Непримиримые 2

Часть 4 Глава 63 (Автор что-то говорил про расплату… вот теперь аукается!)

Игнат

Неугомонно жужжит вибрация телефона. Прям настойчиво, как бормашина. Буравит черепушку, проникая в мозг. Адски неприятное чувство. Не глядя, рукой шарюсь в той стороне, откуда звуки, но обнаружить злобный мобильный не удается.

С болезненным стенанием отлепляю голову от… постели. Незнакомой, к слову сказать, но, млять, с шелковым постельным бельем. Алым, как сама гребаная жизнь. Аж в глазах резь от яркости. Промаргиваюсь, а телефон продолжает гудеть.

— Нах***, - раздается по другую сторону от меня скрипучий девичий голос, — выруби его, а…

Душу царапает мысль, хвост которой схватить не получается, но она дико важная… мысль та. Почему-то кажется, чуть ли не жизненно-важная…

Через не могу поворачиваюсь.

Твою мать! Мелкая из бара! Какого х*** я с ней?

— М-м-м, — утыкаюсь лицом обратно в смятую постель.

В памяти дыра, черная и зыбучая. Память обрывается на стопке с водкой… еще в баре. Последние хоть как-то объяснимые и понятные кадры — я пью. Зло, много, одиноко. И все из-за су***, что меня довела. И из-за себя. Больше на себя гневаюсь. Ладно, Ирка опять спровоцировала, на эмоции вывела, так ведь я… По-идиотски отреагировал, руки бы мне оторвать, да член в узел… Самооценку решил себе подправить. Доказать, что крутой ебарь. И что нормально у меня все, как у других парней моего возраста. Вздумается, трахну любую, которая под ноги попадется… Ну или под руку… в моем конкретном случае. А эта… брюнетка, бл**, даже имени не помню, напросилась — языком много трепала. Мелкая, а самомнение, как у голливудской порно звезды.

Мобильный умолкает и через пару секунд новь начинает возникать.

— Бля***, - охрипло рычит брюнетка, — сказала выруби, а то на хер*** выброшу в окно! — и «на» меня ногой в бок. Без жалости, смачно.

— Ау, — взываю, рухнув на пол. Вот почему ненавижу шелковое белье… на нем скользишь, как по льду. — Ох***, совсем?!

— Пошел ты! — тявкает чертовка, накрываясь подушкой, и точно глиста по постели ерзнув.

Мелкая, а сильная. Да к тому же неожиданно было. Как-то я не привык, чтобы ко мне с такой «лаской» и «нежностью». С утра пораньше… после развратной ночи. Стоп, кто сказал, что она развратная была?

Сексом не пахнет, презики не валяются, я себя не ощущаю трахнувшим, да и девчонка в нижнем белье… Да я, вроде, не голый… трусы на мне.

Мысль догоняет, когда пытаюсь себя на ноги поднять и потираю ушибленной место.

Джинсы валяются грудой ближе к дивану-книжке из молочной кожи.

Подбираю, но мобильный обнаруживаю не в кармане, а на полу… Причем, он так уже навибрировал, что под диван частично уполз. Кое-как достаю, руки-то плохо слушаются. Телефон периодически умолкает, а потом вновь начинает жужжать.

Бесит до невозможности.

— Да, — злобно в трубку, скривившись, в горле сухость и рык знатно по связкам проходится.

— Ты где, козлина?

Меня начинает напрягать утро. Такого внимания от девушек не припомню отродясь. Обычно: Игнат, Верст, котик, зайчик, приди, возьми, а тут — козел и на х***!

— Ионова, тебе какого хера нужно и по какому поводу ты на меня наезжаешь?

— Мне от тебя?! — пышет гневом Лерка. — Да ни х*** мне не нужно от тебя, урод ты моральный, — запальчиво, с чувством.

Мотаю головой, чтобы хоть как-то прогнать пучину недоумения, которая в себя неумолимо утягивает.

— Приятно с утра по раньше, с бодуна, узнать, что о тебе думает бывшая. Мечта, бл***, идиота, и она сбылась!

— Заеб*** орать! — вопит мелкая и подушкой в меня — опа! Даже не уворачиваюсь — в меня метко попадает. — Вали на хер из спальни! — дергает к себе вторую подушку и опять на голову нахлобучивает.

