем шелест костюма — он снимает пиджак. Медленно, с уверенностью, он разувается и осторожными шагами движется к противоположной стороне кровати.

Когда он оказался на кровати, мое тело отреагировало инерцией — я едва не покачнулась назад, почти падая в его объятия. Он ощущал моё напряжение, но не спешил, и это одновременно пугало и завораживало. Спиной я почувствовала тепло его груди; предположение о том, что он слегка выпил, промелькнуло в голове, но оно не вызывало тревоги.

Я зажмурилась, ожидая резкого движения, стремительного срыва белья, но вместо этого почувствовала аккуратные, уверенные прикосновения. Руки скользили вдоль моих рук, вызывая дрожь, которая расходилась по всему телу. Постепенно напряжение стало уходить, уступая место странной, осторожной близости.

Он провел руками с плеч к ключицам, затем вниз, вдоль изгибов груди, останавливаясь на солнечном сплетении. Мои волосы были отодвинуты на одно плечо, словно что-то священное, оставляя открытой шею и верхнюю часть спины. Его губы пустили дорожку влажных поцелуев — от шеи до лопатки — неторопливых, уверенных и одновременно бесконечно нежных. Каждое касание заставляло дрожать тело и затуманивать разум, а дыхание учащалось, едва успевая за ритмом сердца.

Темнота наслаждения окутала меня, сковывая движения, и я замерла, позволяя себе полностью раствориться в ощущениях. Когда я робко потянулась к его руке, он мягко, почти невидимо, отнял мою кисть, аккуратно развел бедра в стороны и направил руку на кружевное покрытие.

Он не хотел, чтобы я касалась его.

Он хотел, чтобы я коснулась себя.

В любой другой момент это могло показаться мне извращением, но после того, как я ощутила горячую влажность под собой, я отбросила все эти мысли и принялась гладить свое чувствительное место, пока мужчина за моей спиной, едва касаясь, оголил мою грудь и играл с отвердевшими бугорками моих сосков, но не щипая их, а наоборот, вдавливая круговыми движениями, позволяя мне узнать о новом для себя ощущении.

С губ сорвался тяжелый вздох. На фоне этих ласк я мысленно уже была готова к полному погружению в сегодняшнюю ночь. Мне уже настолько не терпелось, что пальцы сами мягко отодвинули кружевную ткань и почувствовали на себе все возбуждение и желание. Ощущение влаги между пальцами разыграло во мне еще больше тяги к продолжению.

Будто почувствовав это, мужчина слез и, обойдя кровать через торец, очень медленно начал опускаться передо мной на колени, покрывая поцелуями мои бедра и икры. Разгорячёнными пальцами мужчина лишил себя преграды в виде моих трусиков. Мне не было стыдно, мне не хотелось скрыться за ширмой. Возможно, этот эффект давала повязка на моих глазах — я ощущала все в разы ярче, чем это могло быть, смотри я на этого мужчину. Может быть дело было еще в том, что это позволяло мне представить того, кого я хотела на самом деле. По кому скучала и думала последнее время.

Есть ли малейший шанс, что я смогу отвлечься от навязчивости своих дум о том, что не имеет смысла?

Есть ли малейший шанс, что это был он?

Мягкий стон соскользнул в пространство, когда я ощутила между бедер мягкое касание языком. Колени по инерции согнулись и приподнялись, давая мужчине опустить мои ноги на его плечи. Он все еще был в рубашке. Напористость его движений раз за разом вынуждала меня демонстрировать комнате томные вздохи, которые невозможно было сдерживать. В какой-то момент я настолько выгнулась, что мне ничего не оставалось, как схватиться за волосы этого мужчины.

Мягкие и короткие. Жаль я не могу через касание понять их цвет.

Ему будто пришлось по душе мое движение, потому через мгновение, помимо языка пламени играющего в этом танце дьявола, я ощутила проникновение его пальца. Звонкий стон озарил пространство вокруг нас и это продолжалось, пока он совмещал движение пальцев и искусное владение языком. Одной рукой он держал меня за талию, иногда снижаясь к бедрам, сжимая их в неожиданных порывах.

Я уже теряла надежду найти в себе силы подняться и сесть обратно на край кровати. Мое тело требовало слияния, проникновения чего-то большего.

Мужчина отстранился от меня, и я внезапно ощутила пустоту, легкую печаль и разочарование, что больше не чувствую его так близко к себе. Мне впору ругать себя, что я так жажду ощутить незнакомого мужчину рядом с собой, но пребывая в нирване от каждого прикосновения, я готова была отдаваться каждый раз ему.

Снова и снова.

Сквозь шум в ушах от напористого возбуждения, я расслышала звуки одежды, которую, видимо, мужчина решил-таки снять. Это заняло у него полминуты, но на себе я ощутила целую вечность до того, как он оказался надо мной. Приподняв мои бедра, он еще раз провел рукой по внутренней стороне до самого центра, убедившись в моем пике возбуждения. Снова проникновение, но снова лишь пальцы. Теперь мой стон скорее был молящий, но его действия все больше и больше меня дразнили, то покусывая соски, то спускаясь языком до живота.

Поцелуи поднялись до шеи, которая сейчас казалась самой эрогенной зоной. Я ухватилась за его плечо и крепко сжала, ломаясь от удовольствия. Мужчина замедлялся в движениях, он оставлял мягкие поцелуи на моем подбородке, на моих щеках, блуждая вокруг губ, но так их и не касаясь.

Не в силах терпеть такой вопиющей наглости, я схватила обеими руками шею моего партнера и потянулась к нему. В этот самый момент, я почувствовала, как его член заполнял меня и вместо того, чтобы поцеловать его, я издала высокий стон прямо в его приоткрытые губы.