Непримиримые 2

Часть 3 Глава 18 (Козел ты, Селиверстов…)

(День двенадцатый, ночь тринадцатая)

Ира

Все утро меня съедает стыд. За вчерашнее. За свое поведение, а еще больше за слова.

Ксения отказывается идти в колледж. Натягивает одеяло на голову и хнычет, что ненавидит весь свет. Так что Анютку дома оставляю под неусыпным контролем неадекватной Ксю, но беру клятву, что как только они проснутся, обязательно мне позвонят. Маразм, знаю, но мне нужно в лабораторию. Срочно! Кажется, нащупываю важный элемент для работы. И так почти не сплю, всю руку исписываю схемами и формулами.

В рот засовываю мятную жвачку, чтобы если меня остановят, перегара не ощутили, и еду в универ. Еще взбегая по ступеням, набираю родственников. Нужно сообщить, что у меня все отлично и я на учебе.

Сегодня нет ни зачета, ни экзамена, поэтому сразу же беру ключи от лаборатории. Несколько часов кручусь, погруженная в работу: записываю новое, откладываю нужные образцы, распределяя материал по пробиркам, а когда натыкаюсь на проблему, даже губу прикусываю.

У меня нет важного компонента. Черт, для получения нужно оформлять заявление, подписывать его у зав. кафедрой, и только потом идти за ним в соседнюю лабораторию. Обычно таким у нас Антоха занимается, но так как его нет, тяжко выдыхаю и звоню Вирзину:

— Здравствуйте, Андрей Юрьевич, — учтиво здороваюсь.

— Здравствуй, Ирина, — отстраненно отзывается мужчина, сразу же узнав. — Что-то случилось?

— Да мне бы подпись вашу, это сейчас возможно?

— На тему?

— Реагента не хватает.

— А, ты в лаборатории? Корпишь над проектом? — оживляется мужчина.

— Ага, и мне очень нужно…

— Я на месте, только быстрее, скоро уйду, — перебивает Вирзин и сбрасывает вызов.

Даже не снимая белого халата, хватаю бланк заявления и бегу в нужный корпус.

— Здравствуйте, — заглядываю в приемную и вижу уже знакомую темную макушку. Лера на меня поднимает недовольный взгляд. Одна бровь изгибается:

— И? — явно ждет продолжения.

— Я к зав. кафедрой, — прохожу в помещение и киваю в сторону двери начальства.

— Секунду, — звучит заносчиво-надменно. Брюнетка покидает свое место и, цокая каблучками, останавливается возле кабинета Вирзина.

— Андрей Юрьевич, — стучит, но, не дожидаясь ответа, заглядывает: — К вам Королькова.

— А, да-да, — слышится его голос. — Пусть пройдет.

Девушка обращает на меня взор:

— Проходи, — выдавливает лживую любезность, и когда оказываюсь в кабинете, с недовольным лицом закрывает за мной дверь.

— Что там у тебя? — нетерпеливым жестом приглашает Вирзин.

— М-м-м, вот, — делаю пару шажков к столу и протягиваю заявление. — Подпишите.

Вирзин забирает лист, пробегается глазами по написанному:

— Ого, это зачем тебе такой сильный реагент? — поправляет очки на переносице.

— Так для работы ведь, — неопределенно дергаю плечом. — Мне кажется, я нащупала нить, вот и хочу проверить.

— Молодец, Ириш, работаешь, не покладая рук. Как и отец! Рад, что ты с нами, — мужчина быстро ставит резолюцию и возвращает заявление. — В главной лаборатории у Селиверстова спроси. Он как раз на месте.

Непроизвольно отступаю, сердце принимается ухать в ненормальном темпе:

— А у других нет?

— Игнат работает в главной, где и хранятся различные реагенты, химические элементы и прочие соединения, — поясняет торопливо зав. кафедрой, уже увлекаясь бумагами на столе. — Я не понял, — одаривает хмурым взглядом из-под бровей, — это какая-то проблема?

— Н-нет, — мотаю головой, — просто уточнила.