— Понятно, — протягивает таким осуждающим тоном Лерка, будто я ее муж и попался на сексуальной переписке с другой. — Опять в своем репертуаре.

— Ионова, мать твою, ты мне позвонила, чтобы узнать есть ли у меня без тебя половая жизнь? Или есть что-то важнее?

— Да если бы, — пыхтит, преисполненная негодованием, бывшая, — если бы…

Зажмуриваюсь, башка болит нестерпимо. А еще больше нестерпимо раздражает голос Лерки.

— Рома в больнице! Он без сознания… Я тебе все утро звоню, а ты… Ты виноват…

— Что? — распахиваю глаза.

— То! — вопит Ионова и в следующую секунду всхлипывает.

— Лер, — сглатываю сухим горлом, — заканчивай истерику. Толком скажи, что случилось, — торопливо втискиваюсь в джинсы, интуитивно понимая, что пора собираться.

— У него что-то с головой… — ревет бывшая. — И позвоночником…

— Больница какая?.. — проще приехать на место, чем ждать адекватного объяснения от Лерки в таком невменяемом состоянии.

— Че случилось? — не стыдясь полуголого вида, рядом останавливается брюнетка.

Уже обуваюсь в коридоре, когда мелкая соизволяет отодрать себя от постели. Нет, не горю желанием ее видеть и уж тем более выпроваживаться королевской особой с грязным языком, просто чуть напрягает беззаботность девицы. Я чужак… А вдруг по ходу прихвачу чего-нибудь ценного. Квартира дорогая, элитная мебель, ремонт качественный, декор богатенький. Мажористая чертовка…

— Случилось, — бурчу, хлопая себя по карманам.

Ключей от машины нет.

— Бл***, ни х*** не помнишь, что ли? — с брезгливой жалостью.

— И отчасти рад, — признаюсь глухо, но память напрягаю. Где потерял?

Девица закатывает глаза:

— Щас, амнезистик херов, — удрученно мотает головой и, виляя тощим задом, скрывается в комнате.

В сердце тягучее тепло разливается. Брюнетка бесит и в то же время нравится. Своей непосредственностью, манерой прямо общаться, не кокетничает, не заискивает. И что приятно удивляет — не пытается меня соблазнить или напроситься на следующую встречу. Хм, может, я был так… никаков, что она и знать меня не хочет? Вариант возможный, но для мужского самолюбия непригодный. Да к тому же, как минимум один оргазм я ей подарил… Правда, еще в клубе и хоть в какой-то памяти.

Девчонка появляется через несколько секунд с багровым кожаным клатчем. Выуживает комплект ключей от моей ренохи.

— Ты вчера хотел сам ехать, — заявляет кисло. — Мог бы спасибо сказать, что не позволила.

— Щас растекусь от счастья, — перекашивает от самонадеянности девицы. Рывком забираю ключи и уже шагаю к входной двери.

— На своей машине поедешь? — с колючей издевкой.

— Нет, сук***, ногами пойду, — до трясучки уже на эмоции выводит. Дикое утро, похмельное, ударное по матам и говна в мою сторону. Пора переходить на успокоительное.

Ступаю в коридор.

— Всего хорошего, — в спину, и с такой откровенной насмешкой, что у лифта оборачиваюсь. Но девчонка не ждет от меня реплики — захлопывает дверь.

Чертовка, но на удивление нравится!

Жму кнопку вызова лифта и тут до меня доходит скрытый подтекст язвительности стервы. Машина-то у клуба видимо осталась. Бл***, значит, сначала туда гнать придется. Хотя, можно забить. Машину поймать — до больницы, а уже после — к клубу за тачкой.

Из кармана выуживаю тощее портмоне и зло плююсь. Вчера так гульнул, что нет средств… Карточка. Там немного было. Тотчас перед глазами картинка, как я расплачиваюсь в клубе через терминал.

— Твою мать! — бью ладонью по створкам гудящей кабинки.

Секунды тянутся, лифт приезжает. Двери открываются. А я в растерянности. Что делать-то? Совсем не желает башка работать.

