Непримиримые 2

Часть 3 Глава 22 (И понеслась вакханалия разврата)

Игнат

Королек на мотике уже выруливает с парковки. Запрыгиваю в машину и гоню за соседкой.

Правда, не знаю, чего добиваюсь и не могу понять, что мне нужно от Ирки. Но не выпускаю из вида, хотя это довольно сложно, если учесть, что Королек на юрком байке, которым умело и лихо управляет, а я на тачке, и на дороге уже пробки. Единственное, что спасает — съезд на кольцевую совсем рядом: ангар находится на краю города.

Чертыхаясь, плюясь, — не всегда успеваю нырнуть в образовавшийся карман, — игнорю бибиканье возмущенных водителей, но все же оказываюсь за пределами Питера. Выдыхаю свободней и набираю скорость, правда, нарушая ПДД и совершая далеко не невинные маневры по обгону попуток.

— Але, Игнат, — слышен в трубке голос мамы. Пока рулю, она настойчиво звонит.

— Да, — жду продолжения.

— Мы с Сергеем Николаевичем в торговом центре. Если хочешь, можешь присоединиться…

— Нет, спасибо, я уже почти дома.

— Ой, сынок, бабушка и дедушка с нами. Ты не предупредил, что так рано вернешься… Мы ничего не готовили толком.

— Ерунда, что-нибудь придумаю, — внимательно слежу за трассой и аккуратно маневрирую в потоке.

— Хорошо, скоро вернемся, только еще в строительный заедем.

— Мгм, — скидываю звонок.

Байк Иры замечаю уже на подъезде к поселку. Даже душа петь начинает: повезло, что Королек скоростной режим держит.

Жму педаль газа сильнее и почти утыкаюсь в заднее колесо мотика. Меня переполняет радость и… возбуждение. Сердце бешено колотится в предвкушающем темпе.

— Вот это выдержка! — не могу не восхититься. Ирка и бровью не ведет — байк все так же ровно идет по трассе, словно девчонка не замечает преследования.

Несколько минут едем без экстремальных поворотов и трюков, но как только перед нами оказывается колонна из машин, Королек с ревом движка и крутым уклоном юркает в сторону! Лихо вырывается вперед, совершая немыслимые зигзаги, уходя от встречки и маневрируя между попутками. Возмущенно гудят клаксоны, а байк стремительно преодолевает пробку.

От досады даже по рулю ударяю.

Вот гадюка! Ей проще, на тачке такого не позволить. Плюю на осторожность и сворачиваю на обочину. Глупо и необдуманно, но обхожу таким образом затор, вновь притапливая, когда возвращаюсь на асфальт перед первой машиной.

На повороте в поселок чуть сбрасываю скорость, и по самому поселку приходится тоже осторожничать. Возле дома притормаживаю — уверен, Ирка назло мне ворота закроет. Но нет, соседка удивляет — створки распахнуты, Королек паркует мотик в гараже, ролл-ставни которого тоже подняты.

Останавливаюсь на территории дома соседей, и в этот самый момент Ирка поворачивается. Снимает шлемак, зло дыша, и порывисто ударяет ладонью в стену, где находится кнопка закрытия гаража.

Суч***! Даже дверцу машины не захлопываю — выскакиваю и несусь к гаражу. Ролл-ставни опускаются медленней, чем бегаю, поэтому успеваю кувыркнуться в небольшой проем, а поднимаюсь на ноги уже внутри.

Отряхиваю джинсы, куртку, не сводя пристального взгляда с девчонки.

Королек в нескольких шагах от меня. В синих, точно море, глазах бушует девятым валом непогода, губы сжаты в недовольную полосу.

Меня тоже переполняет ярость, а еще возбуждение и… ревность. Да, черт возьми, я ревную! К Лаве, к тощему хмырю, к любому уроду, что смеет заговорить с Иркой!

— Во вкус вошла? — подступаю, еще толком не понимая, что собираюсь делать.

— Тебе спасибо, — огрызается Королек, двигаясь синхронно мне, но от меня.

— Заразилась слабостью на передок? — давлюсь ядом, шагаю ближе.

На лице девчонки мелькает негодование вперемешку с возмущением, но уже в следующую секунду Ирка берет себя в руки:

— Тебе спасибо, — суживает глаза, продолжая держать между нами дистанцию. Подступаю с осторожностью и выправкой хищника, готового в любой момент накинуться на жертву. Королек не выдерживает напряжения и бросает в меня шлем, который все это время стискивала в руках.

