Непримиримые 2

Часть 3 Глава 4 (Война, братик!)

Глава 4

(День третий, ночь четвертая)

Игнат

Уже принимая душ и прокручивая вчерашние события, меня осеняет, что не могу соваться на кафедру с зачеткой — там Лерка. Даже как следует не успеваю посмаковать свои воспоминания о Корольке в моих объятиях, бегу вниз. Очень надеюсь, что Сергея Николаевича увижу там.

Не везет, отца Ирки нет. При моем появлении бабушка и дедушка заметно хмурятся и умолкают.

— Доброе утро, — бросаю спокойно, без льстивой уважительности, чтобы не дай бог не подумали, что заискиваю.

— Доброе.

— Доброе утро.

Отбрасываю рюкзак на диван, сажусь на стул.

— Завтракать будешь? — торопится вставать Юлия Степановна.

— Не, спасибо, — останавливаю. — Я в городе перехвачу. А Сергей Николаевич куда поехал?

— В университет насколько мы поняли, — косится на деда бабушка, — а что? — внимательно на меня.

Шумно выдыхаю. Нужно срочно что-то придумать.

— У вас номер его телефона есть?

— Да, — растерянно кивает соседка.

— Можете дать или набрать?

— Конечно, — Юлия Степановна из кармана домашнего сарафана выуживает простенький мобильный. В меру своей торопливости клацает по клавишам, а после прикладывает аппарат к уху:

— Сергей, прости, что отвлекаю, — мнется, кидая на меня затравленный взгляд. Я делаю жест рукой: «дайте телефон». — Игнат хочет с тобой поговорить. Ты можешь?.. Ага… — кивает и протягивает трубку мне.

— Здрасти, — брякаю вместо учтивого приветствия.

— Доброе, — осторожничает мужчина.

— Сергей Николаевич, я по поводу вчерашнего экзамена.

— Да, я тебя слушаю.

— Можно подъехать, но не на кафедру…

— Хм, я буду в университете до обеда. Большей степенью сегодня занимаюсь в лаборатории, если хочешь, можешь подняться туда.

— Да, это лучше, спасибо. А когда удобнее?

— До полудня, потом буду по административным кабинетам бюрократические вопросы улаживать.

— Хорошо, спасибо! — возвращаю трубку Юлии Степановне: — Спасибо, — это уже бабушке. — Хорошего дня, — всем.

— И тебе, — улыбается натянуто соседка.

— Спасибо, тебе тоже, — бормочет дед удивленно.

Уже шагая к двери в гараж, хлопаю себя по лбу, а возвращаясь к столу, из кармана джинсов выуживаю несколько купюр. Кладу перед пожилой четой.

Дружное: «Игнат», — тормозит, еще не успеваю отвернуться.

— Игнат, — суетливо бормочет Юлия Степановна, — я же сказала…

— Я приживалка, но на кусок хлеба средства есть. Это не обсуждаемо!

Ира

Я проснулась в постели с Игнатом?!

Я проснулась в постели с Игнатом!

Я! Проснулась! В постели! С Игнатом!

Не хочу показаться истеричкой, но, блина, я безмолвным криком пытаюсь разорвать тишину, потому что проснулась в постели с парнем, которого ненавижу! От которого меня трясет! Который вечно портит мне жизнь! И который… меня пугает до нервного срыва своим мужским обаянием и наглым напором.

Я собиралась держаться от него подальше, но проснулась в его объятиях! Реально! Он меня обнимал… Крепко и в то же время нежно, подгреб к себе и уткнулся носом в мой затылок…

От воспоминая щеки начинают гореть, в животе растекается мерзкое тепло.

Что за фигня? Почему я так реагирую на соседа?

А-а-а! Не хочу!!!

Вот так и было, когда проснулась… Только сообразила, где я и кто рядом, чуть в голос не завопила от ужаса!

Не желаю лишний раз плакаться и надоедать своими проблемами, но мне нужен совет. Подруги! И к счастью она у меня есть. Ксения!

По соцсетям точно не буду вести переписку — а вдруг Игнат залезет? Не уверена, что он такой, но и в обратном тоже.

Поэтому нужно по телефону или встретиться лично.

Анютка — хорошая, но она не так сильна в жизненных ситуациях с мужчинами, как Ксю. Да к тому же последнее время Сежикова часто в задумчивости витает, затаенная улыбка, одухотворенность. Отвечает на загадочные звонки, личным не делится, а из лаборатории сбегает раньше остальных.

Влюбилась, как пить дать! И, как понимаю, роман у нее с Артемом. Неожиданно и удивительно. Вот же судьбоносная вечеринка!

Кстати, Антон тоже нет-нет, да и спешит по делам. Еще тот шпион. Ни разу не обмолвился, куда уходит, почему…

Я стараюсь не приставать с расспросами — если захотят, сами расскажут.

Не знаю, как они, а я созреваю! Мне необходимо выговориться!

Вот и сегодня Нютка с пунцовыми щеками и блеском в глазах виновато бормочет:

— Знаю, что нужно работать, но мне очень уйти нужно…

— Конечно, — веду плечом. — Только не забывай про конец учебного года. Нам предстоит многое доделать. Проект под ударом!

— Ага, понимаю, — неопределенно кивает девушка и прикусывает губу. — Сегодня лишь на часок раньше.

— Ясно, — бросаю сухо, — личная жизнь, куда без нее…

Домой меня, ясное дело, не тянет — там оккупант может быть. А я пока не знаю, как себя вести, чтобы спокойно сталкиваться с ним лицом к лицу. Особенно после того, как гад меня в постель уложил, да принагленько рядом уснул. Я с утра еле из его оков выбралась…

Поэтому сижу в лаборатории даже после ухода Тохи. Себя уговариваю, «еще немного, для работы полезно», но на деле просто оттягиваю момент возвращения домой.

— Ксю, — тяну в трубку, когда решаю, что только она мне может помочь.

— Да? — голос подруги звучит странно приглушенно.

— Я помешала? — задумчиво умолкаю.

— Ну, скажем так, — хихикает Ксения, — я одновременно пытаюсь и с тобой говорить, и одеться для свиданки.

— У-у-у, — скулю разочарованно. — Ты сегодня занята?