Скрипит металлическая дверь, которая совсем недавно с грохотом затворилась.

— Ну че, мозги собрал в кучу? — с глумливой ухмылкой.

— У тебя работа какая-то, связанная с доведением до бешенства?

— Типа того, — хмыкает девица. — Призвание с рождения, — несколько секунд молчим. Створки лифта смыкаются. — Денег или машину?

— Если наличку, я себя блядью буду ощущать, лучше машину.

Словно знала мой ответ, волшебным образом ключик перед носом моим выставляет.

Хочу взять, но она ловко отдергивает руку, будто в собачку со мной играет. Кольцо на палец и, прокручивая бряцающий комплект с сигналкой, иронизирует:

— А точно вернешь, блядь ты моя ненаглядная?

Мелкая… чуть до груди достает, а такая дерзкая.

— Если пообещаешь, что твой тощий зад впредь не будет меня преследовать.

— Не, бла-бла-хер, твои фантазии мне неподвластны. Если я тебе приглянулась, то х*** знает, чего ты там себе нафантазируешь с моим задом.

— Ты не в моем вкусе. Я размеры люблю…

— Уже поняла, — хмурится девчонка и всучивает ключи от «Мерса».

Даже присвистываю.

— Не х*** тачила.

— На выезде с парковки будка. Когда вернешь машину на стоянку, ключ работнику. Он знает чей…

И — бах — дверь перед носом.

Может, больной на голову, но девчонка реально нравится. Подкупает своей конкретностью.

Телефон вновь оживает, когда прогуливаюсь вдоль крутых машин придомовой парковки и жду ответной реакции от нужной на сигналку, которую нажимаю.

«Зур». Предсказуемо.

— Да знаю, уже еду, — бросаю в мобильный, вглядываясь в длинные ряды фешенебельных тачек, как в элитном авто-салоне, если не круче.

«Плик-плик» срабатывает где-то недалеко, но по другую сторону.

— Давай, мы уже тут! — мрачен Темыч. — Дело х… — и вот теперь мой мобильный тоже издает последний вздох «пилим» и умолкает.

— Су***! — плююсь, размашисто шагая к охренительно белому «Мерину».

Вхожу в приемный покой, а возле двери меня караулит взволнованный Зур.

— Надеюсь, ты ее не угнал? — на лице братана дикое ожидание опровержения его страха.

— Нет! — рьянно головой. Чуть погодя: — Хотя мелкая… такая, — натужно усмехаюсь, — может в ментовку заявить, забавы ради.

— Внял моему совету? — косо на меня глядит Темыч, вышагивая рядом по коридору.

— Ты о чем?

— Новая подружка… — намеком, — на крутой тачке, — дополняя, потому что не догоняю, о чем друг толкует.

— Нет, — опять отнекиваюсь. — Но вроде при деньгах.

— И что, вот так просто дала тачку? — неверяще.

Жму плечами. Как-то сам об этом не подумал. Странно все с этой девчонкой — мутно и одновременно прозрачно. Будто знакомы сто лет, а что невероятней — друзья… Она мне меня напоминает. Только в юбке… По крайней мере — матерится, как и я, много.

— Да как-то размазанно все получилось, — в лифт заходим, куда меня направляет Зур. — Но выходит, как-то так.

— Видать, неплохо ночью себя показал, — глухо ржет Темыч, нажимая кнопку на панели этажности.

— Бл***, и ты мне настроение подгадь, — зло бурчу.

— Да лан, — кривится Зур. — Если это тебя от Ирки будет удерживать и твоего неадеквата — еби.

— Спасибо за благословение, — теперь меня раздирает от ерничества. — Давай закончим тему меня и моей половой жизни, — уже сквозь зубы цежу, окончательно мрачнея. — Что со Штыком?

— Хуе***, - тоже серьезнеет брат. Створки разъезжаются, и мы выходим. Коридор небольшой, но продолговатый. Пару скамеек для ожидания, где и рыдает Ионова, рядом Анюта, успокаивает мою бывшую. Славка — понурив голову, пальцы ломает. При виде нас, аж подскакивает. На меня с болью, укором, виной и сожалением.

Я, сук***, вчера так его…

— Морж…

Братан натужно кивает.