— Нет, так нет, — опять занимается изучением и перекладыванием бумажек Вирзин. — Игнат все лето у нас будет корпеть, помимо главной стажировки на предприятии, так что вам долго работать плечом к плечу.

Абзац! Этого, конечно, не говорю, но от ужаса готова волосы рвать на голове.

Делать нечего — иду обратно в свой корпус. Нет, можно, конечно, Антоху подождать, но тогда придется несколько часов тратить впустую, а времени и так мало.

В конце концов, у Селиверстова большая команда, может, в этот момент будет отсутствовать, зато другие… Утро… пусть не раннее, но утро. Вряд ли сосед после вчерашней жуткой ночи бодренько подскочил, и как я бросился работать. За ним не замечала буйного желания проводить много времени в лаборатории…

С этими вдохновляющими мыслями даже шагаю быстрее.

Несколько секунд стою возле главной лаборатории, а когда набираюсь храбрости, стучу. Сердце замирает, дыхание надламывается, а ноги так и мечтают отсюда подальше унести. Но стойко жду.

Тишина.

Опять стучу, более решительно.

Ничего.

Ударяю ладонью, но, так как никто не реагирует, дергаю ручку. Дверь поддается легко. Заглядываю.

Просторное помещение стандартной лаборатории. Светлое, с длинными столами вдоль стен. По обе стороны от входа тянутся металлические шкафы с ячейками…

— Ау, есть кто? — нарушаю тишину, проходя глубже. Вот теперь вижу… Игната.

Одинокая фигура возле окна увлеченно смотрит то в микроскоп, то на проектор компьютера. Наблюдения помечает в тетради. Никогда не видела Селиверстова за лабораторной работой в универе. Не то чтобы ему не шел белый халат, просто как-то непривычно. На машине он смотрится эффектно, на мотике — тоже, за изучением образцов… школьником помню, но таким шкафом, как сейчас, с милым бардаком на голове и настолько серьезным лицом над проектором… нет.

Хм, зато знаю, почему не отвечает — парень в наушниках.

Ладно, что-то я засмотрелась. Не нормально, я ведь по делу явилась.

Чтобы больше не срывать глотку, иду к соседу и останавливаюсь рядом.

Селиверстов порывисто оборачивается и недоумение во взгляде тотчас сменяется обжигающим холодом.

— Что надо? — вынимает из одного уха наушник.

Полный абзац. Я не ожидаю радушной встречи и сопливых обниманий, но чтобы вот так, почти хамски. Даже нет слов — обида спазмом скручивает горло. Молча кладу на стол заявление.

— Это что?

— Прочитай, — нахожу силы для ответа, хотя внутри все клокочет от негодования.

Игнат лениво придвигает лист, недолго читает.

Встает и, больше не глядя на меня, шагает к дальним рядам металлических стоек-ячеек почти под потолок.

Выдвигает средний с несколькими рекреациями баночек. Водит рукой вдоль, выискивая нужную, а когда она оказывается в ладони, задвигает секцию обратно и возвращается.

Ставит возле заявления, садится. Выуживает из ящика своего стола журнал. Заполняет, ставит галочку в последней ячейке, кладет ручку и двигает журнал ко мне:

— Подпись, — сухо, по-рабочему. Вновь наушник в ухо запихивает и опять уставляется на проектор.

М-да, вот что значит «деловые отношения».

Я опустошена? Хуже… я… раздавлена.

Быстро ставлю росчерк, где указано. Забираю реагент, и уже было ухожу, как заминаюсь. Стою спиной к Игнату, а ноги дальше не идут.

— Прости, — винюсь тихо. Глупо, конечно; если Селиверстов не слышал меня, когда кричала, то сейчас и подавно не услышит. — Я не хотела тебя обидеть и очень благодарна за вчерашнее.

— Мгм, минет был красноречивей, — звучит оглушительной оплеухой.

Сердце так истерично подпрыгивает, что ударяется где-то в области горло-голова. Краска стыда опаляет лицо и, кажется, перебирается на волосы. Дыхание застревает в груди болезненным глотком.

Не пролью слезы! Не пролью…

Заставляю себя шагать прочь.