Аж переклинивает, но уворачиваюсь от снаряда и рывком прыгаю к девчонке — она проворно уходит в сторону, оставляя между нами байк.

— Ирк, а Ирк, ну что ты, как маленькая? — скалюсь, не собираюсь сдаваться. Поймаю!

Дебил, знаю, но уже не могу остановиться. Дико хочу Королька. Прямо здесь. Прямо сейчас…

— Селиверстов, — шипит гневно соседка. — Блин, да что тебе нужно? — зеркально мне обходит мотик, старательно не выпуская меня из виду и не позволяя приблизиться. — Что ты ко мне пристал?

— Ирк, ты же знаешь, что у меня насчет тебя пунктик…

— Да хоть абзац, идиот! Вали туда, где ночевал последнее время!

На миг запинаюсь, сердце по-глупому выписывает кульбит и застревает в области головы, мощными толчками гоняя кровь и оглушая гулким эхом:

— Ревнуешь? — знаю, смахивает на надежду, но мне уже плевать, если опровергнет — по венам от радости кипяток разливается. И от предвкушения… от сладости, от пьянящего счастья — возьму Ирку, как бы ни отбивалась!

— Паникую, — признается соседка. — Два дня спокойствия, и тут ты опять. Со своей жуткой ухмылкой, озабоченным блеском в глазах и замашками маньяка, только и думающего о сексе.

— Тогда просто расслабься и получай удовольствие, — заключаю самодовольно, хотя на задворках сознания робко телепается мысль: Ирка не зря боится. Самому страшно, что на уме… Я же ненормальный! Одержимый. Болезненно одержимый!

Королек метает испуганный и в то же время оценивающий взгляд на внутреннюю дверь из гаража в дом; пользуюсь этой секундной заминкой и перемахиваю через байк. Девушка ловко уклоняется от моих загребущих рук, но запинается за соседний мотик.

— А-а-ах, — болезненно всхлипывает, с грохотом заваливаясь на пол.

Буа-га-га! Этот ее падучий недуг! Чуть в голос не ржу от счастья, подступая к девчонке. Королек, пыхтя и взирая с ненавистью, на локтях отползает, пока не упирается в стойку с разными канистрами.

— Ирк, тебя всегда ноги подводят, когда я рядом, — не злорадствую, но и не жалею. — Признайся в слабости ко мне хоть себе, — криво усмехаюсь.

Девчонка не сдается, порывается вскочить. Не позволю ей так просто сбежать! Кидаюсь следом, но, зацепив велик, ухаю вниз, правда, утаскивая и Ирку, которую в падении умудряюсь схватить за ногу.

Наплевав на боль, простреливающую по телу, рывком подтягиваю брыкающуюся соседку к себе, наваливаясь всем весом:

— Ир, заканчивай меня дразнить, — молю, еле сдерживаясь, чтобы к чертям собачьим Королька не избавить с треском от вещей сию секунду.

— Блин, Селиверстов, пусти! — обрушиваются на меня тяжелые кулаки.

Не больно, но в башке нарастает звон, поэтому пригвождаю сначала одну руку Ирки над ее головой, потом и вторую. Сцепляю своей, задыхаясь от чувств, разрывающих на части.

Боже, как мне нужна разрядка, чтобы хоть ненадолго потушить пожар, охвативший чресла! Я правда маньяк! Маньяк, и моя персональная жертва — соседка!

— Отпущу, Ирк, отпущу, — бормочу, не в силах отвести взгляд от губ, манящих, словно доза наркомана. — Только трахну сначала. Очень… очень надо, просто сил никаких нет, — каюсь без вины.

— Не смей, — Королек извивается, точно змея, — идиот…

Пока она нестерпимо близко, насильственно сминаю ее рот своим, с остервенением алчущего поцелуев малолетки. Умело сокрушаю нелепые попытки избавиться от гнета, уже было языком упираюсь в зубы, как Ирка принимается брыкаться еще сильней. Кусает, за что успевает, совершенно не страшась причинить боль.

Язык, губы… От боли вопит все!

Стону с надрывом, даже на глазах слезы выступают, но мне плевать — не отпущу! Одной рукой удерживаю запястья Королька, а свободной фиксирую голову, надавливая на скулы, чтобы девчонка сдала позиции и разжала челюсть.

Точка болевая, знаю. Ирка в безотчетном всхлипе открывает рот.