— Прости, я вчера… — понимаю, что должен извиниться, но слова никак не лезут.

— Проехали, — нервно мотает головой.

Роксов тоже здесь. Старик совсем убит. Бледнее седины, глаза в пол, пальцы в замке, нервно ими перебирает.

У широченных дверей с надписью «Реанимация» мать Ромки стоит, прижавшись плечом и виском к стене. Спиной к нам, но по тому, как вздрагивает — тоже плачет.

— Врач сказал травма головы тяжелая… Если выкарабкается из комы, то… либо растение, либо…

— Твою мать!..

Просидев в больнице до обеда, нахлебываюсь с лихвой бабских слез, причитаний, упреков и более лестных эпитетов к своей персоне, хотя до последнего не понимаю, в чем конкретно виноват я. Но если женщине нужно найти козла отпущения — найдет.

И им становлюсь я.

Башка гудит, в горле сухость, с бодуна потряхивает, вот-вот нервишки шальнут. Срочно нужно успокоительного… и траха. Одалживаю налички у Зура и еду со Славкой отогнать тачку брюнетке.

— Слушай, я этот мерсыч видел где-то, — размазывается по сидению Морж с широченной улыбкой. — Тачилла — огонь, хозяйка тоже? — взгляд такой, словно ждет, что я сейчас все грязные подробности начну на него выливать.

— Жуткая хабалка, тощая и мелкая. Поверишь, даже имени не знаю, — признаюсь отстраненно.

— Да ну на? — вытаращивается шокированно.

— Мгм, — заканчиваю пустой базар.

— Ты меня к Аленке забросишь? — Славка перестает в душу лезть и серьезнеет.

— Конеш, — киваю. — У вас налаживается?

— Я к этому стремлюсь, — куксится Морж.

— Значит, не зря я вчера тебя взашей.

— Да уж, спасибо. Ключи-то от хаты у тебя остались… Вот и шлялся по улице.

Замираю. Я же его вчера подначивал. А для наркомана нет хуже момента остаться наедине со своим горем, болью и обидами.

Мечу на братана встревоженный взгляд. Он на меня.

— Не принимал я ничего, — бурчит, к лобовому отворачиваясь. — Хотел было… но потом подумал о том, что ты сказал… ну и… пошел к дому Алены. Сидел на скамейке, но тут она звонит. Увидела меня в окно…

— И у вас…

— Нет! — качает головой. — Но я… уверен, получится. Нравится она мне. Правда нравится.

— Молодец, дерзай, — подбадриваю и сворачиваю к скейт парку, где по обычаю зависает девушка, которая так дорога Славке.

Сначала избавляюсь от Моржа — сдаю в ответственные руки Аленки, а потом еду «Мерин» скинуть. Паркую, ключи охране… А сам на общественном транспорте до клуба. С пробками и суетой только к вечеру получается. Сажусь в машину, качу в сторону дома, но когда уже захлопываю дверцу, понимаю, что мне нужно выпить. И желательно в компании. Чужих…

Пью одну за другой. Я дошел до грани, когда мне ни черта не нужно — ни победы, ни денег, ни баб — тупо упиться. Напиться так, чтобы забыться!

Уеб*** Голем!

Китаеза — упырь!

Славка — идиот!

Ромка — упрямый баран!

Ионова — зараза…

Ирка — сук***!

И я — все вместе, да в степени «абсолютно и беспробудно».

— Козел! — вопль Лерки режет по ушам, но реагирую запоздало. На меня осыпается град ударов. Даже не уворачиваюсь — кулачки обрушиваются запалами. Иногда когти по коже чиркают. И волосы пучками вылетают.

Больно! Сук***, до аху*** больно. Отрезвляюще больно. Видать, мало принял. Лениво уклоняюсь от очередной затрещины, хлопаю стопку водки и прокатываю по столешнице барной стойки к бармену, который занят сборкой коктейля другим.

Встаю. Лерка на миг отступает, в голубых глазах отчаянье, боль, гнев, ужас, слезы… Я ее понимаю. На ее месте я бы тоже хотел меня убить! Не то, чтобы виноват во всех проблемах, но тот, кто по сути ничего не поставил на разрешение проблем и долгов.