Не покажу, что меня зацепило. Я сильнее. Пусть думает, что мне плевать!

Лишь у себя в кабинете прислоняюсь спиной к двери и сползаю вниз. Едкие слезинки обжигающими ручейками текут по щекам. Сижу, всхлипываю, прижимаю к груди баночку.

Я такая… слабая. Ну почему Игнат всегда находит, как меня унизить, оскорбить?

Да, сама виновата, дала повод. Но почему нельзя было промолчать?..

Настроение падает настолько, что нет сил продолжать эксперимент. Пинаю себя еще несколько часов, а когда проигрываю битву с «не могу», покидаю лабораторию, оставив Антону записку и полученные образцы.

Игнат

Бл***, да сколько можно издеваться надо мной?

От гнева так сильно бью руками по столу, что едва не сшибаю работу вместе с компом и аппаратурой.

Я же специально от Королька решил дальше держаться! Дома не ночевал и сегодня не собирался. Не звонил, не беспокоил… Сдал экзамен, закопался в лаборатории… Молчу, никого не трогаю!

Какого хре***???

Она никогда не приходила в мою лабораторию! Никогда!

Зачем?.. Зачем говорить со мной? Зачем извиняться?!.

Наказание мое… Проклятие!

Непробиваемая стерва!

Я ведь специально на эмоции Ирку вывести захотел. Напомнил о ее выходке. Ждал, что отреагирует. Ругаться будет, плеваться злобой, негодованием. Возможно, ударить меня захочет, а она… молча ушла. Равнодушная суч***!

Как можно быть такой… черствой?

У-у-у, опять все мысли занимает Королек! Какая к черту работа?!.

Заставляю себя продолжать, но когда начинает подтягиваться моя команда, умываю руки.

Уже на ступенях универа меня тормозит Лерка.

Бл***, ее до полной свалки не хватает!

Так удачно избегал встречи почти месяц. Понятно, что чудес не бывает, рано или поздно должны были пересечься, но не сегодня же?! И так хватило тет-а-тета с Корольком.

— Игнат, — преграждает путь Лера. На лице спокойствие, но в глазах невысказанная обида. — Поговорить надо, — тон очень мирный, и это настораживает.

— Правда? — деланно удивляюсь. Хочу пройти мимо.

— Не надо из себя разыгрывать плохиша, — удерживает за плечо Ионова, и когда все же ступаю ближе к перилам лестницы, чтобы не осложнять движение другим студентам, Лерка морщит нос: — Я тебя знаю лучше других…

— Да ты что? — хмыкаю, хотя не признать не могу, отчасти она права.

— Ага, мы долго вместе были, — ведет плечом. — Я, конечно, погорячилась вначале. Ну, эмоции, — жеманничает бывшая, — куда без них? А теперь…

— Лер, не думай, что что-то можно исправить. Изменить. Ничего. Нельзя, — отрезаю уверенно, тихо, но твердо.

Бывшая недобро сощуривает голубые глаза. Смотрит на меня пристально, изучающе. Быстрый взгляд скользит мимо, задумчиво, и опять на меня, только теперь уже проказливо и игриво.

— Знаю, просто подумала… Ну… — плавно ступает ближе, пальчиками прогуливаясь по моей толстовке от живота до груди, — ты и я… — Ладонью скользит по плечу, и вторая уже на мне — только ложится на другое плечо. — Могли бы сказать друг другу «пока» более мягко, мы ведь не враги, — Ионова тянется, ее пухлые губы приближаются.

Вижу игру, даже знаю, что дальше произойдет. Могу, конечно, грубо отстранить, но на один ослепительный миг меня поглощает разумная мысль: «Нахрена Лерка это делает?».

Выныриваю из глупой думы, когда ощущаю поцелуй.

Вот же я с***! С***, что позволил это сделать!!!

Хотя, вряд ли только из-за растерянности и задумчивости, скорее потому, что мне необходимо разобраться в собственных чувствах. И даже не к Лере, а к Ирке. Если мне на нее реально плевать, то я очнусь от кошмара под названием «Хочу-соседку-несмотря-ни-на-что».