Облизываю раненую губу, а потом, наплевав на собственные мýки, с большим смаком — губы Ирки. Сладкие, припухшие, податливые…

Саднящим языком проникаю внутрь и теперь уже срываю стон девчонки. Протяжный, глубокий, бархатный. Такой блаженный, что по телу несется горячительная волна жгучей похоти.

Не могу держаться — меня трясет от желания. В башке пугающая пустота и единственная мысль — взять Ирку, чего бы мне это ни стоило!

Королек продолжает трепыхаться. Коленками бьет, куда получается. Головой крутит, стараясь избавиться от навязчивых поцелуев. Но я с тем же упорством продолжаю насилие, только теперь уже распахивая на соседке куртку, расстегивая кожаные брюки, надетые поверх спортивных, чтобы промозглым днем во время езды не намочить.

— Хочу тебя, — покрываю лицо голодными поцелуями. — Хочу, Ир, хочу, — звучит как заклинание, точно мантра, которую необходимо донести до паствы. — Хочу… Так хочу, что с ума схожу… — а вот это уже неуместное признание.

Королек на миг замирает, осуждающе смотрит глаза в глаза. Рвано дышит, бой ее сердца отдается в моей груди. И это хлеще ударной дозы адреналина… В данную секунду это важнее всего на свете, весь мир сводится к единственному дикому желанию — заполучить мою Ирку!

— Лерку свою трахай! — казнит меня словом так зло, словно выносит смертельный приговор без права на помилование. Пользуется секундной заминкой и принимается с еще бóльшим пылом извиваться, умудрившись освободить руку и с размаху вмазать мне по щеке:

— Светку, Юльку… кто там у тебя еще есть? — беснуется дикой кошкой.

Лицо горит, в ушах звон, в голове вообще ни одной мысли не остается. Нет больше терпения подавлять похоть, что уже пах просто разрывает от перевозбуждения.

Да и сколько нахрен можно меня лупить?!

— Дура! — Без деликатности опять пленяю столь жалящую руку. Рывком присоединяю к другой. Секунду пытаюсь усмирить дыхание и утыкаюсь лбом в Иркин.

— Дура, — скриплю зубами. — Дура… Дура! — С горячностью приспускаю поочередно то с одной, то с другой стороны штаны с Королька, а когда понимаю, что это тупиково, — руки не достают настолько, чтобы полностью снять одежду, — рывком поднимаюсь, за лацканы куртки дернув девчонку на себя.

Ирка всхлипывает, но тотчас пользуется мнимой свободой — вновь вступает в бой, осыпая градом ощутимых ударов. Но я терпеть избиение дальше не собираюсь — рывком загребаю ее в жесткие объятия. Набрасываюсь, точно дикий зверь, и, теряя остатки разума, ощущаю, что болезненные ответы зубов и губ Королька… сменяются на жадные, голодные… поцелуи…

Твою мать!!! Она горит не меньше меня…

Напираю безапелляционней, сминаю грубее, запоздало осознав, что теперь уже не я ее — она меня раздевает! Махом расстегивает куртку. Срывает, кидает. Бегунок джинсов тянет вниз, проникает ладонями под штаны и боксеры, освобождая плоть, что уже каменеет до боли.

— Ир-р-р, — рычу, потому что вот-вот кончу только от ее дерзких долгожданных касаний.

Блуждаю руками по оголенным ягодицам Королька, вожделенно сминаю, наплевав, что могут остаться синяки, нетерпеливо приспускаю брюки, спортивки и трусики ниже, а когда понимаю — сдирать с нее столько шмоток разом… да мы ноги и руки сломаем. Поэтому, обшарив ее лицо дичайшими поцелуями, разворачиваю к себе спиной и прогибаю на мотик.

Пока не вздумала снова брыкаться или сопротивляться, освобожденной плотью утыкаюсь, куда мечтаю попасть хрен его знает сколько времени, и врываюсь с таким жаром, что ахаем дружно и рвано.

На миг замираем, будто два идиота, по глупости вставшие на шаткую плавучую дощечку, что может от неверного движения перевернуться, а этого жуть как боимся, ведь не умеем плавать…

Пару секунд пытаюсь совладать с плотью, мечтающей поспешней, чем следует, извергнуться. А когда Ирка недовольно дергает бедрами, аж собственным рыком давлюсь — он, тварь такая, посреди глотки застревает, раздирая сухостью. Скольжу назад и вновь вторгаюсь — туда, где влажно для меня! Из-за меня! Узко и так горячо… что рассудок медленно, но верно покидает тело.

