Непримиримые 2

Часть 3 Глава 30 (Вот и счастье приехало…)

Ира

Мерзкая мелодия нарушает покой и гармонию сна. Не глядя, наощупь пытаюсь найти источник звучания, что получается с трудом, если учесть, что я под гнетом, и дурой быть не надо — придавлена тяжелой ручищей и ногой Игната:

— Бл***, Ирка, — мычит недовольно Селиверстов, нехотя ворочаясь, — выруби его к чертовой матери, — голос заставляет встрепенуться.

Краска стыда ударяет в лицо. Мигом изворачиваюсь и хватаю телефон. «Староста». Блин!

— Да? — кидаю в трубку.

— Ир, ты где?! Экзамен!

— Проспала… бегу… Свет, я… я быстро…

Вскакиваю, точно ужаленная, но на полу чуть не растягиваюсь — ноги слабо слушаются. Да и все тело болит, но ломка приятная.

Путаясь в конечностях, наплевав на обнаженность, спешу в ванную. Врубаю воду и начинаю причитать:

— Нет, нет, нет, — пытаюсь оказать сопротивление Игнату, плюющему на мои жалкие потуги сопротивляться.

— Да цыц ты, — миролюбиво шикает Селиверстов. Ступает в ванную и, заламывая мне за спину руки, притягивает ближе: — Не могу я тебя отпустить просто так.

Он издевается? Решил меня совсем затрахать, словно больше доступа к телу не будет? Дурной… дам, только не сейчас…

— Я опаздываю, — скулю, ловя жадный взгляд Игната.

— Не ссы, я быстро, — криво усмехается. Не то плакать, не то нервно смеяться.

Мое возмущение затыкает поцелуем. Бережно прижимает к кафельной стене и любовно начинает шариться по телу ладонями…

— Озабоченный… — все, что успеваю вставить между голодными поцелуями.

— Мгм… — рот в рот.

Торопливо втискиваюсь в джинсы под неусыпным контролем Селиверстова. Он все никак не угомонится. То подколет, то подцепит, то откровенно к постели подталкивает.

— Ах, — вытаращиваюсь на свое отражение и испуганно касаюсь шеи, где ярким пятном красуется засос. — Черт! — от досады губу закусываю.

— Месть за метку, которую ты мне поставила, — самодовольно лыбится мерзкий сосед, барски заваливаясь на постель. — Пусть народ додумывает, чем ты занималась ночью… вместо подготовки к экзамену.

— Отвратительный, наглый, — задыхаюсь от возмущения, испепеляя его взглядом.

— Мгм, и этим тебе нравлюсь… — с вальяжностью сытого кота тянет загребущие руки.

— Валерьяночки попей, озабоченный, — еле отбиваюсь от приставучего кобеля, поправляя блузу с высоким воротником, чтобы скрыть засос. — И рыжему налей, а то у меня скоро нижнего белья не останется.

Брезгливо пинаю ошметки трусиков, которые совсем недавно драл когтями и зубами Верст. Суетливо бегаю по комнате, запихиваю тетрадь с конспектом, ручку и пару учебников. Перед смертью не надышишься, но все же….

Хватаю телефон и выбегаю из комнаты.

— А поцелуй? — догоняет в спину, но меня это уже нисколько не волнует. По лестнице мчусь, перескакивая через ступени:

— Доброе утро всем, — здороваюсь махом, ни на кого не глядя. — Завтракать не буду, — тараторю скороговоркой и даже ответа не дожидаюсь, распахиваю дверь в гараж.

Ну, конечно, я же опаздываю! Под эту причину сгружаю и остальные оправдания. А если по чести, страшно посмотреть родным в глаза. Еще бы… Не знаю ведь, что они слышали. А у нас с Игнатом в комнате было, что послушать…

Пока еду в универ, злостно названивает телефон. На экране «неизвестный» абонент. Сердце, не прекращая, выдает настороженные удары.

Не буду отвечать!