— Планировала, — пыхтит Ксю, — но если у тебя горит, — добавляет уже более спокойно и рассудительно. — Что-то очень-очень важное…

— Ладно, не буду мешать, — отзываюсь с толикой обиды. Нет, не на подругу, скорее на ситуацию.

Уже почти пальчиком успеваю мазнуть по экрану, как слышу:

— Ир, — виновато зовет Бравина, — очень надо?

— Да, хреново мне, — признаюсь, как на духу. — Очень выговориться нужно! А ты, так и…

— Черт, — брякает Ксения. — Час-два терпит? — уточняет заискивающе.

— Ага, — соглашаюсь спешно. — Я пока в лаборатории поработаю.

— Отлично! — радуется Ксю. — Давай в кафешке напротив, где мы и встретились.

— Спасибо, — выдыхаю благодарно.

Кладу трубку и погружаюсь в формулы, пробирки, склянки и записи.

— Уф, прости, — плюхается на мягкий диван в кафешке Ксения, — успела.

Мда, полчаса опозданием почти не считается…

— Ага, — гляжу на раскрасневшееся лицо подруги, светящиеся счастьем глаза, на улыбку, что не сходит с губ. — Ты с Антохой мутишь? — без предисловий и сюсюканья.

Ксения тотчас пасует, взгляд становится испуганным. На щеках бледные пятна выступают:

— Зачем так?.. — выдает обиженно и прикусывает губу.

— А как надо?

— Ну, — тянет Ксения. — Черт, — тихо шикает, — так заметно?

— Я могу быть глупой, слепой, но дважды два складывать умею, — отрезаю нарочито хмуро. — После той вечеринки Ярович сам не свой. То формулу не так перепишет, то пробирку уронит, то отзывается невпопад. Да и ты… — перевожу взгляд на чашку с чаем, что кручу в руках. — Мне на глаза вы ни разу не попадались вместе, но я догадалась.

— Прошу, — шепчет Бравина, косясь по сторонам, не слышит ли нас кто. — Никому не говори, я и сама толком ничего не могу понять. Не хочу… То есть хочу… — опять жует губу.

— Обижаешь, — теперь мрачнею не показно. — Кому и что говорить? Я рада за вас…

— Не надо, — нервно дергает плечом подруга. — Не хочу о себе. Мне нужно многое обдумать, принять, взвесить. Я пришла с тобой встретиться и выслушать тебя. Что случилось? — с непринужденной бодростью водружает руки на стол.

Пока делаем заказ и ждем, вкратце рассказываю последние новости своей нелегкой жизни. Про споры и ругань с родственниками, вольности Игната, про то, как проснулась с ним в постели…

— Офигеть, — выпучивает глаза Бравина. — Он что, так и остался у тебя в комнате?

— Ага! Я же тебе говорила, — хмурюсь.

— Ну, я была уверена, что он уже на следующее утро смотается и начнет по постелям подружек скакать.

— Пока он скачет по моей, — перекашивает от мысли. — И я боюсь уже в собственную комнату войти, вдруг он голый…

— Ну, лишь бы другую деваху в твою постель не приволок. С него станется! — кивает значимо Ксю.

— Фу, — морщусь. — Это! Моя! Постель! — шиплю, расставляя акценты. Умолкаю на миг, осознав, что хоть и говорю шепотом, но на нас все равно косятся некоторые посетители. — Моя ванная! Моя комната! Там все мое! — это добавляю тихо-тихо, но зло и решительно.

— И что думаешь делать?

— Не знаю, потому тебя и вызвала… Может к Аньке напроситься?

— Как вариант, — задумывается Бравина. — Но это не выход из положения.

— Почему?

— Опять сбегаешь от проблемы, а ее нужно решать — устранять!

— Думаешь, Селиверстова стоит убить? — с нескрываемым серьезом шучу, пока не догоняю, что конкретно подруга советует.

— Ботаничка-киллер! — пшикает смешком Ксю. — Теперь я тебя уже боюсь… Знаешь, что? — делает надменным лицо, — я бы на твоем месте ему войну объявила!

— Ну, я о ней думала… Только как? Из меня военный стратег, как из Спартака балерина, — обжигаюсь глотком горячего чая, как только официант приносит наш заказ.

— Не позволяй себя выжить из комнаты или задвинуть в угол. Не уступай даже в мелочах, — кивает в такт словам Ксю и тоже отпивает из чашки ароматный кофе.

— Да он!.. — задыхаюсь негодующе, меня переполняет буря чувств. — Да я…

— Вот-вот, — кисло заключает Ксения, — сбегаешь, пасуешь. Ты же крутая девчонка: умная, красивая, спортивная. Ты везде справляешься на «отлично», но почему-то теряешься рядом с Игнатом!

— Знаю, и меня это жутко бесит. Всегда бесило. Еще со школы. Я не хочу быть размазней, да и, признаться, обычно неплохо даю отпор, но ему… С ним…

Бравина на меня странно смотрит, на губах змеится коварная ухмылка.

— Ты что? — насупливаюсь.

— Я бы сказала, что у тебя к нему чувства.

— Ну да, я его ненавижу…

— Неа, — разоблачительно мотает головой Ксю. — Если не любовь, то, как минимум, симпатия!

— Я тебя умоляю! — закатываю глаза. — Я! Его! Со школы! Ненавижу!

На нас уставляются если не все посетители кафешки, то большая часть точно. Даже стыдно становится, жар к лицу приливает. Ксения оглядывается и извиняюще отмахивается:

— Это она о затянутом переходном периоде и вечных ПМС! — для зевак, — Ага, — это уже с явной насмешкой кивает мне, — я так и поняла.

— Я не шучу, — настаиваю с жаром, но шепотом.

— Отлично, — снисходительно. — Значит, помни: нельзя сдаваться и отступать! Клин клином вышибают!

— Мне что, его комнату занять? — предполагаю несмело. — Она же сгорела…

— Капец, Ир, — теперь Ксю глаза закатывает. — Ты в чем-то умна, не подкопаешься, а в чем-то дура-дурой…

— Знаю, — бурчу в чашку, которую подношу к губам. — Поэтому и позвонила тебе посоветоваться.