Королек, покачиваясь на байке, всхлипывает от каждого моего похотливого толчка: я ни черта не ощущаю кроме адской боли, что каленым железом расползается по венам. Я слишком перевозбужден, потому каждое движение дается с трудом. Тугой ком застревает в паху и никак не рассасывается. Наоборот, напирает сильнее, разрывая от переизбытка желания.

Толкаюсь яростней, мощнее. Наращиваю темп, потому что жизненно важно ускориться. Тело само задает тот ритм, который требуется, чтобы освободиться от ненужного напряжения. Как пистолету, отправляющему пулю в полет — спусковой крючок.

В голове гулко пульсирует кровь.

Да на хрен — я вообще ни черта не вижу, только темные мухи прыгают перед глазами. От всхлипов и криков глохну, но глохну счастливым.

Королек прогибается сильнее, протяжно стонет, вибрацией тела подстегивая к разрядке, при этом став жутко узкой, и это меня добивает. Похоть взрывается каким-то фейерверком, прострелив по телу и найдя выход где-то в девчонке… Врезаюсь до упора, да так, что едва не заваливаю нас с Иркой вместе с байком.

Никогда не испытывал такого оргазма!

Меня мощно трясет от блаженства через острую боль, сердце забывает биться, а если и делает удар, то где-то в глотке, ноги, мать их, немеют.

Не сразу и плохо, но начинаю видеть. Про разум лучше молчать… Не тот момент, чтобы мозги были нужны.

Только, спустя некоторое время понимаю, что судорожно удерживаю Ирку, перегнутую через байк, все еще прижимаясь к ее восхитительному заду. Шикарному заду, который не дает мне жизни гребаных лет семь…

Я в ней!

Твою мать!

Про презик забыл и выйти не смог. С шумным выдохом утыкаюсь лицом в спину девчонки:

— Тебе не больно? — нахожу силы для вопроса и даже не сразу осознаю, что тихий хриплый голос — мой. Нет, я не садист, чтобы без подготовки принудить девушку к анальному сексу, этот пунктик можно будет обговорить потом, но Королек все равно еще как девственница, поэтому и волнуюсь. К тому же долбился, точно умалишенный…

— Неудобно, — устало роняет Ирка, — но пока не шевелись, — торопливо шипит, — рухну.

Меня потряхивает от смеха и горечи:

— Не знаю, что с тобой делать, Ирк. Правда, — целую линию позвоночника, с исступленной злостью понимая, что опять начинаю заводиться. Я тащусь от всего, что связано с ней… и с тем же извращенным фанатизмом, как фетишем, травлюсь соленым привкусом Иркиного пота. — Убить, что ли…

— Ага, облегчи нам обоим жизнь, — подрагивает не то от смеха, не то от слез девчонка.

— Бл***, - заставляю себя отлепиться и выйти из Королька, хотя плоть вновь уже пульсирует желанием. — Идем в комнату… — и это не намек.

Ирка скрипит:

— Ты меня переломал, не могу двинуться.

Теперь уже ржу:

— Я донесу. Не уверен, что далеко, — тяну к себе Королька, но она неопределенно отмахивается:

— Прочь, не тронь. Блина, ты что… в меня кончил?! — только сейчас понимает, что я лажанулся.

— Прости, мы что-нибудь придумаем… — заверяю клятвенно. — Ну, или женюсь, если вдруг…

— Да не хочу я за тебя «если вдруг»! — на неверных ногах поворачивается Королек, зло прикусывая губу. Морщится, брезгливо натягивая трусики и спортивные брюки.

— А если не вдруг… выйдешь? — совершенно тупая идея. И она мне не нравится. Даже не знаю, какой урод за язык дергает.

— Ни за что! — бросает Ирка с отвращением. Покачивается, словно пьяная, стягивая то с одной ноги кожаную штанину, то с другой, но уже едва не падая. Мне приходится девчонку придержать.

— Не понял, — нужно уточнить, — ты не хочешь за меня выйти? — на шок мало смахивает, слабовато по размаху.

— Лучше самоубийством жизнь закончить! — категорически отрезает соседка.

Меня будто в дерьмо окунают — до скрежета зубов обидно подобное слышать. Я ведь с открытым сердцем и душой. Ну, почти, даже… осознанно делаю предложение… вроде как…

Благодарности за помощь не дожидаюсь, а вот упрек:

— Блин, ну как так? Ты меня еще и обрюхатить решил?! — получаю звонче пощечины.