Ставлю беззвучный режим. Мне нужно спокойно добраться до универа и сдать! Чертов! Последний! экзамен!

На него все же успеваю. Винюсь за опоздание. Преподаватель ворчит, но позволяет пройти. Сразу же тащу билет, сажусь за ближайшую свободную парту. С билетом везет. Знаю на отлично, поэтому без лишней подготовки иду отвечать.

— Такому студенту опоздание прощается, — выставляя в зачетку оценку, заключает Степан Савельевич. — Только пусть в привычку не входит, — протягивая книжку, добавляет значимо, глядя из-под седых бровей поверх очков.

— Больше не повторится, честное слово! — клятвенно заверяю и открыто улыбаюсь. — Простите.

Уже на выходе меня тормозит староста:

— Ир, ты не спеши убегать.

— Почему?

— Ну даешь, — озадачивается девушка. — Последний экзамен. У нас клуб намечается. Мы же уже говорили. Общего стола не заказываем. Просто дружно в клуб зарулим, посидим. Кто что захочет, сам себе и купит. Но зато группой.

— А, — киваю заторможенно. — А я зачем нужна?

— Как? — выпучивает глаза староста. — Нужно же обсудить. Куда зарулим. Во сколько.

— Хм, ну, — задумываюсь на минуту. — Так позвони мне, как и что надумаете. Я ни слова против не скажу. Только за. Явлюсь, куда решите!

— Не знаю, — ворчит Света. — Совсем в группе не приживаешься. Почти ни с кем не общаешься, не тусуешься.

— Ну прости, у меня много дел, — сожалею без сожаления. — Правда. Вот сейчас нужно в лабораторию, но на вечеринку точно приеду. Только сообщи, что решите, — убеждаю горячо.

В общем, на том и сходимся.

Пока одна копошусь в лаборатории, по ходу работы думаю… А мне есть о чем. Что теперь делать с Игнатом? С нами?.. Я, конечно, могу изображать невозмутимость, скуку, равнодушие, но чего греха таить, я прикипела к соседу. Он как заноза, неожиданно вонзился в сердце и теперь там гнойник болезненный устроил. Вытащить бы, да обеззаразить рану, но она… кровоточить будет, а я так боли не хочу. Опять.

Первый раз, сбегая из России, меня долго лихорадило, а теперь… лечение затянется.

Так что да, боюсь. Боюсь так, что уже начинаю подумывать об отказе в турнире. Единственное, что останавливает — я не привыкла отступать. Если уж берусь за дело — довожу до конца. Просто на данный момент причина, по которой затеивала мероприятие становится несущественной и мелкой. Мы вроде с Селиверстовым притерлись… Правда, его темперамент пугает. Взрывоопасный человек и абзац, какой любовник… Мне не с кем сравнивать, но то, что он творит со мной и моим телом — полный аут. Я так умру… Интересно, а бывает смерть от оргазма? Сердечный приступ возможен, но чтобы именно от ощущения экстаза человек умирал, бывало?

Страшно…

— Ксю, теперь точно все! Наш план не сработал! — решаюсь на отчаянный звонок подруге, пока никого нет.

— Поконкретнее, — сонное и недовольное.

— Игнат не спешит от меня уходить. Я испробовала игнор, холод, пренебрежение, потом подошла к проблеме со всем пылом и страстью, так вот, Селиверстов не уходит. Он меня чуть… чуть… чуть… — не могу выдавить правду.

— Тебя коротит, — посмеивается Ксю. — Верст тебя до тика довел? — зевок.

— Почти, — выдыхаю устало, на грани разреветься. — Он меня решил до смерти затрахать.

— Что? — пшикает Ксения, явно давясь смехом.

— Вчера, совсем рехнулся. Чуть не придушил.

— То есть? — вот теперь переживает. — Реально душил или игрища с удушением затеял?

— Не вижу разницы. Я едва не умерла!

— Он что, не предупредил о ролевой?

— Нет! Набросился и…

— Стоп-стоп, что значит набросился?