— Итак, — Бравина отодвигает остатки кофе, — свою комнату не отдавай. Он борзеет — и ты! Будет грубить — ты в ответ! Уборную подолгу занимай, ванны с пеной и т. д. Везде свои вещи раскладывай — трусики, лифчики, шортики, носки, — пусть бесится, что ты шмотки разбрасываешь. А его, наоборот, ближе к выходу складируй. Если нужно — парня игнорь и спихивай с постели… Игнат не из тех, кто на девушку руку поднимает, но он быстро оценивает свои возможности и находит слабости соперника. Только нащупает — не пощадит. Так что будь смелее, наглее и напористей. Он сдастся…

— Абзац, ты меня под поезд толкаешь… и говоришь: «Тарань, не ссы!»

— Почти! — соглашается подруга. — Но с Игнатом только так. Он умеет проигрывать и всегда уважает достойных противников. Так что докажи, что ты способна дать отпор, и он на тебя другими глазами будет смотреть.

— Да плевать, какими он на меня глазами смотрит! — возмущаюсь праведно. — Я только хочу, чтобы он убрался из моей жизни. Мне без него очень даже отлично жилось!

— Вот и вытряхни его из постели! Закрой доступ в ванную, а потом и из комнаты выставишь…

Рьяный кивок, подъем сил. Глоток воздуха.

Решительность смывается…

— А я смогу? — уточняю с жутким сомнением, сама не верю, что на такое способна.

— Придется, Ир, если, конечно, хочешь его проучить.

— Да не проучить, — поправляю торопливо, — а выставить из своего дома!

— Звучит решительно, — соглашается загадочно Ксения, но в глазах лукавые огоньки блестят. — Из дома… из жизни!.. — поясняет ровно.

— Решительно, — задумываюсь. Причем больше всего озадачивает снисходительный тон Бравиной, словно она знает нечто, чего не знаю я, и по своей недалекости никак не могу разглядеть. Это царапает что-то внутри до неприятного зуда.

— Ага, набрось панцирь непрошибаемое™, несгибаемости, — продолжает наставлять Ксю. — Игнату надоест с тобой воевать и скандалить, и он быстро сбежит.

— А мне кажется, он как раз обожает военные действия и прочую фигню: чем громче, тем ему веселее, — выдавливаю робкую мысль.

— Неа, — хмурится Ксения, — он потому и отношения не заводит — чтобы скандалов меньше было. Не знаю точной причины, но мы как-то философствовали на подобную тему со Спартаком… — на миг умолкает, а я ее одариваю красноречивым взглядом. — Что? — морщится подруга, — ну, да… я иногда даю слабину. Могу из себя умную покорчить и даже потягаться со Спартаком в болтологии. В общем, он тогда что-то говорил о детской травме, которая скорее всего и послужила причиной такого поведения Игната. Ссоры родителей, возможно даже драки, постоянные измены отца, загулы, развод, смерть. Он пытается избежать подобного, хотя сам не представляет, как копирует не лучшую сторону отца.

— И обо мне говорили? — изумленно.

— Конечно, но с тобой все просто — ты как на ладони, — фыркает Ксения. — Золотая принцесса под гиперопекой папаши, без материнской любви, но с чуткими бабушкой и дедушкой, которые души в тебе не чают. Ты не испорчена, довольно замкнута, но так полна жизни, что рвешься на свободу, и только рациональность и ум не позволяют тебе броситься в омут. Отсюда твои увлечения на грани экстрима, существующие наравне с научным проектом и любовью к учебе.

— Ого, — скупо.

— Ага, — продолжает улыбаться подруга. — Так что да, я уверена, что Игнат быстро сбежит.

— Он так самонадеян… А шуточки его, — качаю головой, не зная, как еще выразить весь спектр эмоций, что во мне бурлят, — пугают!

— Устрой пару истерик. Или подыграй, типа влюбилась по уши — он тогда так припустит, что ты и знать забудешь, как он выглядит.

— Это уже слишком, — отрезаю мрачно. — Да и скандалить не умею.

— Учись! Иначе скоро в твоей постели не только голый Игнат, но и его очередная красотка будут валяться.

Вот этого совсем не хочется. Прям, вообще-вообще.

Черт, я хочу свою жизнь обратно!

— Возможно, ты права, — киваю своим мыслям. — А что, если он не поведется? — осторожно уточняю, и то не сразу, а после затяжной паузы. Ксения даже в телефон уставиться успевает.

— Ну, мать, это уже нужно смотреть по обстоятельствам. Мне кажется, тебе наглости нужно научиться. Решительно выкидывай соседа прочь. Пусть к своим девчатам или к Лерке катит.

— У него есть постоянная девушка? — брякаю тихо, но тотчас вспоминаю, что на вечеринке тематиков он говорил что-то про «свою».

— Шутишь? — изумляется подруга, оторвавшись от телефона. — Я же говорила, у него их много. На всякий случай… Но с Ионовой как-то задержался. Я даже думала, грешным делом, влюбился. Вдруг женится, но пока нет. Да и слышала, что они в ссоре, если не расстались. Но это… — чуть трясет головой Ксения, — как-то недостоверно.

— Почему?

— С Игнатом расстаться? — кхекает, словно глупой девчонке Бравина. — Ох, Ир, отстала ты от жизни, и ведь даже не пытаешься узнать все о своем враге. Он… такой очаровательный козлина, что девчата хоть и понимают, что не надо ему верить, а отказать не могут. Вот и получается, вроде как он уходит, девица горюет, а потом, бах, он опять улыбается, и она опять оживает. Напрочь забывает, что он уже топтал ее честь, и вновь бросается на амбразуру.

— И Лера такая?

— Что Лера? — пожимает плечами Ксю, — она с ним около года неспроста. Если и не нравится что-то, то молчит, по крайней мере истерик не закатывает на людях. Видимо, их обоих устраивают такие отношения. Да и в постели он ничего так, — играет бровями Ксю, чем меня смущает не на шутку. Щеки гореть начинают. — По слухам, — торопливо добавляет, вскинув палец.

— Не понимаю, — изучаю руки, ковыряя ногтем другой.

— Забей, — отмахивается Бравина, — просто не думай, что он бедный, несчастный и податься ему некуда. Постель он всегда найдет!