— Прекрати шипеть, сказал же, придумаю что-нибудь. Есть лекарство какое-то. Примешь и все отлично будет.

— Спасибо… — недовольно пыхтит Ирка. Куртку откидывает на тумбу возле стены. Туда же летят брюки. Ни слова не говоря, плетется к двери, но смотреть на нее смешно. Я ее так отымел, что она еле ноги передвигает. А чего ржать-то?! Сам так отымелся, что свои тоже отказываются идти.

— Ирк, — шатаюсь следом, заправив хозяйство в джинсы под бегунок. — Давай поухаживаю, — смешно звучит, но я правда хочу подлизаться. У меня планы на дальнейший вечер. Сегодня точно буду пользовать Королька по максимуму — обязан отравиться настолько, чтобы не хотеть ее видеть. А пока… хочу!

— Пошел прочь, — вымученно бурчит Ирка. Но я игнорю слабые попытки избавиться от моего внимания и уже нагоняю соседку возле двери из гаража в дом.

— Ир, — прижимаю, не позволяя выйти, — у меня нет ничего с Леркой, — глупое оправдание, да и вообще неуместное, но мне жизненно необходимо, чтобы Королек поверила.

Ирка если и пытается до этого момента освободиться, то теперь затаивается:

— Мне нет дела до твоих подружек, — голос льется ровно, но я сомневаюсь, что девчонке реально плевать. — Просто меня оставь в покое.

— Оставлю, — заверяю твердо. — У нас будущее — тупиковое, но я… хочу тебя.

— Получается, — щекотливая заминка, — из-за твоей хотелки страдаю я!

— Ты разве страдаешь? — не верю в очевидную ложь. — Если бы ты не была настолько отзывчивой к моим ласкам, я бы вряд ли жаждал секса с тобой. А меня аж трясет, как я тебя хочу. Ирк, терять-то тебе уже нечего, так хоть давай удовольствие дарить друг другу.

— Твоя логика убивает, — бубнит негодующе Ирка, — дай вдуть, и похрен на остальное. Прям в твоем стиле. Обескураживающая простота…

— Ты стала много материться, — хмыкаю самодовольно, ощущая тяжесть в паху. Матершинница Королек возбуждает не меньше, чем молчаливая или злющая. Прикусываю кожу на шее девчонки, ощущая, как по венам мчится горячая кровь, разжигая пекло внутри.

— С тобой только на высоколитературном и можно говорить, — дрожит голос соседки.

Утыкаюсь носом в хвост шелковых волос — аромат доводит до ручки. Насильно стягиваю резинку, удерживающую тяжесть, и с большим чувством окунаюсь в водопад, разметавшийся по спине:

— Ирка, ты такая красивая, — задыхаюсь нежностью, граничащей с необузданной похотью. Бережно скольжу вниз по руке Королька, до предела по бедру, а потом обратно, ловко проникая под толстовку.

— Ты хоть представляешь, как я выгляжу в глазах родственников с нашими играми? — горько усмехается Ирка.

Кончиками пальцев едва ощущаю бархат кожи — описываю восьмерки вокруг сильно вздымающейся груди девчонки. Она опять откликается на каждое прикосновение, на любую ласку. Это тело создано для моих рук!

— Не важно. Мне плевать на чужое мнение, — нахожу силы ответить.

— Конечно, — едко подмечает соседка через всхлипы, что срывают с ее губ мои ладони и пальцы, играя с тяжелыми полусферами и точеными сосками, — тебя интересует… только собственное… желание.

— И твое, — соглашаюсь ровно, хотя спокойствие дается нелегко. Глажу, пьянея все больше и больше, изучаю, запоминая изгибы. То пощипываю, то мну. Мне нравится тактильно ощущать Королька. Нежность кожи, упругость, выпуклости.

— Селиверстов, ты мою грудь сейчас до синевы истерзаешь, — протяжно стонет Ирка, подставляясь под безумные ласки, и вместе с тем ушат ледяной воды мне на голову выливая.

Вмиг стряхиваю наваждение. Бл***, оказывается, ни черта я не владею собой. Королек права — не бережно глажу, а грубо сминаю тяжелую полусферу, даже не удосужившись освободить от кружева. Не прикасаюсь к бедру — яростно вдавливаю в себя, но Ирка не отбивается. Прогибается бесстыже навстречу, отбросив скромность и не скрывая своего ответного желания.