— Лер, — рывком притягиваю, не могу в глаза смотреть, — ты главное верь в него! Люби… он выкарабкается…

— Ненавижу тебя! — всхлипывает Ионова, утыкаясь в мою грудь и цепляясь так, будто я единственная соломинка, а бывшая тонет.

— Это хорошо, Лерк. Штыка любить надо, а я…

— Ненавижу, — исступленно ударяясь лбом, вторит бывшая.

Неловко касаюсь темных волос:

— Верь в него…

А перед глазами танцующая с Шумахером Ирка.

И китаеза. С ухмылкой и пронзительным взглядом на меня, словно пытается углядеть нечто, что ему принесет немыслимую победу.

— Пошли, — придерживаю Ионову за талию и веду прочь из клуба. На улице ловлю такси. Садимся…

Называю адрес Штыка, но бывшая перебивает:

— Я не поеду к нему! — упирается, на глазах опять слезы наворачиваются. — Там его мать! Брат и сестра… Я не смогу на них смотреть. А… а… а что им сказать?!

Секунду думаю и называю адрес квартиры Лерки, где с Моржом кантуемся. Уже по прибытию, в руку Ионовой сую ключи:

— Иди. Мне кое-куда заехать нужно.

— Ты…

— Лер, иди домой! — отрезаю угрюмо. Бывшая всхлипывает, но отступает.

В «ВинЧ» народу, как и вчера — тьма. Ночь в разгаре — веселье, алкоголь, наркота, адреналин… Клуб Голема по обычаю живет в «запределье».

Уже минуя танцпол, меня облепляют знакомые девчата: обнимашки, поцелуйки. «Как дела? Чем занят? Ты с кем?» Шквал вопросов, и ведь самое мерзкое, что им все равно на ответы, это так… стандартный набор фраз. Отмахиваюсь тоже шаблонно:

— Лучше не бывает, — выкручиваюсь из женских рук и толкаюсь к бару.

Заказываю водяру. Стопка… вторая, чтобы уж точно решиться.

— Слышь, в курсе, Гордеев старший на месте? — уточняю у бармена. Вчера другой был. Этого не помню. Парень меня сканирует оценивающе и кивает на второй этаж, где вип-места, диванчики, приваты…

— Спасиб, — купюрами по столешнице бара и пошатываясь, бреду к лестнице. Но у ступеней мне дорогу преграждают двое.

— К Гордееву. Передайте, что химик пришел. Поговорить…

Один из громил несколько секунд что-то бормочет по внутренней связи, а когда пропускает, несколькими ступенями выше приходится посторониться, пропуская расфуфыренных красоток.

— Оу, — заигрывающе улыбается первая, — какой милый.

— Пиз***! — голос знакомый, да и мат звучит с родной какой-то интонацией, а ему вторит нервный ик блондинки. Перевожу взгляд на вчерашних шаблонных подружек, меня перекашивает от недоумения. Что за непруха?! Никак не думал, что их тут встречу!

— Опять ты! — сужает опасливо глаза мелкая. — Ты меня преследуешь?

— Или ты меня? — наезжаю в свою очередь.

— Больно нужен! — фыркает брюнетка.

В который раз отмечаю, что мы с ней говорим на одном языке, а я так до сих пор и не знаю, как зовут это чудо.

— Перестаньте рычать друг на друга, — тянет примирительно блондинка с наивно-голубыми глазами и кукольными губами. — Может, лучше танцевать? — хлопает не менее неестественными ресничками.

— С ним? — кривится брюнетка. — Вот еще!

— Упаси боже, — торопливо поднимаюсь по лестнице на второй этаж.

— А я бы не отказалась, — в спину догоняет раздосадованный голос третьей девицы.

Иду вдоль диванчиков, останавливаюсь возле очередного, на широком балконе, с которого открывается прекрасный вид на толпу внизу.

Гордеев без младшего брата, но со своими охранниками. Мужики с непроницаемыми лицами, с телефонами сидят.

— Химик? Новости от Штыка? — насколько знаю, лысому уже сообщили «приятную» новость. Он ее воспринял… никак.

— Предложение есть.