Еще немного поболтав, решительно еду домой. Правда, уже в зале запал во что бы то ни стало выгнать Игната из своей комнаты, или как минимум начать безжалостную кампанию, быстро утихает.

Вяло кушаю, стараясь настроиться на войну, ну или хотя бы мысленно просчитать некоторые варианты развития событий. Видимо, поэтому и не тороплюсь в свою комнату, ведь каждый раз сражение, даже воображаемое, оканчивается для меня полным фиаско.

Нет, правда, честно пытаюсь себя суперкрутой герл представить — вся такая неустрашимая, острая на язык, борзая, дерзкая и умеющая за себя постоять в плане силы… Но как вспоминаю наглые руки Игната, его губы, кривую усмешку, проказливый блеск в глазах — тотчас теряюсь.

Нарушитель моего спокойствия появляется чуть погодя. Выпивший, но устойчиво стоящий на ногах.

— Спасибо, не голоден, — как бы мимоходом бросает заплетающимся языком, но остро ощущаю, что парень просто не желает составить нам компанию.

— Отличная семейка, — хмыкаю тихо. Мы с родными сидим за общим столом и ужинаем.

— Мать — хорошая, а вот сын… избалован, — бурчит папа.

— Да? — нарочито удивленно вскидываю брови: — Не заметила. По-моему, очаровательный представитель мужской брутальности!

Получаю от деда мрачный, от бабушки укоризненный, а от папы хлесткий взгляд и умолкаю. Хотела уколоть, но так, чтобы вывести на разговор, а он не клеится — семья продолжает неспешно поглощать ужин по принципу «когда я ем, я глух и нем!».

Осознаю, что чем дольше тяну, тем меньше остается решительности воплотить в жизнь план Ксю. Устаю от напряжения и на ватных ногах иду наверх.

«Мне нужно готовиться к занятиям!» — убеждаю себя трусливо.

Уже почти толчком распахиваю дверь, но порыв усмиряю. Вдруг Игнат голый…

Вхожу без лишней экспрессивности, но как к себе. Даже дыхание перехватывает, ведь гад такой, и правда, голый!!! Разваливается по-хозяйски на моей постели, а она… большущая! Ну хоть, благоразумно лежит на животе, полубоком, лицом к выходу. Одеяло между ног, и частично скрывает заднюю часть. Зато голова… создается впечатление, что он зарывался в мои мягкие игрушки.

Извращуга чертов… надеюсь, он их не осквернил?..

Краснею, делаю рваный глоток воздуха и тотчас морщусь — в комнате стойкий запах алкоголя.

Вот же гад! И почему не остался там, где бухал?

Блин! Только обговорила с Ксенией план военных действий, а для меня это отчаянный шаг — принять вызов соседа, — как Селиверстов умудряется меня переиграть!

Зло соплю, шагая к балкону. Открываю дверь. Плевать на голого Игната, мне не хватает свежего воздуха!

Сажусь за стол, выуживаю конспекты и приступаю к чтению.

Некоторое время удается понимать смысл, но когда внимание полностью ускользает, а точнее переключается на бормотание соседа, откладываю тетрадь. Прислушиваюсь… Игнат чем-то недоволен, бурчит, ругается или спорит.

— Ир… — едва слышно протягивает с таким бархатом, интимностью, что меня жар прошибает с ног до головы. Неразумное сердце принимается трепыхаться с ускорением. Кошусь на соседа.

Спит, не шевелится. Вновь обращаюсь в слух, очень хочется понять, что парень бормочет, но Селиверстов молчит.

Псих!

Строй мурашек несется по позвоночнику, зябко веду плечами — нужно дверь балконную закрыть, да и спать ложиться. Перед сном юркаю в ванную.

Брезгливо отодвигаю вещи Игната, нагло бросившего свои грязные на стиральную машинку. Раздеваюсь, ступаю в ванную, включаю воду… Прохлада немного помогает расслабиться. Блаженство.

Выключаю воду, и только отодвинув шторку и протянув руку к крючку, где всегда висит мое полотенце, чертыхаюсь — я опять забыла о новом!

Блин, что делать? Кошусь на висящее на сушилке… махровое, которым явно пользовался Игнат. Неаккуратно накинуто, неравномерно…

Борюсь с собой, но все же тяну на себя. Брезгливо подношу к носу…

У-у-у, ожидаю мерзкого запаха, потного амбре… но вместо этого отчетливо выделяю нотки парфюмированного аромата. Яркого, приятного.

В животе необъяснимая тягучая метаморфоза ощущений происходит, не сразу понимаю — нравятся изменения или нет, — кожа гусиной становится, а кровь непостижимо бурлить начинает.

Ну почему мне не противен запах Селиверстова? Почему не раздражает? И что, черт возьми, с моим телом?!

Новое потрясение ожидание, только заканчиваю себя вытирать.

Одежда!

Блина!!! Я не взяла сменную!

Привыкла, что облачаюсь в комнате…

Несколько секунд смотрю на старые вещи.

Ксю сказала, что война!

Я должна быть как всегда и делать вид, что присутствие Селиверстова если и замечаю, то мне на него с высокой башни плевать!

Обматываюсь полотенцем, ощущая, как от неуместного возбуждения наливается грудь, а соски болезненно напрягаются. Осторожно выглядываю. Игнат спит, но теперь уже светит голым задом, повернувшись к окну.

Стараясь не шуметь, — еще не хватает разбудить гада, — открываю комод и выуживаю свежее белье. А наткнувшись на стопку трусов и носков Селиверстова, недолго думая, выуживаю и кладу сверху на комод.

Это мои полки! Война — значит, война! Чужие вещи — прочь!

То же самое проделываю со стопкой футболок и джинсов из шкафа.

Полотенце новое брать глупо, я уже и так обсыхаю, поэтому тихо начинаю облачаться, но перед этим убеждаюсь, что сосед крепко спит.

Ага, без задних ног…

Натягиваю трусики, по ходу позволив упасть махровой ткани, беру лифчик. Застегиваю спереди, переворачиваю, поправляю грудь в чашечки и торопею, когда случайно веду глазами по зеркалу.

За спиной, ничуть не смущаясь, без зазрения совести меня рассматривает Игнат — вальяжно лежит на боку, подпирая голову рукой.