— Тебе же нравится, — рывком оголяю полную грудь от лифчика и щипаю за горошину соска.

— Да, — ахает девчонка, задом боднув мой пах.

Чуть не вою от тугого напряжения в хозяйстве. Спортивные брюки с трусиками в порыве страсти снова успеваю с Королька немного приспустить — мне хочется ощущать ее обнаженной кожей.

— Очень!!! — Королек трется, словно развратная кошка.

Охренеть, ну и темперамент!

— Ирк, — инстинктивно толкаюсь бедрами, уже мечтая поглубже всадить хозяйство, но в данную секунду стараясь всего лишь невинно показать, что жажду акта не меньше. — Я тебя сейчас прямо тут еще раз возьму, если в комнату не пойдем.

— Черт, — скулит Ирка, начиная меня отпихивать, — пусти, не хватает еще, чтобы родственники нас застукали!

— Никого нет дома, — криво улыбаюсь; сегодня все мне на руку. — Мамка звонила, пока мы ехали домой. Они в городе по торговым гуляют, да в строительный собирались.

— И бабушка с дедом? — хмуро уточняет девушка, поворачиваясь ко мне лицом.

Бл***, какая она… красивая. Глаза сверкают, точно синие моря, щеки раскраснелись. Алые губы припухли, чуть дрожат.

— Мгм, — киваю, уже толком и не помня суть вопроса. Хочу, как первобытный мужик, схватить желаемую бабу. В пещеру… и тупо трахать!

— Руки, — отрезает Ирка, намекая на мои. Ну не могу остановиться, вот и продолжаю блуждать по изгибам ее тела. Мне необходимо ее гладить и ласкать.

Коленкой ненавязчиво побуждаю пустить меня между ног. Соседка невнятно сопротивляется, поэтому рывком приподнимаю, впечатывая в стену и, стиснув ягодицы, усаживаю на себя:

— Ирк, только не рыпайся, меня самого ноги еле держат, — шепчу в висок. Отворяю дверь и шагаю в зал.

— Так у тебя же по твоей вине болят, а почему я страдаю? — обвив руками мою шею, Королек носом ведет по щеке к уху, опаляя дыханием, разгоняя по телу липкие колючки, а по венам — раскаленную кровь.

— То ли еще будет, — звучит охрипло-пугающе.

Сворачиваю к лестнице, мимоходом отметив, что можно было бы Ирку разложить на диване, а чуть запнувшись за тумбу, — она как раз рядышком ютится, — что усадить Королька на нее и поиметь прямо здесь — очень даже неплохая идея.

— Блин, Селиверстов, — шепчет до одури шероховатым голосом соседка, — да когда же ты угомонишься?

— Сам гадаю, но то, что ты творишь, — размашисто ступаю по ступеням на второй этаж, не забывая украдкой целовать податливые губы, — однозначно не способствует воздержанию. — Ир-р-р, — грожу на пределе эмоций, — не ерзай, а то у меня уже все болит от возбуждения. Трахну, где остановлюсь.

— Тебе самому-то как с такой похотью живется?

Вот же суч***! Входит во вкус и начинает целовать глубже, развязней, а когда ее рука оказывается между нами, а точнее проникает под джинсы и боксеры, жадно обхватив мою пульсирующую плоть, самообладание летит к чертям собачьим. Припечатываю Ирку, так и не дойдя до комнаты, прямо в коридоре:

— Плохая… испорченная… девчонка, — рвано выдыхаю, голодными не то поцелуями, не то покусываниями обрушиваясь на податливые губы.

Королек отвечает с не меньшим запалом. Прогибается, ластится к моим очумевшим от счастья рукам, телу. Мне мало, не хочу одежды — бл***, хочу Ирку голую ощущать! Тереться об обнаженную плоть своей разгоряченной. Хочу влагу на пальцах и языке, погрузиться до предела…

Королек мне нужна!!!

Плохо соображаю, но довольно споро избавляю девчонку от толстовки и бюстика. Даже не успеваю припасть к упругой груди с дерзко торчащими сосками, чтобы на вкус ощутить сладость тела, Ирка, словно играя в «кто быстрее», сдирает с меня спортивную куртку на молнии. Еще миг — отстраняюсь, чтобы могла стянуть и футболку.

Ох, черт! Едва не кончаю от восторга — это крышесносяще, когда та, кого вожделеешь больше всего на свете, смотрит на тебя с иступленным желанием!