Тяжко выдыхаю и кратко рассказываю, что и как случилось. Стыдливо признаюсь, что сама провоцировала.

— Мать, капец, да ты его довела! Он, конечно, неправ, но признай, что и ты некрасиво делала. Видя как он… от ревности звереет…

— Но не душить же! — возмущаюсь.

— Генетику Игната знаешь. О чем ты думала?! Решила, что спокойно отпустит? Ну ты даешь! — ворчит Ксю. — Ревности за ним не припомню, но если меня не подводит интуиция, то ты… нравишься Селиверстову. Очень, а такой нарцисс не допустит в жизни той, кто ему дорога, соперника.

— Он отпустил, — мямлю, кусая губу. — Потом конечно уточнил, какие у меня отношения с Лавиным, но отпустил.

— Шутишь? С Лавой? — негодует Бравина.

— Угу, — с легкой заминкой.

— Козлом из школы, что грязные сплетни любил разносить? — уточняет едко Ксения.

— Наверное, — совсем с толку сбивает. — Знаешь, он не такой…

— Ладно, — обрывает на полуслове, — сейчас неважно о нем. Просто будь осторожна, люди так быстро не меняются.

— Хорошо, — соглашаюсь уныло.

— Значит, просто отпустил? — продолжает расспрос подруга.

— И даже больше, он спокойно уехал в парк кататься на велике. Придушил и укатил! — расставляю по полочкам действия ненавистного Игната

— Это в его духе! — без толики удивления брякает Ксю. — Или ты ждала, что он в клуб к тебе заявится, и будет скандал затевать? — не скрывая насмешки.

— Нет, — стыдливо. Блин, но мысль мелькала.

— Вот именно! Селиверстов — самец, знающий себе цену. Не привыкший показывать окружающим, что у него есть нежные чувства. Что его трогают выходки любовниц. Тем более прилюдно сцены ревности устраивать. А вот наедине… это может быть ураган.

— Урагана не заметила. Он был спокоен, даже слишком спокоен. Пугающе невозмутим. Я испугалась и решила не продолжать разговора, который начала, уходя… И это сработало. Он… признался, что я…

— Он признался в чувствах? — опережает Бравина мою исповедь.

— Своеобразно, — подтверждаю чуть погодя, — на грани уязвить побольнее и поставить между нами стену прочнее, но да… что-то говорил о чувствах.

— Я бы удивилась, если бы он сахарную лебеду тебе наплел. Ваниль и Игнат — разные оперы. Скорее деготь. Бочка как минимум…

— Угу, — соглашаюсь кисло. — И трахоубийство.

— Да ладно, — медовеет голос Ксю, — Игнат — умелый любовник, а техник удушения полно. Применяя их, можно испытать яркие ощущения, но партнер обязан быть опытным. А еще в таких играх важно доверие. Так что Верст плохо сделал, что не предупредил. Должен был предложить…

— Слушай, да я не очень думала заигрываться в БДСМ. Мне пока стандарта хватило бы…

— Ир, ну не все миссионерской позой довольствуются.

— Уже поняла, — опять закусываю губу, вспоминая, как ночью с Селиверстовым отожгла. Это вообще неописуемо, ненормально. Мы! Ненормальные! Психи… — Ксю, а часто у тебя наступает оргазмическая вселенная? — скромно, шепотом.

— Это как? — озадаченно, но с нескрываемым интересом.

— Оргазм за оргазмом, почти без перерыва.

— Что? Ты… он… он и это с тобой проделал? — запинается на словах подруга.

— М-м-м-м, — риторический же вопрос.

— Фейерверк или шторм? — жадно напирает Ксю.

— Шторм был до этого, — задумчиво ковыряюсь в памяти. На другом конце Ксю постанывает, словно щенок, перед которым играют лакомством. — А вселенная — скорее фейерверк. Один, второй, третий… Прости, в столь узко-интимных понятиях не разбираюсь, но Игнат меня чуть оргазмами до смерти не довел. Я больше не выдержу, — не кривлю душой, мне очень дельный совет нужен. — Стратегии не срабатывают, я все больше становлюсь зависимой от него!