Краска приливает так быстро, что от гула крови в голове пульсирует.

Вероятно, краснею с ног до головы. Инстинктивно пытаюсь прикрыться, но этим еще больше забавляю наглеца.

— Да ладно тебе, — криво усмехается, — я уже все видел…

— Ты… ты… — не нахожу слов. — Это аморально… подсматривать…

— Королек, это нормально, что парень подсматривает за девчонкой с острой формой эксгибиционизма.

— Я не страдаю…

— Я бы так не сказал, — хмыкает самодовольно Игнат, скользнув по моему телу многозначительным взглядом. — Как минимум лет с тринадцати. Все время по комнате голая шастаешь…

— Что? — таращусь на парня, продолжая ощущать, как горит от стыда лицо. Потом медленно начинает работать мозг. Селиверстов бы просто так не ляпнул подобное. Кошусь на окно балкона. Черт, даже отсюда видно сгоревшую комнату Игната. Неверующе перевожу взгляд на соседа.

— Ты… за мной…

— А можно подумать, ты нет? — пфыкает Селиверстов.

— Ни разу! — вспыхиваю негодованием, хотя лгу. Несколько раз натыкалась, и не всегда отворачивалась, а обратной стороне медали не придавала значения.

— Жаль, многое пропустила… Я, конечно, не обладаю такими роскошными прелестями, но у меня тоже есть, на что посмотреть.

— Дурак! — возмущаюсь, не зная, что еще сказать. — Так вот откуда ты… — озаряет догадка, — узнал про тэту. Блин, Селиверстов, ты что, уже после моего возвращения подсматривал? — упираю руки в боки.

Гад!

Я ему устрою нешуточный эксгибиционизм! Сам голый лежит, а меня упрекает! Клин клином!!! Пусть думает, что прав — мне нисколько не стыдно за наготу. Видимо, я еще та испорченная девчонка. Да и что во мне такого? Ничем не отличаюсь от других. Скольких Игнат уже успел изучить? Я ни лучше, ни хуже…

— Ага, — ничуть не смущается Селиверстов, — не смог отказать себе в таком удовольствии. Ты бы научилась хотя бы окна зашторивать, — добавляет со смешком.

— Теперь научусь! — киваю рьяно. Демонстративно подхожу к окну и дергаю ткань. Поворачиваюсь к Селиверстову, некоторое время молча пилю взглядом. Надоедает созерцать наглую рожу, тем более глаза, нет-нет, да и пытаются скользнуть ниже, на хоть и прикрытое смятой простынью, но так нагло выпирающее…

Не выдерживаю интимности и щекотливости момента, шагаю к постели. Свой край одеяла набрасываю на соседа:

— Накройся, не всем нравится видеть подобное.

— Правда? — криво улыбается Игнат, убивая самонадеянностью, — а мне кажется, тебе нравится на меня смотреть.

— Мне?., - давлюсь негодованием. — На тебя?..

— Мгм, — самодовольно кивает парень. — Когда вошла — рассматривала, перед душем — рассматривала. Вышла — рассматривала, да и сейчас уже всего облизала глазами.

— У тебя извращенная фантазия, — оправдываюсь спешно. Ступаю к шкафу, распахиваю створку. — Да и ты… спал, — звучит жалко, но я действительно так думала. Правда, ведь была уверена!

— Мгм, — опять угукает едко.

Вот не нравится мне эта его мерзкая привычка угукать. Так снисходительно уличающе. Врезала бы… по моське наглой. Тяжелым и увесистым!

— Я даже окно специально открыла. От вони избавиться, ну и тебя подморозить — чтобы под одеяло залез, — добавляю колко, доставая футболку и шортики.

Буду вести себя, как обычно, а обычно я одеваюсь так… Да и торопиться не стану, чтобы не выдать стыд. А что… я на пляже частенько в плавках и лифчике. Пока училась в Канаде, меня приучили, что стыдиться нечего. Тренер по волейболу у нас был мужчина, и ничего зазорного не видели, когда он к нам заходил, пока переодеваемся.

На самом деле, ходил слух, что он гей, вот и не было стыда. Да и в общаге… парни гостили у соседок. Главное себя в обиду не давать, не позволять вольностей, а так… ну… тело, как тело. Ноги, зад, грудь, руки, голова — все мои друзья.

Себя убеждаю, но разница все же есть. На меня настолько похотливым взглядом еще никто не смотрел, даже Лианг… А взгляд Игната пробирает до костей… Аж пожар в животе разгорается.

С напускным равнодушием облачаюсь, но застываю, когда слышу скрип постели. Мягкие шаги, и по дуновению ветра понимаю, что мимо меня проходит Игнат.

Напрягаюсь так сильно, что даже дышать больно. Мой зад опаляет шлепок; негодующе поворачиваюсь высказать все, что думаю, но наткнувшись на голого соседа, спешно отворачиваюсь:

— Блин, ты совсем охренел?! — хнычу растерянно, потирая горящую ягодицу.

Все не так! Мой план — в нигде! Я проигрываю, даже не успев навязать какие-то свои правила. Это ненормально!

Парень! Голый! В моей. Комнате. Скрылся в моей. Ванной комнате.

Абзац, даже дверь не закрывает…

Слышу звук льющейся…

Струи?!

А-а-а!!! Он что, ссыт? Ссыт при мне?!

Я бы правда сбежала, да ноги прирастают к полу. Видать, от шока!

Звучит вода… в унитазе, потом из крана. Игнат руки моет? Ну, хоть так…

Ой, он же сейчас выйдет! Эта мысль уже срабатывает отрезвителем и выводит из ступора подобно увесистому пенделю. Ретируюсь, но уже в коридоре прихожу в себя.

Так. Я за водой. На кухню.

Проветриться, охладиться, дух перевести, мысли собрать… чувства…

Но еще не успеваю шагнуть с последней ступени в зал, как догоняет голос Игната:

— Малыш, ты бы мне попить захватила и перекусить… А то вымотала, я еле руками- ногами двигаю!

Останавливаюсь, точно вкопанная. Зажмуриваюсь сильно-сильно. Блииин! Что дальше?

Из кухни раздается звук битой посуды и злое чертыханье отца! Он… мягко сказать, не ругается крепкими выражениями. Папа обычно и голоса старается не повышать. Может, конечно, рявкнуть, но крайне редко.