Я нравлюсь ей!!!

Ирку, как и меня, трясет. В синих глазах плещется дикая похоть. Королек любовно проводит по моей груди ладонями, жадно дыша и обшаривая тело далеко не невинным взглядом. Прогуливается языком по ключице, скользит по грудной пластине, обводит сосок и прикусывает.

— М-м-м, Ирка, ну и зараза же ты, — не сдерживаю болезненного стона, вновь пригвождаю девчонку к стене, но только на расстоянии руки. Махом спускаю с нее спортивки вместе с трусиками на уровень бедер, а потом, чтобы долго не возиться с раздеванием, одну ногу Королька приподнимаю и стягиваю полностью штанину.

Ирка не сопротивляется: наравне со мной дает свободу моему каменному возбуждению. Коснуться больше не позволяю — слишком оголены чувства. Одной рукой дергаю девчонку за ягодицы к себе. Секунда — и рывком вторгаюсь, второй рукой удерживая ее ногу на своем бедре. От острых ощущений чуть откидываю голову — девчонка когтями вонзается в лопатки, а ее напористые губы жгут кожу на шее.

Мое «Бля!!!», — тонет в сладострастном стоне Королька. Мимолетная пауза, и медленно качаюсь на выход.

— Нет-нет-нет, — жалобно молит Ирка, — еще! — от негодования безжалостно царапает спину… и я прекрасно понимаю ее опасения.

Вот только не собираюсь замирать, и уж тем более покидать то место, куда так долго стремился. Просто др**ть не хочу. Я не кролик, чтобы сразу один ускоренный темп брать! Буду врываться резкими толчками. Вколачиваться, чтобы, застолбиться в ней. Проникать так глубоко, как могу. Насаживать на себя так сильно, чтобы билась от болезненного экстаза, какой испытываю сам, когда получаю доступ к ее влажной и узкой плоти.

Ирка должна испытать все, что испытываю я. Она должна понять, как это умопомрачительно… как это убийственно! Нереально… ненормально.

И я медленно долблюсь. Точно молотом по наковальне впечатываю, каждый толчок — с яростным боем сердца, что отдается в груди Королька.

Ее супер-с ног-сшибательная грудь… колышется в такт моему темпу.

Когда же я смогу быть столь терпеливым, чтобы насладиться полностью всем, что есть у этой девчонки? Ощущаю себя девственником, впервые дорвавшимся до женского тела. И кончаю так же быстро, вот только чувств настолько беспредельно ярких никогда не было.

Королек вжимается в меня с неистовством: вновь жалит поцелуем шею, заглушая собственный медовый стон, что рычанием прогоняет по моему телу оргазменную судорогу. Меня клинит от накатывающего экстаза, но, пересиливая непослушное тело, вдалбливаюсь глубже. С очередным толчком нить, что удерживает напряжение, давящее на пах, обрывается, принося неслыханное блаженство и приятную дрожь.

Не уверен, что после подобного вообще можно соображать разумно. Я сейчас с трудом могу вспомнить первую букву алфавита, не то что молекулу воды, и уж тем более не в состоянии заставить себя сдвинуться с места или нарушить надсадно хрипящее молчание.

Лбом упираюсь в прохладную поверхность стены. Ирка до сих пор цепляется за меня — руками за шею, а ногой обвивает торс. Мои ноги не выдерживают — оседаю на пол, утаскивая за собой и девчонку, спиной Королька проскользив по стене:

— Прости, — горько усмехаюсь с надломом, едва разлепив губы. Грохот сердца на время лишает слуха, а серпантин звезд, пролетевший после оргазма — зрения. Опустошен настолько, что даже сдвинуться не могу, а моему хозяйству без жара Иркиного нутра — одиноко и прохладно, тоскливо-мокро.

Шумно дышим. Королек медленно отползает в сторону. Нет сил сопротивляться, возражать — кладу голову на колени соседки:

— Ты невозможна, Ирк, — гляжу снизу вверх на девчонку. — Меня никто так не выматывал.

— М-да? — кисло бормочет. Поправляет растрепанные волосы, что водопадом струятся по плечам и смешно всколочены на загривке. — Значит, все? Свободна?

Круто!!! Она способна на обескураживающий сарказм. Видать, не дотрахал…

Разражаюсь смешками. Короткими, досадливыми, злыми:

— Неа, я только во вкус стал входить.