— И-и-ира-а-а, — хнычет Ксю, — ты хоть представляешь, какая у вас сильная химия?

— И знать не желаю! — категорически отрезаю. — Она меня убивает! Мы с тобой говорили о быстром разрешении проблемы — не срабатывает! Выжидательный план — меня доканает. Говорю тебе! — убеждаю горячо, без права на апелляцию. — А если учесть, чем я уже пожертвовала… Мне хреново, Ксю. Я себя теряю…

— Ир, заканчивай заниматься нелепым самопоеданием, — перестает радоваться непонятно чему подруга. — Попытка — не пытка, а одно удовольствие, — на последних словах явно смеется. — Такого чуда женщины могут за всю жизнь не испытать, а ты…

— Мне кажется, ты — мой враг и упорно мстишь за что-то, — признаюсь в том, что мучает уже некоторое время.

— У тебя мания, во всех видишь недругов, — безлико отмахивается подруга.

— Тогда не веди себя так, что я сомневаюсь в твоей вменяемости.

— Ну, судя по эмоциональности и чувствительности, скорее у тебя проблемы… от перетраха. Мозг повредила.

— Кто ты и что сделала с моей подругой? — Совсем обидно становится.

— Ах-аха, разберись с собой и реши, чего конкретно желаешь, а уж потом меня обвиняй, — серьезнеет тон Бравиной. — Ир, признайся уже наконец, ты влюбилась. Так влюбилась, что готова отрицать очевидное, а что страшнее — оттолкнуть шикарного парня, владеющего невероятным арсеналом сексуальных познаний и старающегося произвести на тебя впечатление…

— Не понимаю, к чему ты ведешь.

— Если будешь бояться отношений — умрешь лабораторной старой недотраханной девой, — в лоб без жалости. — Я люблю тебя и желаю счастья. Поэтому, советую, Ир, попробуй довериться. Хоть раз. Не беги. Не отталкивай — сделай шаг навстречу! Лучше обжечься в молодости, чем жалеть под старость, что не попробовала…

— Привет! — голос Антона, входящего в лабораторию, заставляет вздрогнуть и торопливо попрощаться с Ксю. Но ее слова оседают в голове. Кручу их и все яснее понимаю, что подруга права. Даже легчает на душе…

Ковыряюсь в лаборатории, быстро записываю то, до чего ночью додумалась. Химичу, соединяю элементы, ускоряю процессы…

Уже сдавая пост Тохе с Аней, чуть с журналом заминаюсь и запоздало реагирую на реплику Ярович:

— Простите, вам кого?

Она адресована не мне, поэтому продолжаю записывать конечную формулу и мажу глазами по посетителю:

Секунда, две… три… Опять поднимаю глаза на гостя.

Шок, онемение…

Ручка падает, гулко катится по столу и шмякается на пол, и лишь этот звук немного выводит из ступора.

— Ли-Лианг, — выдавливаю, не в силах осознать, что это не мираж. Джи Линь в моей лаборатории!!!

Ничуть не изменился — все такой же опасный, красивый и загадочный. С глубоким пронизывающим взглядом хищника. Вальяжной грацией и обманчивой ленцой убийцы. Он всегда производил эффект, где бы ни появился.

Еще бы… Завораживающе интересный восточный мужчина.

Чуть удлиненные смоляные волосы. Небрежная косая челка. Узкие губы не то в затаенной усмешке, не то задумчиво поджаты.

А темные глаза… омуты, что утягивают в коварную таинственную бездну. Как гипноз, который когда-то и меня не пощадил.

— Здравствуй, Гуань-Инь! — сильный акцент, но речь звучит легко. Лианг неплохо говорит по-русски.

От гулкого боя сердца даже дышать сложно.

— Привет, — надламывается голос.

Теперь точно знаю — реальность хуже Ада!

КОНЕЦ 3 ЧАСТИ