Значит, довели… Ужас!

Нервно сглатываю и заставляю себя двигаться.

Я сильная! Выдержу…

— Почему не спишь? — подозрительно кидает отец, только ступаю на кухню.

— Доброй ночи, — вежливо здороваюсь. — Учила, — распахиваю холодильник.

— Почему нет подушки и одеяла внизу? — не унимается папа.

— Потому что не буду больше спать в зале, — так же ровно отзываюсь, выуживая маленькую бутылку с минеральной водой. — Я вернулась в свою комнату! Буду спать с Игнатом! — захлопываю створку нарочито спокойно.

Папа заметно краснеет, но не от смущения, а от гнева. Он так и плещется в его светло-карих глазах.

— Что такое? — деланно удивляюсь. — Тебе можно спать с соседкой, а мне с ее сыном нельзя?

— Ирина, ты забываешься! — рокочет отец.

— Ты тоже. Папа! — выделаю последнее слово и покидаю кухню: — Приятных снов… ну или горячей ночи… Мне…

Перед дверью опять тушуюсь, но, сглотнув нервоз, вхожу без стука. Вот еще! Моя комната!

— Я уж подумал, что опять спать внизу останешься, — бурчит Игнат, глядя с затаенной обидой.

С порога бросаю ему бутылочку с водой. Парень, несмотря на то, что лежит, реагирует быстро. Ловит. Открывает и с блаженным шумом пригубляет:

— Спасибо, малыш, — закрывает. Отставляет на тумбочку со своей стороны. — Спать собираешься? — недвусмысленно улыбается. — Рискнешь? — хлопает по пустующей части постели.

— Прочь, — грожу пальцем, подступая к своему краю. — Руки при себе… и хозяйство от меня подальше.

— Мгм, — проказливо хмыкает сосед, опять шмякнув ладонью по одеялу.

Ну вот, снова этот звук!

Гад думает, что король положения! Ненавижу самонадеянных индюков!

Не покажу, что трясусь от страха.

Или… от возбуждения.

Мы еще повоюем…

Еще не успеваю лечь, как понимаю, что военный настрой капитально дает сбой. Селиверстов прав, я тоже живая. Слишком живая… Цунами, что сейчас стихией носится по телу, не контролирую, и как совладать с непогодой чувств — без понятия. Полный кавардак…

Я в диком, неописуемом смятении. Никогда подобной реакции на мужчину не испытывала…

Демонстративно разделяю постель пополам, а между частями делаю стенку из покрывала, которое поднимаю с пола, куда его бросил Игнат.

С преувеличенным спокойствием ложусь.

Блин, одеяло-то одно! Нащупываю край, что отогнула, пока устанавливала перегородку, и тяну на себя сильнее. Со смешком Игнат позволяет ткани двинуться ко мне. Не поворачиваюсь, но ощущаю въедливый взгляд — жжет затылок, спину…

— Думаешь, меня эта фигня остановит? — звучит непростительно близко и жарко. Натужный смех. Дыхание касается моей шеи, прогоняя по телу стадо мурашек и волну тепла.

— Ага, — бью не глядя. Локтем. Попадаю в накаченное тело.

— Ой, — театрально охает парень, — чего дерешься…

— Прочь, Селиверстов! — грожу мрачно.

— Злая ты, а еще сестрой станешь…

— Справедливая, брат… в будущем, — закрываю глаза.

— Хм, а поцелуй… сестры?

— Только кулак, Селиверстов, — отрезаю ровно, но безапелляционно.

Наигранно тяжко вздохнув, Игнат умолкает.

Некоторое время ерзаю под пристальным взглядом. Долго лежу без сна, даже тело затекает от однообразности положения, но повернуться не решаюсь. Когда уже не ощущаю руку и бок, осторожно ложусь на спину. Жду колкости или пошлости от соседа, но слышу только мирный сап.

Любопытство побеждает разумное, и я чуть поворачиваюсь к Игнату, в любой момент готовая либо дернуться обратно, либо прикинуться спящей. Но не приходится — парень спит, закинув руку за голову, а вторую протянув вдоль тела. Одна нога выпрямлена, а другая чуть согнута в колене и торчит из-под одеяла.

Красивый… Очень красивый. Мне, конечно, не с кем особо сравнивать. В реале он первый голый мужчина в моей постели. Но если брать в расчет Лианга, которого видела в плавках, Игнат выигрывает по всем статьям: и рост, и мощь, и крепость. Джи Линь тоже красив, но он напоминает тигра, жилистого, смертельно-опасного, а Селиверстов… льва. Наглого, вальяжного… знающего, что все самки его.

Не удивительно, что столько девчонок сходят по нему с ума.

На пляжном турнире замечала кокетства других представительниц женского пола. Они заигрывали с Игнатом, улыбались, жеманничали, стараясь привлечь внимание. Насколько помню, он с одной даже ночь провел… из-за этого и опоздал на второй день игр.

Кошак блядунский…

Мда, он умеет обольстить. Знает, как действует на противоположный пол. Соблазняет, влюбляет, пользует…

Хорошо, что я не поддаюсь его чарам!

Мысль сильная, достойная… уместная, вот только… ловлю себя на том, что хоть и звучит уверенно, но на деле — бравада чистой воды! Ведь не знаю, как бы себя повела, что бы ощущала, если бы сосед с детства меня не гнобил, а пытался быть своим в доску. Да блин, я бы, скорее всего, таяла, как и все остальные.

Я ничуть не сильнее их. Ничуть не лучше!

Вот и сейчас четко осознаю, что он мне нравится. Несмотря ни на что — даже его поведение и вольности, отвращая, притягивают. Это какая-то острая форма болезни. Меня бьют, а я терплю… В меня плюют, а я терплю…

Хорошо, хоть не влюбляюсь…

Или все же сердечко дает слабину?

Не! Я сильная… да и повезло, что Игнат всю школу надо мной насмехался, издевался — вот и выработался иммунитет к его очарованию, даже спасибо хочется сказать за это.

Антивлюблин!

Хм, вот бы исследования на этой почве сделать. Научиться управлять феромонами, как «парфюмер».

Хорошая мысль, разумная…

Опять кошусь на Селиверстова.