— Блина, — недовольно ворчит Ирка, спихивая мою голову с себя. Брезгливо утирает результат моего удовольствия свободной брючиной. — Мне кажется, ты с маниакальной самозабвенностью решил во мне укорениться. Где твои хваленые презики? — точно сварливая баба.

— Так в комнате, в тумбочке, но мы не дошли. И это твоя вина, — тороплюсь оправдаться. Ловлю негодующий взгляд Королька и добавляю: — Вот правда, я старался дойти.

— А прогулочный запас в карманах куртки и джинсов? — возмущается Ирка. — Ни в жизнь не поверю, что ты «голым» два дня тусовался.

Молчу. А что сказать?

— А-а-а, — едко протягивает Королек, — удачно погулял, а пополнить запас не успел?

— Ирк, давай не будем копошиться, что происходит вне наших отношений. Мне нужна постоянная разрядка, а ты только доводишь до грани, а потом брыкаешься. Мне реально сложно…

— Избавь от слез, мне их не понять, но теперь и я буду знать, как могу снимать стресс, — не то оскал, не то улыбка через фырк. — Прикольно. А такие ощущения у меня будут со всеми?

— Ир-р-р, — сам пугаюсь злобного рыка, за ногу подтаскиваю девчонку ближе. — Я, бл***, тебя придушу, если продолжишь…

— Я что-то не поняла логики, — зло сверкают глаза Королька. — Ты трахаешь, кого и когда вздумаешь, а мне нельзя расслабиться с кем пожелаю? — без жалости лягает, едва успеваю лицо отвернуть — ступня приходится прямо в скулу и ухо. Увесисто, аж в голове гул зависает.

— Че делаешь? — возмущение подтверждаю зацепом щиколотки второй ноги девчонки, но соседка проворно кувыркается, умудряясь избавиться от моего плена. — Ирк, я не могу запрещать, — поясняю вкрадчиво свою мысль, — Ты… — трясу опустошенно головой. — Не будет такого со всеми… Это химия… Поэтому… — сбивчиво бормочу, сам толком не понимая, как отвадить ее желание трахаться с другими, при этом не выдав, что убью, если узнаю хоть о попытке. — Дело не мое, права не имею советовать, но… думай, с кем спать.

Вроде нормально звучит, без соплей.

— Ого, — удивленно таращится девчонка. — С тобой и не собиралась, да кто бы меня слушал?! Так что про «думай» ты загнул.

— Что за бред? — устало закрываю глаза. — Ты же сама… Твою мать… — недоуменно смотрю на Королька, — зачем тогда далась, если не хотела?

— Ну, ты же мне такое заманчивое предложение сделал, — неопределенно ведет плечом Ирка, хотя на лице откровенная растерянность, — не знала, как по-другому отказать.

Смехотворно и лживо оправдывается, даже улыбку вызывает.

— Меня напрягает твоя слабость к столь откровенным отказам, — не сдерживаю яда.

— Расслабилась и удовольствие получила. Хм, кто же мне давал сей дельный совет? — наигранно задумчиво тянет Королек.

— Я, — польщенно хмыкаю. Ирка шутку оценила. Круто!

Соседка, придерживаясь стеночки, встает, сдирает оставшуюся штанину, своим обнаженным телом завладев всем моим вниманием:

— Была бы ты моей, я бы тебе запрещал дома ходить в одежде, — мысль вслух, хотя не сразу осознаю, что говорю, не в силах отказаться от просмотра откровенного зрелища и дотошно обшариваю взглядом точеную фигурку.

— Я не твоя, — бурчит Королек, швыряя в меня спортивки с трусиками. Лишь зажмуриваюсь, не уворачиваясь от вещей. Они попадают прямо в лицо и грудой шмякаются на пол. — И не трогай меня больше! — идет, придерживаясь стеночки, но слишком близко, чтобы я мог ее пропустить и не коснуться.

— Да что ты опять канючишь? Заканчивай ломаться. Иди сюда… — стараюсь подгрести девчонку к себе.

— Не хочу, — морщит нос Ирка, с усилием сбрасывая мои оковы. — Я мыться. Абзац, потная, грязная и оттраханная… — бесслезно плачется, отворяя дверь в комнату.

— Звучит аппетитно и возбуждающе. Ирк, — тоже себя пинаю подняться, — дверь не закрывай, я к тебе… — в предвкушении нового секса, против воли расползается довольная улыбка.

Подхватываю валяющиеся штаны Королька, но уже на пороге слышу многоговорящий щелчок двери в ванную комнату.