— Даже так? — не нравится его равнодушный тон. Голем секунду медлит, а потом кивает на диван напротив.

Только сажусь, Гордеев щелчком подзывает официанта, стоящего рядом в ожидании указаний. Парень тотчас суетливо скрывается, но уже через несколько секунд появляется с новой стопкой. Наливает водки и отступает за невидимую границу.

Выпиваю, закидываю в рот канапешку, что на широком блюде посреди стола стоит.

— Себя предлагаю, вместо всех! — решительно, пока не передумал.

Голем хмыкает:

— Высокая самооценка.

— Мгм, — кивок, — потому что знаю, что могу принести гораздо больше денег.

— А долг немалый, — значимо кривится лысый, чуть головой покачивая в раздумье. — Три года!

— Год…

— Три!

— Расписку Моржа и Штыка…

— За Штыка уже Зур просил — с барского плеча процент с турнирных денег.

Пиз***, когда успел? Почему мне не сказал…

Потому что знал — отговаривать буду.

— Значит, расписку Моржа и обязательства Зура…

— Аха-ха, — короткими смешками ржет Голем, — да ты не припух, химик? Даже такой гений как ты, не стоит таких рисков. Да если по чести, мне и процент от турнира — душу не греет. Лучше буду медленно, но верно мозги из Штыка выколачивать. Мне понравилось. Я, между прочим, бабла на его проигрыше поднял гораздо больше, чем на победах.

Гнев мощной волной бьет в голову. Удушливо втягиваю воздух, боясь сорваться в безрассудную драку, и тогда шанс договориться упущу. Шумно выдыхаю, усмиряя ярость. Как же мне хреново!

Ромыч и так в больнице бревном валяется, а этот урод, в глаза говорит, что слил его и будет это делать дальше. Как закрываю глаза, тотчас картинка — друган в больничной палате, на койке. В трубочках, в бинтах… обездвижен.

— Я ведь могу тебя в большой бизнес вывести, — не сразу осознаю, что все же продолжаю торг. — Легальный бизнес, — облокачиваюсь на стол. — Как долго ты на этом, — неопределенно рукой машу, намекая на беззаконье в клубе, — сможешь наживаться?

— Даст бог до смерти, еще и детям и внукам достанется.

— Если дорогу кому-то не перейдешь или власть не сменится, а с ними и правила. А я тебе предлагаю себя, как человека, который может и знает. Мне бы спонсирование и я… я обеспечу тебя и твою семью легальным бизнесом и вложениями. Это другая ступень в социальной лестнице. Уважение, почтение. Тебя будут принимать в других кругах и считаться с твоим мнением. Ты сможешь сам навязывать условия…

— Это что, шутка? — этот голос меня с утра раздражает. Неправда — со вчерашнего вечера. Причем сейчас сильнее наглой морды Гордеева. Кошусь на злющую брюнетку. Девушка, подбоченясь, стоит около меня и пилит злым взглядом.

— Что этому кретину тут нужно? — вызывающе кивает на меня, а смотрит на Гордеева.

Ее подружки плюхаются на диванчик около Голема, слегка потеснив одного из охранников.

— Викуль, — лысый грозно сверкает глазами. — Этот кретин по делу пришел. Ко мне. А вы что, знакомы? — чуть погодя, и с угрожающей настороженностью.

Вот теперь дыхание обрывается и сердце замирает. Страшно представить, какие отношения у этой парочки.

Брюнетка заметно бледнеет. На лице расползается глупая улыбка:

— Не назвала бы это знакомством, — начинает бурчать, у меня аж поджилки трясутся. Бл***, вот же влип?! Опять! В который раз! Ну кто же знал, что эти двое…

— Столкнулись вчера в клубе. Он мне нахамил! — победно на меня и кривит губы.

Суч***! Но сердечко выдает испуганно-настороженный удар — об остальном умалчивает.

Мышца ускоряется. Я и дышать заново начинаю.

— Химик, — с вибрирующей угрозой тянет Голем. Уставляюсь на Гордеева, уже перебирая варианты своей смерти, — Вика, — пальцем в брюнетку, — моя младшая сестра. Только недавно прилетела из Парижа. Если увижу рядом с ней — закопаю, и тут уже ничего не поможет.