Мне требуется доказать себе, что испытываемое от близости с Корольком не так ярко, как было с Лерой. Она же была удобной, дарила самые насыщенные эмоции. Мне с ней было здорово. Охренительно хорошо!

И от разочарования чуть не вою.

Не то. Совершенно не то.

Нет того взрыва гормонов, нет фейерверка чувств, я мертв… Душевно.

Королек меня истощила, поработила, сделала непригодным для других. Ведьма проклятущая!

Насильно отстраняю бывшую:

— Заканчивай, — отрезаю мрачно. — Нас больше нет, и попрощался я с тобой, как было надо.

— Да я и не настаиваю, — становится надменным лицо Леры. — Просто хотела убедиться, — полные губы расползаются в лукавую улыбку.

— В чем? — настораживаюсь резонно.

— Что соседка все же есть…

— Ты о чем? — дается с трудом и скрипом.

Ионова кивком указывает в сторону. Бросаю взгляд, куда она показывает, и убито выдыхаю:

— Бля***, - от расстройства даже руки опускаются. Королек порывисто надевает шлем на голову, хотя до этого явно смотрела на нас с Леркой. Убирает подножку. Секунда — и срывается с места.

— Ну и нахрена? — уже обращаюсь к бывшей.

— Ты ничтожен… — кривит презрительно рот Лерка.

— Да-да, — киваю гневно, — вот так постоянно себе повторяй, — перехватываю свой шлем в другую руку и сбегаю вниз.

Могу послать бывшую глубоко и надолго, но не буду. Она нормальная девчонка, замечательная даже, а то, что у нас не срослось — не причина грубо обрывать отношения. Пусть она меня ненавидит, пусть плюется, я не такой…

— Козел ты, Селиверстов, — кричит вдогонку Ионова, но совершенно беззлобно.

— Знаю, и меня это устраивает, — парирую равнодушно, останавливаясь возле своего байка.

Твою мать!..

Первый порыв запрыгнуть на «железного коня» и помчаться за Корольком, чтобы горячо убеждать: «Нету меня ничего с Ионовой!», — подавляю здравым пендалем: «Ей на меня плевать! Просто стала невольным свидетелем, а кинься я за ней, вновь покажу свою мягкотелость. Вот это уже совсем опускалово. На фиг объяснять то, что не интересует тому, кого не волнует?.. Правильно. На хрен нужно!»

Но кровь кипит, поэтому еле подавляю желание пнуть колесо байка, и твержу себе строго и внушительно: «Нечего злиться! Ну, подумаешь, увидела Ирка меня с Леркой. Мы с Корольком не встречаемся — имею право целовать кого хочу и когда хочу!»

К тому же… вроде как я решил держаться от нее подальше!

И плевать, что отравлен соседкой. Плевать, что отношения с другими теперь безрадостны, пусты и безвкусны, зато физиологию никто не отменяет. Простой трах помогает успокоить беснующееся либидо, значит, буду трахаться. Хотя бы эмоции притупятся, и то хорошо!

Уже точно знаю планы на вечер, а пока еду в клуб к Штыку. Поговорим по-мужски, мне очень нужна разрядка, точнее, мозги встряхнуть. Ромыч в этом силен, как никто. Если откажется по-хорошему со мной поговорить, знаю, за какую нить дернуть.

Да, я такой, мегаподлый и низкий. Одним словом — антидруг!

Когда оказываюсь в зале, Ромыча нигде не вижу.

— Здрасьте, — вежливо киваю Роксову Владимиру Игнатьевичу.

— А-а-а, — хмыкает старик. — Передумал?

— Нет, — хмуро. — К Штыку пришел, а его нет, — пробегаюсь взглядом по бойцам в зале.

— Да чего-то сегодня припаздывает, — мрачнеет Роксов. — Он последнее время сам не свой. В облаках витает, а это плохо для дела. Особенно для нашего, — задумчиво кивает.

— Мгм, — соглашаюсь отстраненно. — Я могу немного грушу помять?

— Дело твое, только не забывай плату вносить, — Владимир Игнатьевич старчески посмеивается.

— Конеш.