Удивительно природа постаралась над созданием парня — при светлых, чуть вьющихся волосах, темные брови и черные длинные ресницы.

Чуть подрагивают, на лице нет кривой усмешки.

Милый парнишка, вот прям реально милый… В такого можно влюбиться! Еще как. Без памяти.

Но лучше пусть будет колючим, едким, гадким, вредным. Мне это нужно. Жизненно необходимо — не хочу стать его бывшей… Одной из…

Только сейчас понимаю, что бесстыдно продолжаю рассматривать Селиверстова.

Легкая небритость. Прямой нос словно высечен рукой мастера. Прямая линия рта — не узкого, но и не полного. Очень чувственного.

А как умеет целовать… От воспоминаний о прикосновениях губ Игната вновь бросает в стыдливый жар.

Едва одергиваю глупый порыв коснуться щеки…

Дура пустоголовая!

Повезло, что парень спит. Хоть рассмотреть смогла вблизи.

Улыбка растягивается против воли. Вот теперь мне хорошо и спокойно. Могу и поспать!

С утра просыпаюсь первой. Как только юркаю в ванную комнату, предусмотрительно щелкнув замком, начинаю умываться. Щетка во рту. Ритмично вожу туда-сюда, вверх-вниз… слышу настойчивый стук:

— Открой!

— Ага, щас, — хмыкаю, продолжая чистку зубов. — На войне как на войне. Кто первый — того и тапочки.

— Ир, я не шучу, — ударяет сильнее Игнат. — Я ссать хочу!

У меня аж глаза на лоб лезут — вижу свой шок в зеркало. Во рту щетка, волосы растрепаны.

— Селиверстов, свали в туман, — бурчу, на секунду вытащив средство гигиены. — Моя ванна!

Пару раз провожу по зубам, в дверь опять стучат. Настойчиво, нетерпеливо:

— Я дверь вышибу, будешь потом душ принимать на моих глазах!

Эта мысль не нравится, но игнорю. Ополаскиваю щетку, ставлю в стаканчик. Беру расческу, провожу по волосам… и тут дверь с грохотом распахивается:

— Обалдел?! — выдыхаю оторопело. Воинственно стою в одном белье и с массажкой в руках. Игнат тоже красава — в боксерах, спасибо хоть их надел. — Ты… ты… неандерталец! — негодую праведно.

— Мгм, знаю, не только ты заметила мои изысканные манеры, — ухмыляется чересчур самонадеянно. — И сейчас из этой пещеры тебе лучше смотаться, а не то.

Его откровенно похотливый взгляд прогуливается по мне, задерживаясь на некоторых участках, которые приличной девушке стоит прикрывать. Заливаюсь краской смущения, грудь яростно вздымается, что не ускользает от Селиверстова.

— А не то я покажу, что такое первобытное желание, и от души продемонстрирую, как именно брали тех, кого хотели!

Дергаюсь к выходу, словно ошпаренная, но в проеме Игнат отрезает дорогу, рукой преграждая путь:

— Малыш, тебе реально не хочется? — не скрывает недоумения и надежды.

— Неа, — рьяно мотаю головой. Проныриваю под локтем, и только в комнате понимаю, что забываю вещи в ванной.

Звук льющейся струи пригвождает к месту.

Опять? Блин, он что, реально опять ссыт, не стесняясь меня?

Сердце недовольно бьется в негодующем темпе. Шумно выдыхаю.

— Ко мне присоединишься? — вырывает из коматоза голос Игната, чуть приглушенный гулким плеском воды из крана.

Хватаю из шкафа новые джинсы и футболку. Сдергиваю с вешалки толстовку. В рюкзак запихиваю тетради и учебники. Вжикаю молнией и выскакиваю из комнаты прежде, чем сосед выходит из уборной.

— Что у вас за грохот? — волнуется ба, когда стремительно сбегаю в зал. Родственница как раз выходит из кухни, вытирая о полотенце руки.

Отец и дед сидят в зале и завтракают.

— Этот… этот, — бурлит гнев, — дикарь, — наконец выдавливаю слово, боясь высказаться тяжелее, — сломал дверь в ванну!

— Что? — ахает бабуля, но дед удерживает ее за руку:

— Успокойся, все поправимо!

— Прямо Шекспировские страсти, — мрачно подмечает папа, крутя чашку в руках, — ни стыда, ни совести, ну и взрослость изо всех мест…

Насупливаюсь, но зачем в перебранку бессмысленную вступать? Если отец хочет на меня повесить все грехи — его не переубедить, пока полностью не уступлю его позиции. А я… я не хочу уступать! Черт! Я… я тоже твердолобая и вредная.

— Он ведь нечаянно? — допытывается мягко бабушка.

Блин, я прямым текстом говорю, что сосед дверь сломал, а мне учиняют глупый допрос в надежде на обратное. И взгляд, молящий опровергнуть сказанное…

Не хочу расстраивать родственницу.

— Не важно, — качаю головой, чуть поостыв, — суть в том, что дверь теперь без замка!

— Вот видишь, — натянуто кивает дед. — Починю…

— Да ладно, — небрежно отмахиваюсь, — Игнат такой милый, что я подумываю ему свою комнату отдать! Насовсем!

— Мгм, согласен, — раздается ненавистный голос. Селиверстов с ленцой сытого кота спускается по лестнице. Рюкзак через плечо. — С тобой в придачу. Кстати, я подумываю колечко тебе купить. Нужно же наши отношения узаконить!

— Прекрати! — не выдерживает папа. Поднимается, упираясь руками в стол. — Ты тут только гость, а ведешь себя так, словно…

— Насколько знаю, мы почти родственники. Вы, кстати, уже сделали предложение маме?

Отец не отвечает, лишь багровеет. Селиверстов продолжает искусно отыгрывать роль гада:

— Вот, — кисло подытоживает, — я не хочу быть, как вы… Я, может, еще тот говнюк, но если испортил девчонку, женюсь!

— Я не голодна, — подрываюсь из-за стола. — Пока всем, — даю отмашку и спешу прочь, чтобы не слышать дальнейшую ругань.