Опять сердце выдает дробный бой, в животе кишки узлом скрючены, а в паху… натужно, щас обоссусь. Бросаю настороженный взгляд на Вику, она мне отвечает с вызовом.

— А тебя, моя милая, — вклинивается в нашу немую перестрелку взглядами Гордеев, — сошлю уже не в Европу. А куда-нибудь в Мухосранск без полного финансирования. И в этот раз надольше! Уяснила?

Опа-на! Меня отпускает. Благо, моча от счастья на выход не торопится, но в животе тепло, а в голове гулкое эхо радостно бьющегося сердца.

Теперь смотрю на девчонку с большим интересом, даже решаюсь на ухмылку. Она зло на меня.

— Конечно! — фыркает, демонстративно усаживаясь рядом. — Так не считается? — коготком на нашу близость. Дерзко на брата. Нога на ногу. Руки на груди складывает.

— На грани, — цедит сквозь зубы лысый, недобро взирая на сестру. — Химик, тебе пора! — безапелляционно мне. — Погуляй слегонца в зале. Выпивка за мой счет. Щас документы подготовлю и тебя найду!

— Идет, — поднимаюсь из-за стола. Кошусь на Вику, она и не думает меня пропускать. Тараню без лишней деликатности и шатаюсь на выход.

— Я не шутил, — за спиной недовольный голос Голема. — Узнаю, что вы спите — убью обоих!

Бл***!!! Вот она, моя смерть!

И почему я всегда вляпываюсь в дермище?!

Делаю себе пометку держаться как можно дальше от семейки Гордеевых.

Торопливо сбегаю вниз и забиваюсь в угол бара. Пью, закусываю… в зал почти не смотрю, но один раз замечаю Лавина. Какого хера он тут делает, понятия не имею, да и не особо заморачиваюсь. У меня другие глобальные проблемы.

Напиться вдрызг не успеваю, бармен доверительно сообщает, что меня Гордеев ждет в своем кабинете.

— Химик, — без учтивости, такта, — Ошеровича помнишь?

— Мгм, — кивок. — Здрасти…

— Доброго вечера, — лживая улыбка.

— Вот дружбанов твоих писульки, — лысый двигает на край стола несколько листов формата А4.

Прежде чем взять, чтобы удостовериться расписки это или нет, оцениваю расторопность Гордеева. Он каким-то волшебным образом успевает вызвонить уже знакомого юриста-еврейчика. Мужчина сидит по другую сторону от меня, но ближе к Голему. Пот со лба платочком утирает. А глазки темные бегают алчно.

Дотошно проверяю верность документов. Прикидываю датность, на память закорючки, которыми подтверждали свои слова.

— А это на тебя документы, — кивает юристу Голем и мужчина мне торопливо протягивает стопку бумаг.

Сажусь на свободный стул и принимаюсь изучать. Уж что-что, а в больший просак влипнуть из-за своей невнимательности не хочу.

Несколько пунктов меня не устраивают, и мы вступаем в переговоры.

Ошерович к этому моменту и ноут раскрывает. Удивительно, но юрист его с собой носит. Хотя… раньше в чемоданах много документов носили, теперь технику и ручки. А у Ошеровича крутой. Из крокодильей кожи, с ручками, молниями и застежкой, как на старых портфелях школьников.

Пока мы проходимся по пунктам еще раз, юрист быстро вносит изменения, на которых сговариваемся.

— Ах, да, — хмыкает так, будто вспомнил об ерунде Гордеев, вперивая в меня насмешливо-каверзный взгляд, — я забыл про незначительное условие всего этого балагана.

Молча жду подвоха.

Юрист дышать забывает, хотя уже было на печать отправляет новый договор.

— Ты должен не просто моего братана победить, а победить в СВМА.

Несколько секунд думаю, шутит или нет, а Голем откидывается на спинку офисного кресла из кожи.

— Бред какой-то…

— Дело чести, а оно деньгами не измеряется, — вот теперь взгляд Голема становится опасно свирепым, обещающим мне куда большие неприятности, чем полагал.

— Подписи давай поставим, мне пора закругляться и в люлю, — реально надоедает спектакль.