Уже было покидаю зал, но Игнат успевает меня нагнать возле двери из дома в гараж:

— Мы не закончили, Королек! — рукой упирается в косяк, не позволяя выйти. Зло кошусь через плечо:

— Мы и не начинали. Пусти! — молча пилим друг друга взглядами.

— Ирк, — с теплотой и нежностью, интимно с хрипотой, так проникновенно, что удушливо становится. Завороженной идиоткой стою и жду продолжения. — Ирк, — ощущаю прикосновение к бедру, меня накрывает праведным негодованием:

— Пусти, — повторяю с угрозой и наступаю Игнату на ногу. Он терпит, но чуть морщится:

— Боевой Королек — это что-то новое…

Мой кулак, попадающий в солнечное сплетение Игнату, вряд ли причиняет вред, но помогает избавиться от нависшего гнета в лице Селиверстова.

— Ксю, — сидя в кафешке, набираю Бравину. — План не срабатывает!

— То есть? — скучающе и с некоторым оттенком недопонимания.

— Ну, я вчера… — кратко пересказываю, что да как.

— Он, правда, так хорош? — хихикает Ксения, явно не разделяя моего возмущения.

— Ау-у-у, — взываю к разуму подруги. — Ты слышала все, что я сказала? Или застопорилась на том моменте, когда я рассказывала, что он голый лежал?..

— Слышала, — неуверенно оправдывается Бравина, — просто уточняю.

— Ксю, — скулю в трубку, помешивая чай. — Я слабее его…

— Мне так не кажется, — отрезает Ксения. — Просто он… уже битый жизнью, матерый волк, а ты — новичок. Не давай спуску, не уступай…

— Думаешь, стоит продолжать? — не на шутку разбирает сомнение.

— Даже не обсуждается!.. — категорически.

То ли становлюсь параноиком, то ли подруга играет против меня. Нет, возможно, я просто накручиваю, но закрадывается сомнение в адекватности Ксении. Хотя, мне ли судить?! Из меня любовно-военный стратег… да никакущий. Я вообще не умелица вести битвы с противоположным полом.

Вечерком, после того, как продолжила уборку в руинах дома соседей, полистала конспекты, решаю наведаться на площадь. Шумахер пригласил, точнее завалил смс.

Так что да, чтобы сбежать с поля боя… точнее, от Селиверстова, его ухмылок и наглых реплик — готова на глупость. Встретиться опять с Родионом.

Гляну, что да как.

Гонять не хочется, но проветриться, поболеть, посмотреть на других — очень. Мне это необходимо.

Как кислород!

Останавливаюсь чуть поодаль основного сборища — не желаю в толпе светиться и толкаться. К тому же не стремлюсь к общему вниманию, хотя за последнее время познакомилась со многими и стала, по их мнению, своя в доску. Вот только мне звездность претит. Не люблю лести, подхалимства и откровенных заискиваний, а этого огребаю сполна. Одно дело, когда к тебе как к равной относятся, а другое, когда обычное желание забраться под юбку маскируют благодеяниями и маслеными речами.

Не то чтобы осуждаю — дело каждого, как добиваться цели, просто не хочу быть пешкой в игре, которая мне не интересна.

При всем этом гонки — мое…

Грязь, лицемерие, спортивная злость, подставы… конечно, разное бывает. Но общая атмосфера… Она как наркотик.

Вот и я желаю немного зарядиться атмосферой жизни, скорости, а то последнее время все грустно, да уныло. Еще и мерзкий сосед настроение убивает на «нет»!

Полюбовавшись на гонщиков, отмечаю, что очередной заезд выигрывает… Шумахер. Красавчик, вечно окруженный сворой псов и распущенных девиц.

Нет, не ревную, но в любой компании его глазами быстро нахожу. Парень видный, личность знаменитая… Да и не дает о себе позабыть — звонки, смс, вот и сегодня по его приглашению приехала. Ничего непристойного, в отличие от Игната, не позволяет. Но я все равно себя убеждаю, что нужно держать Родиона на расстоянии. Вижу, какой он… очаровательный, обаятельный, но склизкий тип. Победы даются легко, а противников не щадит. И грязненько подшутить может, отпустить неуместное замечание, выпендриваться, сам не свой…

Хотя, он в общем-то обычный самовлюбленный парень, которому все просто дается. Было бы странным, если бы он был серьезным и ответственным.

В принципе, это не смертельно, но говорит о многом, так что любви у нас точно не случится.

После очередного смс от него «Ты где?», — забавно наблюдать со стороны, как парень тебе же пишет сообщение, — все же подумываю подойти, поздравить, но застываю, увидев в толпе, в противоположной стороне, компанию… Игната, где конечно же выделяется сам Селиверстов.

Секундное онемение — вот никак не ожидаю встретить тут соседа! Настроение ухает ниже некуда…

Дура, он же тоже гоняет, значит, это должно было случиться рано или поздно. Вообще удивительно, как раньше не сталкивались.

Он как всегда в центре, смешливо хохочет, под боком, — кто бы сомневался, — очередная красотка — «легко даю»… Не хочу наговаривать, но уже видела ее в кругу других представителей братии гонщиков, и она там мило обнималась с очередным «единственным». Хотя, может, у нее мужичины по типу «недельки». Не мне осуждать, просто если подумать, со сколькими она… а потом Игнат с ней… то без справки о здоровье с соседом лучше за стол не садиться.

Мысль своевременная и чрезвычайно неуместная.

Не надо говорить, что сматываюсь быстро, настрочив Шумахеру смс: «Прости, встреча срывается. У меня важные дела».

Сажусь на байк и гоню прочь — не хочу, чтобы меня Селиверстов заметил.

Дома оказываюсь, естественно, раньше, поэтому выдыхаю с удовольствием и спешу к себе в комнату.

Как и обещал дедушка, дверь уже починена.

Принимаю душ, отметив, что наконец-то полотенце на месте! Одеваясь, по обычаю, вещи Селиверстова, обнаруженные в шкафу и ящиках комода, выкладываю отдельной стопкой — он их с завидной упорностью обратно засовывает, но я упряма не меньше…

После, с чувством выполненного долга, беру тетрадь с конспектом и заваливаюсь на постель, порадовавшись, что Игнат ее застелил. Впервые за несколько дней. До этого мне приходилось…

Значит, парень дрессуре поддается. Хм, это же отлично!